Озеро Маян – одно из самых больших озер Челябинской области. Но не ждите, что оно откроется вам сразу, если даже вы доберетесь до него. Это как русский человек, не будет суетиться и спешить, если вы пришли к нему в гости, а обстоятельно и не спешно обставит все так, что по прошествии времени вы еще долго будете с теплотой вспоминать эту встречу. Нет, это не то озеро, где можно знойным летним днем вдоволь накупавшись растянуться на берегу в блаженстве под солнцем. И не из тех, где можно сидеть на высоком, скальном берегу и смотреть вдаль. Нет здесь ни пляжей, ни красивых скальных берегов, и даже само озеро с берега не увидишь, если только со смотровой вышки, кругом камыш. Но есть здесь, то русское очарование, ради которого стоит здесь побывать.
Наши сборы в «экспедицию», как называл ее Петрович, оказались не долгими. Решили – поехали. У каждого из трех участников нашего путешествия были свои цели. У меня – посмотреть новое озеро, пройти его на катамаране под парусом. У Володи, нашего фотографа, поснимать лебедей, которых здесь, по некоторым сведениям, до сорока пар. У Петровича – показать нам новые места и встретиться , вновь, с его любимым озером юности.
Да так оно и есть, приехав на озеро мы не увидели его, камышовые заросли окаймляли его стеной, для того чтобы выйти к открытой воде, местные рыбаки, из рыболовной артели, прокашивают косой-литовкой проход. К вечеру встали возле артельщиков на берегу, возле воды, возле какой-то протоки. Каждый занялся своим делом: я собирал катамаран; Володя ползал по окрестностям, в поисках удачного кадра; Петрович общался с местными, выискивая новые факты для будущих книг.
-Озеро Маян, мое любимое озеро.- рассказывал нам Петрович- Я на нем вырос. Было мне лет четырнадцать, когда у меня появилось первое, оно же единственное ружье – курковая берданка, шестнадцатого калибра. До этого мы с пацанами все больше на рыбалку ездили, редко, кто с собой на охоту возьмет. Охота это дело тонкое, надо шестым чувством уловить, где дичь притаилась, слиться с окружающей местностью, подкрасться незаметно, просчитать, куда выскочит заяц или полетит птица. Кому же охота таскать за собой прицеп в таком деле. Все мы азартны. Поэтому каждый постигает эту науку сам.
Мне же на охоте редко везло. Стрелял ли я плохо или просто не мог просто так сидеть на одном месте, выжидая дичь. Все время хотелось посмотреть новые места, а что же там дальше?
Августовская ночь накрыла наш лагерь темнотой. Маленький костерок обогревал и тускло освещал три тщедушные фигурки. Мы попивали чаек, вели неспешный разговор.
-А, ведь я здесь чуть не утонул,- продолжал Петрович, – мне, тогда, года двадцать четыре было. Приехали мы, с другом Сашкой, как то по осени охотиться на утку. Нашли в камышах две лодки и поплыли на вечернюю зорьку, птицу сторожить. Сашка в одну сторону, я в другую. Заплыл я подальше в камыши, притаился, жду, когда утка пойдет. А, её все нет, уже смеркаться стало. Вдруг слышу, летят, у них крылья посвистывают в полете. Из-за камыша мне не видно их. Я встал. Вижу вот они, сразу стреляю и лечу в воду…. Лодка тоже переворачивается. На мне ватные штаны и фуфайка, сразу стали промокать. Я в них как водолаз в скафандре, чувствую, что погружаюсь все глубже и глубже. А ещё ружье держу за ремень – жалко. Что делать не знаю. Рядом никого! Понимаю, что если так буду постепенно погружаться, то утону. Доплыл я до лодки, с трудом, ни руку поднять, ни ногу забросить, забрался на нее кое-как. Холодно, время идет, замерзаю, а вокруг никого. Вдруг, слышу, кто-то плывет. Я как заору: «Товарищи! Товарищи, помогите!» Что от куда взялось, ни до, ни после, я так казенно не говорил.
Мы, посмеялись, посидели ещё немного, поговорили и пошли по своим спальникам. Ни ветерка, ни какого шума вокруг – тишина, только звезды в небе бесшумно мерцают в вдалеке. Слышу: справа захрапел один, потом и второй, а потом и я провалился в вязкую, уютную негу. Снится мне, будто водопад где то рядом зашумел, кто-то на меня навалился. Просыпаюсь. Водопад продолжается. Выскакиваю из палатки с фонариком. Вижу, в свете фонаря, табун лошадей мчится через протоку. В трех метрах от нас летит в галопе красивый, черный жеребец, кося на нас своим «лиловым глазом». Кипение воды сменилось уходящим вдаль топотом. И снова тишина.
