Фомичёв Алексей Данилович (Петр Панасейко) / Проза.ру

      Алексей Данилович Фомичёв на работу с персоналом ОАО «АВТОВАЗ» попал с партийной работы. В 1990-х годах он в качестве заместителя директора по персоналу курировал управление кадров. Познакомился я с ним весьма своеобразно.

   Как кадровик с производства, первый раз попал на совещание, проводимое по вторникам в управлении кадров завода. Какие вопросы там будут подниматься, мой начальник не сказал.
   - На месте сориентируешься, - услышал я.
      Пока до меня дошла очередь выступать, я сообразил, что к чему и отчитался не хуже кадровиков других производств. После нас выступил, как и положено ему, директор подшефного училища. На этот раз, насколько я его сразу понял, у него имелись претензии к производствам, у которых практику проходят учащиеся-станочники.
      - Я с твоей критикой согласен, - поддержал директора Фомичёв. – Прихожу я вчера домой, а в коридоре что-то обуви мужской много. Прошёл в залу, а там вокруг моей дочери сидят ребята и жалуются, что производство их берёт на практику с неохотой. Как же вы так работает, кадровики?

      В кабинете наступила тишина. Тогда я не знал, что дочь Алексея Даниловича работает в училище мастером производственного обучения. Как все, сидел и молчал. Но стал замечать, что все поворачивают головы в мою сторону. Я не выдержал:
      - Алексей Данилович, а чьё производство их плохо берёт?
      - Да твоё, Пётр Алексеевич.
      - Да, не может быть этого?
      - Да бывает, иногда.

      После этого диалога кадровики рассмеялись. Этим вопросом у нас в кадрах занимался другой инженер, поэтому я и не мог знать. Однако уже со следующего совещания владел всеми кадровыми вопросами, решаемыми в производстве.

      Алексей Данилович относился к нам, кадровикам, как к родным. Чувство юмора в нём присутствовало всегда. На одном из совещаний в своём докладе один из кадровиков встаёт и вместо кадровых вопросов сообщает:
      - Алексей Данилович, принимайте меры. У нас на территории производства развелось много бродячих собак. Ни пройти, ни проехать. Никто их не ловит.
      Сообщив всем нам эту новость, кадровик сел на своё место. Следующий докладчик, увидев, что Фомичёв что-то хочет сказать, не стал подниматься, а продолжал сидеть.
      - Ну что, Николай Гаврилович, - обратился он к начальнику управления кадров Крылову, - надо человека выручать. Получай охотничьи ружья, раздавай нам, пойдём отстреливать собак.
      Что интересно, после этих слов кабинет наполнился смехом, а председательствующий на совещании на полном серьёзе продолжил заслушивать отчёты.

      - Как это Вам удаётся быть серьёзным, когда хочется смеяться? – спросил я однажды Алексея Даниловича.
      - В нашей работе по-другому нельзя. И когда плакать хочется, надо тоже быть серьёзным, не поддаваясь сиюминутным эмоциям.
      Он был прав, как прав и в том, что доверял нам на 100%. Пока его кто-то не подводил. Тут уж о доверии к провинившемуся говорить не приходилось.

      После совещаний мы в порядке живой очереди подходили к Фомичёву с документами на подпись. Нас много, а документов, разумеется, ещё больше. Если бы он читал полностью тексты их, то ему бы и суток не хватило. Поэтому он читал начало и конец документа и смотрел визы на нём. Без визы кадровика документ моментально отодвигался в сторону. Он нам доверял, но и спрашивал в первую очередь с нас, а не с наших директоров. Мы старались не подводить. Но бывали исключения: один из кадровиков по требованию директора «подсунул» на подпись приказ об увольнении одного работника. Приказ был подписан. Однако вскоре суд работника восстановил. После этого нам только оставалось сочувствовать этому кадровику, который носил на подпись Фомичёву документ по нескольку раз.

      Однажды один из наших работников уехал в командировку в другой город. Там, прямо в гостинице, умер. Забирала его жена, которым помогли его коллеги. Прошло и девять дней, и сорок, а жена, теперь вдова, не шла со свидетельством о смерти покойного мужа «увольнять». Он продолжал числится в нашем штатном расписании. На просьбы предоставить копию свидетельства о смерти, вдова не реагировала.

         Начальник отдела, где работал покойный, стал ежедневно ходить жаловаться директору. А тот стал нас воспитывать. Что нам было делать? Пришлось мне лично печатать соответствующий приказ, визировать у директора, ставить свою визу как кадровика и как юриста по образованию, ибо наш юрисконсульт без свидетельства о смерти визировать не стала, и ехать к Фомичёву.
      - Твоя виза есть, Петр Алексеевич, вижу, а где свидетельство о смерти? – улыбаясь спрашивает меня Алексей Данилович.

      Тут я, вспомнив его слова, делаю весьма серьёзный вид, достаю из папки некролог на работника и ложу ему на стол. Приказ он подписал. Только после этого вдова того работника (деваться ей уже было некуда) принесла в бухгалтерию и в кадры копии свидетельства о смерти мужа. Одну копию я отнёс показать и тому, кто, поверив мне, приказ подписал. Тогда я окончательно понял, что в работе кадровика безвыходных ситуаций нет. Случается нежелание брать на себя ответственность и доводить дело до конца. Благодаря примеру Фомичёва я этого недостатка избежал.

   Увы, Алексея Даниловича давно уже нет с нами, но светлая память о нём осталась. И не только у меня.

   10.02.2016 г.