Был последний месяц зимы. К тому времени я, по выслуге лет, уволился из Вооружённых Сил и стал работать начальником отдела по делам гражданской обороны ,предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций, в одном из сельских районов Ленинградской области. Это было время становления министерства по чрезвычайным ситуациям России.
В предпраздничный день - 22 февраля, я, с коллегами, был на торжественном собрании, посвящённом этой знаменательной дате. После официальных торжеств планировали продолжить мероприятие в местном ресторане. Неожиданно меня вызвала дежурная по дому культуры. В фойе стоял мой товарищ - начальник отряда федеральной пожарной службы. По озабоченному выражению его лица я понял, что - то случилось неординарное. Из его информации я узнал, что в местечке Краськово, от берегового припая Ладожского озера оторвало льдину с тремя местными рыбаками.
Быстро собравшись, в соответствующей экипировке, оперативная группа из десяти человек и четырех единиц техники, убыла к месту чрезвычайной ситуации (ЧС).
Чем ближе мы подъезжали к Ладожскому озеру, тем плотнее становился туман. В Краськово прибыли около шести часов вечера - по сути была уже ночь. Густой туман, видимость, практически, нулевая. Возле ограждения из колючей проволоки, окружавшего территорию лесного кордона, мы обнаружили старенький "Москвич", двери которого не были закрыты на ключ. Внутри, на сиденьях, лежали армейский полушубок, пара ватных брюк и две пары валенок. Видно хозяева так торопились, что даже забыли закрыть двери.
Задача нашей оперативной группы, в первую очередь, собрать объективную информацию о факте отрыва льдины с рыбаками, потому как ложные вызовы поступают достаточно часто. Этим мы и занялись. Побеседовали с рыбаками, которые толпились на берегу Ладожского озера и не решившие выйти на лёд, а также с местными жителями. В местечке Краськово, на лесном кордоне, постоянно жил лесник с женой. Они видели, как три рыбака вышли из «Москвича» и ушли в Ладожское озеро.
Оперативная группа вышли на лёд: на заснеженном поле чётко просматривалась дорожка следов обуви, а также продавленные в снегу полоски от санок. Мы прошли всего метров сто и упёрлись в широкую промоину. Лесник, шедший с нами, сказал, что утром здесь ещё стоял лёд. К нам, как привидение, из тумана вышел человек в заиндевевший одежде. Он подтвердил, что слышал крики рыбаков на оторвавшейся льдине и указал рукой в ту сторону, откуда были слышны крики.
Эту информация была доведена оперативному дежурному Центра управления кризисными ситуациями МЧС по Ленинградской области. Погода была совсем не лётная - вертолёту в такую погоду не дадут разрешения на взлёт. Решался вопрос о привлечении к спасательной операции катера на воздушной подушке, но его в МЧС, в то время, ещё не было. Мы же приняли решение разбиться на две группы, попеременно, на лодке обследовать дрейфующие льдины по "чистой воде". Всю ночь мы искали рыбаков, но на весельной лодке большую территорию не обследовать.
Утром для усиления, прибыли спасатели МЧС Северо- западного регионального центра. Из спасательных средств добавилась резиновая лодка, правда, с мотором и мощнейшим мегафоном. Второй день не дал никаких результатов. На третий день туман стал рассеиваться, видимость улучшилась. Решено было поднять вертолёт МИ -24, принадлежавший региональному МЧС. В середине третьего дня поиска мы услышали шум вертолёта и пусками ракет стали указывать ему направление поиска. Вертолёта не было видно, только периодически слышен был рокочущий звук его двигателей, то удаляющийся, то приближающийся. Поиски вертолёта не дали положительного результата. Лётчик передал по оперативной связи, что назад пойдёт вдоль берега до г. Петрокрепость, а дальше по руслу реки Нева до Питера. Он развернулся и пошёл на малой высоте вдоль западного берега Ладожского озера. Мы безнадёжно смотрели ему вслед, думая, что рыбаки совсем в другом месте, но вертолёт вдруг завис и пошёл со снижением в северном направлении. Как потом выяснилось, напротив местечка Гавань, на дрейфующей льдине, спасатель из вертолёта увидел слабый огонёк. Вертолёт, развернулся, спустился ниже: на льдине было три рыбака. Огонёк, который привлёк внимание лётчика, тут же погас.
