Наталья Сафронова
С ЧИСТОГО ЛИСТА
Время от времени Альбина начинала новую жизнь. Порывала со старой и начинала жить с нуля. Меняла привычки. Номер мобильника. Друзей. Принималась за поиски новой работы. Искала варианты обмена квартиры в другой город. Регистрировалась в социальных сетях под другим именем. Покупала новое платье. Через месяц вставляла в телефон старую сим-карту и звонила старым друзьям. Забрасывала диету и зарядку. Переставала обливаться по утрам холодной водой. Новое яркое платье задвигалось в шкафу вешалками с привычными для нее неприметными платьями на каждый день. Но иллюзия попытки перемен оставалась и дарила ощущение возвращения домой после длительного путешествия или продолжительного загула, когда ты снова начинаешь ценить родные стены и близких людей. Но что-то и терялось.
Однажды после такого возвращения к прежней жизни Альбина не нашла альбом со школьными фотографиями. Неужели в порыве острого недовольства собой она его выбросила? Альбина не смогла вспомнить, но факт оставался фактом: школьного альбома на месте не было. Не то чтобы она регулярно пересматривала старые фотографии и теперь их так уж не хватало, но ей стало казаться, что утеряна память о большом куске жизни. Альбина заметила, что часто задумывается, и не о чем-нибудь, а именно о своих школьных годах.
Почему-то Алька не любила фотографироваться. Пристальный глазок фотоаппарата раздражал ее, лишал привычной уверенности в себе. Или ее и не было, этой самой уверенности? Во всяком случае, когда на нее не обращали особенного внимания, Алька была собой вполне довольна и не задумывалась о своей внешности. Тогда как Ленка, например, ближайшая подружка, была на своей красоте повернута, и каждый прыщик выводил ее из себя. Поэтому перед сном она их давила, а на следующий день все уроки потерянно смотрела на себя в зеркало. И то, что она там видела, ей не нравилось. А кому понравятся воспаленные пятна на лице? И Ленка потрясенно трогала перепачканными пастой пальцами свои прыщи. Вот если бы их не было – законченная красавица, а так - просто прыщавый подросток. У Альки прыщей не было, кожа была чистая, нежная, но при этом фотографироваться она не любила. И всегда стремилась улизнуть, когда классная вела их к фотографу. А Светлана Геннадьевна брала ее за руку и ставила рядом с собой. А Игорь неизменно оказывался рядом с Алькой. И потом на снимке Алька всегда выходила растерянная, потому что убежать ей снова не удалось. С одной стороны – классная, а с другой здоровенный Игорь, куда тут бежать?
Светлана Геннадьевна почему-то думала, что Алька выпендривается, так или иначе старается обратить на себя внимание. Все фотографируются, а она – не хочет. Все слушают объяснение учителя, а она – рисует. У Альки всегда лежал на парте альбом, и она всегда в нем рисовала. Причем, одно и то же. Вернее, одного и того же мальчишку с разными глазами, новенького. Не то чтобы так уж хорошо получалось, но - угадывался. Светлана Геннадьевна угадала. Она всегда стояла на уроке рядом с Алькиной партой с тех пор, как Алька не оправдала ее надежд. Светлана Геннадьевна пришла к ним в 7 классе учителем физики и классным руководителем, и сразу устроила письменный зачет. Алька все вызубрила, написала за пять минут и сдала работу, тогда как остальные маялись целый урок, норовили списать. Светлана Геннадьевна поставила ей «пятерку» и решила, что это восходящая звезда. Однако Алькины познания на этом закончились, она быстро забывала то, что зубрила к уроку. Да, и вообще, физика ее не интересовала.
