Новогодняя история
Валерию Серкову – музыканту и человеку,
с глубоким уважением.
«Все контрабасисты странные люди!»
Тот, кто не согласен с этим моим утверждением и сумеет
доказать обратное, пускай первый бросит в меня контрабас.
Мне приходилось играть со многими из них, и все они были
очень хорошие музыканты, но разговор сейчас о тех присущих
только им чудинках, порой даже очень милых, которые
заставляют удивляться и улыбаться, превращая их обладателей
в интересных, неординарных людей.
Судите сами. Парень, ростом метр девяносто шесть и косая
сажень в плечах, носит фамилию Невеличко, что уже само
по себе подозрительно. К тому же, он еще играет
на контрабасе, который выглядит в его руках, как скрипочка.
Я однажды встретил его на Пушкинской площади
в праздничный день. Над толпой возвышалась его голова,
а рядом контрабас, который он нёс, словно балалайку, на
плече, держа за гриф и задевая троллейбусные провода.
Или вот другая история…
Все звали его Верёвкин, и я справедливо полагал, что это
фамилия. Был он контрабасистом, и однажды пригласил
меня поиграть с ним на «танцульках». Дело было где-то
за городом. Я немного не рассчитал время и приехал
впритык к началу.
Не успев ни поздороваться, ни оглядеться, настроился, и
мы начали.
После нескольких тактов мне показалась некоторая
странность в звучании ансамбля и даже дискомфорт,
но я отнёс это к особенности акустики незнакомого мне
помещения. Так бывает. Но, прислушавшись, понял,
что не слышу контрабаса. Тогда я знаками просил
Верёвкина играть погромче. Он, как мне показалось,
приложил все усилия, но контрабас от этого никак
не проявился.
В перерыве я пригляделся к его инструменту и, к моему
изумлению, обнаружил вместо струн шпагат. Да, да!
Обыкновенный хозяйственный шпагат.
- Зачем ты натянул эти верёвки? – удивился я.
- Чтобы не мешать. Музыканты часто ругают меня,
если я играю на струнах, - таков был ответ.
Миша Генерсон*, для тех кто не знает,
был пианист. У него в ансамбле первое время не было
контрабаса. Я как-то спросил его об этом. Почему?
Он, улыбаясь, ответил, - Так легче делить! – а потом
добавил уже серьёзно, - а зачем он. Я же играю за бас,
или тебе не нравится моя левая рука?
Мне нравилась его левая рука, так же, как и правая,
несмотря на то, что она была прострелена на войне, и
на предплечье зиял огромный шрам, от чего на правой
кисти работали только большой и указательный пальцы.
Распространяться о ритмической и гармонической
функциях контрабаса глупо, когда ты сидишь за столом
в шашлычной «Кавказ», собеседник наполняет рюмки,
и на шампурах дымятся его любимые бараньи почки.
Только несколько лет спустя при встрече он в своей
обычной манере, будто разговор был только вчера, сказал,
- а ты прав, с контрабасом играть приятнее.
И это всё именно так, но как быть, если с контрабасом
приятно, зато с контрабасистом просто беда.
Был такой интересный парень Олег Баранов. Интеллигентный,
умный человек, приятный собеседник, замечательный музыкант.
Манера ходить круглый год в галошах, которые уже
полвека как вышли из моды, сущий пустяк в сравнении
с прочими странностями, которыми он обладал.
Под трибунами большой спортивной арены стадиона
в Лужниках, носящего в те годы имя Ленина, было два
ресторана. Ближний к центральному входу на территорию
стадиона назывался «Спорт», а другой – «Олимпиада».
Чтобы в него попасть, нужно было обойти всю арену.
Путь не малый. Лампы дневного света, только что вошедшие
в моду, огромные окна, высоченные потолки совсем
не способствовали уюту. Привлечь туда гостей можно было бы,
разве что, выступлением Аллы Пугачёвой,
но Алла Борисовна пребывала тогда в весьма юном возрасте.
Зал всегда пустовал, если только не кормили приезжих
спортсменов, и больше походил на грандиозную столовку,
но статус ресторана обязывал иметь оркестр, на что
отпускались специальные деньги.
Играть в пустом зале очень неприятно, но администрация
настаивала, объясняя, что официантки работают, повара
работают, вы деньги получаете, - вот и играйте.
Мы и играли больше для себя, или репетировали.
Вот в такой обстановке я начинал постигать азы ресторанной
работы в компании столь же молодых и приятных людей.
