В далеком сибирском поселке, где мороз в 20 градусов вообще холодом не считается, в суровый зимний день в местной церкви шло венчание молодых. Церковь была забита людьми. В селах так принято, что по таким случаям приходят все.
У самой двери стояли два малыша - мальчик и девочка. Лет по 8-9. Они соответственно погоде были закутаны до самых глаз. Но все-таки просматривались очень симпатичные личики. Но главное, на что обратили внимание те, кто был очень близко от детей, это то, что они были очень внимательны друг к другу.
Если они иногда перешептывались, то оба улыбались друг другу, и проявляли выраженный интерес к собеседнику. Большую часть времени проведения ритуала, когда еще было движение людей на вход и выход, они вообще держались за руки. Чувствовалось, что дети очень привязаны друг к другу.
Закончив ритуал, священник еще раз поздравил новобрачных, поблагодарил пришедших на это торжество. Закончив свое обращение, священник обратил внимание на двух детей, стоявших у двери. Они были очень похожи на персонажей, изображаемых на рождественских открытках.
Священник не удержался и пошутил: «Вот кого бы я с удовольствием обвенчал, если бы они были побольше».
Наши герои абсолютно не были смущены этой шуткой Батюшки. Они были начитаны романтических книг, все примеряли на себя, уже давно объяснились друг другу в любви, и твердо решили, что когда придет срок, непременно поженятся.
Их уже давно вся школа называла «Жених и невеста». Они никогда не отпирались. Более того, попросили учительницу посадить их за одну парту. Их товарищи подшучивали, что они уже создали семейное гнездо. Надо сказать, что, видимо, все чувствовали, что здесь все по-настоящему и воздерживались от школьных дразнилок, которых, как я думаю, никто из нас не избежал в свое время.
Шло время. Дети росли. Между собой они решили, что поженятся, как только окончат школу.
Но судьба распорядилась по-другому. Не успел еще в школе прозвенеть последний звонок, как раздались грозные раскаты вечевого колокола.
Грянула война.
Все десятиклассники вместе пошли в военкомат и записались добровольцами на фронт. Началась другая жизнь.
Виктор, такое имя носил человек, о котором мы сейчас повествуем, наскоро распрощался с родителями и друзьями. Очень трудное прощание было с любимой Мариной. Они еще раз убеждали друг друга, что если война пощадит их, то их жизни принадлежат друг другу.
Наутро новобранцев увезли.
Сейчас нам придется на время проследить судьбу каждого из действующих лиц в отдельности. Хотя в их судьбах оказалось много общего. Каждому из них встретился человек, способный быть символом благородства и самопожервования.
Прямо из военкомата Виктор получил назначение в школу младших командиров. Учеба продолжалась всего три месяца. А после этого их сажали на танки, в качестве второго лица – механика-водителя.
Через несколько дней состоялось первое боевое крещение. В начале им повезло, их танк вышел из боя совершенно невредимым.
Много после этого было боев. И их машину подбивали, и они подбивали. Но в большинстве случаев, им удавалось восстановить свою машину, и они продолжали воевать на танке. В конце 1942 года их танк был настолько поврежден противником, что восстановить его в полевых условиях и думать нельзя было.
По законам того времени танкисты, потерявшие свой танк, переводились в пехоту. В зависимости от ситуации, они иногда возвращались на танки, но часто оставались воевать в пехоте. Виктору к тому времени уже было присвоено офицерское звание «лейтенант». И он командовал ротой солдат. Однажды, во время обороны, окопы противников оказались очень близко между собой.
Из окопа противника кто-то бросил в сторону наших гранату. То ли она брошена была очень сильно, то ли на бруствере был скат, но граната попала в окоп. Она еще крутилась, значит, до взрыва оставались еще какие-то доли секунды, но стоявший около нее молодой солдат был как-будто парализован, и полными ужаса глазами взирал на эту неминуемую смерть. Случайно в этом месте оказался Виктор. Он мгновенно оценил ситуацию, понял, что отшвырнуть рукой времени уже не хватит. Он решил оттолкнуть гранату ногой и бросился с вытянутой ногой прямо через голову солдата.
Судя по всему, он все же успел оттолкнуть гранату, однако толчок и взрыв произошли, по-видимому, одновременно.
Граната разорвалась немного вдали от того места, где были солдаты, так что никто из них не пострадал.
