Глава 1.
Лёлька помнит себя только с того момента, когда они вместе с родителями и старшим братом приехали жить в маленький провинциальный городок, куда распределили отца после окончания Московской высшей милицейской школы.
Лёлька очень гордилась тем, что у неё свой, настоящий, дядя Стёпа - милиционер. Тем более, что он был не просто милиционером, а начальником уголовного розыска.
Когда в детском саду были выходные, Лёлька окончательно изводила отца своими настойчивыми просьбами взять её с собой на работу. Он сдавался под её натиском, и они уже вместе шли в его "Отдел по борьбе с бандитизмом". Ну, может быть этот отдел назывался и по-другому, но в её памяти почему-то сохранилось именно это название. Там ей строго-настрого запрещалось бегать по коридорам и мешать работать отцу. Когда все были заняты и никто не мог уделить ей внимание, она тихонько сидела за пишущей машинкой, обучаясь складывать буквы в слова, печатая их на чистом листе бумаги. Её первым словом, выбитым одним пальчиком, было "папа".
В отличие от других детей она училась читать не по азбуке, а по Уголовному кодексу, и отец тренировал её память заучиванием не детских стишков, а статей. Он мог неожиданно спросить её: "О чём гласит такая-то статья?" и Лёлька должна была быстро ответить. Для неё это была весёлая игра, и она не догадывалась, что стоит за этими статьями. Знала только одно: за плохие поступки человек может оказаться за решёткой. Когда она впервые с отцом оказалась в зоопарке, то с удивлением его спросила: "Папа, а за что посадили за решётку мишку и тигра? Какое преступление они совершили?!" Отец с глубокомысленным видом поднял бровь и серьёзно ответил: "Они сидят в клетке, чтобы люди помнили: нельзя себя вести как звери". И Лёлька крепко-накрепко усвоила этот урок.
Когда мать возмущалась, что он берёт маленького ребенка, и тем более девочку, на свою работу, куда приводят всяких хулиганов и бандитов, отец, весело подмигнув дочери, отвечал:
- А может она, когда вырастет, пойдёт по моим стопам и станет юристом.
Мать на такой довод ничего ответить не могла и с недовольным видом заплетала ей косы, как всегда туго и больно. Но Лёлька терпеливо переносила эту "косматрёпку", как она про себя это называла, боясь, что мать не отпустит её непричёсанной с отцом на работу. Да к тому же ещё и знала, если папа сам заплетёт ей косички и завяжет пышный бант, то причёски хватит не более, чем на пару часов, а потом всё распадётся. Ради красоты она была готова на любые жертвы. Ей нравилось внимание папиных сотрудников из "бандитского отдела".
Молодые милиционеры, посадив её на свои плечи, носились с ней по коридору, играя в лошадки, а пожилые сотрудники кормили её всякими вкусняшками.
И Лёлька никак не могла понять: почему лично ей нельзя бегать по коридорам, а папиным подчинённым можно? Они бесились ещё похлеще любых пацанов, и Лёльке с ними было очень весело и интересно. "Хорошие все они, - думала она, с любовью глядя на своих взрослых друзей в милицейской форме, - добрые". А мать недоумевала: что её маленькую дочь так привлекает там?
Её отец был невероятным фантазёром и выдумщиком: на ходу придумывал стишки и загадки, знал много весёлых игр, и перед сном своим детям читал таинственным голосом «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», через час прерывая повествование на самом интересном месте. В отличие от старшего брата Лёлька ничего не понимала из того, что читал отец, но с нетерпением ждала продолжения.
А когда он возвращался с работы, то прямо с порога провозглашал:
- Где моя любимая дочка?
И Лёлька бросалась ему навстречу с криком:
- Папа пришёл!
Отец с таинственным видом шептал ей на ушко:
- Мне по дороге домой встретился зайчик и просил передать Лёльке яблочко. А ну-ка, загляни ко мне в карман.
На следующий же день ему встречался мишка, и просил ей передать шоколадную конфету, или попадалась по дороге белочка с грецким орехом для неё. Но, даже если отец приходил и без гостинца, Лёлька всё равно была ему безумно рада. Отец подбрасывал её к самому потолку, а затем, подхватив сильными руками, кружил её по комнате. С ним всегда было весело, тепло и хорошо. Одно смущало Лёльку, что он очень много работал и не мог забирать её из садика. Она в душе надеялась, что если они домой будут возвращаться с ним вместе, то тогда она увидит того зайчика, который передал ей яблоко. Но увы! Из детского сада её забирали всегда мама или старший брат, которые вечно были хмурыми и неразговорчивыми. Они всякий раз раздражённо дергали её за руку, когда Лёлька останавливалась, пытаясь разглядеть в густой кроне дерева белочку с грецким орехом или в зарослях бурьяна возле забора зайчика с петушком на палочке.
