7.
- Не будем убивать Борюсика? – спросила бабушка.
Макс с Машкой отрицательно замотали головами.
- Хорошо. Почему?
- Потому что, - ответила Машка, - даже если бы это и был выход, Борюсик ни в чём не виноват. Может быть, он не очень хороший человек, но меня он ничем не обидел; я сама упала ему на хвост. Он мог воспользоваться моментом, если бы я поддалась. Но мне даже сопротивляться не пришлось! Он не применял силу, хотя вполне мог бы – вместе со своими дружками! Такая ситуация, такое место, окружение – куда бы я делась? Не сбежать и не вырваться, если бы они меня не захотели отпускать. Но меня не держали и не преследовали. У Борюсика без меня достаточно согласных на всё покладистых поклонниц. Так почему он должен стать жертвой, чтоб обеспечить мне спокойное существование?
- Это всё правильно, - одобрила бабушка Машкины суждения. – Но – не основная причина.
- Что тогда? – не утерпел Макс. – Не в наших правилах – приносить в жертву невинного мерзавчика, да и совершить убийство мы не сможем. Я так понял, что это – не причина, а отговорка.
- Умный мальчик! – похвалила бабушка. – Причина в том, что сие действие может не послужить решением проблемы. Конечно, можно убрать Борюсика. Можно даже совершить ритуал загробного венчания.
- Это что такое? – со страхом спросила Машка.
- Это когда венчают покойников, чтоб на том свете они были в паре.
- Помогает? – с надеждой осведомился Макс.
– Иногда – да. Нам – вряд ли.
- Почему?
- Это работает, когда при жизни люди любили друг друга, но что-то помешало им создать семью. Тот, кто уходит первым, начинает тосковать по живому любимому человеку. И нет им покоя. Когда уходит из жизни второй, они всё равно не могут состыковаться. Тогда, чтоб их успокоить и воссоединить, и проводят специальный обряд сродни настоящему венчанию. Магдалину нельзя связать с Борюсиком, потому что одной её любви недостаточно. Мы получим двоих неупокоенных и мающихся. Борюсик её не только не любит, он даже о её существовании не подозревает! Да и за что ему такое – сначала убить, а потом и вовсе к какому-то духу привязать навсегда?
- Ужас какой!.. – прошептала Машка.
- Да уж… - протянул Макс.
- Да и это не основное! – продолжила бабушка. – Даже если мы это всё проделаем… Кто знает, чего по-настоящему хочет Магдалина? Она не искала себе пару среди подобных себе. Она хотела жить или хотя бы играть чужой жизнью! Она захотела живого парня. А вдруг мёртвым он ей перестанет быть интересен? И она потребует себе кого-нибудь ещё, а потом – ещё и ещё. Ну как, детки, готовы стать серийными убийцами ради того, чтоб отделаться от Магдалины? Причём, заметьте, только попытаться отделаться, потому что ей интересно то, что находится здесь, а не то, что попадает по ту сторону, к ней. Иначе она была бы спокойна. Макс, ты информацию из доступных источников освоил?
- Частично. Кино, литература, жизненные истории. Что я могу сказать? Утешительного мало. Примеров – приличное количество, удачных исходов – гораздо меньше, если брать реальные события. Если обратиться к мистике, то счастливо жизнь разделённых близнецов тоже как-то не складывалась, - вздохнул Макс.
