Глава первая
-Быстрее!!! Быстрее!!! Что ты возишься?! Мирно дремавший в углу анастезиолог, в высоком зелёном колпаке вздрогнул от крика профессора и одним прыжком очутился у изголовья операционного стола. Проработав не один год вместе с Виктором Павловичем, он знал - в такие минуты лучше, чтобы всё и все были на месте. Взглянув на монитор он несколько успокоился : давление было в норме, сатурация тоже, пульс не вызывал опасений. Савелий Давыдович успокаивающе подмигнул операционной сестре и начал заглядывать за стерильную простынь, дабы оценить ход операции. – Ты что, разучился узлы вязать?! Чему вас только там учат, в вашем институте?!
Ситуация действительно была не простая. Печень сильно кровила, а наложенные зажимы то и дело слетали, бурая кровь заливала операционное поле и аспиратор, который работал через раз, не справляясь с такой нагрузкой. Профессор свирепел. Не в его правилах было оперировать больше 3 часов, даже если бы он делал пересадку мозга. – Ну а ты, чего ему нитки даёшь, как на паперти?! - прокричал он, подняв глаза на операционную сестру. Димка, как звали его товарищи по отделению, почувствовал как к горлу подкатил ком, но сжав зубы, молча продолжал вязать узлы и срезать нитки. Обиднее всего было то, что он работал пальцами с быстротой швейной машины и сам профессор никогда не смог бы посоревноваться с ним в скорости завязывания узлов. Но сейчас это было неважно. Все вокруг понимали, что дело не в ассистенте, а в сложившейся ситуации. Сложная операция, на столе молодой парень с гигантской гемангиомой печени, за которого, скорее всего родители выложили на стол профессору приличную сумму и вероятнее всего не рублей, да еще это кровотечение! А ведь всё начиналось как обычно: быстрая лапаротомия, элегантная мобилизация печени и сосудов. Никаких особенностей... Проблемы начались с 4-м сегментом. Крупный сосуд кровил плотной струей, а подцепить его зажимом или прошить никак не удавалось. Обстановка в операционной накалялась. Санитарка быстро убрала звук игравшего на окне радио. Закончившие оперировать по соседству «пузырь» ребята не решались войти в операционную. Крик Виктора Павловича был хорошо всем известен и не предвещал ничего хорошего. Савелий Давыдович, нахмурил густые брови, ещё раз взглянул на монитор и оценив ситуацию, не спеша начал «определять» заранее приготовленную кровь. Сколько их было у него, таких операций? Пожалуй, он не смог бы подсчитать, но зато, он точно знал, что раз оперирует профессор Саватеев, какие бы проклятия не сыпались с его стороны на ассистентов, операционных сестер и всех вокруг, всё закончится хорошо. Но Димка оперировал с профессором не так давно. В его глазах, Виктор Павлович был Богом хирургии. Как он мечтал о таких руках и хирургической технике! По ночам, будучи молодым студентом, сидя на посту в приемном отделении, он вязал узлы, расходуя нитки, маток за матком, мечтая о славе выдающегося хирурга. А сейчас... Какая несправедливость! - думал он. Ведь он не сделал не одной ошибки, а проблемы с завязыванием узлов возникают потому, что профессор, торопясь, снимает зажимы раньше, чем ляжет первый узел. Чем дольше шла операция, тем более раздраженным становился Виктор Павлович. Чем ниже опускалось давление, тем больше доставалось Димке. Он почувствовал, как марлевая маска начала мешать дыханию. Заложило нос, набухли веки. Он помнил это ощущение с детства, когда родители незаслуженно наказывали его и он, от обиды сдерживал слезы чтобы не разреветься. Вдруг острая боль в костяшках правой кисти привела Димку в чувство. Профессор вошел в терминальную стадию своего гнева.
-Ты что, заснул?! Скажи заведующему, чтобы он больше не ставил тебя мне в ассистенты, понял?!
