Вот уже неделя, как Дед Степан двигает горшок с геранью, то к свету ближе, то к магнитофону с песнями Витаса. Удивительное дело, и бывает же такое, белые цветки вдруг приобрели розовый оттенок.
Сей факт пенсионер обнаружил случайно: заслушался любимой песней, которая пробирает до костей высокими нотами и краем глаза усек, как листья герани зашевелились и потянулись вслед за ним к необыкновенному голосу. Алые прожилки пробежались по белоснежным лепесткам.
Дед смахнул выкатившуюся на нос пузатую слезу и закрутил песню повторно. Ожившая герань зарумянилась, вспыхнув алыми всполохами словно смущенная девица, зардев красными щеками.
Несколько дней спустя Степан Степаныч пересадил цветок в чугунок поболее да полил талой водицей.
- Чудо дивное! Была бы жива Клавдия, так подивилась своей любимицей геранью белой.
Дед хихикнул в воротник рубахи и прищурив левый глаз, подмигнул цветущей красавице.
Налившись алым соком, она завораживала сладким манящим запахом. Степаныч уткнулся в зонтик пурпурного соцветия. Вдохнув заложенным носом, не удержался и откусил несколько лепестков.
Те, горьковатые, брызнули соком, напоминая не то запах лимона, не то пряный привкус мяты. Сморщившись, Степан Степаныч выплюнул жеванную массу на ладонь и с удивлением обнаружил, симптомы начинающийся простуды как рукой сняло. Присев на край табуретки, мужчина стянул шерстяной носок и прилепенил красную жвачку к внушительной мозоли на мизинце.
Настроение резко подпрыгнуло и Степаныч затянул любимые строки:
- "Дом мой достроен, но я в нём один,
Хлопнула дверь за спиной.
Ветер осенний стучится в окно,
Плачет опять надо мной.
Это судьба, а судьбу не могу
Я не о чём просить.
Только я знаю, как после меня станут ветра голосить..."
- Аааааааааааааааааааааа!
Пенсионер припрыгивая завопил, но не текст песни, а от жгучей боли пронзившей ступню. Степаныча пробило потом, подвалившись к шерстяному ковру на стене, свернувшись калачиком, он попытался успокоиться и уснуть, вспомнив любимую женушку. Сорок девять годков прожили душа в душу, теперь один греет холодную постель вот уже пятнадцать лет.
Девушка бежала ему навстречу босая, по узенькой тропинке, маня легким платьицем. Ее звонкий смех то терялся за стройными березками, то приближался. Степан рванул к любимой, осознавая на ходу, что он такой же молодой как и его красавица Клава.
Они обнялись и прилипли губами в долгом поцелуе.
- Клашенька!
- Степа, родной...
- Почему ушла, бросила одного так надолго!?
- Неправда, я только к родителям на денек, проведать, и к тебе, пятки горят, так бежала.
Клавдия накинула белую косынку на плечи мужа и притянула его к себе. Оба прислушались, сквозь зеленую листву мелодично пробивался звонкий голос:
- " Сердце рвется из груди!
И пусть руки в кровь...
Я живой, пока живет моя любовь.
Сердце рвется в облака! Верю я...
Я живу, пока живет любовь моя.
Я живой, пока живет любовь моя..."
Ветер таинственно шелестел листвой...
Степаныч очнулся, сообразив, что вздремнул с включенным магнитофоном. Кассета давно закончилась, шипя ветром в динамике.
Вдовец столько лет и впервые приснилась Клава. Сердце сжалось от счастливого свидания.
Герань сверкнула красным всполохом, и дедка будто в бок ткнуло, а не любимый ли цветок Клавы виноват в столь чудном явлении?
Поздним вечером Степан Степаныч, аккуратно сорвав зеленый листочек, сжевал горечь, причмокивая, приговаривая аппетитно:
- Вот где вкуснотища!
Магнитофон рванул музыкой, а пенсионер, стоя посередине избы, будто провалился в свою счастливую молодость.
- Сынок, ты за грузило леску держи, когда в речку закидываешь, вот так, все получилось.
Пацан младшего школьного возраста двумя руками вцепился в ивовое удилище, а Степан повернул голову в сторону зеленой полянки.
Его Клавдия, взмахнув белоснежной скатертью, накрывала на стол, раскладывая пузатые огурцы, зеленый лук да отварные яйца.
