20 декабря 1978 г.
Люблю ли я его? "Вот в чём вопрос!". Или это мне только "каатся", как говорит А. Райкин? Доктор Б. тоже так считает. Кажется! Вообще, он отбивался от меня руками и ногами. Не в лоб, конечно.
Эти телефонные разговоры делают меня невменяемой. Стою в тёмной будочке, где на стене висит телефон (это на первом этаже института), и даже пританцовываю на месте от полноты чувств. Никто меня не вилит, я кривляюсь в зависимости от того, что Он мне говорит.
- Ну что, будем ходить по улицам?
- Нет, скользко. Но посмотрите, сколько крыш!
- Они все чужие.
- Ну и что! Под каждой крышей есть окно, около которого можно постоять, держась за подоконник.
- Снаружи или изнутри?
Он юморист, каких мало. При первом звонке я сказала, что умираю.
- Неудобно сейчас, Вера. Земля мёрзлая.
- При чём тут земля?
- Могилу трудно копать.
И ещё об окнах:
- Стоять у окна неинтересно. Ну, постоим мы раз, два, три. А дальше? Ректор ваш спросит:"Что это ты так часто тут делаешь?",- а я в ответ:"Держусь за подоконник."
Мы дурачились вовсю. Сочиняли стихи:
Она всё чёрная, как кошка,
Стояла около окошка.
А рядом кот. Вот.
Или конь. Они смотрели на огонь.
Потом Б. перефразировал стихи Блока
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как небо, Аи.
- Чёрных роз я не видел, золотого Аи не пил, даже золотого неба не довелось увидеть. А в наше время сочинили бы так:
Я послал тебе жёлтый пион,
Обмакнувши его в самогон.
Видишь, я уже стал тебе стихи посвящать.
- Если я достояна только таких стихов, то мне остаётся только повеситься.
- Да нет, это я так. Я, может, тебе ещё поэму посвятю. О тебе, всей в чёрном, о янтарных бусах, о чудесных волосах. За умеренное вознаграждение.
О чём только мы ни говорили! Он рассказал о своей первой любви - Вале Кодеевой. От том, как влюблялся в учительниц, как не везло в любви:"То имя Капитолина, то фамилия собачья". Я порой обижалась, бросалась в горестные лирические монологи. Он слушал, шумно дышал, тихо говорил.
И о прошлом говорили. Я вспоминала, как он ставил мне двойки, заставлял отрабатывать пропуски ночными дежурствами в больнице.
- Так ты и отработала! Так и разбежалась!
А потом, вдруг:
- Ты злая?
- Нет, я добрая.
- А я думал, что злая.
- А Вы злой?
- Я? Злой.
Он очень много цитирует. Хорошо это или плохо? Надеюсь, это не значит, что у него нет своих мыслей.
Он думал обо мне. Думал, думал! Даже это для меня уже счастье. Называл меня Верочкой. Говорил, что хотел назвать дочь Варькой или Веркой, а остановился на Наталье. Сказал, что обидчивость - признак ограниченности мышления. Но я ведь и не претендую на гениальность.
Мёрз в своём кабинете из-за меня. Говорили мы час без малого. В конце концов он сказал:
- Ты отпустишь меня, Вера?
- С моей стороны бесчеловечно Вас мучить, но не говорить с Вами выше моих сил. Мне так нравится, что Вы меня называете на "ты".
- "Лицом к лицу лица не увидать,
Большое видится на расстоянье".
К чему это? Какое ещё расстоянье? Это он имел в виду, что я забуду его, как только уеду из Даугавпилса? Ни за что! А сейчас я счастлива и жду.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/26/1125