3 Эпоха Бийск 2016 год - альманах

Бийск Эпоха
№3 Эпоха Бийск 2016 год - альманах

Бийским писателям посвящается
Эпоха
Сборник 3
Бийск
2016
ББК 84 (РОС-РУС) 6-4
Э-72
Редактор-составитель
Ю.К. Пастухов, член РСП
Ответственный секретарь
Ф.И. Быханов, член РСП,
член Союза журналистов России
Корректор
М.А Ефимова
Произведения публикуются в авторской редакции
Э 72 Эпоха
Сборник художественных и публицистических
произведений. 254 стр. 2015. г. Бийск Издательский дом «Бия».
В год литературы России в третий итоговый сборник «Эпоха» вошли произведения членов Российского союза писателей, литераторов города Бийска и Бийского района, посвящённые писателям-земляков.
ISBN
@ Эпоха 2016
3
ПРЕДИСЛОВИЕ
В третий сборник литературной серии «Эпоха» вошли произведения различных жанров и форм. В том числе – стихи, рассказы, повести не только членов Российского союза писателей, литераторов города Бийска и Бийского района, но и писателей - земляков, членов Союза писателей России, литераторов, которые ушли из жизни и внесли большой творческий вклад в литературу не только Алтайского края, но и всей России. В сборник вошли наиболее известные авторы. Это Г.Г. Потанин, Н.К. Рерих, В.Я. Шишков, В.М. Шукшин и другие.
Когда Бийская крепость утратила свое значение, город Бийск стал уездным, сюда направляли ссыльных, да и в советские годы в г. Бийск отправляли людей в ссылку, в том числе поэтов и писателей: таких как Г.Г. Тюрк, Е.М. Тагер и других. В городе Бийске жил В.В. Бианки. Много поэтов, писателей были проездом через город, некоторые останавливались на какое-то время.
К сожалению, нет сегодня с нами участников Великой Отечественной войны: ни М.Ф. Длуговского, ни его друга И.Г. Меликова, отдавших немало сил становлению бийского литобъединения. Они были его душой, его стержнем многие годы, старались найти и поддержать талантливых молодых пишущих людей.
Литературным объединением «Парус» М.Ф. Длуговской руководил более 40 лет. Он готовил литературные страницы дня городской газеты, организовывал выступления начинающих прозаиков и поэтов на радио, на литературных встречах-вечерах в учебных заведениях, на предприятиях и в учреждениях. Бийские авторы стали участниками краевых семинаров молодых литераторов, их произведения появились на страницах краевых газет и журналов, в коллективных сборниках. Появились и книги отдельных авторов: книжка очерков и сборник стихов И.Г. Меликова, документальная повесть «Разведчик Михаил Маскаев» и другие произведения
4
Василия Белозерцева, поэтические сборники Г. Рябченко, книжка стихов для детей М. Мокшина, коллективный сборник бийских авторов о комсомоле, документальная повесть
М. Длуговского «Ветры над Бией».
Смерть не дала в полную силу проявиться таланту прозаика Ивана Лебедева. Вспоминается удивительная ночь на семинаре в г. Барнауле, когда Иван Николаевич читал вслух главы из незаконченного романа об учителях. Помнится, услышанное потрясло присутствующих.
Интересно работала над детскими стихами Таисия Максименко, пришедшая в литобъединение в зрелом возрасте. Она успела выпустить лишь тоненькую книжечку «Черная смородина». И ушла навсегда. Подающим большие надежды появился в «Парусе» молодой поэт Дмитрий Пивоваров. Нелепая случайность оборвала его жизнь в 23 года.
Мы проводили в последний путь наших старших товарищей-фронтовиков: А.М. Соколова и А.М. Куклина... Всех не перечесть!
К сожалению уехали из Бийска интересные авторы
М. Анохин, Н. Грищук, В Федин, А. Чигорко. Михаил Анохин заявил о себе ярко и сильно. На одном из краевых семинаров поэт Алексей Марков, руководитель секции, назвал поэзию Анохина «настоящим явлением, прекрасным открытием». Человек темпераментный, даже буйный, Михаил видел все вокруг себя как-то по-особенному сочно, образно, неожиданно для всех. Он так и писал. В Барнауле у него вышла книжка стихов «Первая ступень».
Валерий Федин, занимаясь научной и преподавательской деятельностью, в течение почти четырех лет руководил литобъединением после смерти М. Длуговского.
Он сам писал интересные стихи, пробовал себя в прозе. На сцене Бийского драмтеатра была поставлена его пьеса «И каждый шаг» о бийчанке-разведчице Вале Максимовой, погибшей в фашистких застенках.
Надя Грищук помнится веселой, белокурой студенткой
5
пединститута. Не забыть и ее удивительного стихотворения «Птица»:
«Нет! Я не виновата, меня оговорили. А ты мне не поверил, не понял, не простил. Нет, ты меня не проклял, ты просто дал мне крылья и одинокой птицей на волю отпустил...»
Саша Чигорко работал в НПО «Алтай», в силу обстоятельств уехал в Томск. Когда-то в наше литобъединение он приносил свои изящные переводы с испанского, был удивительным собеседником.
Верится, что талант их не погаснет и будет жить вечно.
Председатель Бийской городской общественной
Организации Российского союза писателей.
Пастухов Ю.К. Член РСП.
6
Григорий Николаевич Потанин
Русский географ, этнограф, публицист, фольклорист, ботаник родился 4 октября 1835 года в семье казачьего офицера в одном из посёлков на р. Иртыш, в 50 километрах выше г. Павлодара бывшей Семипалатинской области и до десяти лет прожил у родителей. Видимо, первые же впечатления детства заложили в душе Г.Н. Потанина стремление к путешествиям и изучению далёких стран и народов. Посёлок Семиярский, где жил мальчик, стоял на высоком берегу, у подножия которого катил свои мутные волны могучий Иртыш. Гладь его вод уходила в обе стороны до горизонта среди зелени лугов, рощ и камышей. Чуть виден был вдали противоположный берег - Киргизская степь, откуда приходили для обменной торговли киргизы - смуглые люди в живописных костюмах, говорившие на непонятном языке и приводившие безобразных, но интересных верблюдов. На восток расстилалась зелёная степь, манившая
7
в голубую даль, где далеко-далеко, по рассказам бывалых людей, поднимался таинственный Алтай. Впечатления от окружающей природы дополнялись воспоминаниями отца и других казаков, побывавших на службе в Киргизской степи, на Алтае, на границе с Китаем.
