Семейные архивы.
Так что же я могла получить в наследство, а что приобрела после того, как ушла из родительского дома? Судить, не мне! В чём я точно уверена, так это в том, что никогда, никого не стану обвинять за отрицательные черты собственного характера, потому как твёрдо убеждена, что, будучи совершеннолетними, мы сами отвечаем за свои поступки и деяния, а ссылаться на родителей, это несправедливо.
О МОЕЙ МАМЕ.
Мама моя была красивой женщиной, и я гордилась ею. По отношению ко мне она применяла аскетическое, и даже жёсткое воспитание. Мама меня никогда не ласкала, не целовала, не поощряла. Уже позже, когда я стала юной девушкой, а потом и женщиной, я иногда просила маму объяснить мне такое её отношение к себе. Мама говорила, что иное отношение, меня бы испортило. Иногда же, когда те же самые вопросы я задавала при её плохом настроении, мама отвечала мне: «А меня кто-нибудь любил или ласкал в детстве?».
Это правда! Моя бабушка, мать моей мамы, бросила маму и её сестру, когда им было по два и три года. Мой дед, с которым мама осталась, был не только жёстким, но, по-моему, и жестоким человеком, хотя и у него могли быть на это какие-то причины. Но почему я должна была платить за горестное мамино детство, я не понимала!
Мама не была злым человеком. Ни в коем случае! Просто она имела очень жёсткий внутренний стержень воспитания и самовоспитания. Мама никогда не скандалила ни в доме, ни с другими людьми. Но, обидевшись на папу или на меня, она могла по три дня не разговаривать с нами, даже если все эти три дня мы просили у неё прощения. Я никогда не слышала в доме ссор или скандалов с папой, ругала мама только меня.
Слово «надо» у неё всегда превалировало над словом «хочу». Несмотря на такую внутреннюю жёсткость, в маме было много женственности, обаяния, даже кокетства, и чуть-чуть театральности. Ей бедной, не хватало любви в детстве, поэтому она постоянно искала подтверждения любви к себе в моих или папиных поступках.
Бывало, я приходила со двора домой и вдруг видела маму лежащей на диване в бессознательном состоянии. Очень испуганная я начинала плакать, тормошить её, звать, но не было никакой реакции, а я сидела рядом с ней и плакала. Через некоторое время мама «приходила в себя» и говорила:
- Не плачь, я пошутила! Хотела посмотреть, любишь ты меня или нет.
И удивительно, я настолько была счастлива тем, что мама жива, что слёзы сразу высыхали, и я не знала, чтобы ей такое приятное сделать и чем доказать свою любовь, чтоб она больше «не умирала»! К папе она применяла другие методы.
Мама всегда была очень расчётливой, но не жадной, нет! Она была прагматичной. Мама помогала моим бабушкам, другим людям, но только тогда, когда сама считала, что это им необходимо и ровно столько от чего она сама в состоянии была отказаться, не ущемляя собственного благополучия. Вероятно, именно поэтому мы всегда оставляли впечатление у других людей, как о семье, живущей в достатке.
Мама всё умела делать сама, начиная от молотка и до портняжничества, от вышивания и до кулинарных изысков. Поэтому к нам в дом люди приходили с удовольствием. Мама умела принимать гостей, но это было не часто, поскольку она не очень любила застолья, при которых чувствовала себя скованно. «Развлекательным центром» в компаниях всегда был папа, «срезая острые углы» в настроении мамы.
Мама всегда была очень честной во всём и со всеми. А вот подруг у мамы никогда не было! Были, конечно, amice, женщины, с которыми она могла разговаривать о разном, но не настолько близкие, которые должны были бы знать о её жизни больше, чем бы она это позволяла. Может быть, причиной этому была какая-то, неуверенность в себе?