Вертолёт завис над льдиной. Спасатели, используя соответствующее оборудование, буквально втащили внутрь вертолёта беспомощных, ничего не понимающих и не соображающих рыбаков. Вертолёт со спасёнными рыбаками приземлилась на ледовом припае возле лесного кордона. Мы приняли у спасателей полуживых горе-рыбаков. Из троих спасённых говорить и идти мог только один. Усадили всех троих в лодку и волоком по льду потащили её к берегу. На берегу было много народа, в основном родственники и друзья спасённых. Некоторые плакали, некоторые просто радостно улыбались, другие выкрикивали имена спасённых. Пострадавших погрузили в машину скорой помощи и отправили в районную больницу.
На третий день после спасательной операции врачи мне разрешили поговорить с пострадавшими рыбаками. Прежде всего это нужно было для официального подробного доклада по инстанции, а по- человечески, очень хотелось узнать из первых уст, как всё было реально. Эта информация пригодится мне в будущем, в последующих спасательных операциях.
Трое спасённых оказались жителями одного из приладожских посёлков: это были собратья по рискованному хобби - зимней рыбалке. Знали они друг друга с детства, рыбачили тоже с детства и главное считали себя великими специалистами по летней и зимней рыбалке.
Я ещё тогда, когда рыбаков сняли с вертолёта, обратил внимание на одного из них. Это был мужчина около сорока лет, крепко сложенный, ростом под метр девяносто. Несмотря на трёхдневные страдания на лютом морозе, держался он уверенно, внятно отвечал на вопросы и не вызывал к себе жалости. Два других его собрата были, как говорят, просто никакие. Оба беззвучно плакали и благодарно хватали всех за руки.
Вот что рассказал мне крепыш по имени Геннадий:
- Я майор милиции, служу в УМВД г. Санкт Петербурга, Олег - учитель в нашей поселковой школе, Андрей слесарил на заводе, а когда завод обанкротился, стал работать проводником на железной дороге. Мы ещё в понедельник, перед праздником, договорились съездить на рыбалку. Вот и съездили... Были уверены, что вернёмся быстро, оделись не по погоде, думали, если не возьмём рыбу на блесну и мормышку, то там у нас, в одном укромном рыбном месте, стояли две сети, так что без рыбы не останемся.
Только я успел опустить блесну в лунку, как сразу же почувствовал удар, подсёк и вытащил из лунки приличного окуня. Глянул на друзей: у них тоже дела шли успешно. Прошёл примерно час, горка мёрзлой рыбы у моих ног быстро росла. В какой -то момент удар по блесне был такой силы, что чуть не вырвал у меня из рук удилище. Я рывком подсёк добычу и вытащил щуку килограммов на пять. Поднял голову, чтобы похвастаться перед Андреем, а он сидел в двадцати метрах от меня, но его на месте не было. Туман сгустился так, что я уже не видел Андрея. Вдруг слышу его голос: « Гена! Нас оторвало!». Я побежал на его голос, вижу: Андрей стоит на краю льдины, а перед ним водяная промоина метров на двадцать. По опыту знаю, что оторвавшуюся льдину всегда крутит и она периодически приближается и касается берегового припая.
Нам бы сразу рвануть по периметру льдины, но подвела жадность. Каждый собрал свою рыбу, а время шло. Немного покурили и приняли решение идти по периметру льдины слева направо - это была вторая наша ошибка. В тумане мы потеряли ориентировку и пошли по льдине в противоположную от берега сторону. Наша льдина действительно касалась припая. Мы ясно слышали треск льда и глухие удары, но находились- то мы совсем в противоположной стороне. Льдину вынесло на чистую воду, она уменьшилась до размеров футбольного поля. Теперь мы могли быстро по периметру обойти её всю, но что толку: вокруг была чистая вода. Благо, что ветра не было, толщина льда более двадцати сантиметров, а это сулило нам какую -то надежду, что она не рассыплется на мелкие куски.
Была глубокая ночь, видимость на расстоянии вытянутой руки. Первым замёрз Олег, он как- то сник и всё молчал. Я спросил, во что он одет, - он распахнул армейский бушлат, а под ним на голое тело надета всего лишь летняя тельняшка. Слов нет, куда ехал мужик, непонятно. На ногах у него были валенки, а по верх, дырявые армейские химические чулки. Когда он ловил рыбу, выгребая из лунки лёд, то промочил свои валенки. Он как- то странно посмотрел на меня и вполне серьёзно сказал: «Знаешь, Гена, у меня в машине полушубок, ватные брюки и валенки». Это меня так разозлило, что в сердцах я ему ответил: «Сходи и принеси, заодно согреешься». До него дошло, что он сказал глупость, тяжело вздохнул и отвернулся. Я тоже хорош, поддержал, называется, товарища!
