Похожую на триллер историю обретения рукописи рассказывает в одном из своих интервью автор книги "ДИНА КИРОВА. МОЙ ПУТЬ СЛУЖЕНИЯ ТЕАТРУ.ВОСПОМИНАНИЯ" (Нижний Новгород.Издательство "Дятловы горы",2006 г.) Валентина Кошкарян.
- Дина Кирова попала в Русский дом под Парижем в начале войны, в 1940 году, а я - в 1993 - с разницей в полвека. Я ведь тоже приехала во Францию как беженка, из-за грузино-абхазской войны. За эти годы история свершила свой очередной виток. В Русском доме судьба свела меня с удивительными людьми, уехавшими из России после октябрьского переворота. О каждом из них можно писать книги. Да, их осталось мало, но они ещё есть.
Я имею в виду тех, кто был увезен из России родителями, в детском возрасте. «Последними из могикан» называла их, и себя в том числе, писательница Зинаида Алексеевна Шаховская, которая попала в эмиграцию в одиннадцать лет. Она доживала свой век в русском старческом доме в Сент-Женевьев де Буа, и мы с нею не только общались, но и были очень близки в последние два с половиной года ее жизни.
Познакомившись с эмигрантами «первой волны», я поняла, какая уникальная возможность мне предоставлена судьбой. Я организовала кружок литературных чтений. В течение нескольких лет мы встречались раз в неделю, и я читала им что-нибудь из классики или мемуарной литературы по их выбору. У русских эмигрантов была потребность в общении и желание рассказать о пережитом и о судьбах своих родных и близких. Поэтому самой интересной частью наших собраний, особенно для меня, были их «живые» рассказы. О жизни в России и своем пути в эмиграцию рассказывали Борис Николаевич Лосский, сын известного философа, Юлия Георгиевна Барсова, Тамара Владимировна Феликсова. Последней нашей рассказчицей была Зинаида Алексеевна Шаховская. Все они, к сожалению, сегодня уже отошли в мир иной.
- А как рукопись Дины Кировой попала к Вам?
- Во время одной из наших встреч ко мне обратился один из постоянных участников наших собраний - Николай Александрович Тиран, который всегда нежно называл меня «дусей» и «утешительницей». Он попросил меня помочь ему разобрать один из старых чемоданов, сказал, что не открывал его уже лет десять и даже забыл, что в нем находится. «Может быть, мы найдем там что-нибудь интересное и почитаем на нашем литературном кружке», - предложил он.
Нужно сказать, что Николай Александрович был частично парализован и передвигался в инвалидной коляске. После кружка мы стали рассматривать содержимое чемодана. Среди книг лежала пожелтевшая от времени картонная папка, на которой перьевой ручкой было написано: «Княгиня Д.Н. Косаткина-Ростовская. Мой путь служения Театру». Я в юности увлекалась театром и даже несколько лет играла в городском ТЮЗе, поэтому слово «театр» сразу привлекло моё внимание.
- Как же эта рукопись попала к Николаю Александровичу Тирану?
- Я его, конечно, засыпала вопросами. «Это воспоминания одной дамы», - ответил он и рассказал о том, как его дядя Александр Тиран жил в Русском доме и познакомился там с вдовой князя Косаткина-Ростовского, а затем женился на ней. Сначала Александр Тиран просто сочувствовал Дине Кировой, ведь после смерти князя она осталась совсем одна. Он приносил ей устрицы. В те времена в этом старческом доме под Парижем мест не хватало, в комнатах селили по два, три человека и больше. Соседка по комнате не очень ладила с Диной Кировой, притесняла ее, не разрешала открывать окно. Тогда Александр Тиран предложил Дине Никитичне официально оформить с ним брак, это дало им возможность занять отдельную комнату и значительно облегчило жизнь.
Впоследствии Николай Александрович Тиран навещал своего дядю, и однажды Кирова отдала ему свои записи, попросив найти издателя, который бы согласился их напечатать. Но, как объяснил мне Николай Александрович, «кому интересна чужая жизнь? К тому же мемуары написаны на русском языке». С тех пор они так и лежали в его чемодане. Дядя его скончался давно и похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа, а Дина Кирова ещё долго жила после его смерти. Так рукопись, пролежавшая в чемодане несколько десятилетий, нашла меня.