Альке все было безразлично, кроме новенького. В том числе Игорь, который оказывал ей явное внимание и даже шел на некотором расстоянии за ними с Ленкой после школы, хотя ему было не по пути, ее тоже не интересовал. А новенький интересовал. Славка пришел к ним в этом году и ничем особенным, кроме разных глаз – зеленого и золотисто-карего, не выделялся. Но Альке этого хватило для того, чтобы решить, что он ни на кого на свете не похожий, и в нем определенно что-то есть. Что в нем необыкновенного, кроме глаз разного цвета? Да ничего, презрительно сказала Ленка, и снова обреченно стала рассматривать в зеркале свои прыщи. Он гений, мечтательно ответила ей Алька. На него хочется всегда смотреть и хочется его рисовать. Он светится изнутри, как ангел, сказала Алька, и нарисовала лучиками сияние, которое исходит от Славки. И он всегда шагает широко и быстро, как будто торопится к какой-то высшей цели. И рисовала широко шагающего Славку. И он высокий и тоненький, как стебелек, и абсолютно беззащитный. Алька изучила Славку изнутри и снаружи и отобразила все свои познания в рисунках.
От урока к уроку блокнот пополнялся Славкиными портретами, рисовать его Альке было удобно, потому что он сидел на соседнем ряду на две парты впереди Альки. Показывать рисунки Ленке тоже было довольно удобно, стоило только сдвинуть альбом чуть в сторону, потому что Ленка сидела сразу за Алькой, и была в курсе Алькиной личной жизни. Поэтому у Альки было все хорошо: она любила Славку, ее любовь выражалась в творчестве, а потом она делилась результатами своего творчества с подругой. Творческий цикл был завершен, большего Альке и не требовалось. Все было хорошо на всех уроках, кроме физики, потому что Светлана Геннадьевна вставала рядом с Алькиной партой и загораживала ей Славку, мешала рисовать с натуры. Алька стала рисовать Славку по памяти, тоже неплохо получалось. Вот только классная почему-то решила, что Алька рисует на физике не просто так, по потребности души, а чтобы выделиться из окружающей массы.
А когда Светлана Геннадьевна объявила о творческом вечере, посвященном 23 февраля, и девчонки наперебой стали придумывать номера, кто песни, кто танцы, Алька решила прочитать юмористический рассказ. Нашла в каком-то журнале, сейчас она уже не помнила, в каком именно и даже про что был рассказ. Нашла, показала Ленке, та презрительно фыркнула, она готовила сразу и танец, и песню. Ленка могла бы вообще не уходить со сцены, петь и танцевать весь вечер, или просто стоять, чтобы все на нее смотрели. И фотографировали, Ленка любила фотографироваться. Если припудрить прыщи, думала Ленка, то на нее можно смотреть вечно. Вместо того, чтобы слушать какой-то юмористический рассказ. Но Алька почему-то вцепилась в этот рассказ и показала его Светлане Геннадьевне.
- Ну, прочти, я послушаю - снисходительно разрешила классная. Алька прочитала ей наизусть, вызубрила по привычке.
- Ну, выступай, раз выучила, сколько труда приложила, - заметила Светлана Геннадьевна. Алька подозревала, что классная не предполагает в ней больше никаких талантов после того, как она не оправдала ее надежд в физике. Однако сама Алька считала себя талантливой, она не задумывалась, в какой именно области, просто чувствовала себя личностью. И когда все девчонки готовились к творческому вечеру, решила тоже выступить. Петь и танцевать она не умела, а на сцену выйти хотелось. Поэтому она решила прочитать рассказ, и невысокая оценка ее актерских способностей учителем не обескуражила Альку. Она выступала, и ее слушали, и аплодировали. И Славка смотрел на нее и смеялся, и хлопал вместе со всеми. Собственно, ради Славки все и затевалось.
А через полгода Славка ушел из школы. Алька забыла уже, почему именно он ушел. Но предыстория была такая. За одной партой с Алькой сидел Костик Зайцев. Он сам подошел к ней после того, как Светлана Геннадьевна пересадила Альку от Лены, чтобы Алька сидела одна за партой, и попросил:
- Аль, можно я с тобой сидеть буду?