Мороз крепчал, думаю было около пятнадцати градусов. Я снял тёплое нижнее бельё и отдал Олегу. На ноги из двух шарфов сделали ему портянки. Олег вроде бы согрелся и пришёл в себя. Я решил поговорить с Андреем и Олегом, как нам действовать дальше, но смотрю: ребята совсем раскисли. Вот тогда я твёрдо решил, что любыми способами заставлю их бороться за свою жизнь до конца. Мы разделили поровну бутерброд, который впопыхах сунула в карман мне моя жена, и немного утолили голод. Я стал следить за тем, чтобы ребята постоянно двигались, ходили, разговаривали и не уходили в себя.
Ближе к утру решили сделать из снега какое – нибудь укрытие. Ящиками, предназначенными для рыбы, натаскали большую кучу снега, утоптали его как следует. Ножами сделали углубление - получилась маленькая пещерка, как у канадских эскимосов. Иглу называется. Мы влезли в укрытие, прижались друг другу, и это как - то согрело нас.
Наступило утро. Олег совсем раскис, начал плакать, нёс какую -то чушь, просил, даже умолял, объяснял, как и где его похоронить. Я вытолкнул его из укрытия, заставил пробежать по кругу. Он вдруг упал на колени, вытащил нож и предложил мне чтобы я его убил. Я отобрал у него нож и сунул во внутренний карман. Потом поднял его с колен и вполсилы вмазал пару раз по его кислой и мокрой физиономии. Для большей убедительности своих намерений, дал ему пинка под зад и заставил хоть и не бежать, но идти быстро по кругу. Вижу, подействовало: возвращаясь после первого круга, он показал мне большой палец и пошёл на новый круг. Сам я тоже прилично замёрз: без нижнего белья свитер на голое тело не очень грел. Я пристроился за Олегом, но что - то меня остановило. Заглянул в наш самодельный иглу и обомлел: Андрей ткнулся лицом в снег и не шевелился.
Я выдернул его из укрытия, начал трясти - никакой реакции. Я разозлился по- настоящему, врезал так Андрею, что он вырвался из моих рук и отлетел метра на два. Смотрю: зашевелился, потом вскочил на ноги и побежал, при этом осыпая меня всяческими оскорбительными словами. Я слушал его ругань, как песню: давай, давай, Андрюша! Да, я такой плохой, да, я сволочь, держиморда, правильно! И беги, беги от меня Андрюша, не то я догоню и снова крепко врежу! По тому, как туман снова сгустился и видимость уменьшилась до нуля, я предположил, что наступила ночь второго дня. Настрогали мёрзлой рыбы, поужинали. До чего же противное это мёрзлое, не солёное блюдо, но силы таяли и их надо было восстанавливать.
Мы хорошо понимали, что если не согреемся, то вряд ли выдержим эту ночь. Рассчитывая, что нас спасёт вертолёт, берегли два деревянно-фанерных ящика, чтобы разжечь сигнальный костёр. Критическая ситуация заставила нас сделать этот костёр значительно раньше. Разломали ящики на щепки, развели маленький костёр в нашем укрытии, вход присыпали снегом - оставили только маленькую дырочку. Часть щепок я спрятал во внутреннем кармане своей куртки.
В снежной пещере стало теплее, и я не то уснул, не то потерял сознание. Очнулся от того, что мне нечем стало дышать. Это Олег упал спиной на моё лицо и перекрыл дыхание. Отбросив Олега в сторону, я увидел, что он упал на наш костр и у него задымилась одежда. Вскочив на ноги, я пробил головой крышу нашего укрытия и выбросил наружу своих друзей.
Растормошил обоих, заставил опять ходить. Не хочется признаваться, но заставлял я их двигаться пинками. В какой - то момент я и сам стал действовать, как автомат. Смотрю на себя как бы со стороны и показываю в том числе и себе, что надо делать дальше. Стало светать, сегодня третий день наших скитаний. Андрей копался возле разломанного снежного убежища, я успокоился: ищет что - то - значит, живой , главное, что двигается.
Олег стоял на коленях возле самой промоины и молился, я подошёл к нему. Он кого - то просил, чтобы его простили. На коленях он сделал два шага к самому краю льдины. Я его опередил: он только наклонился, чтобы нырнуть в холодную Ладогу, но я успел ухватить его за ворот бушлата, подтащил к себе и врезал пару горяченьких. Он заплакал, сказал, что ему очень больно. Больно, значит тоже живой, и это меня тоже немного успокоило.