- Вы сразу поняли, что перед Вами ценный материал?
- Когда я прочитала рукопись, это бесценное свидетельство русской актрисы, эмигрантки «первой волны», для меня не было никаких сомнений, что воспоминания эти надо обязательно донести до российского читателя, да и сам Николай Александрович попросил меня об этом. Но сначала необходимо было отредактировать текст и, главное, найти документы, подтверждающие все изложенное в мемуарах. Кирова пишет, что архив, который они собирали с князем Косаткиным-Ростовским, был потерян в начале войны, в 1940 году.
Русская актриса в эмиграции в тяжелейших условиях создала театр, который продержался шесть лет. Это явление уникальное, ведь в 20-е годы русские театры во Франции «прогорали» буквально через несколько спектаклей, а в театре Кировой было сыграно около ста сорока. Каждый спектакль можно было показать не более двух-трех раз, потому что у театра была своя постоянная русскоязычная публика.
Несмотря на это, небольшой зал на 220 мест часто был переполнен и не мог вместить всех желающих, стояли у стен, в углах, сидели в проходах. Это ещё раз доказывало, что интерес к Интимному Театру был большой, что Кировой удалось найти контакт с публикой. Театр закрылся только потому, что Кирова перед одним из спектаклей упала в обморок от переутомления. Ведь для того чтобы выжить, она экономила, старалась все делать сама – не только ставила спектакли и играла в них, но и шила костюмы, продумывала декорации, учила начинающих артистов – театральное дело держалось на ней. В результате – подорвала здоровье и без неё, конечно же, невозможно было продолжить работу.
Нужно сказать, что французская пресса называла Интимный Театр - «русским театром первой величины в Париже». К своим воспоминаниям Дина Никитична приложила конверт с фотографиями и программками спектаклей. Эти программки и два групповых снимка сохранили для нас лица ведущих актёров театра. И еще добавлю, что воспоминания написаны талантливой русской актрисой, десять лет служившей до эмиграции в Суворинском Малом театре на амплуа «инженю комик» - играла смешных, наивных, простодушных молодых девушек, и это чувствуется в её рассказах. Во всём, даже в трагических жизненных ситуациях, она находит место смешному, поэтому, читая её мемуары, можно и смеяться и плакать одновременно.
- Вы сказали, что архивы Дины Кировой были потеряны, так как же она писала свои воспоминания? В книге много фамилий, дат. Вам удалось проверить эти данные?
- Дело в том, что все рецензии собирал муж Кировой князь Косаткин-Ростовский, -вырезки из газет, письма, приветственные адреса, афиши и программки. Но архив этот был потерян ещё во время войны в 1940 году. Поэтому ей пришлось писать свои воспоминания по памяти. В книге очень много имен, дат и событий и, проверяя эту информацию, я постоянно удивлялась феноменальной памяти актрисы.
- В чём ещё заключалась ваша работа над книгой?
- Нужно было не только проверить достоверность изложенных в мемуарах событий, дополнить и исправить некоторые даты, дать биографическую справку на уже забытые и вдруг вернувшиеся из прошлого имена. Но самое главное, нужно было найти сведения о театре Кировой, потому что в воспоминаниях о нем почти ничего нет. Просмотрев русскую эмигрантскую периодику за те годы, я собрала рецензии на спектакли, восстановила по ним историю Интимного Театра и изложила ее во вступительной статье. Конечно же, редактируя книгу, я старалась максимально сохранить слог Кировой. Но дело в том, что к тому времени, когда актриса писала мемуары, она прожила во Франции уже около 30 лет. И, конечно же, за такой срок влияние французского языка не могло не отразиться на тексте. Мне как лингвисту и преподавателю русского языка во французских университетах нетрудно было это заметить.
- Почему театр Дины Кировой назывался «интимный»?
