1.
Макс сидел за стойкой бара и методично целенаправленно напивался. Бармен уже без слов ориентировался на его неуверенные жесты и наполнял стопку за стопкой. Чем – это Максу было совершенно безразлично, лишь бы напиться, достичь состояния общего наркоза, чтоб ничего не видеть, не замечать, не слышать, не вспоминать… А оно всё никак не достигалось. Мария, Машка, Мышка, что ж ты творишь?! Ещё неделю назад – музыка тел, слияние душ, даже сердца бились в унисон… И любовь – настоящая любовь в глазах! Он ведь сам видел, чувствовал, он не мог ошибиться! Или – мог? Тогда получается, что Машка – фантастическая лгунья! Или гениальная актриса. Только зачем ей это всё – целая совместная жизнь, прожитая за последние два месяца? Маленькая игрушечная жизнь, у которой были все шансы превратиться в большую и настоящую. А может, это только для него всё было целой жизнью, а для Машки – всего лишь ничего не значащий эпизод, способ проведения свободного времени?.. Макс неуклюже помотал тяжёлой головой и щёлкнул пальцами бармену. Или хотел щёлкнуть. Во всяком случае, попытался. Бармен понял и придвинул очередную стопку. Макс автоматически опрокинул и её, даже не заметив, что пил, и всё смотрел и смотрел на танцпол, где в змеящихся и пульсирующих разноцветных лучах призрачного дискотечного света танцевала она – его Машка, его Мышка.
Нет, не могла его Машка так танцевать здесь и сейчас! Та, которая выплясывала посреди зала, тесно прижавшись к рослому кареглазому блондину, звалась теперь Мари. Она выпрямила свои волнистые каштановые волосы, гладко зачесала и сотворила на макушке какую-то модную уродливую дульку. И стала одной из них – из тысяч одинаковых современных девиц со стёртой индивидуальностью и размытыми общими для всех чертами, которые они почему-то считали верхом совершенства. Машка всегда была собой. Одевалась так, как считала удобным и красивым лично для себя, пусть даже её симпатии не совпадали с веяниями моды. И занималась тем, чем нравилось лично ей, и цели ставила, важные для себя, а не принятые в окружении. И ещё его Машка его любила. Даже стихи ему писала, честное слово! О любви, о звёздах и обо всём, что там полагается при возникновении первого настоящего глубокого чувства у юной девушки. Она любила цветы и пирожные и ненавидела сигаретный дым. Поэтому Макс бросил курить – ценой неимоверных усилий со своей стороны. Зато Машка была счастлива, когда он у неё на глазах торжественно переломил последнюю сигарету и швырнул пустую пачку в мусорную корзину! Она пекла для него печенье, выбирала подарок для его бабушки к именинам и осторожно кончиками чутких пальцев мазала кремом от ожогов его плечи, когда они увлеклись загаром на пляже, потому что уходить было жалко, а вода в речке оказалась слишком холодной, чтоб купаться. И у Машки всегда был он, только он и никто больше!
А теперь она страстно обнимала Бориса – красавчика-мажора со скульптурным телом и лицом положительного героя с агитационных плакатов прошлого века. Причём мразью Борис был редкостной… Куда ж ты влезла, Машка? Не Машка – Мари… Борису несолидно портить антураж какой-то там Машкой. Вот Мари – другое дело! И она пошла у него на поводу. А Макс, значит, побоку… Значит, слиться с толпой «инкубаторских цыпочек» всё-таки лучше, чем оставаться собой? Все цыпочки без ума от Бориса. Потому что он – эталон. Потому что он на гребне волны, на пике популярности. Он самый-самый! И неважно, что у него самого – только безукоризненный фасад, а всё остальное – заслуга богатеньких и влиятельных родителей. Вот и Машка повелась… Чёрт побери, как же это непохоже на Машку!..