Все примолкли, задумались. Какого чёрта нужно этой Магдалине? Если душа маленького ребёнка ангельски чиста, почему она не отправилась туда, откуда пришла – или куда им там положено? Может, она застряла между мирами – или как это состояние называется? Значит, ей нужно помочь уйти? Однако как-то мало похоже на то, что ей вообще хочется отсюда уходить. Магдалину ничто не держит там, кроме её собственного желания присутствовать здесь. Как-то физически воздействовать она в силах только на Машку и её – их – маму, так что какой-то опасности для окружающих не представляет. Разве что доведёт Машку до психоза, возьмёт Машка бензопилу и пойдёт крошить всё в опилки налево-направо… В каком-то фильме дух одной близняшки – умершей, ясное дело, - вытеснил из тела дух живой сестрички и, кажется, остался этим весьма доволен. Интересно, такой вариант подошёл бы Магдалине? Наверно, да, и притом оказался бы самым предпочтительным. Но почему-то она им не воспользовалась. Не может? Или у них в фильмах власти больше, чем на самом деле? Тогда это хорошо! Но для Машки-то без особой разницы, может сестричка влезть к ней в голову полностью или изводить так, что белый свет не мил становится? Хоть так, хоть этак – но управлять Машкой же у неё получается! Как куклой – если уж не внутри «костюма», то со стороны, как марионеткой. Может, ей как-то могилу можно запечатать? Существуют, наверно, какие-то такие ритуалы? Бабуля должна знать.
- Машунь, где похоронили Магдалину? Ну, то есть то, что после разделения осталось? – Макс запутался и сбился. А как её по-другому спросить?
Машка ответила спокойно:
- Её не похоронили. Её кремировали. Мама какое-то время хранила урну с её прахом дома. Потом не выдержала и однажды, когда повезла меня на море в очередной санаторий, развеяла пепел над волнами, и ей стало немного легче. Это всё она мне потом рассказала, когда мы наконец-то собрались с силами поговорить о Магдалине. И я прикинула и подсчитала, что впервые явилась мне Магдалина как раз вскоре после этого события. Получается, раньше она была спокойной и умиротворённой, привязанной к определённому месту и родным людям. А потом – потом её просто вышвырнули, на этот раз не только из жизни, но из дома, из семьи и даже, выходит, из памяти. Мама предала её второй раз. Она не простила и решила взять хоть часть, хоть иллюзию того, что могло бы ей принадлежать, если бы обстоятельства сложились как-то по-другому.
- Жаль! – вздохнул Макс. – А я надеялся, что можно как-то прийти на её могилу, что-то там такое сотворить, и она перестанет восставать и ходить. То есть не так восставать, как зомби, а… Чтоб она поняла, где по-настоящему её пристанище, и была привязана к нему, а не к своей живой семье.
- Мы тебя поняли, - сказала бабушка. – Теоретически такое возможно. Но будем исходить из того, что такого места, которое ей можно указать, не существует.
- Тогда, может быть, её привязать к какому-нибудь другому месту? Где-нибудь на каком-то кладбище найти могилу с таким именем – и туда. Так можно?
- Можно. Только имя для наших краёв довольно редкое. Такое можно встретить, пожалуй, на старом закрытом католическом кладбище…
- Не подходит такой вариант! – горячо запротестовала Машка. – Я не хочу так, не могу! Она – моя сестра. Она и так обижена с самого начала, как же я теперь с ней так поступлю? Привяжу навсегда к чужой могиле? Тогда она вообще никуда не сможет уйти? Отсюда уходить она не хочет, оттуда – не сможет. Ей-то за что такое наказание?
Макс, преисполненный чувства неловкости, возразил:
- А тебе такое наказание за что? Что такого ты могла сотворить, что теперь не имеешь права жить собственной жизнью? Ладно, допустим, кое-как за уши можно притянуть вину твоей мамы за её выбор, и твоя сестра наказывает её. Но ты же не выбирала свою судьбу! Так за что она так с тобой?..
- Эмоциональные вопли делу не помогут, - прервала его пламенную речь бабушка.
- Простите, что я вас загрузила своими проблемами, - тихо проговорила Машка, вставая. – Спасибо, что выслушали и обратили внимание. Пожалуй, лучше я пойду домой.
- Стоять! – командным голосом приказала бабушка. – Никому ни с места!
Привычный к забавным особенностям бабулиного характера Макс хмыкнул, а Машка от неожиданности села обратно и даже руки на коленках чинно сложила, как послушные дети в садике.
В дверь позвонили.
- Я открою! – вызвался Макс и бросился отпирать дверь, даже в «глазок» не взглянув.
На лестничной площадке никого не было. Макс прислушался. Тишина: ни шагов на лестнице, ни сдавленного хихиканья малолетних шалопаев-шутников.
