ЖУРАВЛИК В НЕБЕ
Отпуск. Я дома… Третьи сутки не переставая льет дождь. Правда, сейчас немного поутих. Он грустно и нерешительно редкими каплями плачет в мое окно. Мрачные тучи затянули небо. На память приходит давно написанное четверостишие:
Мрачных туч совсем нежданных
с неба катится черная тень,
неся с собою окаянных —
тоску зеленую и заспанную лень…
Дождь мне только на руку — так давно мечтал выспаться, отлежаться. За последнее время очень устал от общения, хотелось просто побыть одному…
От полудремы у телевизора меня отвлекла громкая трель телефонного звонка. Оказалось, звонит давнишняя подружка. Забыл уже, когда в последний раз с ней созванивался, да и она как-то не подавала о себе никаких известий. А здесь ни с того:
— Здравствуй! Сколько зим, сколько лет! Где пропал?..
Не хочу сказать, что был не рад этому звонку. Мы с Нинкой когда-то дня не могли прожить друг без друга. Думали, любим, а на деле все оказалось очередным увлечением. Чувства охладели и притупились, из наших глаз безвозвратно исчез любовный блеск. Банальная ссора навсегда подвела черту под нашими отношениями.
Некоторое время не встречались, затем попробовали начать все сначала — к общему огорчению из этой затеи ничего не получилось. Казалось, мир снова наполнился яркими, радужными красками, все вокруг завертелось, закружилось в вальсе любви. Но разбитое корыто нам склеить так и не удалось. Не хочу наговаривать ничего плохого на Нинку, я тоже во многом виноват. Нужно быть терпимей и поменьше обращать внимания на всякие мелочи. Раз собрались два человека жить вместе — нужно жить и не мотать любимым нервы. А нет, так лучше разбежаться, пока совсем не переругались и отношения не зашли так далеко, что от этого разрыва будет ужасно плохо еще кому-нибудь третьему. Примеров таких не счесть...
Отвечаю Нинке:
— Здравствуй! Сама пропажа! Загордилась, не звонишь! Исчезла без известий.
— Ой, Сашка! По телефону всего не расскажешь. Ты-то как? Не приженился еще? Может, уже и детки завелись? — смеется.
Хохоток у Нинки сам по себе смешной, хочешь, не хочешь, а заулыбаешься. Я, правда, давно улыбаюсь, а тут еще больше расплылся в улыбке, настроение появилось.
— Все по-прежнему, — отвечаю ей и почему-то, словно спохватившись или оправдываясь, добавляю: — По-прежнему один.
— Можно подумать, в монахи подался!
— Ты же знаешь, что монахом никогда не был. Я же мужчина… Так, мимолетные встречи… Не более того.
— Ой! Ой! Ой! Знаем, знаем про эти встречи! — Нинка снова звонко смеется в трубку.
— Все-то ты знаешь, егоза!
— Конечно, знаю — я же умница!
— Умница, ты мне по делу звонишь или соскучилась?
— И по делу, и соскучилась. Мы можем сегодня встретиться?
— Можем, только говори, где и когда.
— После обеда, в половине третьего… Встретимся на «Центральном» вокзале, у информационного табло, — немного подумав, она уточнила: — Там, где пишут время отправления поездов.
— Вот только на вокзале мы с тобой как-то еще не встречались! Ехать куда-то собралась, а чемоданы поднести некому? — поддел я Нинку.
— Да нет. Мой брат Славка к этому времени должен приехать. Нужна твоя помощь… Проблемы у него большие… Лучше не по телефону.
— Тогда — до встречи?
— До встречи! Смотри, только не опаздывай!
— Ты говоришь так, словно меня полдня под часами на свиданиях ожидала.
— И пошутить уже нельзя! — Нинка, видимо, сразу обиженно подняла нижнюю губку кверху, затем снова послышался ее хохоток.