На пианино играл Фред Григорович, это было ещё до того,
как ему пришло в голову взяться за контрабас, Володя Викулин,
только что приобретший барабаны «Premier», мечту всех
барабанщиков, уже упомянутый мною Олег Баранов на
контрабасе и я на саксофоне.
Привычка опаздывать – это тяжёлое заболевание, что-то
вроде хронического насморка, иначе как можно объяснить
ситуацию, когда один заставляет ждать другого, и совершенно
не объяснимая странность в отношении к работе, от которой
зависит не только твоё благополучие.
Я как-то предложил одному великолепному пианисту поиграть
в приятной компании и получить за это хорошие деньги.
Предложил только потому, что он был мастер.
Задача была простая: в 18.00 – начало. В вестибюле ресторана
«Метрополь» встретить жениха с невестой и гостей. Играть
всего 20 минут, после чего получить деньги, как за трёхчасовую
работу, и до свидания. Всё это я изложил ему.
- Согласен?
- Да!
- Пожалуйста, не опаздывай!
Он опоздал на 10 минут. Ну, что тут скажешь? Да, ничего!
Я сделал вывод, что мастерство не всегда сочетается
с обязательностью.
Олег Баранов опаздывал всегда.
Он появлялся в зале не раньше, как через пятнадцать минут
после начала. Бросал на стул пальто или плащ и, не снимая
галош, брался за контрабас.
Тут я должен сделать небольшое отступление, дабы
просветить Вас, Дорогой Читатель, о положении дел в те
далёкие времена. Человечество ещё не ступило так далеко
в области технического прогресса, чтобы облететь земной шар
за 89 минут, не было мобильных телефонов, и любители
словесного общения пользовались услугами МГТС, интернет
был только в умах отчаянных фантазёров, и держитесь
крепче за стул, не было даже электрогитар. Не потому,
что не успели завести из Америки, а потому, что их
не было и там. А уж слово «электроконтрабас» даже
не укладывалось в голове.
Однако! Я уже говорил, что Баранов был умный парень.
Он-то и придумал сунуть в эф* контрабаса палку, на конце
которой был небольшой микрофон, соединённый
с усилителем. Не знаю, его ли это было изобретение, но
следующие пятнадцать минут уходили на то, чтобы
палка эта держалась. Потом он пытался настроить контрабас
и усилитель, отчего последний страшно гудел. Мы в это
время старались, что-нибудь исполнить, но это ему не мешало.
Наконец наступал перерыв. Олег, опережая возмущение
в свой адрес, извинялся в самой изысканной форме и пытался
подобрать достоверное объяснение, которых у него было
в достатке, и каждый день новые: то трамвай сошёл с рельс,
и ему пришлось идти пешком до метро; то поезд остановился
в тоннеле, и он полчаса сидел в потёмках; то лифт упал,
к счастью только с третьего этажа, и его хотели увезти в
больницу; то собака покусала, и ему сделали прививку; то
ключи от квартиры упали в шахту лифта, и теперь он не знает,
как попадёт домой, то .., то …, то …, и этому не было конца.
Всё это преподносилось нам так скорбно, что вызывало
сочувствие. Конечно, никто не принимал всерьёз его
фантазии, но прощали, потому что играл он хорошо.
Однажды Олег пришёл на удивление рано
и сразу же обратился ко мне.
- Знаешь, тут такая история. Мне надо лечь в больницу,
чтобы сделать операцию, так что меня не будет несколько
дней, - сказал он, - но я пришлю замену.
- Что ж, надо значит надо, только не забудь про замену.
На следующий день, как и следовало ожидать,
первые пятнадцать минут нет ни Олега, ни замены.
Мы продолжаем играть втроём. Вдруг появляется парень
с футляром в руке, открывает его и извлекает тромбон.
Для тех, кто не знает, что это такое, я поясню, - тромбон
так же похож на контрабас, как гора Арарат на Каспийское
море. Меж тем, нежданно явившийся владелец медной
трубы быстро настроился и заиграл так виртуозно и
мелодично, что оставшиеся такты я с восторгом наблюдал,
как он ловко обращается с кулисой*.
Так я познакомился с замечательным музыкантом - приятным,
остроумным человеком Борисом Рукинглузом*.
Если мне повезёт, и он прочитает эти строки, специально для
него скажу: «Боря, я рад, что знаком с тобой».
А, что Олег?