Макс стиснул зубы, чтоб не застонать. Борис, облапив Мари, топтался с ней под музыку среди толпы своих подтявкивающих обожателей. Парни одобрительно гоготали, а девицы, если бы могли, живьём бы глотнули Машку: уж больно им хотелось оказаться сейчас на её месте! Потом толпа качнулась, расступилась, и вожак повёл свою стаю на выход. Машку он крепко обнял и почти тащил за собой. Похоже, она ничего против не имела. Только мимолётный взгляд, брошенный на Макса, был каким-то странным. Или Максу спьяну так показалось? Может, догнать их, остановить этого вальяжного самоуверенного мажорчика и начистить смазливенькое рыльце? Макс уже даже поднялся, но еле удержался на ногах. Невзирая на принятую дозу, он реально оценил свои возможности и шансы. Возможности были на нуле, а шансы… Кроме шанса упасть в Машкиных глазах ниже грунтовых вод – никаких!
Макс расплатился с барменом и уныло, держась за стенки, поплёлся к выходу. Компания Бориса шумно грузилась в такси. У этого придурка хватило ума не брать собственную тачку: сегодня все отмечали именины кого-то из особо приближённых Бориса и порядочно набрались. Машка? Насколько мог видеть Макс, неотрывно следивший за ней весь вечер, Машка не пила ничего, кроме сока. Машка спиртное пить вообще не любила. Хоть тут-то она себе пока не изменила!
Компания уехала на нескольких машинах. Макс шумно втянул ноздрями прохладный вечерний воздух и медленно побрёл прочь. Домой идти сейчас в таком состоянии не представлялось возможным, и Макс направился в единственное место, где его всегда, в любое время суток, в любом состоянии души и тела примут, приласкают, выслушают и помогут, - к бабушке.
У бабушки, как обычно, восхитительно пахло – ещё в подъезде, ещё не заходя в квартиру, Макс уже знал, что его ждёт ароматный горячий чай с удивительными пышными румяными бабушкиными пирогами. Бабушка всегда угадывала, когда явится внук. Даже не угадывала – она всегда точно знала, даже ещё до того, как такое решение принимал он сам.
Ключ всё никак не находился, и Макс позвонил в дверь. Бабушка открыла почти сразу, даже не спрашивая, кого принесло в такой поздний час.
- Максимка! – она расцвела в улыбке, пропуская его. – Ты как раз к чаю подоспел! Проходи, проходи скорей!..
Это не Макс подоспел к чаю, это чай подоспел к нему: бабушка постаралась. Этот божественный, неповторимый напиток! Сколько Макс ни покупал различных сортов и марок чая, сколько ни экспериментировал – ни разу у него не получилось ничего, даже отдалённо напоминающего бабушкин фирменный чай. И спрашивал же у бабушки, в чём её секрет? Бабушка только плечами пожимала: чай заваривает тот, который ей внучок принесёт, и так, как на пачке написано. Ну, разве что ещё щепотку той или иной травки, или веточку с кустика или деревца какого-нибудь плодово-ягодного… А какой травки, какого кустика-деревца – это уж каждый раз наугад, и всегда непредсказуемо. «Так захотелось почему-то,» - говорила бабушка, и Макс, не раз следивший за её священнодействиями, и правда, никак не мог заметить определённую систему или тайные ингредиенты, которые и делали бабушкин чай таким волшебным.
- Сегодня мне почему-то захотелось чаю с мятой и мелиссой, - сообщила бабушка. – Мой руки – и за стол!
И Максу вдруг так захотелось чая с мятой и мелиссой! Он и сам не заметил, как очутился за столом, а бабушка уже хлопотала возле него, наливала исходящий паром чай, выставила розетку с абрикосовым вареньем, нарезала пирог, украшенный глянцевым, будто лакированным тестом в виде корзиночного плетения… Макс скромно ожидал, когда же бабушка и себе нальёт чай и присядет напротив своего непутёвого внучка. На то, что она не заметила, в каком состоянии он к ней дополз, нечего было и надеяться. Но бабушка – не мама, с порога пилить его не станет, и всё само собой сложится так, как будет лучше.