- Слово «интимный» в данном случае надо понимать так, как его объясняют словари – «близкий, доверительный». Ведь театр Дины Кировой предназначался узкому кругу людей, спектакли ставились на русском языке. В те годы в Париже был еще один театр, основанный нашим соотечественником Жоржем Питоевым, эмигрировавшим еще до революции, но там спектакли шли на французском языке и собирали другую публику. В послесловии к книге перечислены все спектакли в хронологической последовательности и восстановлены имена актеров, которые были заняты в спектаклях.
Вместе с мужем князем Фёдором Николаевичем Косаткиным-Ростовским, который был художественным руководителем театра, Кирова написала «Манифест», который печатался на каждой театральной программке.Все положения этого исторического документа до сих пор современны для театра в России. Первый пункт «Манифеста» гласит: не дать русской молодежи, разбросанной в эмиграции, забыть родной язык, литературу, русский быт, историю и лучшие стороны прошедшей (и уже им незнакомой) русской жизни, в лучших произведениях русских писателей. Второй: дать возможность взрослой части русской эмиграции вспомнить то же, и минутами, душой, уйти от чуждых условий жизни к воспоминаниям дорогого прошлого и величия России. Третий: дать возможность артистам, разбросанным по разным местам для заработка «хлеба насущного», получать духовную пищу, выступая на сцене и собираясь в хорошую русскую труппу. Четвёртый: выявить новые артистические и литературные силы. Пятый:дать возможность зрителю время от времени посмеяться здоровым смехом (для этого один раз в месяц ставятся комедии). И, наконец, последний пункт, шестой: дать дешёвый и серьёзный русский театр в Париже. Всё, что изложено в «Манифесте»,это очень характерно для эмиграции «первой волны». Ведь на самом деле, как эмигранты сами считали, они были не в изгнании, а в послании. Именно поэтому основным делом для них было спасти и сохранить, для того чтобы передать свой опыт и знания грядущему поколению, с надеждой, что это пригодится будущей возрожденной России.
Книга отлично и высокохудожественно скомпонована. Об этом надо рассказать отдельно.
Листая книгу,обратил внимание на небольшую фотографию Д.Н.Кировой и генерала П.Н.Краснова в Париже 1932 года.Генерал в гражданской одежде, в костюме с галстуком и в шляпе. Фото заинтересовало меня.
Безусловно,учитывая известность и Интимного Театра, и Дины Кировой,она, учитывая широкий круг её знакомств, могла стать объектом вербовочной разработки ИНО ОГПУ. В её "Воспоминаниях" ничего нет об агентурных подходах к ней и попытках вербовки. Возможно,она просто не хотела писать об этом. А ведь с генералом Красновым они с мужем были знакомы очень хорошо,сотрудничали при постановки в Интимном Театре пьесы генерала "Смена". Прежде, чем рассказать о посвящённых "Смене" страницах книги, напомню о судьбе знаменитой певицы Плевицкой и её мужа Скоблина.
Они попали в поле зрения чекистов, которым было хорошо известно положение Скоблина в РОВС. Внешняя разведка Лубянки – Иностранный отдел ОГПУ – активно разрабатывала белогвардейскую эмиграцию, в том числе созданный в 1924 году Русский общевоинский союз. Он числился среди главных объектов проникновения ИНО, который имел в нём свою агентуру. Москва считала РОВС источником постоянной опасности, так как полученная информация свидетельствовала, что стратегической целью руководства союза является вооруженное выступление против советской власти. В Центре полагали, что в случае войны в Европе враги СССР неминуемо призовут под свои знамена и полки бывшей Добровольческой армии.По заданию Лубянки 2 сентября 1930 года для встречи со Скоблиным в Париж прибыл его однополчанин Петр Ковальский, воевавший вместе с генералом в Добровольческой армии, а теперь работавший на Иностранный отдел ОГПУ и имевший оперативный псевдоним «Сильвестров». Плевицкая и Скоблин были завербованы и дали письменное согласие работать на советскую внешнюю разведку. Их заявления были переправлены в Москву начальнику ИНО ОГПУ Артуру Артузову, который наложил на них следующую резолюцию: «Заведите на Скоблина агентурное личное и рабочее дело под псевдонимом «Фермер» и агентурным номером ЕЖ/13». Плевицкой был присвоен псевдоним «Фермерша».