Уснуть долго не могли.
- Мне вспомнился один случай. – заговорил я – Одна моя знакомая учительница, дама полная, деятельная, она одна из первых учителей, и одна из первых женщин в нашем городке купила машину – "копейку" еще в семидесятые. Однажды, как она мне рассказала, поехала в Казахстан к родственникам. Говорит: «Еду по дороге, а рядом табун лошадей скачет по степи. Вдруг, табун поворачивает в мою сторону и несется на меня! Я только успела остановиться, и оказалась в гуще табуна. Сначала табун обтекал меня сзади и спереди, а потом лошади стали прыгать через машину. Я только успела упасть набок, как они стали запрыгивать на мою ласточку! Крышу вдавили вровень с капотом и багажником». Потом крышу вырезали, – продолжал страшилку я - женщину достали, ни одного перелома, только ушибы. Вот так ей «повезло». Думаю, нам тоже повезло – ни одной царапины – философски закончил я рассказ.
Мои друзья нервно посмеялись. Попытались заснуть, но тщетно. Вздрагивали от каждого шороха. Под утро, измучившись, все же уснули, и проспали часов до десяти.
Проснулись мы от духоты – солнышко уже припекало палатку.
Жизнь, вокруг нас, уже бурлила. Цапли, стоя на одной ноге караулили своих жертв. Сновали между камышей утки, на пригорке, вдали паслись наши ночные «гости», около двадцати лошадей. Рыбаки развешивали сети, переворачивали для ремонта лодку.
Поставили на примус чайник, и пошли к смотровой вышке, чтобы посмотреть на озеро. На проводах, между столбами, сплошной, черной лентой сидели ласточки, нежились в лучах ласкового солнца и оживленно щебетали о чем-то своем. Никогда, больше не видел я столько ласточек вместе.
-Готовятся к отлету,- авторитетно заявил Петрович - они прилетают позже всех, в начале июня, и улетают в конце августа.
С вышки мы увидели гладь озера, уходящую за горизонт, и лебедей, грациозно плавающих в просветах между камышами. Володя приник к окуляру своей камеры, начал щелкать.
К обеду я собрал катамаран, и наша команда отправилась в плавание. Величаво над камышами проплывал парус, сидя верхом, на баллонах мы аккуратно вели наш «лайнер» по прокосу. Метров через сто камышовые заросли закончились, перед нами открылась гладь озера, уходящую за горизонт. Туда мы и устремились с попутным ветром, на всех парусах.
Петрович нам поведал о жизни рыбаков:
-Дела у них сейчас не очень, уловы стали меньше,- вещал нам Петрович, уютно устроившись под мачтой: - а знаете почему?
-….
- Потому, что прокапали, зачем-то канал в реку. От туда в озеро зашла хищная рыба: щука и окунь. Они расплодились, стали обильно поедать молодь. Сейчас карася стало значительно меньше….
Так , за разговорами, мы добрались до противоположного берега от нашей стоянки. На протяжении всего пути, мы заметили только один прокос, и тот на на наибольшем удалении от нашего.
-А, вдруг мы не найдем наш прокос, вдруг сломаемся на обратном пути .- начал паниковать Петрович - Как мы тогда доберемся до берега через камыши? Может, здесь высадимся? Потихоньку дойдем до нашей стоянки. Как мы пойдем обратно, против ветра?
Володя начал вторить Петровичу.
-И катамаран понесем на себе?- Язвительно парировал я, и развернул наше судно в обратный путь.
Ветер был рваным: то усиливался, то пропадал, то менял направление. Обратно пришлось идти против ветра, большими галсами. Обратный путь занял гораздо больше времени из-за лавировки.
Вот, наконец-то мы увидели смотровую вышку над камышами, а рядом наш прокос.
-Земля! – совершенно искренне закричал Петрович.
Как же хорошо встать ногами на земную твердь!
Вечер ушел на то, чтобы разобрать катамаран, перенести лагерь в более безопасное место, и приготовить прощальный ужин. Уже по темноте сели за стол, разлили из фляги вино по кружкам.
- Ну, давайте, за Маян! Спасибо, тебе, Петрович, что вытащил нас сюда! - по праву капитана, но ни старшего, произнес я первый тост.
В эту ночь засиделись за полночь. Строили новые планы, вспоминали былые походы. Большие яркие звезды висели над нами, и освещали наш лагерь синеватым светом. От костра остались одни красноватые угли. Где-то рядом заржала лошадь. По небу «пролетела звезда». Я загадал желание - сюда вернуться.