К сведению тех, кто не знает, что такое кабаре-бэнд «Серебряная свадьба»! Заверяем: это точно не караоке, где душевно исполняют песни из репертуара Валентины Толкуновой. И не праздничное агентство по устройству юбилеев свадеб. И даже не лавка по продаже серебряных ценностей. Это Бенька (она же Светлана Залесская-Бень), ее друзья и – чемодан, грузовик, гараж, а иногда – целый город квадратных, круглых, порой треугольных, но только не форматных песен.
Кстати, а вот и она сама – Бенька. В белом комбинезоне, с забытым на голове после концерта парадно блестящим клаксоном и с лицом уставшего клоуна. Сейчас раздаст автографы, напоит чаем дальнюю родственницу лет девяти, соберет остаток энергии для позднего интервью – и домой, в Минск, по заснеженной трассе…
-- Светлана, зиму любите?
-- Все люди любят зиму. Время сказочное!
-- На санках в детстве нравилось кататься?
-- На санках, лыжах и целлофановых пакетах…
-- А бывает так, что ну вот совсем не хочется ехать на концерт – погода плохая, дети хнычут, лень.
-- Нечасто, но случается. Хотя сцена быстро выводит из этого состояния – плохое настроение улетучивается мгновенно.
-- Я прекрасно помню, как увидела вас первый раз на «Славянском базаре»: вы тихонько сидели на пресс-конференции рядом с Олегом Скрипкой, и на вас никто из журналистов не обращал ну никакого внимания, все задавали вопросы только Олегу. В конце концов ему стало неловко и он сам что-то спросил у вас в микрофон. Слово «обидно» не из вашего репертуара? Не обидно сидеть в сторонке и наблюдать за чужой славой?
-- Сидеть в сторонке и наблюдать – мое любимое состояние. Созерцать и изучать. Так что слово «обидно» здесь совсем ни при чем.
-- Кстати, о словах. Вы умеете их так вкусно подбирать. Книга стихов – «Шифоньер», кукольный театр – «Картонка»… А как вы относитесь к словечкам типа «приветики», «аюшки»?
-- Ой… С большим огорчением.
-- Кстати, вы знаете, что тогда, на «Славянке», вам удалось обойти и итальянца Кутуньо, и Скрипку? После пресс-конференции журналистская братия, засобиравшаяся на Кутуньо, была остановлена выкриком коллеги: ребята, какой Кутуньо, вы хоть раз слышали «Серебряную свадьбу», не простите себе, если не побываете… И мы все двинули на концерт, в котором вы с ребятами выступали на разогреве у Олега Скрипки. Перебить вкус от вашего выступления, лидер «Воплей Видоплясова» смог только к концу своего отделения, совсем выбившись из сил – с его мокрого от пота тела буквально спадали штаны… Вопрос: почему вы так хороши, и до сих пор ну совершенно не распиарены?
-- Ну… Я не знаю!
Наверное, мы к этому и не стремимся. Стараемся сохранить элитный круг своих почитателей. Я очень уповаю на то, что нас слушают преимущественно люди интеллигентные, тонкие, удивительные. Не от мира сего. Мне было бы очень грустно, если бы мы стали каким-то массовым продуктом. А тем более, если бы желание стать таким продуктом нами завладело и повлияло бы на наше творчество. Это было бы ужасно! Поэтому мы очень избирательно относимся к телеэфирам, например, крайне редко в них участвуем. И к радиоэфирам, которые тоже не всегда желательны. Стараемся не популяризировать свое творчество, оно распространяется сарафанным радио, по личной рекомендации, как и положено, наверное, расходиться знанию (хохочет)… о произведении искусства.
-- А почему собственно «Серебряная свадьба»?
-- Во-первых, это слово, обозначающее что-то долгосрочное, добротное, долгоиграющее. Как лодку назовешь, так она и поплывет. А во-вторых, для такого… коммуникативного диссонанса. Человек совершенно не ожидает увидеть то, что он увидит. А когда увидит, то уже совершенно неважно, как это называется.
-- У вас такая жгучая смесь безудержного веселья, которая превращает зрителей в беспечных детей, и – трагизма, безусловного понимания всех законов жизни… Чего стоит одна «Пищевая цепочка». Я уже не говорю о песне «Старая падла». Вы сидели одна вечером, представляли свою старость – и вот оно, родилось?
-- «Старая падла» была написана под влиянием рассказа Бертольда Брехта «Беспутная бабушка». Старушка, которая всю жизнь работала, отдала себя семье, после смерти мужа решила пожить для себя. И провела три совершенно безумных года. Промотала все наследство, впадала во все тяжкие, влюблялась, ездила на экипажах, обедала в ресторанах…И эти три прекрасных года истинной свободы компенсировали все ее предыдущее безрадостное семидесятилетнее существование.
