Гроза, отплясав на асфальте и, выбив на нем лихую чечетку с брызгами во все стороны, умчалась к горизонту, а в низины – стали стекаться ручьи, образуя лужи. Эти стихийные, дворовые водоемы – были великолепны по своим объемам, манили к себе тех, кто был готов промерить их глубины и представить себя – по меньшей мере «морским волком». А сколько неизведанного таилось в том, что бы шаг за шагом, медленно брести по луже или, по футбольному взбрыкнув ногой, – окатить этой дождевой водой кого-либо из свои товарищей, получив в ответ такую же дозу влаги.
А еще был риск, от которого у «лужеходов» сжималось сердце. Если в сельской местности в своем большинстве их ровесники измеряли лужи босиком, рискуя потом заработать «цыпки», то городские дети облачались в резиновые сапоги, которые, как представляется, родители покупали им не столько для распутицы, сколько для брожения по лужам. И этим младшие ребятишки пользовались сполна, рискуя, как уже говорилось, зачерпнуть воду вовнутрь сапог, если – не предугадал глубину, или создал волну резким движением. В этом было тоже свое «искусство» хождением по лужам.
Подобного не мог испытать лишь тот, у кого не было резиновых, глянцевых и необходимых для данного момента сапог. К таким «невезунчикам» принадлежал и Виталик, которому оставалось лишь запускать с берега щепки, изображающие корабли. Но, вскоре, это занятие ему надоело, так как «эскадра» была без парусов и двигателей и не желала удаляться от берега. Поэтому, он застыл в свое одиночестве, тоскливо глядя, как другие мальчики «меряют» дворовую лужу.
- А ты, капитан, чего загрустил и не бродишь вместе с ними?
…Виталий не сразу понял, что этот вопрос именно ему адресовал парень, с веселыми глазами и, как решил мальчуган – студент соседнего института.
- Сапог нет, – отрешенно сказал Виталик. – А босиком мама не разрешает ходить по воде, говорит, что я – простыну.
- Понятно, – «студент» почесал макушку. – То-то я смотрю, ты такой печальный стоишь. А, что сильно хочется по лужам побродить?
- Очень! – вырвалось у мальчика. – Но, сапог нет, а лужа скоро высохнет.
- Слушай, – собеседника Виталика осенила, какая-то идея. – А, может, бартер попробуешь применить?
- А это как? – дошколенок вопросительно уставился на того, кто раза в три был старше его.
- Ну, предложишь кому-нибудь из них (он указал рукой на ребят, бредущих по луже) «Сникерс» или еще чего-либо взамен, а они тебе – сапоги. И вопрос – решен.
- Нет, дяденька, у меня так не получится. У меня нет денег на «Сникерс», да и мама не даст, когда узнает, что я буду их меняться на сапоги. И другого, о чем вы сказали, – у меня нет.
…Это было произнесено с такой «безнадегой», что «студент», сказав решительно: «Пойдем!», повел малыша в расположенный рядом магазин, а затем вернулся с ним к луже. Вскоре, сладость из руки Виталика, перекочевала к мальчику, охотно одолжившему малышу свои резиновые сапоги, и тот зашагал к луже.
…Войдя в нее, Виталик тут же, по детски, забыл своего благодетеля и незнакомое слово «бартер». Он брел по взбаламученной, с мелким сором на поверхности воде, щурился от солнечных бликов и был счастлив, как никогда – отчего радостно улыбался.