Он медленно тянул чай и блаженствовал, смакуя мягкий, как перина принцессы, пирог. Бабушка чинно пила чай и молча ожидала, когда же внук решиться излить душу. Макс медлил и то и дело тянулся за новым куском пирога, или за ложечкой варенья, или…
Когда место внутри совершенно закончилось, Макс тяжело вздохнул, отодвинул от себя чашку и неожиданно для себя заплакал, как в детстве:
- Бабушка-а-а!..
Бабушка подхватилась со своего места, и вот она уже обнимает его, прижимает к себе и гладит по макушке – тоже как в детстве, когда соседская противная девочка Ирочка, которая была старше Макса на целый год, лупила его в песочнице по голове лопаткой. Ирочку нельзя было обижать, потому что она была девочка. И это было такое правило, которое объяснила бабушка. Потому что когда-нибудь потом, через много лет, девочки вырастают, становятся большими, у них рождаются маленькие детки, и тогда из девочек получаются мамы. А ещё через много лет у них появляются внуки, и они становятся бабушками. И Макс представлял гадкую Ирочку огромных размеров, в бабушкиных жемчужных бусах, в окружении крошечных детей, и она дубасит его, Макса, огромной лопаткой… Бр-р!.. Ему даже несколько раз кошмары снились на эту тему.
Потом Ирочка выросла, похорошела и даже в выпускном классе мимолётно влюбилась в Макса. Но Макс, которому предстояло оттрубить в учебном заведении ещё год, лопатки ей так и не простил и упорно не замечал. Ирочка разочаровалась, почти сразу после выпускного выскочила замуж и куда-то уехала. Макс особо не интересовался. И почему-то только тогда его перестали мучить страшные сны из детства!
- Бабушка… - всхлипнул он. – Меня Машка бросила!
- Машка? – переспросила бабушка. – Что-то не верится!
- Да!!! От меня Машка ушла!..
- Так бросила или ушла?
- Бросила… ушла… какая разница? Машка!..
- Большая разница, - терпеливо ответила бабушка. – Чучело ты моё гороховое, иди-ка спать! Потом поговорим.
Макс и сам понимал, что самое лучшее сейчас – это завалиться в постель и отрубиться, отключиться от всех проблем. Только бы ничего не снилось!
Бабушка провела его в комнату, помогла раздеться, и он упал на тахту, не раз служившую ему прибежищем. Ему было немного стыдно, что заставил бабушку так возиться, приплёлся к ней в таком позорном виде… Но бабушка – это бабушка! И больше идти не к кому!
И точно, Макс вырубился самым серьёзным образом! Даже Ирочка не снилась, которая обычно являлась в снах при всяких неприятностях. И Машка тоже не снилась. Вот так – как будто его выключили, а потом включили.
Он не смог определить, сколько проспал. За окном было темно. Опять ночь? Или ещё ночь? Нет, наверно, ещё ночь: бабушка вряд ли позволила бы ему дрыхнуть сутки и не совершить ничего полезного за день.
- Бабуль! – позвал Макс. Голос был хриплым, язык – как из наждачной бумаги.
- На кухню иди! – отозвалась бабушка.
Макс, пошатываясь, поплёлся на кухню. Бабушка сидела за чисто прибранным столом и медленно тасовала свои карты.
- Садись, - сказала она. – Ну, что ты там узнать хотел?
Да, бабушка, как всегда, всё знала. Макс иногда ловил себя на мысли: как так получилось, что эта удивительная женщина оказалась его близкой родственницей? Магия, волшебство какое-то! В детстве ему казалось, что бабушка – это добрая сказочная фея, которая может исполнять желания. Правда, загадывать какие-то серьёзные желания он почему-то так и не осмелился. А вдруг исполнятся? А ему потом захочется чего-то очень нужного и важного, а желания – раз! – и закончились на чём-то, что потом окажется пустышкой? Подарки на Новый год и День рождения, конечно, не в счёт! Они – явление не волшебное, а вполне реальное, которое зависит, например, от вполне реальной суммы денег и для которого магия совсем не обязательна.