Иглодержатель еще раз ударил по кисти и Димка, еле сдерживаясь от обиды и боли, начал вязать еще быстрее. Наконец профессор удачно прошил кровоточащий сосуд, и последний узел ознаменовал победу гемостаза. Основной этап операции был закончен. Третья часть жизненно важного органа оказалась в тазу и все перевели дух. Горячая салфетка легла на поврежденную париенхиму, плавя последние мелкие сосуды. Все в операционной вздохнули с облегчением. Можно поменять перчатки...
***
Виктор Павлович Саватеев был настоящим хирургом «от Бога». Это знали все. И в отделении, и в клинике, и во всем городе. Человек с непростой судьбой он, в глазах всех молодых интернов и ординаторов был настоящим воплощением эталона хирурга. В клинике про него ходили легенды, но и без этого хватало пяти минут наблюдения за ходом операции, чтобы оценить его хирургическую технику и блестящее знание анатомии. Родившись в небольшом провинциальном городке средней полосы России, Витя был обычным весёлым сарванцом первых послевоенных лет. Столь популярная в то время игра в «немцев и русских», беготня по двору с деревянным пистолетом и «взятие в плен фашистов» очень занимали его. В третьем классе, четыре друга во главе с Витьком твердо решили стать военным и охранять границы любимой Родины. Однако жизнь внесла свои коррективы в планы мальчишек. В возрасте 12 лет, Витя остался без отца. Тяжёлая болезнь, мучавшая его последние годы, обострилась. Язвенная болезнь желудка – этот диагноз, спустя годы, Виктор Павлович поставит не одной сотне пациентов и спасет множество жизней, оперируя кровоточащие язвы. Именно резекция желудка, впоследствии станет его коньком, а показания для этой операции - темой будущих диссертаций. Отец был для Вити всем. Будучи наделённым большой силой, он с легкостью подсаживал дворовых ребятишек к себе на руки и плечи, и кружил их по улице, делая вид, что вот-вот уронит. Мальчишки визжали от восторга, и спорили: кто следующий поедет кататься на спине у дяди Паши, а Витька был очень горд за любимого папу и его не дюжую силу. Тогда же, он смотрел на исхудавшего отца и тихонько плакал, закрывшись у себя в комнате.
Болезнь окончательно подкосила отца. Большие голубые глаза теперь были где-то глубоко и стали казаться еще больше под нависшими поседевшими бровями. Некогда мускулистые и сильные руки превратились в обтянутые кожей кости. Он ничего не ел, а съев кусочек яблока или выпив ложку куриного бульона, мучился от неукротимой рвоты. Язвенная болезнь желудка, осложнённая стенозом привратника – Витя не понимал что это такое, но так сказал высокий дяденька доктор в красивом белом халате и значит это так! Операция... Такое загадочное слово... Его Витя не раз слышал от отцовских друзей – фронтовиков, в рассказах про войну. Но здесь было что-то другое. Отца нужно было оперировать!
Операция длилась два с половиной часа. Витя с мамой всё это время ждали у выхода из операционной. Мама, закрыв глаза, что-то тихо шептала, а Витя с любопытством разглядывал проходивших мимо людей в белых халатах. Какие они были важные и красивые, и как с ними разговаривали больные. На Витьку тогда это произвело большое впечатление. Наконец, вышел тот самый врач, говоривший непонятные слова, про папину болезнь. По всему было видно, что он очень устал и его широкие плечи сгорбились под грузом этой усталости. Сняв маску, он не спеша подошел к ним и, подбирая понятные слова для женщины и для мальчика сказал: - Гм... Светлана Петровна, не так ли? Гм... Ну, в целом, операция закончилась неплохо... Глаза матери засветились от радости. Врач вытер запотевшие стекла очков о край халата и сделал паузу. – Гм... Но пришлось убрать весь желудок.- Тут хирург опустил глаза. – Я думаю это не язва... Светлана Петровна не поняла о чём идет речь и улыбаясь поинтересовалась: - Да? А что? Доктор вытер тальк на руках о носовой платок и потрепал Витьку по голове. – Думаю - это опухоль. Да… опухоль, но будем надеяться, что всё будет хорошо. Он, улыбнувшись, подмигнул Вите и взял маму за руку. – Вы не переживайте, - сказал он мягко, после небольшой паузы,- всё будет нормально. Сейчас ваш муж в реанимации, а завтра, после обеда, вы оба можете прийти и навестить его. Не расстраивайтесь раньше времени, хорошо?