Вдруг мне почудился далёкий лай собаки. Наверно, это галлюцинация, но друзья наперебой стали утверждать, что тоже слышат лай собак. Выходит, что нас не унесло далеко в озеро, а мы где -то поблизости от берега. Надежда вдохнула в наши замёрзшие и уставшие тела дополнительные силы. Мы приободрились. Туман рассеялся, и мы увидели в пятистах метрах от нашей льдины полоску горизонта. Да это же лес! Мы положили руки другу другу на плечи и начали прыгать и кричать -кто что мог. Видимость улучшалась, и я увидел на берегу телевизионную антенну. Братцы, так это же Гавань, база Всеволожского охот коллектива! Олег плюхнулся на снег не то от радости, не то от усталости - я не стал его поднимать. Мы ходили по льдине. Берег то удалялся, то приближался, льдину крутило, но к берегу не прибивало. Словно во сне, мы ходили, ползали по льдине и до боли всматривались теперь уже не далёкий берег горизонта.
Вдруг, как выстрел, воздух разрезал шум мотора. Вертолёт, это точно вертолёт! Нас ищут! Ура!
Вертолёт прошёл где - то далеко от берега. Мы кричали, махали руками, но напрасно: ни мы не видели вертолёт, ни он нас. Я вытащил носовой платок , расстелил его на снегу, высыпал на него щепки и часть спичек и приготовился разжечь костёр. Друзья стояли рядом и, как завороженные, смотрели на мои действия, веря в то, что этим я вызову вертолёт.
Где - то далеко снова прошёл вертолёт и опять пропал. Мы сели вокруг будущего костра, надежда таяла, Олег снова начал что- то лепетать, Андрей уставился в одну точку и застыл в этом положении. Я подумал, что, если нас не найдут сегодня, мы погибнем, по себе чувствовал, что силы на исходе. Громко, чтобы поддержать и себя и друзей, я сказал, что вертолёт нас увидел и сейчас вернётся.
Вдруг шум вертолёта стал приближаться, я стал разжигать костёр. Спички ломались, но костёр не загорался. Шум мотора приближался, вертолёт выплыл из тумана и шёл низко вдоль берега. Наконец мой костёр разгорелся, над ним поднялся небольшой столбик дыма, который стал распространяться в сторону берега. Вертолёт пролетел вдоль берега мимо нас и стал удаляться.
Силы покинули меня, я упал на спину в снег. Стыдно сознаться, но в этот момент я дал слабину. По моим подмороженным щекам поползли тёплые слезинки, не смотря на то, что я давно разучился плакать. Надо мной закружилась бескрайняя и безликая пелена. Моё тело вдруг стало лёгким и не весовым. Я как бы разделился на две половины. Моё сознание или моя душа витали над заснеженной льдиной, а тело лежало на снегу. Я это хорошо и осознанно видел - и себя, и Андрея, и Олега. Вот она другая, неземная жизнь, горестно подумал я. Скорее всего это была галлюцинация от физических страданий, а может и что то другое, необъяснимое. Мне неприятно это вспоминать, потому как я и сейчас не могу толком объяснить, что со мною было в те минуты.
Безволие и слабость полностью овладела мной. Олег положил свою голову мне на живот и тоже молчал. Андрюха всё так же тупо смотрел в одну точку. В таком полузабытье мы не услышали, как вертолёт приблизился к нам. И только когда он завис над нами и своим мощным рокотом привёл нас в чувство, до нас дошло: нас нашли, мы спасены. Дальнейшие события я не очень хорошо помню: волшебники-спасатели на каких то качелях, бегущие люди, лодка скользящая почему то по льду, машины скорой помощи, белые халаты, крики радости людей стоящих у кромки леса. Всё смешалось в непонятную, не осознанную круговерть. Тело, наполненное физической радостью, уже ничему не сопротивлялось, а механически выполняло чьи то команды и просьбы.
После долгого молчания, слегка смущаясь, он добавил. Теперь- то у нас всё очень хорошо. Меня обещают выписать на следующей неделе. У Андрея обострился застарелый радикулит, так что ему ещё придётся полежать пару недель. Олег подхватил воспаление лёгких, и врачи говорят, что ничего страшного, через месяц поставят на ноги.
Выслушав рассказ рыбака, я пожелал спасённым здоровья, удачи, быстрого выздоровления и в будущем быть предусмотрительнее.
Конечно же, их поступок был явно безрассудным и мог привести к другим, более трагическим последствиям. Им здорово повезло во многом, цепочка счастливых случайностей сложилась в их пользу.
Прокручивая в уме всё, что услышал от спасённого рыбака, я задал себе вопрос: смогли бы выжить горе - рыбаки в той ситуации, в которой оказались, если бы с ними не было такого человека, как Геннадий.
Ответ напрашивался сам собой.
Февраль 2016г Всеволожск.