На следующий день на лице его не было и тени смущения, и
на вопрос, почему на замену пришёл тромбонист, сделал
удивлённые глаза и сказал, - а разве он не играл на пианино?
Вот уследи за ходом мысли такого странного человека.
Но это ещё не всё. Прошло много лет, или мне так кажется,
но не меньше десяти. Я уже забыл эту историю, как и её
странного героя.
Был декабрь, намечались предновогодние празднества.
Замечу, что в те поры москвичам ещё не было известно такое
слово - «корпоратив», поэтому праздничные вечеринки
устраивались не в ресторане или кафе, а в помещении
предприятия, весело, тесно и уютно.
В один из таких дней наш ансамбль пригласили
в Центральный Банк на Неглинной. Всё шло чередом, и
вдруг за час до начала мне звонит контрабасист, который
постоянно играл со мной, и говорит, что у него домашние
неприятности и он не может приехать. Я хватаю телефонную
книжку и с ней к телефону. Звоню одному, второму, третьему,
- все заняты. Очень напряжённый день. Что делать?
Вдруг вижу фамилию «Баранов». Минуту думаю. Звоню.
- Здорово, Олег!
- А, Юра, это ты. Рад тебя слышать! С наступающим!
- Взаимно! Ты сегодня свободен?
- Нет, занят. А что случилось?
Я объясняю ситуацию.
- У меня есть контрабасист, - говорит он - Я тебе его пришлю.
- Спасибо!
Я спокоен. Еду в Банк.
В назначенное время, когда собрались все музыканты,
появляется молодой человек приятной наружности и достаёт
из футляра виолончель. Немая сцена!
Безусловно, у виолончели больше сходства с контрабасом,
чем у тромбона, но с какой стороны не подходи, это всё же
не контрабас, и главное различие не во внешности, а в звучании.
Как бы Вы отнеслись к тому, если бы ваш грозный дог стал
мурлыкать, как котёнок, или же, придя в оперу, обнаружили
вдруг, что партию Кончака в «Князе Игоре» будет исполнять
Анна Нетребко. Это Вас обрадовало бы или огорчило?
Несомненно, великолепная певица блестяще справилась бы с такой
задачей, но, согласитесь, это было бы всё же немножко не то.
Тем временем молодой человек, очевидно, чтобы
разрешить наше изумление, сказал: - Здравствуйте! Меня
прислал Олег.
- А, он не сказал, что нам нужен контрабас?
- Нет.
В тот вечер партия контрабаса в оркестре звучала на две
октавы выше, но хранители государственных денег весело
аплодировали, полагая, что это новогодняя шутка.
Что такое странности?
Для меня это - события труднообъяснимые.
Если кто-нибудь объяснит мне их, пожалуй, я изменю своё мнение.
Если разрешите, вот Вам ещё одна история. Нет, точнее
две очень похожие, но разделённые двумя десятилетиями,
расстоянием и действующими лицами. Одна случилась
в ресторане гостиницы Минск, что была на улице Горького,
теперь уже нет ни гостиницы, ни такой улицы, другая в
ресторане гостиницы Свиблово. Сейчас всё так быстро
меняется, что не поручусь за целостность и этого городского
объекта. Так вот, чтобы не пересказывать два раза одно и
то же, я их объединю, а героя назову Владимир.
Дело было во вторник летним вечером. Небольшой,
уютный зал ресторана был заполнен посетителями только
наполовину, часть из которых были жители гостиницы, и
парочки, ищущие уединения. Оркестр из шести человек,
среди которых была даже певица, пытался, в силу своих
возможностей, расшевелить столь разношёрстную
аудиторию, модными песнями и мелодиями. Иногда это
удавалось, и их старание награждалось аплодисментами,
но не более. С левой стороны зала у окна одна за столом
сидела молодая очень привлекательная женщина и что-то
читала. Сидела она спиной к оркестру, никак не реагируя
на его старания, и даже аплодисменты не могли заставить
её оторваться от чтения. Это стало интриговать и даже
раздражать музыкантов, которые старались вовсю, чтобы
незнакомка хотя бы повернулась, но безрезультатно.
Кто-то высказал мнение, что у неё слуховой дефект.
Наконец оркестр так распалился, что даже жители
гостиницы пошли танцевать, а некоторые даже в пляс.
И вот на этой кульминационной ноте контрабасист
Володя прислонил свой инструмент к стулу, сошёл
со сцены и направился к заинтриговавшей нас всех
женщине. Признаться, все мы предполагали, что он
сейчас возьмёт у неё телефон, или оставит свой
и вернётся на сцену, но нет, беседа затянулась. Наконец
они поднялись и пошли к выходу. Я тихо надеялся,
что этим всё ограничится, но Володя растаял в вечерних
сумерках вместе с похитительницей.