Десятилетнего мальчика отдали учиться в Омский кадетский корпус, стоявший также на берегу Иртыша. Впечатления детства усиливались рассказами других кадетов, в большинстве также казачьих сыновей, прибывших в корпус из разных посёлков, станиц и городов - из Бийска, Барнаула, Каркаралинска и Горного Алтая. Среди товарищей Г.Н. Потанина был казах Чокан Валиханов, который много и хорошо рассказывал о жизни своих соплеменников. Чокан плохо писал по-русски. Г.Н. Потанин записывал его рассказы в тетрадь, которую Чокан иллюстрировал рисунками казахского оружия, утвари, одежды. В старшем классе они оба увлекались описаниями путешествий и повестями
Н.В. Гоголя, которые будили в них демократические настроения. В корпус в то время проникали и новые веяния, пробудившиеся в России под влиянием идей Белинского, Герцена, Грановского.
В 1852 г. Г.Н. Потанин окончил корпус в чине хорунжего и записался в казачий полк, стоявший в Семипалатинске, чтобы быть ближе к Алтаю. В 1853 г. он получил назначение в отряд, который был направлен в город Копал и дальше в долину р. Или. Там он впервые увидел снеговые вершины Джунгарского Алатау, а на переходе через р. Или перед ним из тумана поднялась величественная цепь Заилийского Алатау с её острыми пиками, увенчанными снегами. Всё это - вершины, бурные потоки с водопадами, ущелья, скалистые склоны, тёплый климат - было ново для Г.Н. Потанина, жившего до тех пор на равнине. Ему казалось, что он попал в край, похожий на Кавказ, воспетый А.С. Пушкиным и
М.Ю. Лермонтовым.
После зимовки во вновь заложенном городе Верном (ныне Алма-Ата) Г.Н. Потанин был командирован в Кульджу
8
- большой китайский город с пёстрым населением – отвезти серебро русскому консулу. В 1855 г. он попал с сотней казаков на Алтай в станицы Бийской линии, где познакомился с патриархальным бытом казаков-земледельцев, который пришёлся ему по душе больше, чем торгашеский быт Иртышской линии. Неизвестный Алтай очень привлекал его, но он чувствовал неполноту своего образования для исследовательской работы и в 1856 г. вернулся в Омск. Здесь, занимаясь разборкой архивов, он извлёк оттуда интересные материалы по истории Сибири и Джунгарии. За этой работой застал его знаменитый географ и путешественник П.П. Семёнов-Тян-Шанский, проезжавший через Омск по пути в Тянь-шань. Молодой офицер, рывшийся в архиве и мечтавший о путешествиях, несбыточных при его бедности (он получал всего 90 руб. в год) и научной неподготовленности, заинтересовал П.П. Семёнова.
Он словом и делом поддержал стремление Г.Н. Потанина учиться, облегчив ему освобождение от военной службы, переезд в университетский город и получение заработка в Петербурге.
Приехав в столицу с караваном, вёзшим золото из Томска на монетный двор, Г.Н. Потанин поступил в университет, где пробыл три года. Летом на свои скромные средства он отправлялся на ботанические и геологические экскурсии - в 1859 г. на реку Волхов, а в 1860 г. - на Урал. В университете он ещё колебался в выборе занятий - натуралиста или публициста, но в конце концов перевес получила наука. Ему хотелось проникнуть в глубь Азии, к озеру Куку-нор, окружённому снежными пиками, на берегах которого не бывала нога европейца.
Закрытие университета в 1861 г. в связи со студенческими волнениями вынудило Г.Н. Потанина вернуться в Омск. Там он принял деятельное участие в организации выборов депутатов от казаков в собрание, обсуждавшее новое положение для казачьего войска. Как секретарь собрания он добился включения в положение пунктов о мерах улучшения быта казаков, которые и были приняты комитетом, назначенным генерал-губернатором для
9
выработки положения. По рекомендации П.П. Семёнова
Г.Н. Потанин одновременно с осени 1862 г. был включён в состав экспедиции астронома Струве для определения широты и долготы пунктов в пограничной с Китаем полосе между Алтаем и Джунгарским Алатау. Экспедиция выехала весной 1863 г. Она обследовала берега озера Зайсан-нор, горы Сары-тау, реку Кальджир, впадину озера Марка-куль.
Г.Н. Потанин собирал гербарий и сведения о быте казахов, кочевавших в этом крае. Экспедиция зимовала в городе Усть-Каменогорске, откуда Г.Н. Потанин ездил зимой на озеро Зайсан-нор для наблюдения зимнего лова рыбы, который он подробно описал в своём отчёте. На основе этого он добился улучшения условий для казахов, арендовавших участки рыболовства.
В 1864 г., когда экспедиция обследовала хребет Тарбагатай, Г.Н. Потанин, кроме гербария, собрал много данных о быте казахов на летних кочёвках и фольклоре и написал вместе со Струве большой отчёт о путешествии, напечатанный в «Записках Географического общества».
По окончании экспедиции Г.Н. Потанин некоторое время был переводчиком с татарского языка при генерал-губернаторе в Омске. Но его не удовлетворял невысокий уровень культурной жизни местного общества, состоявшего главным образом из военных и чиновников.
Наряду с научными вопросами, его привлекала общественная деятельность, началом которой ещё в университете послужила организация кружка студентов-сибиряков, в котором обсуждались вопросы необходимости реформ в Сибири для превращения её в культурную страну. Получив место секретаря статистического комитета в Томске, Г.Н. Потанин занялся изучением дел по освобождению крестьян, прикреплённых к алтайским заводам, и по улучшению быта «инородцев». Он составил статью о географическом распределении этих племён и послал её в географическое общество.
Он принял также большое участие в издании местной газеты и привлёк к ней своего друга Ядринцева и писателя
10
Щапова. Кроме того, Г.Н. Потанин начал преподавать естественную историю в мужской и женской гимназиях. В организованном им кружке молодёжи и в газете обсуждались вопросы необходимых в Сибири реформ, пропагандировалась идея сибирского патриотизма и открытия местного университета, чтобы привлечь сибирскую интеллигенцию к борьбе за культурный и экономический подъём Сибири. Но в этом местные власти усмотрели крамольные намерения, и летом 1865 г. все члены кружка были арестованы, перевезены в Омск и просидели там в тюрьме три года, пока длилось следствие. Г.Н. Потанин, принявший на себя главную вину, был приговорён к каторге, остальные - к ссылке в разные места на севере Европейской России. В Омской тюрьме Г.Н. Потанин продолжал работать - ему разрешили разбирать областной архив, и он написал очерки по истории Сибири XVII и XVIII вв.
