НЕ В ДЕНЬГАХ СЧАСТЬЕ!
Счастье разумеется не в самих деньгах, а в том, –
что можно на эти деньги… но, не будем забегать вперед.
Олд Мэн, пусть это имя всегда напоминает вам о Мудрости Человеческой, Олд присел отдохнуть на ступенях здания театра им. Ленинского, а не какого-то там не Всесоюзного комсомола, тогда как в утренней тишине еще только чирикали воробьи и за оградой парка как бы проснувшись от спячки зазвенели первые воскресные трамваи. Его внимание привлек молодой человек с лицом напоминающим нечто среднее между Тенью датского принца на похоронах своей Офелии и собственно Принца Королевства Отравленных Клинков и вдребезги разбитых сердец, – сердец надо сказать хрупких и требующих осторожного с ними обращения.
– В чем дело, приятель, – окликнул его Олд, – вы случайно не ошиблись адресом? Мне кажется, что Клуб Самоубийц находится не здесь, а в каком-то другом месте, и если вам понадобится кирпич и веревка на шею, то я хочу вас предупредить, что вода в это время года еще холодновата для того, чтобы сводить счеты с жизнью комфортно и со знанием дела, как подобает джентльмену.
Юноша, а ему на вид не дашь и двадцати двух лет, засмеялся и подошел ближе. Олд достал из кармана и слегка встряхнул флягу с коньяком, предлагая новому герою нашего повествования освежить душу, а заодно и промочить горло… Студенты из театрального института обычно не пренебрегают аристократическим пойлом, но здесь, вероятно, случай совсем иного рода. Его (студента) возлюбленная, недавно еще провинциальная актриса уездного театра при доме культуры, сегодня выходит замуж за директора Ленинкома, в одиннадцать у нее бенефис, в три Дворец Бракосочетания по любви или по какой иной причине, и отменить сразу оба этих мероприятия не сможет даже дедушка в белой рубашке и с нимбом вокруг лысины.
– А что, – этот директор молод, красив собой, строен как олень и денег у него как у дурака махорки? – на всякий случай поинтересовался Олд.
Вовсе нет… он не красив и далеко не молод, и, увы, напоминает своим видом не упомянутое Олдом благородное животное, а завхоза, каковым он и был перед тем, как стать директором. А деньги, что деньги, разве можно купить за деньги любовь провинциальной валькирии?
Студенту, пусть никого не смущает это имя, пусть наш герой немного побудет инкогнито, не так ли? Так вот, Студенту только и остается, что преподнести Ей букет белых роз, растолкав всех клакеров, которых Директор (можете не сомневаться) собрал со всего города, директора – они понимают в этом толк… Имей он хоть миллион, что такое какой-то несчастный миллион по сравнению со славой и всеобщим обожанием, которые женщины ценят куда выше, чем эти жалкие деньги...
Олд понимающе кивнул, ему ли не знать женщин… этим чудным созданиям ничем не угодишь – сегодня им подавай кучу восторга и аплодисментов, завтра черный с никелированными зеркалами автомобиль и домик с видом на залив, послезавтра что-нибудь еще, вместо того, чтобы заниматься прямым своим делом – печь пироги с вишневым вареньем и рассказывать по секрету соседкам и подругам какой у нее замечательный… впрочем, деньги тоже никогда не мешают…
И он спросил когда закончится этот спектакль, и есть ли у студента хотя бы немного презренного металла, чтобы купить эти самые цветочки, раз без них никак уже не обойтись…
. . . . . . .
Спектакль прошел на удивление гладко и с полным аншлагом, да простят меня читатели за тавтологию, – давненько все первые ряды партера не аплодировали стоя, позабыв о моченых яблоках и помидорах, сочных как только что со свалки, – Директор еще раз продемонстрировал каким прекрасным Завхозом он был когда-то, таким и остался, а кто сказал, что Искусство может обойтись без хозяина? Так что не будем разводить мистерии, не будем!
У выхода стоял бедный Студент с букетом бледных роз в толпе поклонников, скупившим, казалось, все цветочные ряды, а заодно и похоронные венки предоставленные цыганками в пестрых одеяниях.
Бенефициантка светилась от счастья как невеста в ожидании обручального колечка и хлопанья пробок, и брызг шампанского – ведь рядом с ней, раздаривая по сторонам благосклонные улыбки, шел рыцарь и банкир, отважный флибустьер, правда, невысокий и страдающий одышкой, избыточным весом и половой неврастенией, но это ведь потом, а не сейчас…
Студент оказался парнем не из робких, Поклонникам Таланта и прочим И.О. муз и Покровителей Искусств пришлось ощутить на себе крепость его ног и плеч, да и роста он был впечатляющего, что не оставляло сомнений в его решительности, ведь чего не сделает из любви к Искусству молодой человек в ботинках 44-го размера? Он пробился к нашей принцессе и тут… Это же черт знает что такое!
Послышался резкий гудок автомобиля и толпа поклонников на минутку забыла зачем они здесь собрались и сколько им за это заплатили…
Автомобиль остановился и три молодчика кавказской национальности прямо-таки как с куста сорвали, (невзирая на протесты завхоза, то есть Директора и незадачливого шоумена), уже почти сорвали Первую Розу в этом цветнике… да, если бы в ход не пошли кулаки и каблуки, и разные подручные средства неожиданно очнувшегося от полуденного сна Студента. Его букет валялся на асфальте у ног Принцессы этого театра или цирка, а дело, похоже принимало совсем другой оборот. Как будто все торговцы с близлежащего рынка прибежали на помощь своим землякам, но студент театрального института неплохо вписался в образ и сыграл свою роль, казалось его не очень смущали ни гортанные возгласы взращенные горячим южным солнцем, ни численный состав команды противника, который он, похоже, собрался слегка уменьшить в количестве… Вот до чего доводит отчаяние и отвергнутая Любовь, и если уж сводить счеты с жизнью, то не все ли равно как?
Но тут взвыли сирены и с трех сторон толпу окружили милицейские машины в сопровождении автобуса полного злющих ментов! Первым затолкали в автобус Директора... или завхоза? Не все ли равно. Автомобиль «кавказской национальности» дал задний ход и…
– Я очень люблю розы, – сказала Принцесса Студенту, – как ты догадался их принести?
. . . . . . .
Олд Мэн пил коньяк, наблюдая как быо издалека за картиной сражения, как Наполеон или Гарибальди, которому недоставало для пущей красивости только полкового барабана или хотя бы потертой в боях и походах подзорной трубы. Что же, подумал он, мне не так дорого и обошлось это представление, но… лучше бы это был бенефис!
_________z________
.