Но нога Виктора оказалась в эпицентре взрыва, и ее срезало, как ножом, немного ниже колена.
Виктор потерял сознание. Солдаты, как могли, пытались остановить кровь и доставить его в госпиталь.
Пока его несли, он разок пришел в сознание и спросил: «Ребята живы?».
Трудно сказать, воспринял ли он ответ, ибо снова впал в глубокое беспамятство.
В госпитале никто не решился сказать, останется ли он жив. Слишком много крови потеряно. Серьезно повреждены главные кровеносные сосуды. Немедленно нужна была кровь соответствующей группы.
Неожиданно одна из сестер сказала, что у нее совпадает группа, она видела это в документах раненого. Не останавливая операцию, ему стали делать прямое переливание крови. Но этого было все же мало. В это время к врачам подошел солдат, который вместе с напарником принесли носилки с командиром в госпиталь. Он сказал: «Я слышал, какая Вам кровь нужна. Я недавно был в госпитале и знаю, что у меня такая же».
Врачи немного поколебались, но взяли кровь и у него.
Операция очень затянулась. Раненый не приходил в сознание. После операции его перенесли в палату, где лежали особенно тяжелые раненые. К ночи, когда смена менялась, медсестра, которая дала Виктору кровь, с разрешения главврача поменялась с напарницей сменами, и осталась около Виктора, который так и не приходил в сознание. С большим трудом ей удалось в таком положении заставить его немного попить.
Весь следующий день она была занята с другими ранеными, но все же урывками заскакивала к Виктору. Он все еще был без сознания. Но жидкость принимал немного легче, чем вчера.
Наступила следующая ночь. Медсестра Полина вновь отказалась уходить и осталась около подшефного раненого. Откуда-то она достала соки и слегка поддерживала больного.
Под утро она слегка задремала, сидя на стуле около Виктора. Но вдруг почувствовала, что кто-то на нее смотрит в упор. Оказывается, это Виктор открыл глаза. Было видно, что он еще не пришел в себя, и пытается понять, где он. Вскоре он опять впал в беспамятство. Лечение Виктора проходило очень трудно. По настоящему из беспамятства он вышел только на десятый день.
По правилам, таких тяжелых больных следовало вывозить в тыловые госпитали. Но Полина так плакала, так умоляла главврача оставить этого человека здесь, иначе, без особого ухода, он наверняка умрет. Главврач вынужден был уступить.
Виктора оставили в госпитале, как иногда бывает неучтенный инвентарь. Он все время лежал молча, не выказывая своих болей и мучений. Большая рана заживала очень медленно. Полина все, что могла, делала для Виктора. Ее подруги, видя миссию милосердия со стороны Полины, тоже пытались оказывать больному какие-то знаки внимания. Бабушкины отвары, дедушкины травки, и т д.
По истечению 6-ти месяцев, Виктора выписали из госпиталя. Ни у кого даже сомнений не возникало, что он переедет к Полине, которой он практически был обязан жизнью. Он кое-как подогнал под себя костыли и научился понемногу передвигаться.
Он мог вернуться в Сибирь, но самолюбие неоправданно подталкивало его не возвращаться инвалидом в родные места.
Ему еще долее полугода понадобилось для излечения. Дальше начали думать о протезе. К нему пришел один старик. Безногий инвалид еще с Первой Мировой Войны. Он рассказал Виктору, сколько моделей он перепробовал. Ничего не подходило. Тогда они с местным слесарем сами принялись мастерить протез, которым он пользуется уже почти 30 лет. Виктор очень внимательно рассмотрел протез, кое-что срисовал, и решил, что сам будет строить для себя опору. Действительно, через год он весьма сносно ковылял на своем протезе, конструкцию которого все время улучшал. Поскольку война принесла с собой страшную разруху, все надо было восстанавливать. А кем? Строителей-то нет. Открыли курсы прорабов. Виктор тоже записался. У руководства курсов были большие сомнения. Можно ли на такое дело брать инвалидов? Поняв, что с войны другие кадры вряд ли придут, Виктора взяли. Обретя какое-то дело, он стал меньше тосковать. В последующем, он заочно окончил строительный институт. Через несколько лет он настолько проявил себя, что его назначили главным строителем района.
