ВТОРОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 38» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
1
- Есть ли у вас родственники или семья?
- Нет... у меня никого нет...
- Вот и хорошо, ступайте туда, садитесь, отдохните немного?
- А разве мне ничего заполнять не нужно?
- Ежели у вас никого, то и не нужно!
- А что они такое пишут, - не унималась Соня.
- Экая вы любопытная, и вправду не было у вас никого, - добродушно отозвался ангел, больше похожий на батюшку в черном подряснике с огромным полинявшим рюкзаком за спиной.
Присмотревшись получше, Соня поняла, что это не рюкзак. "Оказывается, крылья тоже изнашиваются", - пронеслось у нее в голове.
- А пишут они про родственников своих, кого любят, кого терпеть не могут, за кем проследить надобно, а кого с собой изволят взять на испытания.
- Какие это испытания? - сразу заинтересовалась Соня.
- А прежде чем в царствие небесное попасть, надобно испытания пройти. Дело это трудное, особливо для слабых душой и сомневающихся, - сказал и задумался, будто вспомнил о чем-то.
- А в чем же эти испытания состоят? - не выдержала Соня.
- А это вы после узнаете, - ласково ответил ангел и отвернулся, продолжая свою работу с вновь прибывшими.
Соня не могла усидеть на одном месте. Она озиралась вокруг, разглядывая людей и с удовольствием отмечая, что все они были без вещей. Больше всего Соня не любила куда-либо ездить, потому что нужно было собирать вещи. А она всегда брала что-нибудь ненужное и почти всегда забывала что-нибудь важное. И чемодан оказывался тяжелым и неудобным.
Соня выдохнула, глядя на свои свободные руки и возможность не сидеть на одном месте. Ей стало легко и радостно, пока она не заметила, что недалеко от нее какая-то женщина, молча, утирала слезы и отчаянно грызла карандаш. Соня подошла и очень тихо спросила, что случилось. Женщина также шепотом ответила, что не может решить, кого с собой забрать то ли бывшего мужа, то ли родного брата Николая. Боится, что от мужа проку будет мало в испытаниях, обижается он на нее сильно, да и не видела она его давно. А у брата только недавно третий ребенок родился, тяжело одной будет его жене, хоть и наглая она бабенка.
- Так вы никого не берите, - с чувством посоветовала Соня.
- Как так, никого...- испугалась женщина. - А как же я одна-то здесь буду, ни родной души рядом? А что если испытания не пройду, это ж вечность маяться, неизвестно куда попадешь?!
- Так ведь жалко же... - попробовала Соня заступиться за живых.
- А что жалко-то?! Это когда там, мы не знаем каково здесь. А потом оказывается, что и здесь жить можно, еще и лучше. Здесь говорят денег нет, значит и работать не надо. А потом когда душа высвобождается, так и вообще хорошо – ни боли тебе, ни зависти, ни злости, паришь себе в удовольствие. Вот для этого и нужно хорошо испытания пройти, - задумалась женщина. – Все-таки брата Николая надо вызывать, с ним надежнее будет! - И стала крупным размашистым почерком строчить на своем заплаканном бланке.
Соне очень хотелось ее отговорить, но она не знала как.
- Ну и пусть, - подумала она. - Мне-то какое дело, уж умерла и все туда же. И все-таки нехорошо как-то на душе. Разве могут дать такие испытания, что человек сам пройти не может... Если б не мог, зачем они нужны вообще?! Чтобы посмотреть, как человек мучается? Кому это надо?
Она опять взглянула на батюшку-ангела, который быстро раздавал бланки и добродушно из раза в раз объяснял одно и то же, ни на миг не теряя терпения.
- Вряд ли кому-то здесь это нужно, – уверенно подумала она.
Соня решительно подошла к женщине и выхватила у нее из рук исписанный бланк.
- Как вам не стыдно, зачем же вы со своим братом так...у него же жена, дети, ему жить и жить, а вы...вы уже здесь рядом с ангелами и все чего-то боитесь!
