За оконом дома Эдисия растекался солнечный уютный вид. На лугу вдали паслись овцы. Огнем световых ножей рубило над лужайками солнце. Вся деревенская долина была исколота световым частоколом. Совершеннолетняя Милустина подняла уголь и кору, сморщила гримаску для раздумья и начала рисовать образ. Черной опытной линией проступили скулы, глаза и нос. Портрет мужчины с длинным волосом и изящной бородкой проявился на древе хизяйственной нужды. Когда работа была закончена, на даму юного толка навалилась тоска. А портрет занял угол у стола. Тем временем, за окном, в котором дневные лезвия солнца сменились на вечерние топорища, послышался шум веселой речи. Дщерь Эдисия поглядела в него и увидела, как в дорожных руках частокола улица держала несколько человек, которые обступили одного бойкого странника лет 40. По виду, этот новый человек явно притопал с другой земли. Глаза весело горели огнем разговора, и ему приходилось бодро доказывать местной общине информацию об еще одном Человеке, который якобы сам Отдал Себя на Мучения. И родился Этот Особый от непорочной Девы в Назарете или в Вифлееме. А убили публично Его в Иудее для исполнения Замысла, но поскольку Он на самом деле Бог, то Он быстро воскрес и в данный момент Живой на небе Ждет к нему обращений.
Конечно, такая информация мгновенно притянула к путешествующему гражданину других стран свежие языки и глаза. Языки спрашивали Пилигрима:
- По твоей версии, Бог дал себя убить - какая-то нелепость и слабость. Что это за Бог такой странный?
- Настоящий и Живой, - отвечал гость Антиохии, - Ведь воскрес Он на глазах свидетелей, а еще придет и в Силе, но тогда уж надо быть готовым.
- Чем доказываются Его Всемогущие свойства? Ведь любой шарлатан может говорить о себе сказочно.
- Не каждый может одним батоном накормить тысячи человек, и воскресить мертвеца 4-ех дневной закваски, утишить шторм и тому подобное.
Было много вопросов - и почти всем им сбрасывался уголек ответа. Мужчина (как выяснилось по имени Пралий) повествовал про многочисленные чудеса, про фокусы полного выздоровления, про спрыгнувшее со скалы свиное стадо и главное: про Нагорную проповедь - уложенную 9-ти необычных правил, полных добра и добросердия. Это тепло законов распятого в Иудее заставило задуматься некоторых местных. Пралий попил воды, и кто-то угостил его хлебом и бараниной. И кто-то предложил ночевать, сказав, что ночь-то прохладная. Но Пралий отодвинул последнее: нет уж, дойду до следующей деревни, потому что я не устал. Под утро как раз добреду и там многим поведаю...
Девица отошла от окна, заходила по избе. Затем посмотрела на портрет и сказала в угольные глаза:
- Тот, о котором говорил этот, если ты жив, покрой слепом мой грех, освети зрением мою добродетель.
Когда она вторично поглядела в окно, молодые глаза ее видели, как втыкая посох в сухую вечернюю пыль, человек шагал дальше по плетке дороги.
А дверь отворил Эдисий - хозяин дома и родитель Милустины. Он укорил ее:
- Что мы с матерью совсем потеряли помощь в лице дочери?.. Вот странник говорит, надо быть добрыми и помогать старикам. Видели бы это боги! А ты не напоишь скота.
- Напою, - сказала девица, пристально вглядевшись в отца, - И значительно большую помощь окажу вам, чем Эдисий может представить.
Отец с любопытством посмотрел на взрослеющую дочь и бросил в угол горшок с овощами.