С 1868 по 1871 г. Г.Н. Потанин отбывал каторжные работы в крепости Свеаборг в Финляндии, а затем три года провёл в ссылке в г. Никольске и Тотьме Вологодской губернии, где занимался перепиской бумаг, составлением прошений для крестьян и написал для Географического общества обзор распространения тюркских и финских племён в Томской губернии в XVIII и в начале XIX веков. В конце ссылки он женился на А.В. Лаврской, приехавшей навестить своего ссыльного брата, и она сделалась незаменимой помощницей Г.Н. Потанина в позднейших его трудах и экспедициях.
В 1874 г. Г.Н. Потанин, по ходатайству Географического общества, был помилован и перебрался в Петербург, где вместе с П. П. Семёновым занимался дополнением третьего тома «Азии» Риттера по новым данным об Алтайско-Саянской горной стране. Эта работа хорошо подготовила его к исследованию Северной Монголии, которое Географическое общество намеревалось начать. Экспедиция в составе Г.Н. Потанина, его жены, топографа Рафаилова, монголиста Позднеева и охотника Березовского, прибыв в г. Бийск, остановилась жить в доме купца Гилёва, готовясь к экспедиции.
11
Купцы Василий Алексеевич Гилёв и Иван Петрович Котельников оказывали постоянное содействие изучению Монголии, помогали Григорию Николаевичу во время путешествия по Монголии. Экспедиция вышла весной в 1876 г. из г. Зайсанска к оз. Улюнгур, пересекла Монгольский Алтай к верховьям реки Кобдо и осенью спустилась в г. Кобдо. Здесь она зимовала, изучая условия русской торговли. Весной 1877 г. путешественники прошли через Монгольский Алтай и Джунгарскую Гоби в г. Баркуль и пересекли конец Восточного Тань-шаня в г. Хами. Затем они вернулись в Баркуль, вторично миновали Гоби по другому маршруту и ещё раз пересекли Монгольский Алтай по пути в г. Улясутай, изучили нагорье Хангай до оз. Косогол и оз. Убса. В декабре через г. Кобдо они возвратились в с. Кош-агач на р. Чуе в Горном Алтае. Все члены экспедиции соединились в г. Бийске в начале 1878 года. Рафаилов составил довольно точную карту Западной Монголии. Кроме ботанических, зоологических и геологических коллекций и маршрутной съёмки, экспедиция доставила сведения о русской торговле в посещённых городах, о путях по Монголии и обширные этнографические материалы, составившие два тома «Очерков Северо-западной Монголии», написанных Г.Н. Потаниным и его сотрудниками в 1878 г.
«Пренебрежение ученых к степным народам задерживает развитие науки. Установлению правильных взглядов на роль этих «варваров» и на историю духовно-культурных заимствований мешает наше высокомерие, ложная историческая перспектива... и несмелость мышления, порабощенного рутинными взглядами и рутинными верованиями» –писал Г. Н. Потанин
В 1879 г. была совершена вторая экспедиция в Монголию. В ней участвовали Г.Н. Потанин, его жена, топограф Орлов и археолог Адрианов, два переводчика и три казака - помощники топографа. До весны жили в г. Бийске у купца Гилёва. Экспедиция началась в Кош-агаче и прошла в
г. Уланком близ оз. Убса. Отсюда она направилась на юг
12
мимо больших озёр в г. Кобдо и обратно. Экспедиция обследовала озёра и вечноснеговую группу Харкира, пересекла хребет Танну-ола и проехала вверх по рекам Улукем и Хакем в Урянхайском крае (ныне Тувинская народная республика). Уже поздней осенью, посетив часть бассейна р. Селенги, вышла она в Дархатский курень близ западного берега оз. Косогол. Оставив здесь снаряжение и скот до весны, путешественники выехали через Саян и Тунку в Иркутск на зимовку. Но продолжению экспедиции помешали осложнения с Китаем, и в 1880 г. Г.Н. Потанин вернулся в курень, чтобы продать скот, но сделал ещё экскурсию на запад вокруг озера Дод-нор.
Отчёты об этой экспедиции, составленные Г.Н. Потаниным в Петербурге за 1880-1883 гг., представляют следующие два тома «Очерков Северо-западной Монголии», содержащие дневники, списки флоры и фауны, материалы о тюркских и монгольских племенах, их быте и религии, о фольклоре. Вместе с первыми томами они представляют до сих пор ценные данные о природе и населении этой части Монголии.
В начале 1884 г. Г.Н. Потанин с женой, топографом Скасси и натуралистом Березовским выехал в новое путешествие, почти одновременное с четвёртой экспедицией Н.М. Пржевальского. Последний собирался проникнуть в глубь Тибета, а Г.Н. Потанин ставил своей задачей изучение восточной окраины Тибета и прилежащей к ней части Китая. Г.Н. Потанин и его спутники выехали на военном фрегате из Одессы, через Суэцкий канал и вокруг Индии в Китай. Из Пекина началось путешествие через провинции Чжили и Шаньси и хребет Утай-шань в г. Куку-хото. Отсюда они проехали по восточной окраине Ордоса и через провинцию Ганьсу в Лань-чжоу, зазимовав в местности Сан-чуань. Весной 1885 г. они прошли через г. Синин и монастыри Гумбум и Лабран на Амдосское нагорье. Изучая окраину Тибета, они посетили города Мин-чжоу, Сы-гу и Сун-пан в провинции Сычуань, а на зимовку вернулись в монастырь Гумбум, где познакомились с бытом лам и окрестных тан13
гутов. В 1886 г. экспедиция посетила оз. Куку-нор, пересекла цепи хребта Нань-шань до г. Гань-чжоу и прошла вдоль
р. Эцзин-гол и мимо оз. Гашиун-нор через Центральную Монголию, миновала Монгольский Алтай, часть нагорья Хангай и закончилась поздней осенью в г. Кяхте. Маршруты этого путешествия на значительном протяжении проходили по местностям, ещё не посещённым европейцами.
Отчёт Г.Н. Потанина об этом путешествии составляет два больших тома и содержит не только дневники, которые велись с той же полнотой, как и в монгольских путешествиях, но также общие очерки посещённых стран, народов и снимки местностей, зданий и туземцев. Во втором томе помещены наречия нескольких монгольских племён, живущих в Тань-шане и на окраине Тибета, а также сказки, легенды, предания разных народов.
Следующие четыре года Г.Н. Потанин прожил в Иркутске, где составлял этот двухтомник. Он принял большое участие в деятельности Восточно-Сибирского отдела Географического общества, был его правителем дел, организатором исследования быта и собирания народного эпоса бурят Иркутской губернии и Забайкалья. Он издал первые тома этнографической секции отдела и вместе с Подгорбунским устроил выставку принадлежностей буддийского культа, познакомившую горожан с обрядами буддизма. Работа отдела в эти годы благодаря Г.Н. Потанину очень оживилась.