- Кто там? – спросила бабушка из кухни. – Я сегодня никого не ждала.
- Так никто и не пришёл! – отозвался Макс и захлопнул дверь, но даже отойти не успел, как вновь раздался звонок в дверь. На этот раз он среагировал быстро, рывком распахнув дверь, за которой опять никого не оказалось.
- Кажется, у тебя звонок сломался! Сам по себе срабатывает, – сообщил Макс бабушке, не торопясь возвращаться и намереваясь тут же разобраться с поломкой.
- Ах да, точно, сломался! – припомнила бабушка.
- И что, вот так периодически позванивает? – деловито уточнил Макс.
- Как раз наоборот: вообще не звонит, - бабушка вышла в коридор и остановилась за спиной Макса. Немного помолчала и попросила:
- Машенька, подойди сюда, пожалуйста.
Машка, тихая и несчастная, неслышно приблизилась к бабушке и остановилась за её спиной. Они обе стояли и молчали. Макс удивлённо оглянулся. Бабуля и Машка смотрели через его плечо на пустую лестничную клетку. У Машки расширились зрачки, как у кошки, завидевшей приближающуюся собаку.
- Это она? – задала бабушка совершенно непонятный Максу вопрос.
- Она, - так же непонятно ответила Машка.
- Пропусти, - сказала бабушка Максу и за руку оттянула его в сторону.
Максу показалось, что обе дорогие его сердцу дамы синхронно сошли с ума: они проводили взглядом пустое место, как будто мимо них кто-то вошёл в квартиру.
- Сюда, пожалуйста, - бабушка сделала приглашающий жест, и вместе с Машкой они вернулись обратно. Макс, ничего не понимая, двинулся следом.
На кухне бабушка повела себя ещё более странно: поставила чистую чашку, налила чаю, подвинула вазочку с вареньем. Бабушка и Машка присели за стол, и бабушка разложила карты.
- Это для тебя, - сказала Машка. Но обращалась она не к Максу и тем более – не к бабуле. Она смотрела на пустое место за столом, как будто там сидел новый гость, которого Макс почему-то не видел.
- Небольшое семейное чаепитие, - уточнила бабушка. – Близкие, любящие друг друга люди иногда устраивают себе маленькие праздники без всякого повода. Даже из обыкновенного чаепития всегда можно устроить торжество: посидеть, никуда не торопясь, поговорить обо всём и ни о чём. Для того, чтоб собираться вместе, совсем не обязательно, чтобы у кого-то что-то случилось – неважно, хорошее или плохое. Любящие люди незримо ткут невесомую, тончайшую ткань из поддержки, взаимоуважения и любви, создавая друг для друга мощную броню, которую не смогут пробить все невзгоды мира, но которую так легко, как осеннюю паутинку, способны разорвать они сами, даже не догадываясь об этом. Они дарят друг другу звёзды, которые миллионы одних людей дарили миллионам других людей до них. Они гуляют ночи напролёт и жалеют о том, что ночи так коротки. Они проводят вместе целые дни и жалеют, что дни так мимолётны. И даже когда они остаются одни, они знают, что кто-то близкий и дорогой всегда думает о них, - она раскладывала и перебирала карты; одни убирала, другие перемещала, третьи по одной докладывала и продолжала неспешно рассказывать: - Только для переступивших черту они не могут сделать ничего подобного. Они могут только помнить, потому что там, с другой стороны, не нужна никакая броня. Да ты и сама это знаешь… Память и чувство вины – плохой заменитель любви. Но пока дорогие друг другу люди находятся по разные стороны, их любовь по большому счёту – тоже всего лишь память. А чтоб преодолеть преграду, нужно решиться на шаг. Шаг этот иногда нужно делать вперёд – когда ты ещё на грани. А когда грань уже преодолена, нужно сделать шаг назад. Это не будет отступлением – нет-нет! Иногда нужно место для разбега.