Я думала: как же это прекрасно когда-то позволить себе все. Возможно, именно для этого старость и существует. Потому что большое свинство позволять себе все, когда у тебя есть маленькие дети и пожилые родители. И только когда ты будешь совершенно свободной, можно позволить себе жить, не оглядываясь. Лучше умереть от удовольствия, чем от скуки.
--Я так удивилась, прочитав, что вы впервые увидели море, когда вас пригласили на фестиваль джаза в Коктебель…
-- Да, в 33 года. В раннем детстве родители меня возили к морю, но я была такая маленькая, что ничего не запомнила… А в Коктебеле очень полюбила море. Потом нас еще раз приглашали на этот фестиваль, хотя мы очень удивились: дважды туда никого не приглашают. А позже мы ездили в Одессу, которую тоже очень полюбили. И в Севастополь.
-- Созерцать, наверное, удобнее где-нибудь на Гоа: сел на берегу – и месяц можно не вставать с места, медитировать…
-- Я думаю, что час полного погружения в себя под шум моря способен заменить месяц бесцельного сидения на берегу. Мне хватало часов.
-- Я с трудом представляю вас у плиты с поварешкой. Вот на сцене с поварешкой – сколько угодно!
-- И не представляйте! Пусть в вашем воображении я буду только на сцене!
-- Трудно с двумя детьми при вашей-то работе? Вторая ведь совсем малышка!
-- Ну не маленькая уже, четыре года, бутерброд с колбасой себе сделает (смеется)! А вообще это трудноразрешимый вопрос – мама, которая занимается творчеством. Это какой-то бесконечный процесс, в котором нет выходных или отпуска. Но как-то стараюсь находить время для них – и для совместного творчества, и для дружбы, для каких-то совместных поездок. Бывает очень трудно, но это приятная тяжесть. Потому что дети – невероятные наши учителя, энергетическая подпитка.
--У вас есть такая песня… Моя самая любимая – про маленький городок. В детстве вы, наверное, мечтали жить в городе больших огней – В Париже или Лондоне? А вообще – вот где ваше любимое место на земле?
-- Я люблю все на свете! Мне интересно все!
Я выросла в Витебске, он и не большой, и не маленький город, среднего размера (смеется). Там хватало огней и ярких событий… И мне было очень интересно побывать в Париже. В Москве. В Петербурге. Я очень люблю Берлин. И Мюнхен. Но я не замечала в себе особой разницы внутреннего состояния. Оно определяется, наверное, количеством событий и друзей, которые у тебя есть в том или в этом городе. Ты можешь и в Париже оказаться одиноким. А даже самый пышный, самый столичный город может показаться замкнутым и провинциальным, если ты в нем одинок. А если у тебя насыщенная жизнь, то и в крошечном городке или поселке можно построить свой чудесный увлекательный мир.
А вообще я больше всего мечтала бы жить на хуторе, где нет никого, кроме нескольких близких тебе людей.
-- А на что похож ваш сегодняшний дом? Мне почему-то кажется, что на бонбоньерку…
-- Совершенно верно! Мы живем в такой прекрасной коммуналке из трех комнат, где обитают еще две удивительных семьи. Совершенно сумасшедший дом! Наша комната вся заставлена книгами, маленькими подарками, какими-то ручными предметами, детскими игрушками, учебниками, инструментами, компьютерами, техническими разными делами, которые позволяют нам делать музыку. Такая веселая смесь. Это бывает невыносимо. А бывает, что я счастлива смотреть на этот художественный хаос.
-- Бенька, это правда, что в детстве вы испытывали себя на прочность, даже прищемляли дверью палец, чтобы понять – выдержите, если что, пытки, как Зоя Космодемьянская?
-- В моем детстве все было пронизано героизмом, мы смотрели фильмы о разведчиках… Хотелось соответствовать.
-- А жить сегодня, в сегодняшнем горящем мире, по-вашему героизм?
-- В последние годы в мире такая ситуация, от которой очень трудно спастись за маленькими чудесами. Ну какие проблемы донимали нас раньше? Недостаточно денег. Или кто-то кого-то не любит. Или ты чувствуешь себя одиноким и никому не нужным. Или у тебя что-то не получилось. Это такие проблемы, которые легко преодолевать, погружаясь в маленькие чудеса. Приготовить прекрасное печенье и пойти его раздавать, приправляя какими-то сказочными историями… Отправиться в какой-то замечательный сад и делать там снежные фонари. Запускать воздушного змея… Делать массу прекрасных нелепостей, которые спасают от рутины и позволяют видеть красоту в жизни. В последнее время это мало спасает. Потому что беды, накрывшие мир, уже касаются войны, большой безработицы, экологии…И ощущение очень тревожное. Но все равно эту практику маленьких чудес нельзя прекращать ни на минуту. Потому что они – как маленькие фонарики. И если мы их погасим, мир окончательно погрузится во тьму.
Надо напитаться чем-то очень теплым, милосердным, основанным на взаимовыручке, альтруизме. Потому что, мне кажется, могут настать времена, когда проявления тепла, поддержки друг другу будет считаться большим мужеством.