В 1891 г. Г.Н. Потанин уехал в Петербург, чтобы закончить и напечатать свой отчёт, а также подготовиться к новому путешествию на окраину Тибета. Оно началось осенью 1892 г. В нём участвовали Г.Н. Потанин с женой, коллектор Кошкаров, переводчик Рабданов и автор этих строк в качестве геолога, имевший впрочем самостоятельные задачи и другие маршруты и приехавший в Пекин отдельно. Остальные участники быстро проехали из Кяхты в Пекин по почтовому тракту и оттуда в провинцию Сычуань и на окраину Тибета, где провели зиму и лето 1893 г. в городах Тарсандо и Ли-фань-фу, занимаясь подробными исследованиями. Но
14
болезнь, а затем смерть А.В. Потаниной прервали осенью работу экспедиции. Г.Н. Потанин, удручённый кончиной своей верной помощницы, вернулся в Россию.
Кратковременность работ этой экспедиции и болезнь жены не позволили Г.Н. Потанину собрать много материалов. Небольшой отчёт, напечатанный в «Известиях Географического общества» в 1899 г., содержит дневники, этнографические данные и описания буддийских монастырей. Следующие 5 лет после путешествия Г.Н. Потанин, лишённый своей помощницы, провёл в Петербурге, занимаясь преимущественно изучением народного эпоса Азии и Европы по своим материалам и литературным источникам. Но в 1899 г. его опять потянуло вглубь Азии, где ещё осталась неизвестная ему страна - восточная окраина Монголии. Он и направился туда в сопровождении двух студентов и переводчиков. Они выехали из Кулусугаевского караула в Забайкалье, прошли через р. Керулэн на юго-восток, обследовали среднюю часть хребта Большой Хинган и через провинцию Барга, принадлежащую Манчжурии, вернулись осенью в Забайкалье с ботаническими и этнографическими сборами. Отчёт Г.Н. Потанина об этой экспедиции содержит подробное описание страны и её населения. Он напечатан в «Известиях Географического общества».
Это было последнее большое путешествие Г.Н. Потанина. Остальные годы своей жизни он провёл в Иркутске, Красноярске, а с 1907 г. в Томске, совершая летом небольшие поездки по Забайкалью, на Алтай и в Киргизскую степь для сбора народных легенд, сказок и поверий, чтобы пополнить свои труды о восточном эпосе. Он принимал деятельное участие в научной и общественной жизни этих городов, часто был инициатором учреждения учёных и других обществ, школ и музеев, хлопотал об открытии в Красноярске и Томске отделов Географического общества, составлял докладные записки, ездил в Петербург двигать дела. В Красноярске отдел Географического общества был открыт, а в Томске вместо него по инициативе Г.Н. Потанина было учреждено Общество из15
учения Сибири, в котором он скромно занял место только товарища председателя, чтобы не портить репутацию Общества, так как власти все ещё считали его неблагонадёжным; так, когда в 1905 г. Томский технологический институт избрал
Г.Н. Потанина своим почётным членом, министерство отказалось утвердить его, В новом Обществе он был главным деятелем и собрал средства для экспедиции двух профессоров университета в Монголию с целью изучения русской торговли. Г.Н. Потанин был также инициатором открытия в Томске первых в Сибири Высших женских курсов и одним из учредителей общества изыскания средств для них. Организовал музей наглядных пособий для городских школ, литературно-художественный кружок и всё своё время делил между общественными, просветительными и научными предприятиями, удивляя всех своей энергией и инициативой, несмотря на преклонный возраст и ослабевшее зрение. В 1915 г. Томское общество отпраздновало его 80-летие большим собранием. На нём были оглашены многочисленные приветствия со всех концов Сибири. Летом 1919 г. Г.Н. Потанин тяжело заболел и 30 июня 1920 года скончался.
Заслуги Григория Николаевича Потанина как исследователя природы и населения Азии очень велики. В 1886 году он удостоен Константиновской медали Русского географического общества. В его честь названы один из хребтов Нань-шаня и ледник на севере Монгольского Алтая.
Его трудами, как и трудами Н.М. Пржевальского и
М.В. Певцова, создана та основная канва географического лика внутренней Азии, на которой позднейшие исследователи разных специальностей начали вышивать узоры, то есть наносить детали общей картины. До путешествий Потанина, Певцова и Пржевальского этой основной канвы, необходимой для дальнейшей работы, ещё не было, а были только обрывки её, часто не вязавшиеся друг с другом, несмотря на усилия таких мастеров, как Риддер, Гумбольдт, Рихтгофен, кропотливо собиравших материал из китайской географии и сказаний путешественников.
16
Благодаря путешествиям Григория Николаевича Потанина наука получила много новых сведений о Северной, Центральной и Восточной Монголии, о нагорье Хангай, о хребтах Танну-ола, Большой Хинган и Монгольском Алтае, о Джунгарской и Центральной Гоби, Ордосе, части Северного Китая, западной окраине провинции Сычуань с соседней частью Тибета и системе Нань-шаня. Г.Н. Потанин познакомил нас также с различными народностями, населяющими эти страны, с их бытом, нравами, верованиями и словесностью. В его отчётах даны сведения о разных племенах тюркских и монгольских, о тангутах, дунганах, китайцах. В них напечатано больше 300 легенд, сказок, загадок, пословиц и других произведений народной словесности, наречия некоторых племён. В них имеются сведения о торговле и промыслах. Г.Н. Потанин посвятил много работ также тюркским и монгольским народностям, живущим в пределах России, изучил быт, поверья и эпос бурят, калмыков, киргизов, вотяков и чувашей.
Большое значение имеют ботанические сборы Г.Н. Потанина. По отзыву специалистов, он доставил наиболее полные и тщательно собранные гербарии, дополнением которых служат его заметки в отчётах об общем характере флоры данной местности и распространении некоторых растений. Нужно отметить также геологические и зоологические записи, имеющиеся в описаниях Г.Н. Потанина и в ряде случаев представляющие большой интерес. Н.М. Пржевальский и
М.В. Певцов путешествовали с военным конвоем, который делал их более смелыми, более независимыми от населения и местных властей, но зато мешал их тесному общению с туземцами и часто внушал последним недоверие или страх. Г.Н. Потанин конвоя не имел, ездил в гражданской одежде и с женой; много времени он провёл в селениях, стойбищах, городах и буддийских монастырях. Его жена имела возможность собирать сведения и о семейной жизни, интимной обстановке, закрытой для посторонних мужчин.