А ещё – бабушка что-то ЗНАЛА. Макс слышал об этом с юных лет, но поначалу не придавал значения и не выяснял, что имеют в виду взрослые, когда об этом заговаривают. Так говорили родители между собой, соседки во дворе и совершенно незнакомые люди, которые частенько захаживали к бабушке в гости. Кто они такие и зачем приходили, маленькому Максу было неизвестно, поскольку его при подобных визитах чужих тёть и дядь мягко выпроваживали погулять или сходить в магазин, купить хлеба и мороженого. Это было естественно и повседневно: у кого-то из друзей Макса бабушки вязали толстые колючие шерстяные носки, у кого-то жили в деревне и держали кур и коз, у кого-то фанатично смотрели сериалы, у кого-то – даже курили. А бабушка Макса ЗНАЛА.
Только позже, когда в силу возраста интерес к волшебным сказкам (которые частенько рассказывала сама бабушка) перерос в интерес к фэнтези, мистике, ужасам и прочим ответвлениям от реальной жизни, Макс и начал задаваться вопросом: а что же такое, собственно, ЗНАЕТ его бабушка? Надёжнее всего было спросить у самой бабушки. И он спросил. И тогда бабушка усадила его рядом с собой и в доступной форме рассказала.
Бабушка умела гадать на картах. Нет, не так. Бабушка умела раскладывать карты и читать их. Она знала, как это делается правильно в каждом конкретном случае. Её способы отличались от традиционно принятых, потому что какого-то конкретного у неё и не имелось. Она обычно внимательно смотрела на человека, как будто взглядом проникала сквозь какие-то тайные покровы, и там ей открывалась какая-то информация, скрытая от всех. А карты служили ориентирами, по которым она читала чужие судьбы.
Карты у бабушки были старинные, рисованные от руки, потемневшие от времени. Бабушка их берегла, хранила в резной деревянной шкатулочке, тоже старинной. Насколько Макс мог судить, карты эти напоминали модификацию Таро, но только напоминали. На них тоже были картинки, которые, по толкованиям бабушки, каждый раз могли иметь совершенно разные значения. Колода досталась бабушке в наследство от её бабушки, а той – ещё от кого-то из давних предков. Кто рисовал карты, бабушка не знала. И откуда у неё такой интересный талант или дар, не знала тоже. Видимо, что-то такое передавалось по роду. Макс даже как-то раз отважился попросить бабушку научить его гадать на картах. Бабушка взглянула на него каким-то особым, пронзительным взглядом – так, как смотрела на своих посетителей, - и сказала, что не заложены в нём такие задатки, чтоб овладеть знанием её карт. И у матери Макса этого дара не было. Может быть, когда-нибудь, когда у Макса будут собственные дети, кто-нибудь из них унаследует искорку, способную разгореться в нечто большее.
Зато Макс знал, к кому можно обратиться по любому животрепещущему вопросу! С практичными вопросами нужно было обращаться к дедушке - известному искусствоведу (Макс называл его в детстве «Дед-кустовед»), и востребованному специалисту, которого постоянно звали читать лекции по всему миру. По этой причине дедушка бывал дома редко, и Макс ловил моменты, чтоб научиться чему-то полезному. Дедушка учил, они что-то мастерили вместе, потом дедушку кто-то опять куда-то выдёргивал. Бабушка посмеивалась, что в таком режиме семейной жизни им с дедом и поссориться некогда. Житейскими делами заведовала бабушка. Во-первых, бабушка была наимудрейшей женщиной с огромным жизненным опытом. И во-вторых, конечно, у неё были её говорящие карты!
- Мне о Машке надо… Всё, что можно… Как там она? И что у нас с ней? – Макс сел на табуретку за стол и подпёр кулаками тяжёлую голову.