О том, какое значение для советской разведки имел Николай Скоблин, свидетельствует содержание докладной записки, подготовленной в середине 1934 года куратором французского направления деятельности Сергеем Шпигельгласом на имя начальника Иностранного отдела ОГПУ Артузова:«Завербованные нами «Фермер» и его жена «Фермерша» стали основными источниками информации. Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС, «Фермер», будучи завербован, занимает как командир одного из полков заметное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС, так и на проведение боевой работы.
Основные результаты работы «Фермера» сводятся к тому, что он:
во-первых, ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым (генерал, бывший начальник штаба Русской армии, был вторым человеком в РОВС. – А.О.) и генералом Фоком (бывший инспектор артиллерии 1-го армейского корпуса врангелевцев, руководил террористической деятельностью РОВС, в частности, возглавлял школу по подготовке террористов. – А.О.) для заброски в СССР;
во-вторых, свел на нет зарождавшуюся у Туркула (генерал, бывший командир Дроздовской дивизии, один из руководителей РОВС. – А.О.) и Шатилова мысль об организации особого террористического ядра;
в-третьих, выяснил, кто из наших людей открыт французам, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами, работавшими у нас 11 месяцев;
в-четвертых, донес о готовящемся Миллером, Драгомировым (генерал от инфантерии, один из руководящих деятелей РОВС. – А.О.), Харжевским (генерал, почетный командир Марковского полка. – А.О.) и Фоком убийстве Троцкого;
в-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова (зам. наркома иностранных дел, приезжал в Руайян летом 1933 года. – А.О.);
в-шестых, разоблачил работу РОВС из Румынии против СССР.
Исключительная осведомленность агента помогла нам выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на целый ряд других, более мелких, но имеющих серьезное оперативное значение вопросов, а также быть совершенно в курсе работы РОВС».
Только за первые четыре года сотрудничества с советской разведкой «Фермеров» на основании информации, полученной от них, чекисты арестовали 17 агентов, заброшенных РОВС в Советский Союз, и установили 11 явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.
К 1937 году Миллер и другие руководители РОВС переориентировались в своей деятельности на нацистскую Германию, совместно с которой они рассчитывали вторгнуться на территорию СССР и возглавить оккупационный режим гитлеровцев.
Центр принял решение похитить Миллера для организации суда над ним в Москве. В случае исчезновения генерала, по мнению Центра, заменить его на посту руководителя РОВС реально мог только Скоблин, что позволило бы Лубянке полностью контролировать деятельность этой террористической белогвардейской организации. Однако в это время руководителем советской внешней разведки был уже Абрам Слуцкий, не обладавший богатым оперативным опытом Артузова и распорядившийся привлечь к похищению Миллера Скоблина, что в конечном итоге привело к его компрометации.
Операция завершилась, казалось бы, благополучно: Миллер был похищен 22 сентября 1937 года и затем доставлен в СССР. Однако перед тем как пойти на встречу, организованную Скоблиным, генерал оставил у себя на рабочем столе записку следующего содержания:«У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу ул. Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку.
22 сентября 1937 года. Ген.-лейт. Миллер».
После исчезновения Миллера члены руководства РОВС адмирал Кедров и генерал Кусонский предъявили Скоблину эту записку и предложили проехать в полицейский участок. Скоблин понял, что все рухнуло. Под благовидным предлогом он вышел из помещения РОВС и исчез. Некоторое время он скрывался на конспиративной квартире советской разведки в Париже, а затем на самолете был переправлен в Испанию.Что касается Надежды Плевицкой, то 24 сентября 1937 года она была арестована французской полицией. При ней нашли 7500 франков, 50 долларов и 50 фунтов стерлингов – большие деньги для артистки-эмигрантки, что явилось главным доказательством для обвинения ее в «соучастии в похищении генерала Миллера и насилии над ним», а также в шпионаже в пользу СССР. Все это певица отрицала.Следствие по делу Плевицкой продолжалось больше года. Судебный процесс над ней начался в конце ноября 1938-го. А 14 декабря старшина присяжных огласил вердикт: Надежда Плевицкая была признана виновной по всем пунктам обвинения...
