Покинув Замок Лихоимства и заполучив Три Заветных Ключа, Годолюб и Непослушник должны были прямиком бежать по направлению к Подполью Подвала Здания Высшей Инстанции, однако одно Скверное Событие изменило их путь; и Лесовод, именно как лесовод, не смог пройти мимо подобного творящегося Скверного Безобразия; и наши герои вынужденно свернули со своего пути.
Дело в том, что тот самый перелесок, в котором Годолюб и Непослушник намедни убрали мусор, подумали и попили кофе, теперь вот оказался отчего-то уже весь перерыт, огорожен забором, а промеж его деревьев, вот выкорчёвываемых, спиливаемых и падающих, копошились какие-то бессмысленные людишки.
Это, действительно, было полное безобразие.
«Лес, – здраво рассудил Годолюб, – это место, где человек отдыхает душой, имеет возможность побыть наедине с собой, уединиться и помыслить. Лес, по существу, вот уж становится последним единственным местом, где человек может ещё кое-как укрыться от всевидящего ока Большого Брата, от его холуёв-соглядатаев; и поэтому эти, прошу прощения, засранцы, по-видимому, и стремятся извести-изничтожить последние леса, чтобы люди были у них всегда на виду, под их полным контролем».
И Годолюб с Непослушником быстро и решительно приблизились к происходящему Скверному Событию.
Под новым кособоким забором сидели печальные бедные люди и в их потемневших глазах томились безнадёжность и отчаяние. У иных из них были перебинтованы руки и ноги, а у иных – виднелись синяки под отчаянными глазами и разные подтёки и шрамы.
«Здравствуйте, – поприветствовал их Годолюб, – скажите пожалуйста, что тут происходит?»
«Здравствуйте, – негромко ответили грустные люди, – это Хозяева Жизни строят тут себе роскошные дворцы и прочее, дома для своих телег, карет и прислуги. А это был последний перелесок, в котором мы ещё кое-как могли гулять и отдыхать душой, и дышать свежим воздухом. А сами мы – местные жители; вон, наши домишки, поветшалые, неподалёку виднеются. И нам теперь всё небо и весь свежий воздух перекроют окончательно…».
«А что касается, – продолжили они, перехватив вопросительный взор Годолюба на их бинты и раны, – наших шрамов и переломов, то это боевые холопы Хозяев Жизни, которые поставили тут забор и вырубают перелесок, нам нанесли, когда мы подошли воспрепятствовать этому безобразию».
«Опять эти Хозяева Жизни! – возмутился искренне Лесовод. – То речку себе заграбастают, то, вот, перелесок вырубят! От этих паразитов, действительно, надо избавляться, а то изъедят, изнутри, и всю природу, и всё общество!»
И Лесовод приблизился к будке, в которой находились боевые холопы. Однако не успел он подойти, как услышал грубый холопский окрик из будки: мол, что он тут делает?!
«Прошу прощения, – сказал Лесовод, подойдя, – это я у вас хотел спросить: что вы тут делаете?»
Он было подумал, что сейчас услышит резонный ответ о том, что они, мол, первыми его спросили и потому должен ответить сперва он, – однако ничего такого не услышал, а получил, напротив, поток нечленораздельных звуков, в основном состоящих из тех нескольких слов, которыми мы обыкновенно склонны выражать свои сильные эмоции, например, когда нам на ногу упадёт что-то тяжёлое.
«Извините, – ещё раз попытался докричаться до них Лесовод, сквозь вихрь нечленораздельных звуков, – мне, в действительности, нужны не вы, а ваши Паны и Господа!...»
«Вы же, – продолжил он, уже тише, подойдя ещё поближе, – лишь холопы, и потому, значит, у вас должны быть Паны; ибо с холопами, по сути дела, говорить не имеет смысла; а только – с их Господами, Панами».
Но тут его вновь накрыл поток эмоциональных звуков из будки.
Впрочем, в весьма скором времени, к месту событий примчались и встревоженные Господа, Хозяева Жизни, – кто в чём был: кто в шубке, кто в золоте, кто в бриллиантах, а кто и в том, и в другом, и в третьем. – Примчались и самоуверенно предъявили все документы, официальные, разрешения и постановления: и на вырубку перелеска, и на строительство роскошных на его месте своих дворцов.
«Вот, – заявили они, выпятив свои губы-присоски, – и нас тут есть все решения и постановления!»
«У меня к вам теперь только один вопрос, – спросил их Годолюб, – откуда у вас такие средства, что вы можете заполучить для себя столь беззаконные постановления и судебные решения? Кто вы, в действительности, такие?, и чем вы занимаетесь?»
«Мы, – ответили горделиво Хозяева Жизни, – сосём! – И, далее, пояснили: – Мы обладаем трубами, по которым перетекает к Каганбекам народный мёд и иные разнообразные и полезные напитки и жидкости; и конечно, от этого отсасываем и себе, и немало!»
«Я понял, – покачал головою Годолюб. – Кстати, – продолжил он, – а как и где вы смогли, собственно, себе раздобыть все эти постановления и разрешения, если Высшая Инстанция намедни погорела?»
«А в Управлении Лесоводства, – подняли носы по ветру Хозяева Жизни, причмокнув губищами. – Оно находится, вон, по адресу… – и назвав адрес, послав туда Лесовода, надменно продолжили: – Только вы туда не попадёте; потому что оно, это Управление Лесоводства, вечно закрыто».