— Ладно, конец связи, — завершив разговор, кладу трубку на рычаги телефонного аппарата. «Как была егоза, так егозой и осталась», — вздохнул я и пошел собираться…
Вокзал гудел пчелиным роем. Где-то что-то скрежетало, гремело, звякало… Люди, наподобие мурашей, только им известными тропками и маршрутами сновали туда-сюда, таща, волоча на себе и за собой огромные и совсем маленькие ноши: начиная от почти детских пакетов, заканчивая огромными чемоданами на колесиках и тележками, нагруженными сумками, баулами да мешками. Глядя на некоторых, можно было подумать, что когорта новоселов перемещается на новые квартиры.
Нинки, как заранее я предполагал, в условленном месте и в назначенный час не было. «Вежливость королей» появилась после моего сорокаминутного ожидания. Узнал свою бывшую подружку еще издалека. Профессиональным взглядом выхватил ее абрис из суетливой толпы: стройная невысокая девушка в синих джинсах и легкой белой курточке; короткая стрижка из темно-каштановых волос, обрамляющая вытянутое лисье личико с глубоко посаженными карими глазками и чуть длинноватым носиком… Нинка бабочкой, расстегнув на ходу куртку, припорхнула ко мне. Поднявшись на носочки голубых башмачков на невысоком каблучке, нежно чмокнула меня в щечку.
— Ой! — вдруг всполошилась она, заметив на моем лице ярко-красную отметину от губной помады, и засмеялась: — Я тебя измазала… — Нинка вытащила из сумочки носовой платок и стала тереть мою щеку. — Пойдем к электричке, — уже на ходу бросила она и, взяв меня за рукав, потащила за собой.
Я молча повиновался. Шел степенно за маленькой, когда-то очень близкой и родной женщиной и вдруг поймал себя на мысли, что никаких особых чувств к ней больше не испытываю. Перед встречей немного волновался, а встретились — все как испарилось. Не зря говорят, что время лечит. Излечился и я.
«Сколько это мы с ней не виделись? — стал подсчитывать я. — Наверно, лет шесть? Нинка совсем не изменилась. Такой же непослушный завиток у левого уха… Немного только углубились смешливые морщинки у глаз… Та же привычка: в минуты волнения или напряжения покусывать губку…»
Когда, расталкивая идущих навстречу людей, мы наконец выбрались на нужный железнодорожный путь, она, доселе не проронившая ни единого слова, вдруг остановилась и сказала:
— Постоим здесь. Славка скоро на электричке подкатит.
Мы долго стояли, рассказывая друг другу о том, что случилось с нами за последние несколько лет. Нинка настойчиво выпытывала меня о личной жизни, я, наоборот, зная, что она все равно соврет, умышленно обходил эту тему. Капризы взбалмошной «штучки» столь длительный срок мог терпеть только я. Из нежного ласкового котенка она временами превращалась в брюзжащее, вечно всем недовольное существо. Своими несправедливыми упреками она запросто могла довести до белого каления любого человека.
Выговорившись, мы замолчали и стали выискивать среди проходящих мимо людей Славку. Электричка уже пришла, а он все не появлялся.
«Ему, вероятно, эта встреча нужна, словно голодному в уборную», — подумал я. Тут замечаю на себе взгляд невысокой голубоглазой девушки, стоящей неподалеку от нас с Нинкой. Легкий ветерок нежно трогал ее светлые волосы. Белая курточка с капюшоном, черные джинсы, кроссовки, небольшая спортивная сумочка… Вроде все обычно, но в самой девушке было нечто необыкновенно притягательное… Я сразу и не понял, что это синева ее глаз меня так всполошила. Сердце вдруг учащенно забилось… Засмотревшись, даже перестал слушать щебетавшую о чем-то Нинку.
Девушка в ответ улыбнулась и, не выдержав моего взгляда, на миг опустила глаза. Затем вновь с нескрываемым любопытством продолжила меня рассматривать.
— Ты слышишь?! — тронула меня за рукав Нинка, вернув в реальный мир. — Уснул?
— Да нет… Так, задумался… О своем.
Нинка снова о чем-то меня расспрашивала, я невпопад отвечал, заворожено любуясь незнакомкой.
— Ты стал каким-то не таким, — насупила брови Нинка.