Отец умер только через полгода. Через десять дней после операции его выписали домой и сначала, всё было хорошо. Он стал есть и пить, понемногу набирал вес и стал чаще улыбаться. Коллеги по работе часто навещали его и отец начал строить планы по выходу из больничного отпуска. Но через некоторое время, после контрольного рентгеновского исследования у него выявили метастазы опухоли в лёгких. Мать решила оградить сына от переживаний и отправила Витю на всё лето в пионерский лагерь. Он приехал только на похороны... Став постарше, мальчик часто вспоминал того хирурга и то почтение, с которым люди относились к нему. Чем взрослее он становился, тем больше думал о профессии врача. «Раз его так ценят и уважают, значит он хороший врач, может быть даже лучший»- рассуждал Витька про себя, а быть лучшим в своём деле – это как раз то, о чем он так мечтал и чему его учили родители.
***
Как и предполагал Савелий Давыдович, всё закончилось благополучно.
Виктор Павлович прошил еще несколько кровоточащих сосудов, проверил гемостаз, затем медсестра посчитала израсходованные салфетки и, убедившись, что всё в порядке, с чувством самоудовлетворения профессор начал зашивать апоневроз. Виктор Павлович шил очень быстро. Димка любовался его виртуозным владением инструментами. На минуту он забыл о боли в кисти после ударов иглодержателем и о своей гудящей пояснице. Обычно профессор заканчивал своё участие в операции после выполнения основного этапа, но сегодня пациент был особенный. Нужно было отдать должное Виктору Павловичу, если он брал деньги с пациента, что называется «мимо кассы», то лично курировал этого больного до самого момента выписки, а иногда и эпикриз делал сам, расписывая своим красивым убористым почерком. Все в отделении об этом знали, знал и Димка, поэтому он нисколько не расстроился, что ему не удалось потренироваться в зашивании апоневроза и мышц. Профессор наложил последний стежок внутрикожного шва и оценивающе, из под очков, посмотрел на свою работу. - Всем спасибо,- устало сказал он,- Дима,- обернулся он к расстегивающему цапки ассистенту,- ты напечатай операцию... потом мне покажешь. Димка утвердительно кивнул. Он был всё еще немного обижен на профессора за несправедливые замечания на прошедшей операции, но уже думал о предстоящей холецистэктомии. Виктор Павлович помог Димке и анастезиологу переложить прооперированного парня на каталку, чем вызвал улыбки всего персонала операционной. Теперь-то уж было очевидно - операция не безвозмездная. Затем, он молча удалился, цокая каблуками своих американских операционных туфель о кафель длинного холодного коридора.
Димка никак не мог справиться с узлом операционного халата, завязанного операционной медсестрой. Наконец, тот поддался. Молодой ассистент скинул промокший от крови и пота халат и стянул перчатки. – Дмитрий Владимирович, не забудьте написать направление на «ПГЗ» и ещё надо больного переложить! – крикнула ему вслед операционная сестра, перебирая испачканные в крови инструменты. – Да-да, кончено... Димка глубоко вздохнул и привычным движением достал из старого потрепанного стола направление на паталого-анатомическое исследование. «DS: Гемангиома правой доли печени. Операция: правосторонняя гемигепатэктомия. Хирург : проф. Саватеев В.П.».