Хотя Виктор и не испытывал к Полине адекватных чувств, но определенные теплые, дружеские и очень уважительные отношения, между ними все же сложились. Он хорошо знал, что обязан ей жизнью. Да и впоследствии она относилась к нему очень бережно и заботливо. Виктор понимал, что она для него больше, чем святая. Вскоре они расписались. И стали жить, как обычная семья.
Пришло время вернуться в Сибирь к Марине. Во время войны, в тылу, фактически, не оставалось людей, которые не работали бы для фронта. Практически даже каждому селу, с учетом их возможностей, поручалось ковать какое-либо оружие для фронта.
Селу, где жила Марина, поручили делать боеприпасы к стрелковому оружию. Под цех приспособили помещение бывшего зернохранилища.
Однажды, неизвестно по каким причинам, какой-то боеприпас, видимо, оказался ядовитым, и несколько женщин с конвейера оказались отравленными. Марина хуже всех, ибо она работала на первой позиции. Что делать? В селе врача нет. Транспорта, чтобы доставить ее в районную больницу, тоже нет.
Кто-то вспомнил, что в соседнее село заезжала машина, возможно, она еще не уехала.
А Марине становилось все хуже. Она теряла сознание. Дыхание было прерывистым, руки, ноги очень похолодели.
Из деревни в соседнее село отрядили двух гонцов. Уж не знаю как, но им удалось уговорить шофера, чтобы доставил их больную в больницу. В больнице сказали, что ей нужна операция, которую они здесь не делают. Это прерогатива области. Но до области ее живьем уже не довезешь. Придется рисковать здесь. Как можно быстрее подготовили и взяли ее на операционный стол. Главврач при осмотре сказал, что, по-видимому, повреждено легкое, и придется часть его отсекать. Вскрытие подтвердило его диагноз. Часть легкого была поражена ядом, не работала и мешала жизнеспособной части. Пораженную часть отсекли, легкое стало работать, но видимо объема подаваемого воздуха не хватало. Поскольку искусственных аппаратов дыхания у них не было, ее стали поддерживать кислородными подушками, и кое-как выровняли дыхание. Однако и подушек было мало. В больнице знали, что в селе несколько человек пользуются кислородными подушками. К ним послали гонцов, чтобы на один день одолжили их, пока новые подвезут.
Целых три дня за жизнь Марины боролась вся больница. К концу третьего дня она пришла в сознание, и ей стало немного легче. В один из дней в ее палату вошел больной. Представился. Старший офицер. Получил очень тяжелые ранения на войне. Потерял руку, и получил очень сильное осколочное ранение легкого.
Ему в области делали обе операции, а сейчас, поскольку он родом из этого села, долечиваться направили сюда. Операция на легком в чем-то похожа была на ту, что делали Марине.
Так что, появилась общая тема для разговоров. Он стал делиться с Мариной нужными лекарствами, которые по официальным, или неофициальным каналам ему доставляли. Они вспоминали детство, которое проходило у них рядом. Она много рассказывала ему о Викторе. Он рассказывал о себе. У него была девушка, но она погибла при эвакуации. Когда Марину выписали из больницы, она еще какое-то время должна была полежать дома. Он взял у нее разрешение навестить ее дома. Он навестил ее раза два. Оба раза приносились очень нужные лекарства, которые она не смогла бы достать. После того, как Марина оправилась и снова стала ходить на работу, ее поставили на более безопасное место - на упаковку продукции. Ее знакомый иногда навещал ее, и у них установились приятельские отношения. Ему сделали очень удобный протез, и, если он был в костюме, не было заметно, что у него нет руки.
Письма с фронта приходили регулярно и составляли для Полины весь смысл ее жизни.
Так было до конца 1942 года. Тогда родители получили извещение, что Виктор пропал без вести. Они писали во все инстанции, ответ всегда был одинаков - «Пропал без вести». Мне очень трудно описать степень горя, которая навалилась на родителей и на Марину. Она не выдержала стресса и слегла. Ее навещал больничный знакомый, он пытался что-то уточнить по своим каналам. Ответ был тот же.
Но у войны свои законы. Тот, кто погиб - погиб, а кто жив, должен либо воевать, либо работать.
Марина, едва стоя на ногах, ходила на работу. В цехе, где она работала, почти половина женщин были в таком же положении, как она.