- Садись, конечно, - удивилась Алька. Это был вызов учителю и со стороны Альки, и со стороны Костика тоже. Светлана Геннадьевна это заметила, но промолчала. И Игорь тоже заметил, и стал придираться к Костику. К Славке не придирался, хотя не мог не увидеть, что Алька постоянно рисует его в своем альбоме. А Костику не давал прохода. Костик терпел и не пересаживался от Альки. Костик был худенький, маленький, меньше всех в классе, по внешнему виду – пятиклашка, не старше. А по сравнению со здоровенным Игорем, который занимался баскетболом – и вовсе детсадовец. Поэтому нападки Игоря на маленького Костика Альку не восхищали. Однажды Алька поднималась по лестнице на третий этаж и вдруг увидела, что Игорь держит Костика за ноги вниз головой над лестничным пролетом. Алька тогда внутренне оцепенела, молча, не поднимая глаз, прошла мимо мальчишек в рекреацию и молчала весь день. Не рисовала и не разговаривала с Ленкой. Пыталась сосредоточиться на заданиях учителя, впрочем, этого Алька сейчас точно не помнила. Помнила только, что Костик Зайцев взял свой портфель и пересел от Альки. Куда именно, Алька тоже не помнила. Алька сейчас, мучительно вспоминая все это, спрашивала себя, расценил ли Костик ее молчание как предательство, или сам сдался, пошел на поводу у Игоря?
Лена рассказала потом Альке, что Славка дрался с Игорем после уроков на заднем дворе школы. Алька тогда ничего не замечала, настолько потрясло ее собственное предательство. За кого дрался Славка – за Альку или за Костика? Много вопросов Алькиного отрочества так и осталось без ответа. Почему? Потому что она вовремя их себе не задала? Когда Алька узнала от Ленки, что Славка забирает документы из школы, она убежала прямо с урока, не обращая внимания на окрик Светланы Геннадьевны, и догнала Славку уже на школьном крыльце. Славка оглянулся и пожал ей на прощание руку. Или это ей сейчас уже так кажется? Алька тогда молчала и смотрела на него во все глаза, и протягивала ему альбом. А Славка не взял альбом. Может быть, не заметил от волнения? Он так никогда и не увидел Алькины рисунки, как она рисовала его на уроках, как он идет, как смотрит на доску, как склоняется над тетрадью… Самого главного, о чем мечтала Алька, чтобы Славка узнал, каким она его видит – не случилось. Он оглянулся, когда Алька догнала его, кивнул ей и сказал:
- Пока, - и ушел. И все. Алька постояла еще некоторое время на крыльце, пока не замерзла. Был конец марта, холодно. Потом вернулась в класс и убрала альбом с рисунками в сумку. Но рисовать не перестала.
Иногда заходила после уроков в сквер, где рисовали художники. Они рисовали город, прохожих, заодно продавали свои картины. Одному из них она показала свой альбом с рисунками. Он полистал, потом вернул Альке и сказал:
- Учиться надо, много ошибок. А вообще, что-то есть… характер, настроение… Не хватает школы.
Потом Алька принесла этому художнику щенка, которого они с Ленкой нашли на школьном дворе. Алька хотела забрать его себе, но мать сказала:
- Отнеси туда, где взяла.
Алька подумала и отнесла щенка художнику. Он взял, но попросил больше никого не приносить. Спросил, пошла ли она в художественную школу.
- Нет, не пошла. Уже незачем, - хмуро ответила Алька.
- А зачем, по-твоему, учатся рисовать? – удивился художник.
- Ну, чтобы он увидел, - пожала плечами Алька.
- Кто? Этот, с разными глазами? – спросил художник. Алька кивнула.
- А он не смотрит? – поинтересовался художник.
- Он ушел из нашей школы, - обреченно сказала Алька.
- Может, увидит когда-нибудь, - посочувствовал художник. – Придет в музей и увидит себя на портрете.
- Мне это уже неинтересно. – Славка никак не давал о себе знать, и Алька перестала его рисовать. Просто запретила себе. Алька больше к художнику не ходила. И рисунки потом тоже куда-то делись. Кажется, именно тогда у нее появилась эта привычка – начинать жизнь с чистого листа. После своего первого в жизни предательства.
