Художник слова писал картину. Слово за словом, штрих за штрихом, мазок за мазком. Юные лица, кроткие взгляды, волшебные поцелуи. Их не изобразить словами, – а только чувствами. И он чувствует. Чувствует то, чего никогда ещё так не чувствовал и о чём весь вечер будет грезить, но ... с рассветом следующего дня забудет, как нечаянный сон.
А сейчас художник пишет.
...Он встретил Её. Случайно.
Она прикоснулась к его плечу. Нечаянно.
Взгляды не посмели смотреть в глаза друг другу, но сердца – расстаться. И они молча шли куда-то. Шли рядом – плечо к плечу, рука в руке, желая не выпустить согревающее их тепло.
Она не замечала дороги, не чувствовала ног, не слышала шагов, – а только бьющееся сердце. В этом густом тумане девушка вдруг оступилась. Случайно. А он подхватил её крепко и плотно. Нечаянно.
И когда она ощутила эту твёрдую опору, то совсем ослабла в его руках.
Их сердца оказались так близко, что слились воедино.
Её груди не хватало воздуха и она, трепеща, вздымалась высоко и часто, не в силах отдышаться. Его жаркое дыхание коснулось губ и проникло глубоко-глубоко. Веки скрыли глаза, чтобы не заметить случившегося, чтобы утаить в них бездну смущения, страсти и страха.
Так прошла вечность!.. Или несколько бесконечных мгновений.
А когда ресницы распахнулись, над головой кружилось огромное небо. Кружилось не останавливаясь. И только обвивающие крепкие руки удерживали тело, чтобы, воспарив от счастья, оно не закружилось вместе с небом.
Она впервые позволила себе такую вольность перед мужчиной. Страх иссяк, растаяло смущение. В отчаянии она поняла, что полностью принадлежит ему. А он – ей.
Отблески солнца отражались в широких глазах – ясных-ясных, как бескрайнее небо – счастливых, любящих и любимых!
Когда автор поставил точку и пробежал глазами по ожившему полотну, он не сдержал умиления – настолько сладострастно почувствовал пережитое только что. Он внимал чувствам своего героя, которым и был в тот миг.
Но никто из читателей об этом не догадался, а сам писатель об этом вскоре забыл.
Выдохнув образ, творец слова огляделся вокруг.
Его окружала безмолвная обыденность: полутемная комната, серый стол, остывающее тело отброшенной авторучки и испещрённые листы-холсты.
Лёгкой дымкой развеялись увиденные и испытанные: первая любовь, первый поцелуй, счастливая страсть.
Как хорошо, что под рукой оказался чистый лист бумаги. Теперь его полотно своим теплом будет согревать сердца других людей в чёрством холоде обыденности: грубости, жестокости, равнодушии, непонимании или в одиночестве.
Автор вздохнул и углубился в новые размышления.
Холст колыхнулся, и перо вновь заскользило по его чистой глади. Полотно взволнованно внимало каждому прикосновению, боясь не разглядеть какого-то штриха или не расслышать кроткого, едва произнесённого, слова.