Женщина опешила и уставилась на Соню. С минуту она молчала, выражение лица такое, будто силилась в уме решить уравнение по высшей математике. Потом тряхнув головой, словно освобождаясь от чужеродных мыслей, женщина громко завизжала:
- Ах ты! Это что же ты делаешь?! Ты что же это вздумала, меня еще и стыдить?! Я все по закону делаю и если сказали, кого хошь зови в помощь, значит могу. Ишь какая выискалась! При жизни все стыдят, да принижают! А тут и после смерти покою не дают! - она запнулась, задыхаясь и пытаясь набрать в легкие побольше воздуха, чтобы до конца выплеснуть все свое возмущение.
Но не успела она продолжить, как рядом появился батюшка-ангел.
- Что же это вы девоньки? Разве ж дело это, в таком чинном месте и этак браниться? - тихо так и очень ласково сказал батюшка-ангел и посмотрел прямо в глаза, сначала на женщину, потом на Соню. Они обе оторопели и не могли вымолвить ни слова. А он будто все мысли их прочитал, да и то, что за ними было, тоже понял. Осторожно взял бланк из Сониных рук и пошел на свое место.
Соня глядела ему вслед и слезы лились из ее глаз. И потом ещё долго она не могла остановиться. Постепенно со слезами будто выходили и злость, и обида, и тоска и все, что там, на земле, накопилось, но так и не выплеснулось.
Когда Соня пришла в себя, то женщины рядом уже не было, да и народ перестал пребывать, все расселись по скамейкам, как на большом вокзале в зале ожидания и притихли.
2
Николай был все эти дни очень занят, и за суетой никак не мог принять тот факт, что его сестры больше нет. Он всем позвонил, кому надо сообщил, сколько сказали, заплатил и то, что требовалось для похорон, организовал.
Он очень любил свою сестру, но не умел проявлять свою любовь. Иногда нежность подкатывала к горлу, когда она дарила ему вязанные своими руками свитера или носочки и варежки для его детей, и тогда он закашливался и суетливо доставал кошелек. Она растерянно смотрела на него и он, стыдливо пряча кошелек, сухо благодарил.
Его сестра все время хотела что-то давать, это был ее способ справляться со своим одиночеством. А ему нравилось брать, но он не знал, как благодарить. Если на работе он научился отдавать высокими зарплатами и премиями, то в обычной жизни приходилось тяжело особенно с близкими и друзьями, потому что менее близким и знакомым можно было, не стесняясь, практически за все дать денег.
И Николай искренне завидовал тем, кто умел принимать, не стыдясь, не тушуясь, не заискивая и не отстраняясь. Он отчаянно завидовал тем, кто мог открыто и прямо поблагодарить, а еще лучше от души обнять и расцеловать. Так умели его жена и дети. И каждый раз в такие моменты он цепенел, изумляясь этому, как какой-то сверхспособности, научиться которой для него казалось невозможным. И в очередной раз одаренный нежностью и любовью, Николай стоял, боясь пошевелиться или что-то сказать, чтобы не расплескать подкрадывающиеся к горлу слезы счастья. И чувствовал смесь радости и вины, что опять ему удалось получить больше, чем он отдавал.
Его сестра, также как и он, не обладала этой сверхспособностью, и была скупа на проявления нежности. Может еще и поэтому от нее ушел муж к женщине, старше себя чуть ли не в вдвое и обожавшей кошек. Вероятно, ее умения гладить по шерсти, вкусно готовить и нежно заботиться о нем стали весомым доводом для решительного переезда после двухнедельного знакомства.
Уход мужа не стал неожиданностью, а скорее обострил ставшее привычным чувство одиночества до такой степени, что она слегла и нуждалась в постоянном уходе. Николай почти целый месяц не отходил от нее. И с того времени его сестра бесцеремонно вторглась в его жизнь, став почти что еще одним ребенком, постоянно требующим внимания, заботы и времени.