Когда Алька училась на третьем курсе института, ее нашел вернувшийся из армии Игорь. В армию его Алька не провожала и не писала. И он Альке тоже не писал, не мастер он был по части любовной переписки. Однако Игорь регулярно расспрашивал в письмах Костика, как там Алька, не вертится ли кто-нибудь около нее. И Костик отвечал, что Алька ходит только в институт с подружками, а так никого у нее нет. Алька с Костиком по-прежнему жили в одном дворе, они здоровались, и Костик передавал ей от Игоря приветы.
Алька недоуменно пожимала плечами, когда рассказывала Лене, как Игорь встретил ее после лекций и проводил до дома. Ленка слушала подругу, задумчиво рассматривая себя в зеркальце. Прыщи ее больше не беспокоили, она просто любовалась на свое отражение, не могла отвести взгляд. Потом все-таки отвела, подняла на Альку глаза и серьезно сказала:
- Ты думаешь, что любовь – это когда ты бесконечно рисуешь предмет своего обожания? А потом он исчезает, а ты ходишь такая ни в ком не заинтересованная, только о нем и думаешь?
- Да ни о ком я не думаю. Я и не рисую больше, - умоляюще посмотрела на нее Алька.
- Так вот, - назидательно заявила Ленка. – Настоящая любовь – это такая вот верность, как у Игоря. Он тебя любит, и нечего тут пожимать плечами. Замуж, наверное, скоро позовет – иди, не раздумывай.
И Алька послушалась подругу, перестала взвешивать за и против, ждать… Кого еще ждать? Не Славку же, в самом деле, она и думать о нем забыла. Однажды запретила себе и перестала думать. И когда Игорь позвал замуж, Алька согласилась.
А Славку она видела однажды, случайно. Она гуляла тогда с маленькой дочкой, катала ее в коляске по скверу, где когда-то познакомилась с художником. Ей навстречу шел Славка, она узнала его, хотя он вырос, конечно, стал взрослым. Правда, остался все таким же беззащитным, как в отрочестве. И шел он совсем не широким и не стремительным шагом, как когда-то, а вяло, и вообще был не особенно похож на себя, каким она его знала в детстве. Ведь она изучила его тогда всего, до самого донышка, изнутри и снаружи. Он был гениален, и от него исходило сияние, она точно это помнила. Это чувствуется, если человек талантлив, какой-то внутренний свет отличает его ото всех. И сейчас она узнала его, хотя Славка был в старом, потрепанном пальто, но при чем здесь пальто… Она узнала бы его даже сто лет спустя – среди тысячи прохожих. Он шел ей навстречу и смотрел на нее своими разными глазами, зеленым и золотисто-карим. Наверное, того, прежнего сияния, которое отличало его от всех на свете, не было. Алька слышала от Ленки, что Славка принимает наркотики, какое уж там сияние. Но все-таки это был Славка, и Алька узнала его. И свернула в сторону. Она резко повернула коляску и пошла в другую сторону быстрым шагом, почти бежала. А потом оглянулась и увидела, что Славка остановился и смотрит на нее, открыто, а не как когда-то на уроках, слегка поворачивая назад голову. Тогда, в школе, когда он тайком смотрел, как Алька его рисует, у них было все впереди, вернее, могло быть все впереди, если бы Алька не прошла мимо Костика, висящего над лестничным пролетом вниз головой. А теперь… Теперь Славка как будто смотрел вслед ей прежней, рисующей его и протягивающей ему альбом с его портретами… Они когда-то шли навстречу друг другу и не встретились. Алька свернула в сторону. И у нее появилась привычка начинать жизнь с чистого листа. Чтобы что-то забыть. Что-то вычеркнуть из памяти. А потом мучительно вспоминать, потому что иначе жизнь распадается на кусочки, и ее очень трудно склеивать заново.
Ленка сказала ей потом, что Славка разбился. Выпал из окна в наркотическом опьянении. Или выпрыгнул. Конечно, не после того, как она свернула в сторону со спящей в коляске дочкой. Гораздо позже. Альбина не пошла на его похороны. А спустя несколько лет не сумела найти альбом со школьными фотографиями.
Неожиданно для себя Альбина быстро взяла чистый альбом у дочки в столе и очинила карандаш. Она не знала, что именно собирается рисовать. Память сама подскажет ей сюжеты…