Макс стоял, глазел на бабушку и ровным счётом ни во что не мог врубиться. Лекция, конечно, поучительная и полезная, но с чего бы это бабуля решила её читать, да ещё и столь ограниченной и неподготовленной аудитории? И карточный расклад у неё какой-то не такой, как обычно. Макс в тонкостях не разбирался, системы, как ни старался, так и не уловил, но точно знал, что просто так картами его бабушка не балуется. Кажется, сегодняшний расклад не для него и даже не для Машки. Что бабушке неожиданно вздумалось узнать? А Машка что же? У неё такие же ощущения от бабушкиной проповеди, как у самого Макса?
Нет, сидит, внимает. Ни следа удивления! Со стороны ей могло бы показаться, что бабуля Макса совсем умом повредилась, и Макс бы её выводам не удивился. Но, кажется, умом повредились они обе. Бабушка что-то рассказывает о вечной и не вечной человеческой любви пустому месту, читая по своим картам, а Машка слушает и наблюдает, как пустое место реагирует на поучительные душеспасительные и душещипательные беседы. И, глядя на это всё, Макс засомневался в собственной адекватности. Не вывалился ли он, часом, куда-то в сопредельное бытие? Может, это он от ситуации отстал, чего-то недопонял и ступил самым непозволительным образом в самое неподходящее время?
- Будущее есть, определённо, есть! - озвучивала бабушка то, что рассказывали ей её волшебные карты. – Но только в том случае, если ради него – реального будущего – отказаться от эфемерного настоящего. По эту сторону происходит наоборот, значение имеет исключительно понятие «сейчас», но по ту – настоящим может быть «завтра». А «сегодня» там не кончается никогда, и в нём ничего не происходит и не меняется ни в хорошую, ни в плохую сторону. Люди, которым тесно в их собственной жизни, становятся артистами и играют в чужие судьбы. Некоторые, правда, сходят с ума, но это реже. Но у артистов всегда есть возможность выйти из образа и вернуться в свою жизнь. Особенно у кукловодов, которые складывают или развешивают кукол по местам, а сами возвращаются домой и становятся теми, кем являются на самом деле – обычными живыми людьми. Те, кто не нашёл в себе сил оторваться от своей марионетки, оказываются у неё в заложниках – навсегда! Живут её жизнью, привязываются к её интересам, хотя им самим всё ещё кажется, что это они управляют куклой. На самом деле их никто не любит и нигде не ждёт. И они никогда не узнают, что это такое – гулять с кем-то, взявшись за руки. И что такое – день рождения, когда собираются гости, приносят подарки и радуются тому, что именинник появился на свет. И что такое, когда кто-то кому-то накидывает свой пиджак на озябшие плечи. Они всего этого лишены, зато они управляют кукольной жизнью! Они могут бросить куклу в костёр, но разве это пламя согреет их? Они не будут катить по весенним тротуарам коляски с улыбчивыми беззубыми малышами, и соловьи не будут петь для них томными июньскими ночами. Они не смогут сорвать с ветки хрусткое ароматное румяное осеннее яблоко, и новогодние куранты пробьют не для них. Опять и опять это всё – не для них, потому что они слишком заняты: всё дёргают и дёргают за нити уставших от них марионеток. Я могу показать, как бежит маленькая радуга впереди машины, поливающей улицы; как старички со старушками, прожившие вместе всю жизнь, неспешно прогуливаются по тихим аллеям; как мальчишки играют в футбол в одни ворота; как гордо девчонки, впервые вставшие на высокие каблуки, ковыляют по тротуару. И с каким ответственным видом молодой отец деловито разворачивает леденец на палочке для маленькой дочурки. И как девушка, прибежавшая на первое свидание за полчаса до назначенного срока, выглядывает из-за угла, наблюдая за пригласившим её парнем и выжидая ещё несколько минут, потому что «женщина должна немного опаздывать», как наставляла её мамаша. И это всё – здесь и сейчас, стоит только выйти из дома, оставив в покое кукольную жизнь! Пойдём смотреть!
Бабушка поднялась и направилась к двери. Макс потянулся было за ней, но Машка погрозила ему пальцем, и он остался на месте. А бабушка, похоже, его с собой даже и не приглашала.