Мама была очень гордой женщиной. Она считала, что была слишком крупного телосложения, хотя, по-моему, в ней всё очень мило сочеталось. Может быть, мама считала, что её воспитание могло бы быть более полным, лучшим, однако у неё всегда хватало такта, чтобы скрывать этот «недостаток» и не позволять себе выходить за рамки приличия в обществе. Если какие-то темы разговора ей были неподвластны, она просто отмалчивалась.
Не знаю причин, но подруг у неё не было. Единственным, самым верным и самым близким другом мамы, это был мой папа. И это, истинная, правда! В наше время это, может быть, кому-то покажется немыслимым, однако это правда и я тому, пока ещё, живой свидетель! В то время, проживая вместе с родителями, их взаимопонимание, доброта в отношениях друг с другом, душевная теплота - всё это было для меня в порядке вещей. Это была атмосфера, в которой я выросла.
На данный момент, когда я пишу эти строки и, повидав, даже в собственной семье, другие ситуации и отношения, я горжусь своими родителями, несмотря на все их недостатки. А у кого их нет? Я изложила кратко то, как понимала свою маму, хотя должна признаться, что даже для меня, её дочери, многое в ней осталось загадкой, которую она забрала с собой.
Например, я так и не поняла, почему мама не любила моего мужа до последних дней своей жизни. Что же касается моих чувств и воспоминаний о маме, то когда я стала девушкой, а потом и женщиной, у меня не было лучшей подруги (а может быть слушательницы?), чем мама. Она была сопричастна ко всему тому, чем я с ней делилась, хотя она редко выражала своё мнение на то или иное моё откровение. Просто помогала мне и никогда не предавала.
Я делилась с мамой своими чувствами и бедами, своими проигрышами и победами. Хотя она мало комментировала мои откровения, но, думаю, она была благодарна мне за доверие к ней, так же, как и я испытывала благодарность к моим мальчикам за их доверие ко мне. Но они - мальчишки и, вероятно, у них другие понятия, что касается откровений с мамой. Пока они маленькие, мама им лучший друг, а далее - по надобности! Это и есть разница между дочерьми и сыновьями. И здесь уж, нужно иметь терпение, понимание и веру в то, что всё у них хорошо, иначе бы они уже пришли к маме. «Дети имеют неприятную привычку: вырастать, взрослеть и уходить от родителей!» (философская шутка!)
О МОЁМ ПАПЕ.
Прежде чем перейти к воспоминаниям о папе, хочу напомнить, что я попыталась начать говорить о генетике и о возможности передачи черт характера своему потомству от родителей или прародителей.
Так какие же из черт характера могли бы быть переданы мне лично? Не скрою, мне приходилось иногда пересматривать своё миропонимание, менять мироощущение в соответствии с обстоятельствами, но базой ко всему, оставалось всё-таки воспитание, полученное в семье.
Если мама была моим прагматичным воспитателем, научила меня всему, что знала сама о практичности в быту, то папа был для меня целым миром музыки, радости, доброты, логики, философии и литературы! Это не значит, что он был лишён и прагматизма. Отнюдь нет!! У него были «золотые руки». Он даже мог делать несложную мебель (такие были времена!), когда вышел на пенсию. Он научил меня любить технику и даже разбираться в ней. Главным же он считал моё духовное воспитание.
Любой мой вопрос к нему, не оставался без ответа, но сначала он просил меня сказать, что я сама об этом думаю? Если это были задачи по математике, папа просил объяснить, что именно мне непонятно. Рассказывая ему тему задачи по математике, я зачастую сама приходила к правильному решению. Тогда улыбаясь, он говорил:
- Вот видишь, тебе моя помощь и не была нужна. Когда ты начинаешь логически мыслить, у тебя всё получается. Умница!
Кстати, такое отношение папы ко мне отличалось от маминого, которая любила писать на пыльной крышке моего пианино (если я забывала вытерать с крышки пыль) - «Линка, дура», хотя я убеждена, что обидеть она меня не хотела. Просто мама знала, что такую надпись на пыльной крышке рояля я не оставлю и обязательно вытру, поскольку следить за чистотой пианино, входило в мою обязанность. Наверное, так поступал с ней и её отец, поэтому мама не видела в этом ничего обидного и для меня.