В ту пору председатель РОВС Евгений Миллер сидел во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке в Москве. А мужа певицы Николая Скоблина уже не было в живых. В конце 1937 года он погиб в Барселоне во время бомбардировки города франкистской авиацией.Весной 1939 года Надежда Плевицкая была отправлена в тюрьму города Ренн. В конце июня 1940 года он был оккупирован германскими войсками. Гестапо захватило архивы тюрьмы и установило принадлежность Плевицкой к советской разведке. Вскоре она тяжело заболела (возможно, не без помощи германских спецслужб) и 5 октября 1940 года скончалась.
(Источник: Независимое военное обозрение, N от 2010-02-19).
Напомню, что предшественник Миллера в РОВС генерал Кутепов был похищен боевой нелегальной группой, получившей неофициальное название «группа Яши». Она предназначалась для глубокого внедрения на объекты военно-стратегического характера Америки, Европы и Азии на случай войны, для проведения диверсионно-террористических операций в тылу врага. Группа была независимым оперативным подразделением, подчинявшимся лично начальнику ОГПУ.
Создателем диверсионно-террористической группы "Яши" , которая занималась похищением людей в зарубежных странах, был Яков Исаакович Серебрянский (Бергман).Он родился в 1891 году в семье бедного минского еврея Ицки Бергмана. 16-летним учеником городского училища вступил в боевую группу еврейской самообороны и участвовал в ликвидации пяти черносотенцев, организовавших погром в Могилёве. Затем Яков становится членом партии эсеров, боевиком одного из отрядов ее наиболее радикального крыла – максималистов. Он участвовал во многих террористических атаках, которые они вели против царской администрации и членов реакционных группировок.
В декабре 1923 года известный террорист, который был внедрён даже в гималайскую экспедицию Рериха и его жены, сотрудник ВЧК и участник убийства Сергея Есенина Яков Блюмкин завербовал Серебрянского в свою группу, направлявшуюся для нелегальной работы в Палестину. С этого момента и становится Яков Серебрянский разведчиком – его зачислили в Иностранный отдел ОГПУ, занимавшийся шпионажем. В декабре 1923 года он приехал в Яффо. Вскоре Блюмкина отозвали в Москву и резидентом назначили Серебрянского. Он создает в Палестине глубоко законспирированную сеть из 30 нелегалов, в числе которых было немало членов боевой еврейской организации «Хаганы». Именно среди них он подобрал несколько человек, ставших его надежными помощниками в последующей диверсионной деятельности: И. Кауфмана, А. Турыжникова, Р. Рачковского и др.
В декабре 1925 года его перебросили в Бельгию, затем – в Париж, где он стал резидентом разведки и действовал до апреля 1929 года. По возвращении в Москву Серебрянского назначают начальником отделения ИНО ОГПУ, в состав которого вошла созданная им же боевая нелегальная группа, получившая неофициальное название «группа Яши». Созданная Серебрянским агентурная сеть охватывала США, Скандинавию, Прибалтику, Балканы, Францию, Германию, Китай, Японию, Палестину и др. страны. Яков лично завербовал в ее члены около 200 человек. И это были не только коммунисты, но и просоветски настроенные русские эмигранты. Впрочем, для вербовки он использовал не только идеологический фактор, но и материальный, а иногда – откровенный шантаж.
Когда читал книгу, рассматривал фотографии Дины Кировой, то не у меня сформировалось представление об этой чрезвычайно живой, улыбчивой и красивой женщине, которая не способна была каким-либо образом подставить генерала Кутепова. Что говорит об её практическом уме. Кстати, возможно она и не разделяла вполне политических взглядов Краснова.