- Что ты копаешься? Иди быстрей, - нервничал брат.
Маленькая сестра его раздражала. Там во дворе ждали друзья, футбол, весёлые игры, а ему приходилось бегать за этой мелюзгой в детский сад. Лёлька не обращала внимания на его грубость, понимая, что он её не любит. Да и ничего удивительного. Отец, возвращаясь домой, всегда в шутку кричал: "А где моя дочь?", но никогда: "Где мой сын?" или "Где мои дети?"
Её больше волновал другой вопрос: "Почему только папе встречаются всякие зверюшки по дороге домой, а мне нет?"
Как-то однажды, возвращаясь домой из садика с матерью, она решилась её спросить:
- Мама, а почему зайки, мишки и белочки встречаются папе, а мне никогда?
Мать, усмехнувшись, ответила:
- Какие зайчики? Какие мишки? Да он на работе с сотрудниками проводит целый день. Там же они и обедают. Каждый из дома что-нибудь да принесёт.
Было такое ощущение, будто мать за что-то мстит дочери и поэтому с нескрываемым злорадством открыла ей секрет мужа. "Мама, наверно, обижается на папу, - подумала Лёлька, - за то, что он меня любит больше, чем её".
Маленький обман отца её нисколько не расстроил. Напротив! Если папины сотрудники - Лёлькины взрослые друзья, передают для неё гостинцы, значит, они её помнят и любят. И она, отпустив руку матери, вприпрыжку бежит впереди неё домой, чтобы уже там ждать своего любимого папу.
Глава 2.
Лёлька даже и представить не могла, до какой степени были сложные отношения между родителями.
Однажды случайно она подслушала разговор своей матери с соседкой, которая заскочила к ним за солью. Из этого разговора Лёльке многое стало понятно: почему мама постоянно недовольная, и почему отец редко бывает дома?
- Я не понимаю, что мужикам надо? - жаловалась соседке её мать. - Сытый, обстиранный, ухоженный и дома порядок. И я не какая-нибудь там уродина. Хотел дочку - родила. Ну, что ещё ему надо? Нет! Заглядывается на этих толстопузых с тремя подбородками, - аж слюна течёт! Вот хоть ты убей его!
- Ой, да не говори, - сочувственно вздыхала сердобольная соседка. - Кто поймёт этих мужиков? Что им надо? Да другой бы тебя на руках носил. Красавица, ножки точёные, фигурка - на загляденье всем. А твоей осиной талии могла бы позавидовать сама Людмила Гурченко.
Тоня - мать Лёли очень гордилась своей тонкой талией, которую можно было обхватить пальцами рук. И для неё было непостижимым, почему её мужу так нравились полные женщины с пышной грудью и с заплывшими жиром бёдрами.
Лёлька, притворившись спящей, слушала разговор матери с соседкой и удивлялась поведению отца. Она и сама не раз замечала, что он вёл себя очень странно, когда у них за праздничным столом собирались гости. Если среди приглашённых были полные женщины, то он рассыпался перед ними комплиментами, всячески подчеркивая своё особое к ним расположение. Было заметно, что его совершенно не волновало душевное состояние своей жены. Её лицо от жгучей ревности покрывалось багровыми пятнами, а чёрные глаза становились ещё чернее. У Тони была горячая казачья кровь, и нетрудно было догадаться, что ожидало её муженька после ухода гостей.
До самой поздней ночи на кухне раздавались крики, шум бьющейся посуды, а затем бурные рыдания матери. Отец стоял перед ней на коленях, просил прощения, целовал ей руки, клялся в вечной любви, но через какое-то время всё повторялось заново. Иногда мать, не выдержав этих унижений, собирала его вещи и выгоняла из дома. Отец уходил, потом возвращался, они мирились и были счастливы. Потом опять уходил. Опять возвращался. А однажды он ушёл и уже больше никогда не вернулся.
В доме сразу стало тихо, холодно и пусто. Складывалось такое впечатление, как-будто навсегда исчезло солнце. Мать постоянно плакала, она чувствовала себя одинокой и несчастной.
Однажды Лёлька зашла на кухню и, увидев её рыдающей, попыталась обнять и как-то успокоить. Хотелось сказать, мол, ты не одна, мама, мы с братом тебя любим. Но та грубо оттолкнула дочь и, захлёбываясь злыми слезами, прокричала:
- Уйди от меня! Я тебя ненавижу! Он так хотел девочку... и я родила тебя... надеялась, что ты удержишь его, а он всё равно ушёл!
И она, закрыв лицо руками, продолжала неистово оплакивать свою горькую долю.
Лёлька поняла, что во всём виновата она. Ей подарили жизнь, чтобы скрепить семью, а она с этой задачей не справилась. И она закрылась, замкнулась, ушла в себя.