В отчётах Г.Н. Потанина нет описаний крупных приключений, ярких эпизодов охоты и столкновений с туземцами
17
и местными властями, которых так много у Н.М. Пржевальского. Но зато там содержатся точные характеристики местности, детальные описания быта и нравов народов.
Для Г.Н. Потанина страны внутренней Азии являлись своеобразным музеем, в котором хранились разнообразные памятники материальной и духовной культуры народов, частью уже исчезнувших, и в котором можно было собрать богатые материалы по этнографии и народному эпосу. Умение расположить к себе туземцев и заслужить их доверие очень способствовало успеху собирания материалов из такой области человеческой жизни, как религия, обряды и обычаи. Его палатка, юрта или фанза часто были полны посетителей, от которых он умел получать интересовавшие его сведения.
Огромный материал по народному эпосу, собранный Григорием Николаевичем Потаниным, составил два тома его «Очерков Северо-западной Монголии» и том «Очерк путешествия в Сычуань и на восточную окраину Тибета», а также рассеян в статьях и заметках в газетах и журналах за 50 лет. Последние 25 лет жизни Г.Н. Потанин обрабатывал свои материалы. Написал на их основе ряд трудов. Начиная от таких, как «Восточные мотивы в средневековом эпосе», вышедшие в 1899 г., заканчивая такими, как «Ерке, сын неба Северной Азии», напечатанный в 1916 г. и повествующий об Ерке, участнике сотворения мира, сыне творца, свергнутого в преисподнюю и ведущего вечную борьбу с царём неба. Он изложил поэмы о сыне неба, фигурирующем в образах Цороса, Ирин-саина, Гэсэра и Чингисхана, и обряды, связанные с его почитанием. Он рассмотрел перенесение этого культа из Азии на Запад, привёл сказания Кавказа, киргизских степей и сказки, распространённые в русских губерниях, и пришёл к выводу, что культ Иисуса Христа, сына неба, создался на востоке у народов Центральной Азии раньше, чем на западе. Этот труд Г.Н. Потанина, вышедший в Томске незадолго до Велик ой Октябрьской социалистической революции, по-видимому, ещё мало известен специалистам. В популярном изложении он заслуживает самого широкого
18
распространения. По богатству и новизне собранных этнографических материалов Г.Н. Потанин занимает первое место среди исследователей Азии конца XIX века.
ГЛАВНЕЙШИЕ ТРУДЫ Г.Н. ПОТАНИНА
Путешествие на озеро Зайсан и в речную область Чёрного Иртыша до оз. Марка-куль и горы Сары-тау, совершенное летом 1863 г.
Зимняя поездка на оз. Зайсан.
Поездка по восточному Тарбагатаю летом 1864 г., Записки Русского географического общества, Спб., 1867, т. I; Очерки Северо-западной Монголии.
Результаты путешествий, исполненных в 1876-1877 и 1879-1880 гг. (4 выпуск.), Спб., 1881-1883; Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия.
Путешествие 1884-1886 гг. (2 т.), Спб., 1893. Очерк путешествия в Сычуань и на восточную окраину Тибета в 1892- 1893 гг. «Известия Русского географического общества», Спб., 1899, т. 35, в. 4;
Поездка в среднюю часть Большого Хингана летом 1899 г., там же, 1901, т. 37, в. 5; Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе, М., 1899; Воспоминания, «Сибирская жизнь», ряд номеров за 1913-1917 (содержат много сведений о жизни, путешествиях и современниках Г.Н. Потанина).
19
Николай Константинович Рерих
Николай Константинович Рерих Родился (27 сентября (9 октября) 1874, Санкт-Петербург – умер 13 декабря 1947, Кулу, Химачал-Прадеш, Индия) – русский художник, философ, учёный, писатель, путешественник и общественный деятель. Создатель около 7000 картин. Многие из них находятся в известных галереях мира.
Написал около трех десятков литературных трудов. Он автор идеи и главный инициатор Международного Договора об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (Пакт Рериха), основатель международного движения в защиту культуры.
20
ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО
РОССИЙСКИЙ ПЕРИОД
Фамилия Рерих в переводе с древнескандинавского языка означает – славный (R;) богатый (Rich). Представители рода Рерихов со времён Петра Первого занимали видные военные и административные посты в России. Его отец Константин Фёдорович был известным нотариусом и общественным деятелем. Мать – Мария Васильевна Калашникова, происходила из купеческой семьи. Среди друзей семьи Рерихов были такие видные деятели, как Д. Менделеев,
Н. Костомаров, М. Микешин и другие. С детских лет Николая Рериха привлекали живопись, археология, история и богатое культурное наследие Востока.
Н. Рерих «Заморские гости». 1901
В 1893 году по окончании гимназии Карла Мая Николай Рерих одновременно поступает на юридический факультет Петербургского университета (закончил в 1898 году) и в Императорскую Академию художеств. С 1895 года занимается в студии знаменитого художника Архипа Ивановича Куинджи. В это время он тесно общается с известными деятелями культуры того времени — В.В. Стасовым,
21
И.Е. Репиным, Н.А. Римским-Корсаковым, Д.В. Григоровичем, С.П. Дягилевым. Уже в студенческие годы Рерих становится членом Русского археологического общества. Проводит многочисленные раскопки в Петербургской, Псковской, Новгородской, Тверской, Ярославской, Смоленской губерниях. Начиная с 1904 года, совместно с князем Путятиным, обнаружил несколько неолитических стоянок на Валдае (в окрестностях озера Пирос). Неолитические находки Рериха вызвали подлинную сенсацию в России и Западной Европе
В 1897 году Н.К. Рерих окончил Петербургскую Академию художеств. Его дипломная картина «Гонец» была приобретена знаменитым на весь мир собирателем произведений русского искусства П.М. Третьяковым. В.В. Стасов, высоко оценил эту картину: «Непременно вы должны побывать у Толстого…пусть сам великий писатель земли русской произведёт вас в художники». Встреча с Толстым для молодого Рериха стала судьбоносной. Обращаясь к нему, Лев Толстой сказал: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесёт. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше — жизнь всё снесёт. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывёт!»
Н. Рерих «Гонец (Восстал род на род)». 1897
22
Главным в жизни духовным напутствием для Рериха стали пророческие слова о. Иоанна Кронштадского, часто посещавшего в качестве дорогого гостя дом родителей Рериха. Он так и заявил: «Не болей! Придётся для Родины много потрудиться».