В "Воспоминаниях" практически нет политических высказываний Дины Кировой. Театр был для неё всем,заслонял все прочие реалии.
И значительным достижением Интимного Театра Дины Кировой была постановка пьесы Краснова "Смена".
Необходимо подробнее рассказать о личности и творческой деятельности генерала.
Почти на протяжении трех веков донские казаки Красновы сражались в войнах Российской империи, пятеро стали генерал-лейтенантами.
Отец Петра Николаевича – военный писатель, один из основоположников военной статистики, генерал-лейтенант Генерального штаба, участник обороны Севастополя и освобождения Болгарии. Петр появился на свет 10 сентября 1869 года в Санкт-Петербурге. Семья была большая – еще четыре брата и сестра. Вопреки обычаям, в генеральской семье Красновых царила «педагогическая демократия» – отец не настаивал на непременно военной карьере своих сыновей. Именно поэтому только один Петр, проучившись, пять лет в классической гимназии, решил сменить ранец гимназиста на мундир кадета.
Успешно окончив в 1887 году Александровский кадетский корпус, Петр становится юнкером Павловского военного училища, которое, также, располагалось в столице. Этот факт биографии весьма интересен. Обычно казаки, тем более сыновья генералов, шли в столичное Николаевское кавалерийское училище или в Новочеркасское. Но из «павлонов» легче было получить вакансию именно в гвардейские части. Учеба проходит блестяще, что дает фельдфебелю выпускного курса Краснову возможность первому выбрать вакансию в полк. В 1889 году хорунжий Петр Краснов становится офицером элитарного полка Всевеликого Войска Донского – лейб-гвардии Атаманского.
Служба увлекает молодого офицера – он частый победитель в различных конных состязаниях и завсегдатай Михайловского манежа. Одновременно с этим и первая проба пера. 17 января 1891 года в центральном печатном органе Военного ведомства Русской Армии газете «Русский инвалид» выходит первая статья Краснова за подписью «Н.Краснов».
В 1896 году в Санкт-Петербурге вышел в свет первый исторический труд Краснова «Атаман Платов», в том же году: «Донцы. Рассказы из казачьей жизни».
Супругой Петра Николаевича становится немка, камерная певица Лидия Фёдоровна. Это был ее второй брак. Трудно сказать по каким причинам гвардейского офицера женившегося на актрисе оставили в полку. Во всяком случае, Петр Николаевич рисковал всей своей военной карьерой и в первую очередь – Гвардией. Семейный союз оказался счастливым до конца их дней, кроме одного обстоятельства – отсутствия детей.
Ярчайшим в военной и литературной биографии Краснова стал японский период.
В феврале 1904 года Краснов отправляется на русско-японскую войну в качестве собственного корреспондента «Русского инвалида». Началась полная опасностей жизнь военного журналиста. На дальневосточном фронте Краснов встречается с классиком батальной живописи Верещагиным, художниками Мазуровским и Самокишем. Еще по пути на фронт судьба сводит Петра Николаевича с адмиралом Макаровым, который приглашает его на свой флагманский броненосец «Петропавловск». Только случай спасает казачьего писателя от почти неминуемой смерти, – накануне он узнает, что на следующий день на станцию должны прибыть купленные им лошади. Петр Николаевич не мог не встретить их, будучи конником душой. Макаров и Верещагин жмут ему руку и договариваются встретиться в Порт-Артуре. Встреча не состоялась, – подорвавшись на мине «Петропавловск» унес адмирала и художника в морскую пучину…На этом встречи не окончились. Краснов знакомится с будущими генералами и соратниками по Белой борьбе - командиром стрелкового полка полковником Юденичем и лихим командиром конных разведчиков бароном Маннергеймом. Описывая фронтовые события, Краснов признает общие и личные ошибки в оценке японской армии. Общий итог всей русско-японской войне Краснов подводит в своем двухтомном труде «Год войны». Награды не обошли и военного журналиста – Св.Анны 4-й степени, Св.Владимира 4-й степени с мечами и бантом и мечи к уже имеющемуся ордену Св.Станислава.