«А как же вы, в таком случае, получили свои разрешения, – удивился Лесовод, – если оно всё время закрыто?»
«А так, – ответили, вновь вздёрнув носы и выпятив губы Хозяева Жизни, – что оно закрыто для таких как ты и прочих простолюдинов, а для нас, для Хозяев Жизни, оно всегда открыто, со всех сторон».
«Ладно, – сказал им Лесовод, – я всё равно сейчас схожу в это Управление Лесоводства и попрошу отменить все эти постановления и разрешения. И если там согласятся всё так и сделать, «по хорошему», то и вам, и всем им, будет лучше; а ежели не согласятся, то – тогда будем действовать «по плохому», т.е., в отношении их и вас, сиречь – по Справедливости».
И они, с Непослушником, оставив Хозяев Жизни в некотором замешательстве, отправились в Управление Лесоводства, большое здание коего виднелось поодаль…
Однако, действительно, оно оказалось наглухо запертым и на дверях его висел большой ржавый замок.
«Так, – рассудил тогда Лесовод, – будем рассуждать логично. Если это официальное Управление Лесоводства является липовым, значит, есть где-то поблизости настоящее Управление Лесоводства, неофициальное и тайное; и оно, действительно, должно быть где-то поблизости, чтобы, в случае чего, можно было холопам, «на посылках», перебегать быстро туда-сюда. И с виду это настоящее Управление Лесоводства должно быть достаточно невзрачным, в противоположность официальному, вечно закрытому, Управлению Лесоводства. И быть оно должно, – заключил он, – по существу, браконьерским…».
И действительно, окинув взором окрестности, он заприметил старое сухое, растопырившее свои корявые ветви, дерево, а в нём – разумеется, дупло; и дупло это и было настоящим входом в настоящее, потаённое и неофициальное, Управление Лесоводства; а по существу – в самую что ни на есть браконьерскую организацию.
Немудрено, что почти при самом входе в это дупло тоже стояли свои привратники-стражники, которые, конечно, не пропускали Годолюба с Непослушником и, насмехаясь, потребовали от них загадать им, стражникам-привратникам, такую загадку, которую они не смогли бы отгадать, и тогда, де, если они не смогут отгадать эту загадку, они их, Годолюба и Непослушника, ха-ха, пропустят.
И Годолюб им загадал такую загадку:
«Хорошо, пожалуйста, – пожал плечами он: – Лесоводы говорят правду и берегут лес; браконьеры лгут и губят лес; требуется узнать, кто перед нами, – лесовод или браконьер, – если он говорит, что он лесовод и бережёт лес».
Выслушав эту Загадку, стражники-привратники погрузились в прострацию, зависли, и, вскоре, вот, внутренне загудели, поменялись в цветах лиц, завертелись глазками и, наконец, всё, впали в ступор и их языки вывалились наружу.
Можно было проходить. И наши герои миновали, так сказать, Первые Врата.
Однако, вскорости, двигаясь по сумрачному тоннелю дупла, Годолюб с Непослушником встретили вторую группу привратников-стражников, в особой униформе вроде как «лесоводов», стоящих у Вторых Врат.
И эта группа привратников-стражников, в один голос, потребовала дать им разгадку той загадки, которую Годолюб загадал незадачливым стражникам-привратникам у Первый Врат.
«Хорошо, – ответил им Годолюб, – чтобы разрешить эту загадку, нужно задать один дополнительный вопрос: а какую должность занимает говорящий это? И если окажется, что он занимает высокую должность, то можно смело утверждать, что он браконьер и лжёт! Потому что, – пояснил Лесовод, – в той системе управления, которая тут у вас выстроена, честный лесовод будет просто выброшен из неё, или, в крайнем случае, останется прозябать на низкой должности, где-нибудь в самой отдалённой глуши. Ибо подняться тут у вас по карьерной лестнице, как я погляжу, может только тот, кто тупо исполняет приказы начальства, пусть даже самые изуверские, абсурдные и вредные, выслуживается ретиво перед этим самым начальством, и сам, разумеется стремится, таким образом, в начальники, вверх по карьерной лестнице; ну и, конечно же, использует, при этом, лес, который вроде как призван охранять, по возможности, в качестве средства собственного обогащения: распродаёт, рубит и совершает иные над ним непотребства, – пытаясь тщетно удовлетворять, тем самым, всю всё более ненасытную зияющую Прорву…».
«Вот вы, например, – обратился Лесовод прямо к стражникам-привратникам, – вы ведь тут торчите тупо исполняя указания вышестоящих браконьеров; и сами пытаетесь выбиться в такие же вышестоящие браконьеры-начальники, ретиво исполняя их тупоголовые распоряжения».
И эти слова Годолюба словно бы, действительно, обнажили истинную суть самоуверенных стражников-привратников, и они, яко разоблачённые, вдруг заметались, пытаясь тщетно прикрывать свой обнажившийся срам, – как, взаправду, люди, оказавшиеся, вдруг, голышом на многолюдной площади. – Однако срам, буквально, выпирал из всех их щелей, – и взлохмаченные стражники-привратники, обуянные ужасом обнажившейся их срамоты, бросились врассыпную, теряя орудия и форменные одежды…
А Лесовод с Непослушником двинулись дальше: сквозь Вторые Врата…
(продолжение следует)