И сейчас, вспоминая сестру, Николай чувствовал смесь вины и сожаления. За свое раздражение, за отказ приезжать каждый вечер, за свое неумение благодарить и заботиться, и даже за то, что не успел сказать... Хотя, что он мог сказать? Даже будь она сейчас здесь, он не знал бы, что ей сказать, а главное как. И от этой мысли было еще тяжелее.
3
Николай сегодня решил уехать домой пораньше. Когда все основные приготовления к похоронам были улажены, он почувствовал невероятную усталость, очень хотелось есть, а еще больше спать.
Было рано, но небо серое и тяжелое так навалилось на город, что совсем быстро стемнело. На пустынной дороге в свете фар он заметил одинокую фигуру. Издали из-за длинного одеяния ему показалось, что это женщина. Поравнявшись, он снизил скорость и пригляделся – в сторону храма шел священник, пригибаясь под тяжестью большого заплечного мешка. Николай сначала проехал мимо, потом вспомнил, что до храма еще два километра и это если напрямик через парк, а если в обход, то и все три. Тогда он резко затормозил и медленно стал сдавать назад. Несмотря на смертельную усталость, ему неожиданно захотелось помочь.
Николай редко кому-то помогал сам, чаще в ответ или если просили. Если бы кто-то сейчас спросил его, что он делает, а главное зачем, он бы может и передумал, но спросить было некому.
Не доехав пару метров от батюшки, он вышел из машины и, молча, открыл переднюю дверцу, как бы приглашая подвезти. Батюшка охотно снял огромный тяжелый мешок, передал его Николаю и забрался в машину.
Ехали молча. Николаю очень хотелось задать вопрос, мучивший его после смерти сестры. Но он немного робел перед служителями церкви, ощущая, что он живет не такой праведной жизнью, какой бы мог, а главное в глубине души очень хотел. Он почти уже собрался спросить – как там, после смерти, но тут показался храм. Николай остановил машину на краю дороги, помог выйти своему попутчику. "Спаси тебя господи!", поблагодарил его священник и, перекрестив, направился к храму.
А Николай сел в машину и заслушался. Колокола звонили как-то по-особенному, торжественно и мелодично. Может сами колокола были такими звонкими, или сердце звонаря сегодня ликовало от радости, от чего душа его рвалась навстречу этим звукам и замирала от каждого нового удара. И было так хорошо, что хотелось пить этот звон, как бальзам.
Он взглянул на медленно удалявшуюся фигуру батюшки и вспомнил Соню. Как точно также месяц назад она шла к храму как маленькая старушка, тяжело дыша и часто останавливаясь.
4
Николай заметил ее на дороге, она робко махала любой проезжающий мимо машине. Несмотря на раннее утро, машин было довольно много, многие хотели успеть попасть в рабочий день до начала пробок. Никто не останавливался, и ему стало жалко ее – в своем вязанном шерстяном платке она напомнила ему сестру. Он удивился, обнаружив, что она молодая девушка, с синей просвечивающейся кожей и огромными глазами на осунувшемся лице как после продолжительной и тяжелой болезни. Он настороженно взглянул на нее и спросил, куда ее подвезти. Слабо улыбнувшись, девушка ответила, что ей нужно в храм. Потом будто угадав его мысли, добавила, что действительно больна, но это не заразно.
Хоть Николай и не спрашивал, но его попутчица начала объяснять, что автобуса долго не было, и она решила идти пешком, но не рассчитала свои силы. Спохватившись, она добавила, что заплатит сколько нужно. Он хотел было возразить, что денег не нужно, но промолчал, зная, что и так не возьмет.
Николай вспомнил, что ему все время хотелось на нее посмотреть, и чем сильнее хотелось, тем больше он вглядывался в дорогу.
- Вам хочется что-то у меня спросить? - неожиданно и очень уверенно сказала она.
- Нет... - замялся он, а потом посмотрел ей прямо в глаза и решился. - А зачем вам в храм?
Он заметил краем глаза, что она улыбнулась.