За оставшееся до Великой войны(Первой мировой)время Краснов успевает издать биографию Суворова, учебное пособие по истории «Картины былого Тихого Дона», романы «В житейском море», «Погром», «Потерянные», две большие повести – «Фарфоровый кролик» и «Волшебная песня», ряд рассказов. В сочетании с исполнением обязанностей командира полка это была удивительная работоспособность.
После отречения от престола Николая II Краснов писал: «Мы верили, что Временное правительство идет быстрыми шагами к Учредительному Собранию, а Учредительное Собрание – к конституционной монархии с Великим Князем Михаилом Александровичем». Но события складывались драматически. Временное правительство разлагало армию и флот и уверенно вело Россию к…гибели. В августе 1917 года генерал-майор Краснов командовал 1-й Кубанской дивизией. Войска уже отказывались идти в бой, митинговали и братались с противником. Петр Николаевич вспоминал о тех днях: «Смерть казалась желанной. Ведь рухнуло все, чему я молился, во что верил, что любил в течение 50 лет, - погибла армия!».30 августа 1917 года новый Верховный Главнокомандующий генерал Корнилов приказал Краснову принять 3-й конный корпус готовиться для похода на Петроград.Как известно, мятеж патриотически-настроенного генерала Корнилова не удался и Краснов оказывается в тюремной камере. Однако это был не конец. Более того, обстоятельства сложились так, что не кто иной, как Краснов способствовал побегу Керенского, правда, со следующими словами напутствия: «Как ни велика Ваша вина перед Россией, я не считаю себя вправе судить Вас. За полчаса времени я ручаюсь».Арестованный уже большевиками, Краснов бежит из-под домашнего ареста, избежав расправы матросов. 7 ноября 1917 года Петр Николаевич навсегда покинул родной Санкт-Петербург. Путь один – на Дон! По дороге ему пришлось вынести неожиданное и тяжелейшее оскорбление, – казаки одного из донских полков отказались взять чету Красновых в свой эшелон. Краснов приказывает сопровождавшим его офицерам переодеться в штатское. Конспиративные квартиры, фальшивые паспорта и вот 30 января 1917 года Петр Николаевич въехал в Новочеркасск.
Круг Спасения Дона 4 мая 1918 года избрал генерала Краснова Донским Атаманом. Краснов, будучи прогерманской ориентации, выступил против единого фронта под командованием генерала Деникина. Более того, Краснов выступал за создание на территории Войска Донского независимого от Москвы и идей Добровольческой Армии Донского государства под прямым и единоличным атаманским правлением. На Кругу Спасения Дона Петр Николаевич сказал свою знаменитую фразу: «Творчество никогда еще не было уделом коллектива! Мадонну Рафаэля создал Рафаэль, а не комитет художников».
Генерал Краснов проводит мобилизацию, восстанавливает Донскую армию, создает новую «Молодую армию» из казаков, которые по возрасту еще не участвовали в прошедшей войне. Дальнейшим шагом было установление дипломатических отношений с ведущими государствами Европы и, прежде всего с Германией, с которой он желал заключить военно-политический и экономический союз. То есть – с главным врагом России… Краснов активно помогает и Добровольческой Армии оружием, деньгами, обслуживанием раненых, дает согласие на открытие вербовочных бюро. Идет речь и о совместных операциях, но – в сторону Царицына. Почему? Разгадка проста. Краснову хотелось перенести центр разгоравшейся Гражданской войны подальше от территории Войска Донского и, даже в случае взятия добровольческим движением верха над Троцким,Краснов рассчитывал на сохранение Доном независимого статуса.
5 июня 1918 года Всевеликое Войско Донское получило официальное признание от МИДа Германии. Также, прибыл официальный и полномочный представитель германского императора – первый и последний из всей Европы. 5 июля 1918 года Краснов отправляет германскому императору письмо, которое станет его крупнейшей политической ошибкой. В частности, он просил Вильгельма II оказать давление на советские власти Москвы и заставить их очистить пределы Войска Донского и дать возможность восстановить «…нормальные, мирные отношения между Москвой и войском Донским…». Краснов практически призывал недавнего врага России к расчленению территории бывшей Российской Империи, выражал готовность заключить мир с Советской Россией и изменить договору с командованием Добровольческой Армии.18 августа 1918 года Большой Войсковой Круг после смотра «Молодой армии» производит Краснова в генералы от кавалерии. Однако текст письма просочился в печать и был большой скандал, хотя Краснову удалось остаться на атаманском посту.