С тех пор её любимым занятием стало - ждать. Лёлька большую часть времени проводила возле окна, ожидая возвращения отца. Ей нравилось рисовать в своём воображении, как однажды откроется дверь, и все услышат его знакомый голос: "А где моя дочка?", и она с радостным криком:"Папа пришёл!" бросится к нему на шею. Но он почему-то всё не шёл и не шёл. И она никак не хотела верить, что он забыл её, предал, навсегда вычеркнул из своей жизни, как и её мать. Лёлька не могла в это поверить, - не могла и не хотела.
Проходили дни, месяцы и годы, но отец не возвращался. Лёлька не догадывалась, да она даже и предположить не могла своим детским умом, что его письма и посылки до неё не доходят, а деньги - пропиваются.
Она совершенно не помнила: как пошла в первый класс, и был ли у неё букет цветов в руках, испытывала ли она волнение в этот торжественный день. Не помнила свою первую учительницу, и как переходила из класса в класс. Всё это было для неё неважно. Её жизнь без отца потеряла всякий смысл.
Чувство вины перед матерью не давало ей права на что-то претендовать. Она терпеливо ждала, когда о ней вспомнят и накормят. А потом на ночь мать раздражённо будет развязывать пышный бант так, что в узле останется пучок детских волос. Лёлька терпела, боясь плакать. Мать не любила её слёз и могла так влепить пощёчину, что потом долго горела щека. И Лёлька научилась подавлять слёзы, не давая им возможности вырваться на волю. Лучше перетерпеть, иначе будет хуже.
Теперь её жизнь шла по какому-то непонятному ей, кем-то придуманному распорядку. Она делала только то, что говорили ей взрослые, как заведённая кукла механически выполняя их приказы и распоряжения.
Старшему брату до неё не было никакого дела. Он целыми днями носился на улице и появлялся дома только перед приходом матери. Боясь, что мать потребует дневник, он поспешно раскладывал учебники и тетради на столе, создавая вид, что делает уроки.
В их маленьком городке не было телевизионной вышки, и Лёлька понятия не имела - что такое телевизор, по которому можно смотреть мультики и интересные фильмы. Да ей это было и не нужно. Её отец - фантазёр и выдумщик, развил у Лёльки живое воображение. Сказки, фантастика, а затем романы были для неё намного реальнее, чем сама жизнь. Научившись читать, она взахлёб проглатывала одну книгу за другой, спрятавшись с головой в мир иллюзий, как улитка в свой домик. В этом выдуманном мире ей было уютно и хорошо, там она чувствовала себя защищённой. Книги открывали ей новый, неведомый доселе, чудесный мир, который куда-то манил и что-то обещал.
Тоня так же остро, как и её дочь, ощущала образовавшуюся гнетущую пустоту в их доме. Пытаясь хоть как-то освободиться от непреодолимого чувства одиночества, жизнелюбивая казачка устраивала дома весёлые попойки. Шум, гам, песни, смачные ругательства подвыпивших гостей, звон бутылок и бренчанье гитары не прекращались до поздней ночи. И гостеприимная хозяйка, выпив лишнего, забывала покормить своих детей. Лёльке с братом ничего не оставалось, как ждать, когда в соседней комнате за закрытыми дверями изрядно подвыпившие гости угомонятся, попадают кто куда и захрапят. Вот тогда можно зайти в зал и, при тусклом свете из прихожей, найти остатки съестного. Если же ничего не было, то старший брат использовал любую возможность, чтобы обследовать карманы заснувших гостей.
Лёлька не однажды бывала у отца на работе и знала, что чужое брать без разрешения нельзя. Это расценивается как кража - уголовно наказуемое преступление. Но брат, замечая её осуждающий взгляд, отмахивался, мол, я только мелочь беру, они и не заметят. Но со временем он стал не только покупать продукты, чтобы поесть и накормить сестру, но в их доме уже начали появляться дорогие игрушки: машинки на пульте управления, настольный хоккей или футбол. На вопрос матери: "Откуда это у тебя?", брат отвирался: "У друга взял поиграть".
Лёлька тоже верила, что брат одалживал игрушки у друзей, пока однажды она, гуляя во дворе неподалеку от сидящих у подъезда бабушек, не услышала хлёсткую фразу, брошенную в её адрес:
- Яблоко от яблони далеко не катится. Эта оборванка вырастет и станет такой же воровкой как брат, или пьяницей как мать!
Эти слова прозвучали, как пощёчина. Лёлька вспыхнула и бросила в сторону злопыхателей:
- А я докажу вам, что яблоко от яблони далеко катится. Я стану такой же, как мой отец - начальник уголовного розыска!
Возможно так бы и случилось, и Лёлька на самом деле пошла бы по стопам отца, о чём он и мечтал, если бы... он вернулся.
*******************
(Прошу писать свои отзывы ПОД моим обращением на странице рецензий!)