— Каким был, такой и есть…
— Нет, — перебила она меня, — я не про то. Минут десять назад ты был совершенно иным.
— Может, и так… Нашло что-то. Так, ну и где же твой Славка? — перевел я разговор на другую тему.
— А вот он! — подпрыгнув на месте и хлопнув в ладоши, воскликнула Нинка.
— Неужели пропажа нашлась? — улыбнулся я и первым шагнул навстречу своему давнишнему приятелю.
— Каким ты, Сашкин, стал большим! — пробасил Славка, распростерши объятия. — Медведь, раздавишь! — заверещал он, когда мы обнялись.
— Сам виноват, — сказал я, освобождая его из временного плена. — За что боролся, на то и напоролся! Нечего было испытывать на мне свои «тиски».
— Это я от радости встречи не сдержал эмоций.
— Я тоже рад не меньше твоего…
Здесь в разговор вмешалась Нинка.
— Пойдемте в кафе, — предложила она.
— Постоим лучше здесь, — с улыбкой взглянув на девушку, запротестовал я и для убедительности добавил: — Я так понимаю, Славка поедет этой же электричкой обратно, а нам нужно переговорить. Пока будем разгуливать по вокзалу, поезд уйдет. Или на следующем поедешь? — обратился я уже к приятелю.
— О нет! Что ты! — эмоционально жестикулируя руками, отказался Славка. — Меня там ожидают, встречать будут! Мне опаздывать никак нельзя!
— Смех в зале, Славка! Ты неисправимый охламон! Ты когда-нибудь пробовал не опаздывать? Вот и сейчас нам с Нинкой «стрелку» забил, а сам почти на час опоздал!
— Так я спешил… Автобуса долго не было…
— Вовремя из дома выходить нужно!
Когда Славка стал в подробностях рассказывать о своих бедах и напастях, свалившихся в последнее время на его «седую» голову, Нинка отошла в сторонку, вероятно, чтобы не мешать нашему разговору. Так мы проговорили до самого отправления электрички.
— Однако мне пора, — сказал он на прощание.
— Позвони в среду! Попробую для тебя что-нибудь разузнать! — крикнул я уже вслед запрыгнувшему в вагон Славке и сразу же оглянулся, надеясь снова увидеть девушку. Замечаю, что милая незнакомка стоит на подножке соседнего вагона электрички. В душе защемило сожаление, разгоняя по всему телу обиду и неприятный осадок.
Первой мыслью было заскочить в вагон, но двери электрички со скрежетом закрылись, состав медленно тронулся с места… Махнув на прощание несколько раз рукой недоумевающему от моего невнимания Славке, я впился глазами в соседний вагон. Девушка стояла в тамбуре у окна. Грустно улыбнувшись, она несколько раз побарабанила пальчиками по оконному стеклу. Я прошелся вслед за вагоном, неотрывно глядя ей в глаза. Потом минуты три наблюдал за удаляющимся поездом, пока тот не скрылся вдали.
«Вот и улетел журавлик, спрятался от меня в бескрайнем синем небе… — с горечью подумал я. — Верно, не судьба… И почему мне всегда не везет? Так хотелось познакомиться с этой девушкой и снова приходится только сожалеть»…
Подобное уже случалось. Когда-то в ресторане, где отмечали день рождения моего друга, хотел пригласить на танец понравившуюся мне девушку. Не дали! Дамы, коих в зале был значительный перевес, перехватывали меня даже на ходу. Пытался им отказать, однако те нахально хватали меня за руки, несли всякий вздор... Пока с ними препирался, девушка уже танцевала с каким-то назойливым молодым человеком…
— Ты кого-то еще провожал? — полюбопытствовала подошедшая сзади Нинка. — Мужчине так не машут. Тогда кому? — ревниво не унималась она.
— Журавлику в небе… — в задумчивости ответил я.
— Тогда, чур, я буду синичкой, которая в руках! — жеманно беря меня под руку и заглядывая в глаза, сказала Нинка.
— Будь… Но я хочу журавлика!..
25 апреля 2006г., Минск