Н.К. Рерих – художник много работает в историческом жанре. В самом раннем периоде творчества создаёт полотна: «Сходятся старцы» (1898), «Плач Ярославны» (1893), «Начало Руси. Славяне» (1896), «Идолы» (1901), «Строят ладьи» и другие. В этих работах ярко проявляются самобытный талант художника и новаторский поиск. Картины художника построены на глубоком знании исторического материала, передают ощущение духа времени и насыщены философским содержанием.
В двадцать четыре года Н.К. Рерих становится главным помощником директора музея при Императорском «Обществе Поощрения Художеств» и одновременно помощником редактора художественного журнала «Искусство и художественная промышленность». Через три года он уже занимает должность секретаря «Императорского Общества Поощрения Художеств».
В 1899 году он знакомится с будущей супругой Еленой Ивановной Шапошниковой. В октябре 1901 года состоялась их свадьба. Елена Ивановна стала для Николая Рериха верной спутницей и вдохновительницей, всю свою жизнь они пройдут рука об руку, творчески и духовно во всем дополняя друг друга. В 1902 году у них родится сын Юрий, будущий ученый-востоковед, а в 1904 – Святослав, будущий художник и общественный деятель.
В 1903-1904 годах Н.К. Рерих вместе с женой совершает знаменитое путешествие по России, посетив более 40 городов, известных своими древними памятниками старины. Целью этой замечательной «поездки по старине» было изучение корней русской культуры. Результатом путешествия стала очень большая архитектурная серия картин художника (около 90 этюдов) и статей, в которых Рерих одним из
23
первых поднял вопрос об огромной художественной ценности древнерусской иконописи и архитектуры.
«Спас Нерукотворный и Князья Святые». Мозаика по эскизам Рериха. Троицкая церковь, Почаевская лавра (Тернопольская
область, Украина).
Как художник Рерих много работал в области станковой, монументальной (фрески, мозаика), а также театрально-декорационной живописи. В 1906 году он создаёт двенадцать эскизов для церкви в имении Голубевых под Киевом, а также эскизы мозаик для Почаевской лавры (1910) и 4 эскиза для росписи часовни в Пскове (1913), 12 панно для виллы Лившиц в Ницце (1914). В 1914 году им лично была оформлена церковь св. Духа в Талашкине (композиция «Царица Небесная» и др.).
Многогранный талант Николая Рериха проявился также в его работах для театральных постановок: «Снегурочка», «Пер Гюнт», «Принцесса Мален», «Валькирия» и др. Во время знаменитых «Русских сезонов» С. Дягилева в Париже в оформлении Н.К. Рериха проходили «Половецкие пляски»
24
из «Князя Игоря»Бородина, «Псковитянка» Римского-Корсакова, балет «Весна священная» на музыку Стравинского.
Эпоха Серебряного века, в которой начал свой творческий путь Н.К. Рерих, была эпохой духовного подъёма, что, несомненно, оказало влияние на формирование личности художника. Плеяда выдающихся мыслителей: В.С. Соловьев, Е.Н. Трубецкой, В.В. Розанов, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев и др. – вносила в русскую культуру глубинную философскую мысль, насыщала её напряженными исканиями смысла жизни и нравственных идеалов. Особый интерес русская интеллигенция проявляла к культуре Востока. В поисках ценностей, имеющих общечеловеческое значение, Н.К. Рерих, помимо русской философии, также изучал философию Востока, труды выдающихся мыслителей Индии — Рамакришны и Вивекананды, творчество Рабиндраната Тагора.
Знакомство с философской мыслью Востока нашло своё отражение в творчестве Н.К. Рериха. Если в ранних картинах художника определяющими сюжетами являлась древняя языческая Русь, красочные образы народного эпоса («Город строят», «Зловещие», «Заморские гости» и др.), то уже с середины 1905 года многие его картины и очерки были посвящены Индии («Лакшми», «Индийский путь», «Кришна», «Сны Индии» и др.). Древние культуры России и Индии, их общий источник, интересуют Рериха как художника и как ученого. В его исторической концепции важнейшее значение имеет соотношение временных категорий прошлого, настоящего и будущего. Он измеряет прошлое и настоящее будущим: «…когда зовем изучать прошлое, будем это делать лишь ради будущего». «Из древних чудесных камней сложите ступени грядущего».
С 1906 по 1918 года Николай Рерих является директором Школы Императорского Общества Поощрения Художеств, одновременно занимаясь преподавательской работой. С этого же времени художник постоянно участвует в зарубежных выставках. С его творчеством познакомились Париж, Венеция, Берлин, Рим, Брюссель, Вена, Лондон. Картины Ре25
риха приобрели Римский национальный музей, Лувр и другие европейские музеи. Примерно с 1906 года отмечается новый, период в творчестве Рериха. Изменяется его подход к исторической теме: история, мифология, фольклор превращаются в источники, из которых художник черпает материал для метафорического изобразительного языка.
В России и Европе за период с 1907 по 1918 года было издано девять монографий и несколько десятков художественных журналов, посвященных творчеству Рериха. Леонид Андреев образно назвал творимый художником мир – «Державой Рериха»
В 1909 году Н. К. Рерих был избран академиком Российской Академии Художеств и членом Реймской Академии во Франции.
С 1910 года он возглавляет художественное объединение «Мир искусства», членами которого были А. Бенуа,
Л. Бакст, И. Грабарь, В. Серов, К. Петров-Водкин, Б. Кустодиев, А. Остроумова-Лебедева, З. Серебрякова и др.
Н. Рерих «Ангел Последний». 1912
«Величайший интуитивист века», по определению
А.М. Горького, Н.К. Рерих в символических образах выразил
26
(накануне первой мировой войны) свои тревожные предчувствия. Это: картины «Пречистый град — врагам озлобление», «Ангел Последний», «Зарево», «Дела человеческие» и др. В них развивается тема борьбы двух начал — света и тьмы, проходящая через все творчество художника, а также утверждается ответственность человека за свою судьбу и весь мир. Николай Рерих не только создаёт картины антивоенного характера, но и пишет статьи, посвящённые охране мира и культуры
В 1915 году Н.К. Рерих делает доклад Императору Николаю II и Великому князю Николаю Николаевичу(младшему) с призывом принять серьёзные государственные меры по всенародной охране культурных сокровищ.
В 1916 году из-за тяжёлой болезни лёгких Н.К. Рерих по настоянию врачей вместе с семьёй переезжает в Финляндию (Сердоболь), на побережье Ладожского озера. Близость к Петрограду позволяла заниматься делами Школы Общества Поощрения Художеств.
