Вдруг Анна резко поднялась и, приказав ребятам "не распускать нюни", направилась вниз, а вернулась уже в комнату к Алексею. Через две-три минуты юноши услышали возню и пьяный крик Юрия:
– Не ты, сука, меня приглашала, не тебе и гнать!
И тут же все стихло. Илья занервничал, попросил Сашу помочь ему встать и с видимым трудом вышел в коридор. Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась Анна, таща на себе Юрия.
– Тетя Аня, что с ним? – изумился Саша.
– Под дых дала, чтоб смолк. Помоги, Сашок! За ноги его возьми, вниз спустим. А там такси, и адью, пусть катится к своей ненаглядной. Переживает она за Юрочку своего, идиотка. Лучше б и не звонила я ей, – ворчала Анна и тут увидела Илью. – Ты чего тут делаешь? Живо марш в постель! – почти грозно прикрикнула она на парня. Он попятился, пропуская ее и Сашку.
Вернулись они через десять минут, благополучно усадив в такси, так и не понявшего, что с ним произошло, Юрия. Алексей валялся – иначе и не сказать – на диване. Разбросав в стороны конечности и громко храпя, спал старший тренер молодежной сборной по гимнастике. Только по привычно вытянутым пальцам ног и аккуратной стрижке можно было понять, что человек этот не опустившийся бродяга, а заслуженный мастер спорта.
Саша хотел разбудить отца, но Анна посоветовала не трогать его и помогла ребенку снять кроссовки с усталых ног отца. Войдя к Илье, застали его сидящим у окна и рассматривающим унылый убогий пейзаж. Из окна были еле различимы трубы пивзавода и небольшая часть набережной.
– Илюшенька, не нервничай! – Анна подошла и крепко сдавила широченные плечи парня.
– Тетя Аня, может лучше сдохнуть мне? Все бы успокоились. Скажи, мать так и сказала "за Юрочку беспокоюсь".
– Перестань, ты уже не ребенок. Да, так вот и сказала. И понять ты наконец должен, любит она его.
– А меня? – не оглядываясь на собеседницу, процедил Илья.
– И тебя. Но тебя она, как трудность воспринимает, а его как данность.
– Я для всех обуза. Всегда так было. Тебе с Алешей тонну нервов попортил. Вон матери его и то пришлось из-за меня переживать. Даже Сашке жить спокойно не даю. Почему ребенок должен видеть то, что видел вчера? Тварь я, и прав отец, говоря, что надо было придушить меня в колыбели.
– А ну прекрати! – возмутилась Анна. – Возьми себя в руки! Через день, другой губа заживет, ребро Алеша тебе поправит. Знаешь ведь, как он умеет полечить быстренько. Не смей духом падать. Прорвемся, пацан! – хлопнула Анна Илью по плечу и почему-то подмигнула стоящему тут же Сашке.
До вечера не оставляла она ребят одних. Периодически, то кормя их принесенными из буфета супом, то развлекая рассказами из жизни спортсменов разных поколений. Не давала она Илье и минуты на дурные мысли и грустные раздумья. Ушла поздно вечером, сделав прежде больному укол и дождавшись, когда он уснет. Отправила Сашку в его собственную кровать и приказала выспаться хорошенько.
Алексей к вечеру позу изменил на более удобную, но все еще пьяно бурчал во сне.
Следующие три дня превратились для Саши в "курсы по уходу за больным". Он научился правильно помогать вставать и одеваться человеку со сломанным ребром. Помогал зашнуровывать кроссовки – согнуться Илья не мог. Но через трое суток младший тренер был почти готов к работе. Да, ребро побаливало, но это совсем не мешало ему руководить процессом тренировок.
Алексей проспавшись, созвал сборную и объявил ребятам, что занятия будут вестись в авральном режиме. А это значит по три часа дважды в день. Никто из спортсменов не знал, что произошло с Ильей. Только Мишке рассказал Саша в двух словах свои ночные приключения. Мишка все удивлялся и даже, по крайней мере, как показалось Саше, расстроился, что проспал драку Быковых.
На четвертый день Алексей позвал на ужин Илью и перед тем, как налить гостю чай, протянул листок, вырванный из тетради сына.
– Держи, "экспропиратор". В тот день отца твоего написать вынудил.
Илья неуверенно раскрыл листок, пробежал по тексту глазами и побледнел. Поднял глаза на учителя, но тот сказать ничего не дал.
– Будь счастлив! Большей благодарности мне не надо.
– Но как? – недоумевал Илья.
– А просто сказал, что мне для дела надо. Вот он пьяный, и ты говоришь не только пьяный, написал под мою диктовку. Нравится хоть текст? – ухмыльнулся довольный собой Алексей.
Илья воссиял и громко зачитал небольшую расписку за подписью отца.
"Я, Юрий Геннадьевич Быков обязуюсь впредь своему сыну, Илье Юрьевичу Быкову, неудобств не доставлять и препятствий не чинить. Всецело доверяюсь его решениям и даю согласие на любые юридические акты, связанные с квартирой и другим движимым и недвижимым имуществом, принадлежащим мне и моей супруге, его матери, Изе Сергеевне Мачкалян-Быковой."
Анна "подняла" все свои связи, и квартиру продали в считанные дни. Купили две отдельные. Мать Ильи решила пожить с сыном. Казалось, большего счастья Илье и не надо. Он вселился в свою квартиру, даже не протерев в ней окон. Спешил наконец почувствовать уют и тепло материнской заботы.
Однажды Анна даже говорила об этом с Алексеем, и он поддакивал, и соглашался с подругой. Конечно, никогда не было у Илюшки такого покоя, и не помнил ни один из них, чтоб их подопечный спешил домой. Будучи еще ребенком, он делал он все, чтобы максимально долго задерживаться в спортшколе. Или мог целый вечер ходить по городу. Не было у мальчика нормального, настоящего счастливого детства. Вечно напряженная мать и отец, державший всю семью в страхе. Вечно подколотый или пьяный, вечно орущий и избивающий сына. А теперь Илья бежал домой, нес из магазина все, что любила мама. И на работу приходил в чистой сорочке с отглаженным воротничком. Отец почти не появлялся. Приходил, как рассказывала мать, только в отсутствие сына. Адвокаты пригрозили ему сроком за рукоприкладство. В случае, если он нарушит пределы собственности сына без ведома и согласия хозяина.
Глава 18: http://www.proza.ru/2016/02/17/1780