- Вы думаете, я буду молиться об исцелении?! – опять угадала она.
Он пожалел о том, что спросил. А она нисколько не смутилась и не обиделась:
- Нет, я не буду молиться об исцелении. Знаете, с тех пор как погибли мои родители, я не верю в чудеса. Понимаете, мои родители крещеные, а я нет. Мама всегда хотела меня покрестить, а папа говорил – вот вырастет и пусть сама решит. Вот я и решила…
- Вам страшно… - Николай хотел было добавить «умирать», но не решился.
- Умирать? – спокойно переспросила она, будто читала мои мысли. – Нет, не боюсь. Я больше боюсь, что там после смерти ничего нет, только пустота и одиночество. Знаете, я ведь совсем одна, и как представлю, что и после смерти опять одна… очень страшно становится. И к тому же… - она не успела закончить, они приехали.
- Спасибо, - просто и очень искренне поблагодарила она и протянула деньги.
- Вы лучше свечку поставьте и… попросите там за меня, - смущаясь, сказал Николай, отводя ее руку с деньгами.
- Хорошо, я за вас попрошу, - серьезно проговорила девушка и убрала деньги, и уже вылезая из машины, обернулась и торопливо спросила: - А как вас зовут?
- Николай, - ответил он и улыбнулся, сам не зная почему.
Она улыбнулась в ответ:
- А меня Соня! Прощайте! – и захлопнула дверцу.
5
«Интересно, где она теперь, Соня?» - ему вдруг захотелось пойти в храм и поставить за нее свечку. – «А как ставить, если не знаешь, умер человек или живой… кажется, там это важно знать. А батюшка! Вот у кого спросить можно. Точно, догоню батюшку и спрошу!». Николай обернулся, хотел взять шапку и только сейчас заметил, что священник забыл свой мешок. Мешок был огромный, тяжелый и весь полинявший. "Эх, ты ж...", – обрадовался Николай. – «Значит, не зря я решил в храм пойти!» – неожиданно подумал Николай. Он вытащил тяжелую ношу и, забыв закрыть машину, побежал в сторону храма.
Николай не сделал еще и пятнадцати шагов, как до него с дороги донесся странный грохот, визг тормозов и глухой удар, будто одна плита упала на другую. Он обернулся, и увидел как в замедленной съемке – огромный КамАЗ подмял под себя, кажущуюся игрушечной, его машину. Ему показалось, что грузовик очень долго тормозил, почти целую вечность, будто время перестало иметь постоянную величину. Николай застыл и не мог пошевелиться, он чувствовал себя зрителем, перед которым разыгрывается какая-то ужасная сцена. Когда все стихло, он почувствовал, что руки его занемели, он опустил мешок на землю и вспомнил, куда бежал. Обернулся и заметил, что прямо к нему неторопливо шел батюшка. Николай еще раз посмотрел на грузовик и торчащий из-под него кусок металла, потом на батюшку, и ему почудилось, что тот чему-то улыбнулся.
Когда батюшка был совсем рядом, Николай разлепил свои засохшие губы и осипшим голосом произнес:
- Я ведь мог быть сейчас там...- и слабым жестом показал в сторону дороги.
- Значит еще не время..., - ласково произнес батюшка и улыбнулся.
- Как же это… - дрожа всем телом, не договорил Николай.
Батюшка внимательно взглянул ему прямо в глаза.
- Видно кто-то хорошо за вас попросил, - тихо сказал священник, и тяжело вздохнув, взял из его рук мешок.
- И что же теперь делать? – как-то по-детски доверчиво спросил Николай.
- Как что? – улыбнулся опять батюшка. – Учиться благодарить.
На колокольне храма Святой Софии призывно и торжественно звонили колокола. Николай так и стоял один на дороге, слезы душили его и тяжелые рыдания рвались наружу. Он еще долго смотрел на удаляющуюся фигуру, и в бледном свете фонарей огромный мешок на миг показался ему похожим на большие сложенные крылья.