На следующий день была среда, за ней четверг и дальше,
как обычно пятница. Все эти дни мы играли без Володи,
контрабас которого одиноко стоял, прислонённый к стулу,
и испытывали ужасные неудобства.
Я уже решил, что если он не придёт и в субботу, самый
горячий день, то я буду искать другого контрабасиста.
В субботу оркестр заиграл без него, и вот на середине той
бравурной мелодии, которой мы начинали программу,
дверь открывается и на пороге Володя. Я был так зол,
что даже забыл те злющие слова, которые хотел ему
выложить.
И тут, представьте, он падает на колени, поднимает
руки к небу, и так ползёт по проходу к сцене, громко
крича: «Ребята! Ребята, простите!», при этом бьёт челом
в пол. Когда все: и музыканты, и гости нахохотались,
он сказал с грустным восторгом: «О! Вот это женщина!»
Пришлось поверить. А что ещё?
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Саша Якушков красивый, высокий, крепкий парень, студент
последнего курса Государственного Университета нефти и газа
проснулся утром с сильной головной болью и неприятными ощущениями
на лице.
Причиной столь тяжёлого недомогания, как он полагал,
могло быть вчерашнее обильное и неразборчивое возлияние.
Лёжа, он попытался восстановить события вчерашнего вечера.
Тут я внесу некоторые детали в его биографию.
Дело в том, что Саша кроме больших познаний в области
нефти и газа за время пребывания в университете овладел
игрой на контрабасе и теперь удачно совмещал учёбу и
упражнения на этом великолепном предмете,
сочетающем в себе бархатную глубину звучания
музыкального инструмента и лакированное изящество
дорогой мебели. Короче, утром университет, вечером
джаз. Это увлечение уводило его иногда в места
неожиданные и даже интересные. Вчера, например, он
играл на корпоративе в ресторане «Континенталь» для
сотрудников нефтедобывающей промышленности, - «так что
вполне по специальности».
С этого момента в памяти Александра появились некоторые проблески
и он быстро установил, что с ним были его обычные товарищи:
Гена, Валера, Игорь, Петрович, пела Наташа.
Перед глазами предстал огромный стол и море закуски и,
к удивлению, каждый хотел с ним выпить. Каждый!
Особенно, когда узнали, что он тоже нефтяник.
И тут! ... О!!! Ведь была же ещё Настенька!
Он заехал за ней, чтобы пригласить с собой.
Теперь уже память его раскрутилась с необыкновенной
скоростью. Настя сидела за столом одна, такая нарядная и
привлекательная. Саше было приятно, щёлкая пиццикато по струнам,
смотреть на неё, ей же было приятно глядеть, как он
это делает. Конечно же, и контрабасу нравилось щекотливое
пощипывание его струн и внимание нежных глаз.
Мужчины, которых было в зале большинство, так и пожирали,
так и пожирали её глазами, что очень раздражало и даже пугало Сашу.
Наконец один из них, эдакий красавчик, просто франт пригласил Настю танцевать.
Саша, стоя на сцене, так разнервничался, что вместо
Ля взял Ля бемоль, отчего контрабас жалобно взвыл.
Франт, тем временем, уже шептал что-то Настеньке в её маленькое
розовое ушко, затем обнял и привлёк к себе.
Это уже было слишком. Положив контрабас, Саша спустился
в зал, отстранил Настю и сильно ударил красавчика.
От неожиданности тот упал, но тут же вскочил и нанёс ответный удар
прямо Саше в левый глаз, отчего глаз мгновенно заплыл.
Чтобы не привлекать внимание, оркестр заиграл громче обычного, а
инцидент был быстро погашен, стараниями миролюбивых нефтяников и
разумными соображениями противоборствующих сторон.
Никто не хотел неприятностей.
- Ты что, псих? – сказал красавчик, которого, как оказалось,
звали Лёша, - Мог бы меня убить.
- Это моя девушка, - сказал Саша убеждённо.
- Ну, так напиши на ней: - «Эта девушка моя! Прошу
не прикасаться!»
Все засмеялись, наступила разрядка.
Лёша предложил выпить мировую, потом Саша – за дружбу,
пили много и без разбора, потом уже неизвестно кто, поднял
тост за мир во всём мире и дружбу народов.
