НЮРА

Людмила Кузнецова Ридных
   Шел третий год войны. В алтайском городе люди не боялись прихода немцев, не прятались в бомбоубежища. Линия фронта проходила за тысячи километров от них.  Победа советского народа была предрешена, уверенность в этом придавала жителям города сил для дальнейшей нелегкой, полуголодной  трудовой жизни, для ожидания с фронта своих близких.

   - Юрочка, просыпайся! Ну вставай же! – тормошила шестилетняя Люда своего двоюродного четырехлетнего брата.
   Их матери, Раиса с Антониной, каждое утро уходили на работу рано, еще пяти не было. Раиса, мама Юры – на элеватор, в лабораторию, там готовили зерно для посадки на полях. Антонина – на завод, в цех. Дети их до позднего вечера оставались одни.  Старшая  родная сестра Юры – Люба, уже ходила в школу, во второй класс.
   Муж Раисы, кадровый офицер, с первых дней войны был на передовой. После полученного ранения подлечился в госпитале и снова вернулся в часть, так и не доехав до дома - не до отпусков было.
   Семье его полагались льготы, и поэтому Юру взяли в детский сад, где содержание ребенка было бесплатным, а Люба каждый день, после занятий, ездила на трамвае на другой конец города, в офицерскую столовую, где детям офицеров, находящихся на фронте, ежедневно выдавался обед, который состоял из немудреной похлебки и маленького кусочка хлеба. Похлебку Люба съедала полностью, до последней капли, а хлеб аккуратно заворачивала в газетку и увозила домой: вечером, когда собиралась  семья на ужин, кусочек этот делился на всех.
   Антонина осталась вдовой  еще до войны, жили вдвоем с дочкой,  а в тяжелые военные годы стала жить в семье сестры: так было проще помогать друг другу. Шестилетнюю Люду в детский сад определить не удалось, и она, на правах старшей, каждое утро вместе с Любой будила и провожала  в детский сад Юру.
   Мальчик никак не хотел просыпаться, отталкивал руки девочки, брыкался, а та терпеливо уговаривала:
   - Юра, ну вставай. Тебе  в садик надо, и я ведь тоже кушать хочу…
   Ежедневно Люба с Людой провожали братишку  до детского сада, затем Люба шла в школу, а Люда возвращалась домой. Через два часа она снова шла к зданию детского садика, где у заветного вырытого под забором  лаза ожидала Юру.
   После завтрака воспитательница выводила ребятишек на прогулку. Юра, улучив момент, бежал к забору и совал в руку сестренке припрятанный от завтрака кусочек хлеба, иногда даже помазанный слегка маргарином.
   
   И в этот зимний и морозный день утро началось как обычно: девочки разбудили хнычущего брата, помогли ему одеться, укутали в клетчатую шаль, завязав ее крест на крест, и отвели в сад. Люда спустя  некоторое время пришла к  забору.
   - Люд, забери меня домой. Не хочу тут оставаться. – Мальчик всхлипывал. – Меня Пашка Воронин толкает, он большой, я с ним не справлюсь…
   - Юрочка, ну потерпи до вечера. Еще в обед покушаешь, поспишь, и мы за тобой придем… - девочка жалостливо смотрела на брата.
   Она забрала предназначенный ей хлеб и вернулась домой. А через час в дверь их квартиры постучали.   На пороге стояла взволнованная воспитательница, Тамара Николаевна.
   - Люда, где Юра? Он с тобой ушел?
   - Нет… - растерялась Люда.
   Тамара Николаевна  видела ежедневные «хитрости» детей, наблюдала за ними со стороны, но никогда не запрещала мальчику уносить на улицу хлеб и подкармливать сестру.
   - После твоего прихода Юра исчез, - сказала женщина. – Если его нет дома, куда он мог пойти?
   Ребенка искали весь день, обратились в милицию. Обежали все места в городе,  где Юра мог бы появиться, спрашивали прохожих на улицах. Мальчика нигде не было.
Измученная Раиса вечером в очередной раз забежала в отделение милиции. Дежуривший там  пожилой капитан только покачал головой:
   - Не нашли пока вашего мальчика. Девочку вот привели, Нюру. Тоже потерялась.
   Он показал на скамью, где лежал ребенок:
   - Умаялась, чаю попила и уснула…
 
   Раиса перевела взгляд на скамью. На ней, раскинув руки, сладко спал ее Юрка.
   - Сыночек! Слава Богу, живой! – она плакала и тормошила мальчика, а тот спросонья еще не мог понять, что происходит.
   Милиционер в растерянности топтался рядом:
   - Да вроде бы «Нюра» сказал… Хорошенький, чисто девчонка…И шаль, опять же…
   Когда Раиса, крепко взяв сына за руку, собралась уходить, мужчина попросил:
   - Вы уж, гражданочка, не обижайтесь, что такой конфуз-то вышел…
   Женщина, счастливо улыбаясь, кивнула головой.