А тем временем Донская армия начинала разлагаться и в ряде случаев вступать в соглашение с советскими частями и переходить на их сторону. 26 декабря 1918 года Краснов признает генерала Деникина командующим Вооруженными Силами Юга России с подчинением ему Донской Армии. Не согласившись с отставкой генерала Денисова – непосредственного командующего Донской армией, Петр Николаевич уходит в отставку с поста атамана Войска Донского и, 7 января 1919 года уезжает в Батум. Здесь, тяжело переболев оспой, Краснов делает попытку стать в строй Добровольческой Армии в любой должности. Ответ предписывал ему прибыть в Ревель в распоряжение командующего Северо-западной армией генерала Юденича. Северо-западная армия, которая готовилась к наступлению на Петроград, едва насчитывала тысячу сабель и командовать Краснову было просто нечем. Однако в нем сразу заговорил писатель.Краснов издает газету «Приневский край», которая смогла заполнить тот идеологический вакуум, который образовался в армии Юденича. Через несколько дней после выхода первого номера газеты наступление на Петроград выдохлось…20 марта 1920 года чета Красновых покидает Эстонию на экспрессе «Ревель-Берлин», имея германскую визу. Остановившись в замке герцога Лейхтенбергского, Краснов с головой окунается в литературную деятельность. Надо сказать, что в Берлине с 1918 по 1928 год работали 188 русских книжных издательств.
Помимо многих газетных и журнальных статей, из-под пера Краснова в 1921 году выходит знаменитый двухтомный роман «От двуглавого орла к красному знамени». В период с 1921 по 1939 годы роман был переведен на 15 языков мира, и его общий тираж, распространенный в странах Европы, Америки и Азии, составил более двух миллионов экземпляров! Именно этот роман принес Краснову всемирную славу, а также материальную стабильность и независимость, что было так важно в условиях эмиграции. Всего же до 1944 года вышло более 30 его романов и повестей! Нельзя не упомянуть: «За чертополохом», «Белая Свитка», «Все проходит», «Понять – простить», «Ненависть».
С 1922 года Петр Николаевич ведет серьезную пропаганду со страниц журнала «Русская правда», который печатался на тонкой папиросной бумаге и переправлялся в РСФСР. 11 ноября 1923 года Красновы покидают замок герцога Лейхтенбергского и приезжают во Францию к Великому Князю Николаю Николаевичу.
Участие Краснова на стороне Германии во Второй мировой войне с СССР и формирование им казачьих частей известно. Стоит отметить, что Краснов имел встречу с генералом Власовым, но усомнился в его искренности и от дальнейшего сотрудничества отказался.
Писательский талант Краснова немцы используют в антисоветской пропаганде широко. В Берлине выходят новые казачьи газеты, с чьих полос не сходят публикации за подписью «Донской атаман, генерал от кавалерии П.Краснов». В этот же период Краснов печатает исторический очерк «История Войска Донского», выступает перед советскими пленными в лагерях,составляет «Декларацию Казачьего Правительства».
По условиям Ялтинской конференции генерал Краснов подлежал выдаче в СССР как помощник нацистской Германии.
16 января 1947 года Петр Николаевич Краснов, а вместе с ним генералы Шкуро, Султан-Гирей Клыч,Краснов С.Н., Доманов, фон Паннвиц были приговорены к смертной казни через повешение. Из зала суда их сразу повели на эшафот.
Пьеса Краснова "Смена" посвящена жизни русских эмигрантов.
Мне представляется, что "Манифест Дины Кировой" в современный момент поисков возможностей общенационального примирения может играть свою особую роль.
В книге использованы материалы из архива Ренэ Герра.