Передав направление на ПГЗ санитарке, Димка побрел в комнату отдыха хирургов. Не смело приоткрыв дверь, он увидел сидящего в кресле профессора и заведующего отделением. Судя по всему, они обсуждали прошедшую операцию. Старшая операционная сестра заметила мнущегося в дверях молодого ординатора и уловила его взгляд, полный сомнений - входить или не входить. - Дмитрий Владимирович, заходи, выпей чаю. Она прищурила глаза и, улыбнувшись, продолжила, - Устал, наверное? Димка посмотрел на «старшую» взглядом, преисполненным благодарности. - Да, есть немного,- пробурчал он, стараясь, чтобы его не слышали ни профессор, ни заведующий. – Спина побаливает, да и ... Димка на мнгновение осёкся. Он покосился на профессора, но тот был увлечен разговором с шефом отделения. - И кисть немного – закончил он, многозначительно показав сестре довольно крупный синяк на тыльной поверхности правой кисти. – Да, я видела,- и её доброе морщинистое лицо слегка улыбнулось – Виктор Павлович сегодня в ударе. – Людмила Петровна,- обратился он к «старшей» почти шёпотом, - как Вы думаете, мне нужно передавать заведующему слова профессора не ставить меня с ним на операции? - Да ну что ты, перестань! Он покричал немножко, да уже забыл, наверное - у него это часто бывает. – Вы так думаете? – Димка с надеждой посмотрел на Людмилу Петровну и её уверенный взгляд его окончательно успокоил. Тем временем профессор закончил разговор и, не взглянув в сторону ординатора удалился из комнаты.
***
Следующая операция прошла без каких-либо особенностей. У стола стоял старший ординатор Леонид Андреевич Равин. Это был приветливый человек и хороший хирург. (В последующие годы, главный герой этой книги будет плодотворно работать в хирургическом под руководством доктора Равина). Димка уже успел разобраться, что он за человек и старался почаще «мыться» на операции именно с ним. Леонид Андреевич в свое время прошел хорошую хирургическую школу, работая в Б-гом забытом маленьком городке. Там он оперировал все, что только было можно и за 5 лет такой работы, так «набил себе руку», что сейчас для него не представляло особых сложностей выполнить любую операцию. Однажды, будучи в том небольшом городке по сан-авиационному вызову, профессор Саватеев, случайно заглянул в операционную, где оперировал желудок Леонид Андреевич. Ему очень понравилась и его операционная техника и сам Равин. А спустя полгода, Леонид Андреевич получил приглашение работать на базе самой большой в области клинике и в самом элитном его отделении. Здесь он еще кое-чему научился и сейчас уже мог учить сам. Этого - то и ждал Димка! В этот раз Димке доверили сделать лапаротомию. Не бог весть что, конечно, но и это тоже нужно было уметь сделать быстро и красиво. Димка повозился немного, пару раз «залез» на прямые мышцы живота, пересек круглую связку печени и довольно ловко обшился. Леонид Андреевич продолжил. Пузырь был несложным: небольшого размера, без выраженного воспаления. Они быстро выделили пузырную артерию и пузырный проток, перевязали, и начали выделять желчный пузырь от шейки. Через 15 минут все было закончено. Ложе немного кровило, но Димка плотно прижал тампон и кровотечение остановилось.
-Ну на, зашивай! - улыбнулся Леонид Андреевич и протянул молодому коллеге иглодержатель с заряженной капроновой нитью. Димка жадно схватил иглодержатель и принялся шить.
- У тебя неплохо получается, сказал старший ординатор, только имей ввиду на будущее... Шить, вязать узлы, да и вообще, оперировать, можно научить и обезьяну. Хирургия - это ремесло и рано или поздно ты этому научишься. Тебе сейчас надо научиться другому - лечить больных и понимать саму суть болезни... Вникать и детально анализировать патофизиологию каждого заболевания, усек? Так что давай, дуй, в отделение. Там, ко мне в 17-ю палату желтого мужика закинули. Вот и разбирайся, что у него, да как его лечить. Потом мне расскажешь, а я посмотрю, давать тебе завтра грыжу прооперировать или нет. Он повернулся и стянул перчатки. Хирургическая маска скрыла улыбку выходящего из операционной Леонида Андреевича. Димка закончил с кожным швом, получилось очень неплохо, что отметила даже скупая на похвалу операционная сестра. Как обычно направление на «ПГЗ», перекладывание больного. Ах да, он чуть не забыл про пузырь! Его ведь надо вскрыть, потому что камни в нем - верная бутылка коньяка или шампанского от больного!