Как закончился вечер, это загадка. Вспомнил точно, что отвёз
Настю домой, что-то обещал ей и долго клялся, что не подведёт.
Саша поднялся, подошёл к зеркалу.
Ай-яй-яй! Всё пространство под глазом было синего цвета, а
глаз смотрел на своё отражение сквозь узкую щель гематомы.
«Что же? Что же?... Что же я обещал? – крутилось в голове:
«Что-то очень важное? … Есть! … Наконец сработало! Я обещал
выступить сегодня у неё в детском садике Дедом Морозом!
Который час? Полдесятого, а начало в одиннадцать».
Он тщательно привёл себя в порядок, одел тёмные очки,
выскочил на улицу и тут обнаружил, что забыл на столе
телефон, но возвращаться было поздно, надо ещё кое – куда
заехать.
В такси Саша думал только об одном:
« А ведь уведут девушку, пока я дёргаю струны! Ой, ведут!».
С утра в детском садике «Звёздочка» стояла весёлая суета.
Всем хотелось заглянуть в зал. Дело в том, что вчера
привезли ёлку, и сегодня она уже стояла посреди зала
в новогоднем убранстве, распуская праздничный аромат
и будоража любопытство.
Уже неделю перед сотрудниками детского сада
стояла нелёгкая задача: «Где взять деда Мороза?»
Проблема почти не разрешимая в женском коллективе, а
денег, чтобы пригласить артистов не было.
Подумывали над вариантом, чтобы облачить в сказочный
наряд дворника, имя которого было Хамидулло, но все
предпочитали звать его просто Абдулла. Родом он был из
Узбекистана, по-русски говорил плохо и не понимал ничего.
Поэтому кандидатура его отпала сразу.
Надо было что-то срочно придумать.
Все помнили прошлогодний конфуз, когда из-за такой же
ситуации пришлось нарядить Марию Ивановну – повара.
Всё было хорошо и шло своим чередом.
Светлана Анатольевна – заведующая детским садом, громко
сказала:
- Дети! Ну, какой же Новый Год без деда Мороза? Давайте
его позовём! Дедушка Мороз, где ты?
- Я тут, - сказал дед Мороз простуженным голосом.
Все закричали: - Ура! Дед Мороз, дед Мороз!
Только Вова Снегирёв стоял и внимательно всматривался
в чудесного сказочного персонажа, а потом громко и
уверенно сказал: «И никакой это не дед Мороз, а Мариванна».
Впопыхах не учли, что Вова был соседом Марии Ивановны
по лестничной площадке.
- Ну, почему же Мариванна? – возмутился дед Мороз голосом
Марии Ивановны.
Тут уже все дети закричали: « Мариванна! Мариванна!»,
обрадовавшись разоблачению больше, чем самой сказке.
Все любили Марию Ивановну, которая варила им манную
кашу и угощала пирожками с капустой.
Такая метаморфоза не испортила праздник.
Мария Ивановна сняла свой наряд и сказала:
- Дед Мороз отменяется, но подарки остаются.
Но в этом году надо было что-то придумать.
- Думайте, девочки, думайте, - говорила Светлана
Анатольевна своим подчинённым на совещании:
- Не хорошо, если у нас на празднике не будет деда Мороза.
Может быть у кого-нибудь из вас муж или знакомый
согласится сыграть Деда Мороза. Снегурочкой у нас будет
Анастасия Егоровна.
Настя, как нельзя лучше, подходила на роль Снегурочки.
В свои двадцать лет она выглядела, как шестнадцатилетняя
девочка, но с детьми была очень строгая воспитательница.
Ситуация - тупиковая, никто не мог ничего
предложить.
- Ладно, - сказала уверенно Настя, - будет нашим детям
дед Мороз.
И вот теперь после всех приключений, о которых я Вам
рассказал, обеспокоенная Анастасия Егоровна рассаживала
детей в зале и постоянно звонила по телефону, но дед
Мороз не отвечал.
«Ну, возьми трубку!» - молила Настя.
Тут два мальчика стали толкаться, а затем и подрались.
Два дружка – Игорь Ватрушин и Вова Снегирёв, оба хотели
сидеть рядом с Варенькой Рязанцевой.
Молодая воспитательница успела поймать их за воротник,
хорошенько встряхнуть и, посадив по обе стороны Вари,
погрозив пальцем, сказала спокойно: «Драться нельзя, это
нехорошо!»