Неожиданно начальником производства, где она работала, назначили Игоря Игоревича, ее больничного знакомого. Вскоре, заметив, что она хорошо справляется с обязанностями, он назначил ее бригадиром. Через какое-то время он пригласил ее к себе в каморку и показал газету. Там было объявление, что техникум объявляет набор на заочный факультет. При этом, у кого есть аттестат зрелости об окончании средней школы, принимается на третий курс.
Они долго говорили, в конце концов она согласилась туда поступить. Ей было очень удобно, потому что ездить в техникум можно было очень нечасто, если хорошо успевал.
Она продолжала поддерживать дружеские отношения с Игорем Игоревичем, но в таких рамках, что людская недобрая молва их ни разу не задела. Наступил 1945 г. Дружеские отношения стали порождать симпатию, и рокового разговора не удалось избежать. Она попросила его отложить разговор до конца войны. И если к этому времени ничего не изменится, тогда они вернутся к этому разговору. Поиски Виктора не останавливались ни на один день. Пришла Победа. Через некоторое время студентов пригласили для вручения дипломов. Неожиданно она встретила там Игоря Игоревича. Пока они разговаривали, подошла секретарь ректора и сказала, что ректор просит их на несколько минут зайти к нему. Они удивились, но пошли. Когда они вошли, ректор встал и крепко обнялся с Игорем Игоревичем. Они фронтовики, вместе воевали, и хорошо знали друг друга. Затем он обратился к Марине: «Игорь недавно заезжал ко мне. Так что я всю Вашу историю знаю. Вы сделали все, что могли. Я с величайшим уважением отношусь к пройденным Вами супер тяжелым годам. А сегодня я, как Ваш и Игоря отец по возрасту, прошу Вас без лишних слов совершить еше одно торжество. В приемной у меня директор Загса со всеми своими атрибутами. Свидетелями будем я, и мой секретарь. Скромный стол уже приготовила моя жена». С Мариной никто из ровесников ее отца не говорил так. Она немного растерялась и в последствии никогда не могла вспомнить, как поставила свою подпись на брачных документах. Но так или иначе, бракосочетание состоялось. У них сложилась великолепная семья, дети, внуки. Игоря Игоревича вскоре выдвинули руководителем района. Такт и понимание ко всей прошлой жизни всегда царили в их семье.
Так прошло 50 лет.
У Виктора тоже сложилась вполне нормальная семья. Он неоднократно получал повышения по службе. Пользовался авторитетом и дома и на службе. При уходе на пенсию его наградили путевкой на поездку в любую страну. Он выбрал родную Сибирь.
Его приезд взбудоражил всю деревню. Родителей уже не было в живых, но сестер, братьев, однокашников было много. И хотя большинству из них, как и Виктору, было уже за семьдесят, держались они бодро. Приехал он в родительский дом, и в первый же вечер с ним встретились все, кто хотели. Так что, все сельские новости он уже знал. На второй день он решился навестить Марину. Перед встречей они оба страшно волновались. Оба с удивлением обнаружили, что как-будто и не было этих 50-ти лет разлуки, и старые чувства вспыхнули с новой силой. Оба чувствовал себя крайне смущенно и не знали, как себя вести. Каждый рассказал другому, что и как было за эти 50 лет.
Ушел Виктор, когда уже стемнело. Всех близких, с обеих сторон, интересовал вопрос: как быть? Была такая необыкновенная любовь, а за истекшие годы с обеих сторон сформировались уже целые кланы.
Ситуация казалась совершенно безвыходной. Однако какое-то решение нашел Игорь Игоревич, который приехал на второй день.
Они встретились с Виктором и очень долго о чем-то говорили. Этот благородный человек всегда думал о других больше, чем о себе. Почти всю
ночь они проговорили с Мариной. Она горько плакала, не способная выразить какую-либо позицию.
Он выражал такое мнение, что хотя он и будет наиболее пострадавшим, но если и Виктор и она согласны, надо дать им возможность объединиться.
Решили на второй день собрать всех родственников и близких и совместно обсудить этот вопрос.