Слова же моего папы ко мне, «умница!», были для меня высшей похвалой, и хотелось быть ещё лучше. Бывало, я хитрила, не желая что-либо делать. Я говорила папе, что не знаю это или не умею этого. Тогда папа говорил мне свою коронную фразу: «Не знаешь - научим; не можешь - покажем; не хочешь - заставим!». До «заставим», никогда дело не доходило, потому что я быстренько всё и «знала», и «могла», и «хотела». Папа же, всё прекрасно понимал и загадочно улыбался.
Когда мне исполнилось 10 лет, папа настоял, чтобы мне купили пианино. Параллельно с образовательной школой я поступила и в музыкальную школу. Папа и сам играл на рояле. К сожалению, в школе я училась недолго. По приказу Сталина начали строить Волго-Донской канал и папу обязали ехать на строительство этого канала.
Характер папы нельзя назвать мягким, но он умел прекрасно владеть собой. Правила хорошего тона не были у него показными, он просто не умел вести себя иначе. Я никогда не слышала, чтобы папа разговаривал на повышенных тонах, однако он умел ТАК сказать, что пропадало всякое желание повторять ошибку или проступок.
Мы с отцом могли часами говорить о чём угодно. Книги были его страстью. Он много читал, в основном познавательную литературу, но никогда не принуждал меня к чтению. Из вновь им прочитанных книг, отец обязательно считал нужным рассказать мне какой-либо эпизод из этой книги. Когда звучал вопрос: «а знаешь, доченька?», я уже знала, что мне сейчас расскажут что-то интересное.
Но отец хитрил, рассказывая лишь часть сюжета, и добавлял, «а вот почему это» или «что будет дальше, прочти в этой книге сама, а потом расскажешь, что ты поняла и скажешь своё мнение о прочитанном. Твоё мнение для меня очень важно!» Моё «мнение» было обязательным условием. И я читала, не только потому, что было любопытно, а главным образом потому, что папе было важно моё мнение! Я приходила в восторг от собственной значимости, счастливая тем, что папа верит в меня, что я всё пойму и смогу рассказать ему об этом.
Плавать меня научил тоже папа. По характеру он любил рискованные мероприятия, но в разумных пределах. К разумности его приучили годы Второй мировой войны. Он был сапёром в инженерных войсках, но выжил, хотя многие его товарищи погибли на минных полях. Однажды от неминуемой смерти его спасла медаль «За отвагу», в которую попал осколок от разорвавшейся мины. Один из осколков всё же перебил ему сухожилие на ладони, поэтому отец не мог охватить на пианино полную октаву правой рукой.
По роду мышления отец был философом, а по тональности души, романтиком. Однако это не мешало ему быть одним из лучших прагматиков руководителей проектно-строительного отдела, что давало право вышестоящему руководству постоянно награждать отца и «вывешивать» на доске почёта его фотографии в Главном управлении строй треста.
Коллеги даже стихи ему посвящали. Мы с мамой очень гордились папой. О папе не забыли и после того, как он вышел на пенсию, и переехал с мамой к себе на родину, в Украину. Ностальгия папы по малой родине оказалась сильнее маминого желания не покидать Сталинград. Мама подчинилась желанию отца. Очень редко отец возражал маме, но если это случалось, то его настойчивость была непререкаема и мама вынуждена была подчиняться.
Вообще настойчивость, осторожность и природная дипломатия помогали ему выживать в то сложное политическое для всех время.
Вот то, что я вкратце хотела написать о своих родителях. Теперь мои дети или внуки пусть решают генетические споры с природой. Что у нас общего, а в чём мы не похожи? Может быть, это им поможет понять лучше не только своих родителей, но и самих себя.
Кроме того, надеюсь и мои читатели найдут для себя некоторые положительные примеры в воспитании, особенно это касается молодых семей.