- Что это было? – спросил Макс, даже не рассчитывая на ответ. – Что за лекция такая?
Однако Машка не промолчала. Она разобралась, что к чему.
- Лекция – не для нас, понимаешь?
- Нет, - Макс помотал головой.
- Магдалина пришла сюда…
Магдалина, которая за всё то время, что её знала Машка, ни разу не появлялась и не общалась со своей здравствующей близняшкой в помещении и подходила исключительно на улице (во дворе, в переулке), неожиданно явилась в дом бабушки Макса. И бабушка тоже увидела её, пригласила к себе; ради неё разложила карты, рассказала то, что увидела по ним (хотя никогда прежде Макс не замечал, чтобы она делала расклады на «мёртвые души»), а потом повела гулять. Машка не представляла, что это значило. Магдалина нашла себе новую жертву, которая тоже видит её, но не боится, а ведёт себя дружелюбно-покровительственно, как… В общем, как бабушка, которой никогда не было у Магдалины.
Но зачем же бабушка так поступила? Зачем она начала рассказывать мёртвой сестре Машки о том, как хорошо быть живым? О том, что могла видеть и ощущать Машка и чего совершенно была лишена Магдалина? Как соль на рану, как нож в сердце – одно на двоих… Неужели бабушка сама этого не понимает? Магдалина как раз и выступала в роли этого самого, описанного бабушкой кукловода, который управляет марионетками, заставляет их жить по своим правилам и согласно своим желаниям и фантазиям. И марионетки так и живут. А кукловод наблюдает со стороны за их жизнью, но сам – не живёт, и как бы ни старался влиться в их настоящую жизнь, он так и останется наблюдателем. Бабушка всё верно рассказала, и если даже Магдалина раньше не осознавала в полной мере своё положение, то теперь ей всё должно быть ясно. Ясно и совсем грустно. Бедная, бедная Магдалина!
- Да ну! – сказал Макс. – Бабуля – не тот человек, которому доставляет удовольствие над кем-то издеваться. Она у меня – очень мудрая женщина, честное слово! И если она что-то делает – у неё есть веская причина.
- Хотелось бы надеяться, - вздохнула Машка. – Сестру жалко…
- А себя тебе не жалко? – спросил Макс. – Бабуля говорит, что у каждого есть своя судьба, и с этим ничего не поделать. На роду написано – вот как! Твоя судьба была родиться и жить. А судьба Магдалины – кто его знает? Может, она вообще не должна была родиться и жить? Но произошёл какой-то сбой, и она всё-таки родилась. Но жить не смогла. Потому что – не судьба! Вот поэтому всё так складывается.
- И ты в это всё веришь? – с непонятным выражением спросила Машка: то ли удивлялась, то ли насмехалась.
- Не знаю, - признался Макс. – Но моя бабушка не может обманывать людей, втирая им то, в чём не уверена сама.
Потом они сидели и молчали, хотя раньше при других обстоятельствах наговориться не могли. Втайне оба волновались за бабушку Макса: если она смогла увидеть Магдалину, не будет ли в силах Магдалина повредить тому, кто её видит? Хотя – её собственная мать её не видела, и тем не менее Магдалина была способна оказывать на неё воздействие.
Бабушка отсутствовала недолго.
- Заждались? – спросила она с порога.
- Бабуль! – заорал Макс. – Ты цела?
- Нет, явилась домой по частям! – серьёзным тоном отчиталась бабушка. – Уж и отлучиться на прогулку спокойно нельзя!
- На прогулку? – переспросил Макс. – То есть на совершенно обычную прогулку?
- Какая прогулка будет считаться необычной? Включающая в себя прыжки с парашютом?
- Ну бабушка!..
- Ладно уж… Мы прогулялись с Магдалиной, побеседовали о жизни и нежизни. Я купила для неё цветы. Конечно же, она не смогла взять, но зато знала, что букет – для неё. Она захотела подержать его в руках и идти с ним по улицам. И захотела узнать вкус ванильного мороженого с шоколадной глазурью и ореховой крошкой. И ещё захотела узнать и попробовать миллион различных вещей. Она захотела по-настоящему жить! Дышать, бегать, засыпать и просыпаться. И чтоб мама читала ей на ночь сказки и водила в детский сад, и чтоб папа носил её на плечах, и чтоб бабушка пекла для неё плюшки, а дедушка катал на качелях в парке.