Первым выступил Игорь Игоревич. Он обрисовал ситуацию и высказал очень жесткое мнение, что любовь такого уровня нельзя попирать. Нужно дать им свободу. Трудно передать, что творилось в зале, где собрался народ. Шум, споры, почти драки. Вначале почти все склонялись на «нет». Еще раз выступил Игорь Игоревич, который сказал: «Больше всех это задевает мою семью и меня. Но если я выражаю согласие, то как Вы можете протестовать?». Постепенно все успокоились, и обратились к Виктору и Марине: «А Вы согласны?». Виктор твердо ответил: «Да». И негромко добавил: «Вы возвращаете мне любовь, отложенную на 50 лет». Марина, которая все еще не могла унять слезы, молча кивнула головой.
Несколько дней в селе только и разговоров было об этом происшествии. Мужчины в основном поддерживали принятое решение. Большинство женщин было против.
Неподалеку от их села находился небольшой дачный домик руководства района. Он всегда поддерживался в «живом» состоянии. Его, пока суд да дело, предоставили в распоряжение новой четы.
Ну а дальше все пошло, как в сказке. Все сделал, правда что Великий Игорь Игоревич. Связался с женой Виктора, и убедил ее, что они делают богоугодное дело. Она через несколько дней прислала документ о разводе. Все нужные вопросы он решил на месте, включая работу и жилье в областном центре.
Перед переездом на новое местожительства, Виктор решил слетать повидаться с семьей. В его великому удивлению с женой разговор прошел без слез. Она выглядела расстроенной, но все же держалась бодро, и сказала Виктору: «Всю жизнь я жила под страхом чего-то подобного. Меня не оставляло чувство, что я пользуюсь чужим счастьем. Я без обиды отпускаю тебя, и надеюсь, что связь с нашим домом сохранится. И мы не враги. И дети и внуки общие». Виктор, видимо, психологически плохо был подготовлен к подобному разговору, и ему впервые в жизни стало плохо. Полина как-то помогла ему прийти в себя, а потом позвала всех членов семьи, которым сказала:
«Родительские дела неподсудны детям. Поэтому о них разговора не будет. Обстоятельства сложились так, что Ваш отец вынужден возвратиться на Родину. Он остается главой нашей семьи, и если возникнут проблемы, мы свободно можем обращаться к нему. Я благодарю Господа Бога небесного, что дал нам возможность 50 лет пробыть рядом с таким человеком. Мне невозможно себе представить, что я могла бы полюбить кого-то другого».
Закончив говорить, она вернулась в спальню. Виктор прошел за нею. Они обнялись, оба прослезились, и единственную фразу, которую они смогли произнести: «На все Божья воля».
Выйдя к семье, Виктор сказал только: «Берегите маму. Она святая женщина. Я всегда это знал и чувствовал. Но сегодня у меня нет слов, чтобы выразить ей свои чувства преклонения. Она два раза подарила мне жизнь. И не меньше сделала для каждого из Вас. Да хранит ее Господь!». Попрощался с каждым в отдельности и вышел, потому что машина, поджидавшая его, уже гудела..
На новое место жительства они с Мариной поехали, как официальная супружеская чета. Прощаясь перед отъездом, Марина, в знак благодарности за все, за все, стала перед Игорем Игоревичем на колени и поцеловала ему руку, как святому отцу. И этот «железный» человек не смог удержать слезу.
На этой сравнительно мажорной ноте, можно было бы закончить повествование. Мораль здесь вряд ли нужна.
Но несколько мыслей, уже высказывавшихся в той или иной форме, хотелось бы повторить:
• Если любишь, то не только люби до конца, но и верь в свою любовь. Апостол Павел высказал мысль, что там, где вера есть, там и рука Господня.
• Низкий поклон людям, сумевшим сохранить в первоначальном виде любовь, отложенную на 50 лет.
• Дай-то БОГ, чтобы настало время, когда люди будут исповедовать главный принцип, что любовь синоним жизни. «Любовь - это жизнь. Жизнь - это любовь!»
Notabene
Эту историю, вернее ее основу, я слышал много, много лет тому назад, от одного пожилого представителя старинного княжеского рода. Я принципиально не был согласен, что такую ситуацию можно считать правомерной. Прошли годы, много лет. Недавно что-то натолкнуло меня на эту тему. И я страшно удивился, что сегодня нет уже во мне той непримиримости, которая была тогда. Наоборот. Я даже сочувствую главным героям. Видимо возраст, и комплекс понятий, сопутствующих ему, одна из главных составляющих подобных событий.