Любимая женщина хлопотала счастливо улыбаясь, губы напевали мелодичным голосом Витаса:
- "Улыбнись,
Если дождь за окном не кончается.
Улыбнись,
Если что-то не получается.
Улыбнись,
Если счастье за тучами спряталось.
Улыбнись,
Если даже душа поцарапалась..."
Степан обнял женушку крепкими руками: вот, она живая, рядом, оба молодые и счастливые! Трепетное мгновение, душа рвется остаться в нем.
Реальность водоворотом выкинула Степаныча на прежнее место. Стоя посредине комнаты, он слушал, как из магнитофона рвалось:
- "Вот и все...
Я тебя от себя отлучаю
Вот и все...
Я себя от тебя отучаю.
Отучаю от встреч..."
Степаныч завалился на табурет. Одиночество как никогда схватило за горло. Тяжкая доля пережить любимую. Сын давно к себе зовет, да не хочет он в городские стены.
А теперь еще волшебная герань сотворила настоящее чудо - свидания с Клавдией. Запихав ноги в валенки, Степан вышел на крыльцо, удивился, мозоль на мизинце вовсе не давит.
Листья на герани заметно уменьшились в течение одного из зимних месяцев, и Степан Степаныча пробил холодный пот: что же он будет делать, если цветок совсем защиплет? А ведь так привык словно на машине времени возвращаться в счастливые мгновения к своей Клаве.
Рука автоматически щелкнула по кнопке магнитофона:
- "Зорька алая,
Зорька алая, губы алые,
А в глазах твоих,
А в глазах твоих неба синь.
Ты любовь моя долгожданная,
Не покинь меня, не покинь меня,
Не покинь.
Ты любовь моя долгожданная,
Не покинь меня, не покинь меня,
Не покинь..."
Цветок словно воспрянул от мелодии души, и Степанычу показалось, что листьев на герани и вовсе стало больше прежнего.
Скрипнула дверь, и Степан оказался в объятиях сына.
- Здорово, Батя! Я за тобой, пора на повторное обследование.
- Сказал, не поеду! Замучили меня совсем в своих поликлиниках. Здесь подыхать буду!
Степан как-то сжался, и его щупленькие плечи совсем потерялись за сыном-богатырем.
- Сам знаешь, шишки твои дело не шуточное, собирайся.
- Дома помирать буду, не дамся как мать...на чужом матрасе...
Отец из-под седых бровей уставился в мускулистое лицо сына. Полгода назад замучили с обследованиями, анализами и вот опять.
- Не упрямься, Батя. С места не сдвинусь пока не согласишься. Мы же тебя любим, пойми...
Решили ехать с утра. Вспоминали мать, и на глаза наворачивались слезы, слушая, как искренне исполняет Витас:
- "Мне трудно передать словами
Те чувства, что во мне живут.
Как объяснить все, ведь ночами
Заснуть раздумья не дают.
Тебя я вспоминаю, мама!
Родная, милая, прости
За то, что был всегда упрям я,
Избрал тернистые пути.
Прости, родная, за разлуку,
За письма редкие мои,
Я мысленно тебе целую руку
И губы сжатые твои..."
Через месяц Степан вернулся назад абсолютно здоровым. Онкологическая клиника выдала справку, что новообразования на теле больного чудесным образом рассосались сами собой.
Степан Степаныч по-прежнему слушает песни Витаса, жаль только, что герань с необыкновенными свойствами в его отсутствие замерзла.
"Очень много раз я себе задавал вопрос:
Для чего родился на свет, я взрослел и рос?
Для чего плывут облака и идут дожди?"
В этом мире ты ничего для себя не жди!
Я бы улетел к облакам! Да крыльев нет!
Манит меня издалека тот звёздный свет!
Но Звезду достать нелегко, хоть цель близка!
И не знаю, хватит ли сил для броска.
Я подожду ещё чуть-чуть,
И собираться стану в путь
Вслед за надеждой и мечтой.
Не догорай, Звезда моя! Постой!..."
P.S: Замороженная герань усилила свой чудный эффект, а к весне и вовсе от корня поднялся крепенький росточек, хватаясь "рученками" за лучик солнца.
(Источник:песни Витаса http://txtmusic.ru/view.php?id=35131#ixzz4029RlVfN)