Светлана Анатольевна, больше всех обеспокоенная за
праздник, просила Настю:
- Ты бы позвонила.
- Я звоню, не берёт трубку, - огорчённо ответила та.
Минуты неумолимо бежали к одиннадцати, и когда их
осталось всего десять, заведующая сказала:
- Всё, зовите Абдуллу.
У Настеньки навернулись слёзы: «Ну, как он мог, как он
мог так подвести меня?»
Тут входная дверь распахнулась и на пороге возник Саша
со словами:
- Всех с Наступающим! Простите за опоздание!
- Лучше поздно, чем никогда, - сказала радостно Мария
Ивановна, которая очень переживала за Настю.
Деда Мороза облачили в красную шубу, на голову надели
красный колпак, приклеили усы и бороду. Всё же возникли
разногласия, будет ли дед Мороз в чёрных очках, или
с синим глазом. Решили, что с синяком естественнее.
Его припудрили, а под правым нарисовали точно такой же для
симметрии. На нос не пожалели помады, от чего мухомор
мог бы позавидовать его яркости и блеску. Слегка подрумянили
щёки. В общем, дед Мороз получился что надо, как говорится,
всё при нём, и когда послышались призывные голоса детей,
он вошёл в зал.
- Здравствуйте, дети! Я пришёл к вам на праздник, чтобы
поздравить вас с наступающим Новым Годом!
После этих слов Саша надеялся услышать что-нибудь вроде
«ура!», но три десятка пар глаз смотрели на него в лёгком
шоке, а открытые в удивлении рты не могли произнести
ни звука. Это длилось секунды, которые показались деду
Морозу часами.
Наконец самый отходчивый из всех Игорь Ватрушин
осторожно спросил:
- Почему у тебя такой красный нос?
- Потому, что я дед Мороз - красный нос. На улице мороз -
вот он и покраснел.
А, что у тебя с глазом? – осмелел въедливый Вова Снегирёв,
всматриваясь в детали.
- Дети, я так спешил к вам на праздник, так спешил, что
по дороге почукался* с волком, - выдал Саша заготовленную
заранее шутку, которая возымела совершенно обратный
эффект. Серьёзная и вдумчивая девочка Варя сказала
назидательно: - А, чукаться нельзя, это нехорошо! – и
погрозила пальчиком.
На что находчивый дед Мороз ответил:
- Я же Снегурочку защищал!
- А-а!!! – протянули дети одобрительно. Это убедило и
расположило всех. Деда Мороза признали. Но для него
было самым главным – расположение Снегурочки.
Саша старался во всю: спел с ребятами все детские песни,
танцевал с ними вокруг ёлки, слушал стихи в их исполнении
и даже изобразил, к общей радости, Шрека и старуху Шапокляк.
Всем очень понравилось, даже Светлане Анатольевне,
которая отнеслась вначале весьма подозрительно к деду
Морозу с бланшем под глазом и устойчивым перегаром.
Потом настало время подарков, которые Снегурочка и
дед Мороз щедро раздавали, вынимая из мешка.
Варя Рязанцева получила большого плюшевого мишку,
Вова Снегирёв – грузовик, а дружок его Игорь, как и хотел,
- пожарную машину. Когда мешок опустел, заботливая
девочка Варя сказала огорчённо: - А Мариванне?
- Вот и Марии Ивановне! – нашёлся дед Мороз, поднеся общей
любимице пирожок, который она только что сама испекла.
- И нашей Снегурочке, - с этими словами он откинул полу
шубы, под которой были потёртые синие джинсы, извлёк
из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул
её Насте. Она заглянула в неё. Там оказалось изящное
золотое колечко с маленьким бриллиантиком.
- Вот теперь никакой Серый Волк не утащит тебя у меня.
Снегурочка зарделась так ярко, что всем показалось будто
она вот-вот, сейчас растает.
Но нет, растаяло только её нежное сердечко.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Послесловие: Если кто-нибудь из вас надумает убедить
меня, что в трубачах и саксофонистах странностей ничуть
не меньше, чем в контрабасистах, я отвечу: «Это даже
нет необходимости доказывать!».
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -- - - - - -
*Генерсон Михаил Борисович популярная личность
В Московском Объединении Музыкальных Ансамблей.
*Борис Рукинглуз известный московский джазмен.
*эф – отверстие в передней деке музыкального инструмента.
*кулиса – передвижная трубка, изменяющая высоту звука.
*почукался – подрался (жаргон)
Февраль 2016 года.