- Так она всегда этого хотела! – вырвалось у Машки.
- Магдалина хотела, чтоб за неё это делал кто-то другой. Просто она не знала, как может быть иначе. Потеряв жизнь, она боялась потерять ещё и своё призрачное существование.
- И что ты сделала? – спросил Макс.
- Я уговорила её рискнуть и пожертвовать иллюзией ради реальности, - объяснила бабушка. – Перестать быть призрачным пугалом, а начать всё сначала, с нуля. Прийти в этот мир по-новому.
- Так бывает?
- В жизни бывает всё. Так мир устроен.
- И что же? У тебя получилось её убедить? Она тебе поверила?
- При большом желании всё должно получаться, если не противоречит планам вселенной на твой счёт. Магдалина поверила, но не столько мне, сколько картам. Мои карты не врут.
- Где сейчас Магдалина? – спросила Машка.
- Она ушла, - мечтательно ответила бабушка. – Очень далеко, и больше не вернётся.
- Насовсем ушла? – печально спросила Машка. – Мы с ней больше никогда не увидимся? Хоть и было мне с ней сложно и неуютно, но она – моя сестра. Или память о сестре… И теперь я её потеряла насовсем? Хотя и сама больше всего на свете хотела от неё избавиться, а получилось, что легче не становится. Почему так?
- Машенька, - торжественно начала бабушка. – Да, Магдалина ушла. Поверь, это наилучший выход в вашей ситуации – для вас обеих. Но есть одна деталь… Ты уж прости, но я от твоего имени пообещала Магдалине одну важную вещь. Магдалина через некоторое время получит шанс вернуться сюда – нет, не так, как ты подумала! Она родится замечательной милой и доброй здоровой малышкой, начнёт всё сначала; и будет у неё всё, чего она не получила в этот раз, и даже больше и лучше...
- Правда? Как это замечательно! – обрадовалась Машка.
- Минутку! Но произойдёт это только в том случае, если ты дашь ей такую возможность, - мягко предупредила бабушка.
- Это как? – спросил Макс.
- Кажется, я поняла, - перебила его Машка. – Это значит, что она может родиться у меня – как моя дочь, только с душой Магдалины?
- Машенька, ты чудесная умная девочка, - улыбнулась бабушка. – И всё ты правильно поняла. Нужно твоё согласие. Когда-нибудь, когда придёт твоё время, ты должна будешь решиться: пригласить в этот мир маленького человека, зная, кем он окажется, или перечеркнуть прошлое и жить дальше без забот и хлопот.
- Ура! – закричала Машка. – Я могу помочь Магдалине по-настоящему! Я дам ей семью, материнскую любовь и всё-всё-всё, чего она была лишена! Конечно, я согласна! – глаза Машки сияли, и выглядела она такой счастливой, какой Макс её даже представить себе не мог.
- Я так и думала, - одобрительно кивнула бабушка. – И – ты уж пойми меня правильно – обнадёжила её.
Макс смотрел на Машку и на бабушку и не мог перестать удивляться, как они, знакомые всего-то навсего каких-то пару часов, так удивительно успели спеться.
- Ладно, - шмыгнув носом, сказал он. – Так и быть, Машка: читай Магдалине на ночь сказки. Моё дело – носить её на плечах. Наши родители ещё слишком молоды, чтоб взваливать на их плечи бремя внуков. Поэтому моего деда мы наконец-то привяжем к дому – хватит ему носиться по всему миру со своим искусством! А ты, бабуль, готовься печь плюшки. У тебя это получается лучше, чем у всех остальных бабушек! Надеюсь, вы обе мне не откажете?..
Они втроём сидели и улыбались друг другу, и им и без слов было ясно, что отныне всё поворачивается и вскоре станет на свои места, и будет очень-очень правильно, максимально хорошо и всегда – по-настоящему.