4 марта 1917 года, через месяц после Февральской революции, Максим Горький собрал у себя на квартире большую группу художников, писателей и артистов. Среди присутствовавших были Рерих, Александр Бенуа, Билибин, Добужинский, Петров-Водкин, Шаляпин, Щуков. На совещании избрали Комиссию по делам искусств. Её председателем назначили М. Горького, помощниками председателя — А. Бенуа и Н. Рериха. Комиссия занималась делами по развитию искусства в России и сохранению памятников старины.
КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
В ЕВРОПЕ И АМЕРИКЕ
После революционных событий 1917 года Финляндия закрыла границы с Россией, и Н.К. Рерих с семьёй оказался отрезанным от Родины.
В 1919 году, получив приглашение из Швеции, Николай Рерих едет с выставками по странам Скандинавии, а осенью того же года по приглашению С.П. Дягилева
27
оформляет в Лондоне русские оперы М.П. Мусоргского и
А.П. Бородина.
В 1920 году Н.К. Рериху приходит предложение от директора Чикагского института искусств организовать большое выставочное турне по 30 городам США. В числе 115 полотен художника экспонировались: «Сокровище ангелов» (1905), «Ангел последний» (1912), «Дочь викинга» (1917), «Зов солнца» (1918), «Экстаз» (1917), серии «Героика» и «Сны Востока» и др. Выставки имели большой успех. В Америке Рерихом были написаны серии картин «Санкта» (Святые), «Новая Мексика», «Сюита океана», «Мечты мудрости» и др.
Н. Рерих «Песнь о Шамбале. Танг-ла». 1943
В Америке он основывает культурно-просветительские организации, ставшие крупными очагами культуры, объединившими вокруг себя многих видных деятелей искусства. В ноябре 1921 года в Нью-Йорке открылся Мастер-Институт объединённых искусств, главной целью которого было сближение народов через культуру и искусство. Определяя задачи Института, Рерих писал:
«Искусство объединит человечество. Искусство едино и нераздельно. Искусство имеет много ветвей, но корень един. Каждый чувствует истину красоты. Для всех должны быть открыты врата священного источника. Свет искусства озарит
28
бесчисленные сердца новой любовью. Сперва бессознательно придёт это чувство, но после оно очистит все человеческое сознание. Сколько молодых сердец ищут что-то прекрасное и истинное. Дайте же им это. Дайте искусство народу, кому оно принадлежит.» (Рерих Н.К. «Об искусстве»).
Почти одновременно с Институтом объединённых искусств в Чикаго было учреждено объединение художников «Соr Ardens» («Пылающие сердца»), а в 1922 году возник Международный центр «Corona Mundi» («Венец Мира»).
В ноябре 1923 года открылся Нью-йоркский Музей Николая Рериха, содержащий большую коллекцию картин художника.
ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Семья Рерихов (долина Кулу, Индия)
Продажа картин, гонорары за оформление театральных постановок, публикации многочисленных статей, доходы от деятельности американских общественных культурно-про29
светительских организаций обеспечивали Рериху благосостояние. Дали возможность совершить научную экспедицию по Центральной Азии. 2 декабря 1923 года Н.К. Рерих со своей семьёй прибывает в Индию, которая привлекала его не только как художника, но и как учёного, изучающего ряд проблем, связанных с мировыми миграциями древних народов и поиском общего источника славянской и индийской культур. Здесь начинается маршрут экспедиции по трудно доступным районам Центральной Азии. «Кроме художественных задач, – отметил впоследствии Николай Рерих, — в нашей экспедиции мы имели в виду ознакомиться с положением памятников древностей Центральной Азии, наблюдать современное состояние религии, обычаев и отметить следы великого переселения народов. Эта последняя задача издавна была близка мне». Сложнейший маршрут экспедиции проходил через Сикким, Кашмир, Ладак,
Китай (Синьцзян), Россию (с заездом в Москву), Сибирь, Алтай, Монголию, Тибет, по неизученным областям Трансгималаев. Экспедиция продолжалась с 1924 по 1928 год. Осуществив мечту Пржевальского и Козлова, экспедиция Николая Рериха явилась триумфом русских исследований Центральной Азии. По уникальности маршрута и собранным материалам она по праву занимает особое место среди крупнейших экспедиций XX века.
Были проведены археологические и этнографические исследования в неизученных частях Азии, отмечены на картах и уточнены десятки горных вершин и перевалов, найдены редкие манускрипты, собраны богатейшие лингвистические материалы, произведения фольклора, сделаны описания местных обычаев, написаны книги(«Сердце Азии», «Алтай — Гималаи»), создано около пятисот картин, на которых художник отобразил живописную панораму экспедиционного маршрута, начата знаменитая серия полотен «Гималаи», созданы серии «Майтрея», «Сиккимский путь», «Его страна», «Учителя Востока» и другие.
30
ИНСТИТУТ ГИМАЛАЙСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
«УРУСВАТИ»
Институт Гималайских исследований «Урусвати»
Обширный научный материал, собранный Рерихами во время экспедиции, требовал систематизации и обработки, и по окончании экспедиции в июле 1928 года в Западных Гималаях, в долине Кулу Н.К. Рерих основывает Институт Гималайских исследований «Урусвати», что в переводе с санскрита означает «Свет Утренней звезды». Здесь же, в долине Кулу, пройдёт последний период жизни художника. Директором Института становится Юрий Рерих, старший сын Николая Рериха, учёный-востоковед с мировым именем. Он же руководил этнолого-лингвистическими исследованиями и разведкой археологических памятников. В институте работали медицинская, зоологическая, ботаническая, биохимическая и многие другие лаборатории. Проводилась большая работа в области лингвистики и филологии Востока. Собирались и переводились на европейские языки редчайшие письменные источники многовековой давности, изучались полузабытые наречия. Приглашённые специалисты и временные сотрудники собирали ботанические и зоологические коллекции.
31
С Институтом сотрудничали десятки научных учреждений Азии, Европы, Америки. Из Кулу поступали научные материалы в Мичиганский университет, Нью-Йоркский ботанический сад, Пенджабский университет, Парижский музей естественной истории, Гарвардский университет в Кембридже, Ботанический сад Академии наук СССР. Известный советский ботаник и генетик академик Н.И. Вавилов обращался в институт «Урусвати» за научной информацией и получал оттуда семена для своей уникальной ботанической коллекции. Также с институтом сотрудничали такие выдающиеся учёные как Альберт Эйнштейн, Л. де Бройль, Роберт Милликен, Свен Гедин и др.
МАНЬЧЖУРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
В 1934-1935 годах Николай Константинович Рерих возглавляет экспедицию в районы Внутренней Монголии, Маньчжурии и Китая, организованную Министерством земледелия США с целью сбора семян растений, предотвращающих разрушение плодоносных слоёв почвы. Предвидя угрозу экологических катастроф, Николай Рерих писал в те годы: «Вследствие невежественного и хищнического обращения человека с лесом и вообще с растительностью, пустыни разрослись до зловещих размеров. Страшно наблюдать, как обеззеленение всё больше и больше стирает защитную и полезную поверхность земли».
Экспедиция состояла из двух частей. Первый маршрут включал Хинганский хребет и Баргинское плато (1934),второй – пустыни Гоби, Ордос и Алашань (1935). Эти маршруты проходили по территории Внутренней Монголии, расположенной в северной и северо-восточной части современного Китая. В результате было найдено около 300 видов засухоустойчивых растений, собраны лекарственные растения, проведены археологические исследования, собраны старинные рукописи, имевшие большую научную ценность.
32
ПАКТ РЕРИХА И ЗНАМЯ МИРА
Подписание Пакта Рериха 15 апреля 1935 год
(в центре: Президент США Ф. Рузвельт).
В своих философско-художественных очерках Рерих создаёт совершенно новую концепцию Культуры, основанную на идеях Живой Этики. Культура, по мнению Н.К. Рериха, тесно связана с проблемами космической эволюции человечества и является «величайшим устоем» этого процесса. «Культура покоится на Красоте и Знании» — писал он. И повторял известную фразу Достоевского с небольшой поправкой: «Осознание Красоты спасёт мир». Красота познаётся человеком лишь через Культуру, неотъемлемой частью которой является творчество. Об этом говорится и в книгах Живой Этики, непосредственное участие в создании которых принимали Рерихи. Елена Ивановна записывала высказывания Н.К. Рериха, а Николай Константинович отображал идеи Живой Этики в художественных образах. В широкое понятие Культуры Н.К. Рерих включал синтез лучших достижений человеческого духа в области религиозного опыта, науки, искусства, образования. Николай Рерих сформулировал принципиальное отличие Культуры от цивилизации.
Если Культура имеет отношение к духовному миру человека в его творческом самовыражении, то цивилизация есть
33
лишь внешнее обустройство человеческой жизни во всех её материальных, гражданских аспектах. Отождествление цивилизации и Культуры, утверждал Николай Рерих, приводит к путанице этих понятий, к недооценке духовного фактора в развитии человечества. Он писал о том, что «Богатство само по себе ещё не даёт культуры. Но расширение и утончение мышления и чувство красоты дают ту утонченность, то благородство духа, которым и отличается культурный человек. Именно он может строить светлое будущее своей страны». Исходя из этого, человечество не только должно развивать культуру, но и обязано её защищать.
В 1929 году Н.К. Рерих в сотрудничестве с доктором международного права и политических наук Парижского университета Г.Г. Шклявером подготавливает проект Договора о защите культурных ценностей (Пакт Рериха). Вместе с Договором Н.К. Рерих предлагает отличительный знак для идентификации объектов охраны — Знамя Мира, представляющее собой белое полотнище с красной окружностью и вписанными в неё тремя красными кругами, символизирующими единство прошлого, настоящего и будущего в круге вечности. За международную культурную деятельность и инициативу Пакта в 1929 году Рерих был выдвинут на Нобелевскую премию мира. Из текста обращения комитета по выдвижению кандидатов на присуждение премии:
«С 1890 года Николай Рерих в своих книгах, лекциях, исследованиях, картинах и во многих сферах, в которых проявлялась его выдающаяся личность, действенно разъяснял учение о международном братстве. Его пропаганда мира принята более чем в 21 стране, и о его признании и влиянии свидетельствуют самые различные мероприятия, в которых профессор Рерих был приглашён принимать участие.
Картины одного из величайших известных в истории художников отражают великую красоту и духовный свет, символизирующие его учение.
Мы твердо верим, что окончательный и стабильный международный мир достижим только путем просвещения людей
34
и путем постоянной и внушительной пропаганды братства, созданного культурой, поэзией и красотой во всех сферах жизни. Труды Рериха на протяжении последних тридцати лет – это великий призыв к миру: любить людям друг друга».
В 1930 году проект Договора с сопроводительным обращением Н.К. Рериха к правительствам и народам всех стран публикуется в прессе и рассылается в правительственные, научные, художественные и образовательные учреждения всего мира. В результате во многих странах были образованы комитеты в поддержку Пакта. Проект Пакта был одобрен Комитетом по делам музеев при Лиге Наций, а также Панамериканским союзом.
Первый и второй параграфы Пакта гласят:
«Образовательные, художественные и научные учреждения, научные миссии, персонал, имущество и коллекции таких учреждений и миссий будут считаться нейтральными и как таковые будут подлежать покровительству и уважаемы воюющими. Учреждения, коллекции и миссии, зарегистрированные на основании Пакта Рериха, выставляют отличительный флаг (Знамя Мира), который даст им право на особое покровительство и уважение со стороны воюющих государств и народов всех договорных стран».
Почтовая марка Мексики.
На марке — эмблема ООН и символ Знамени Мира
35
Пакт Рериха имеет большое воспитательное значение. «Пакт для защиты культурных сокровищ нужен не только как официальный орган, но как образовательный закон, который с первых школьных дней будет воспитывать молодое поколение с благородными идеями о сохранении истинных ценностей всего человечества», — говорил Николай Рерих.
Идею Пакта поддержали Ромен Роллан, Бернард Шоу, Рабиндранат Тагор, Альберт Эйнштейн, Томас Манн, Герберт Уэллс и др.
Подписание Пакта состоялось 15 апреля 1935 года в Белом Доме в Вашингтоне при личном участии Президента США Франклина Рузвельта. Первоначально документ был ратифицирован 21 страной американского континента. В дальнейшем к Пакту присоединилось ещё 15 стран.
Пакт Рериха стал первым международным актом, специально посвященным охране культурных ценностей, единственным соглашением в этой сфере, принятым частью международного сообщества до второй мировой войны.
Через несколько лет после войны Пакт Рериха сыграл важную роль в формировании международно-правовых норм и общественной деятельности в области охраны культурного наследия. В 1949 году на 4-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО было принято решение приступить к работе по международно-правовой регламентации в области защиты культурных ценностей в случае вооруженного конфликта.
В 1954 году Пакт Рериха лег в основу Гаагской «Международной конвенции о защите культурных ценностей в случае вооружённого конфликта», а предложенный Н.К. Рерихом специальный флаг, Знамя Мира, объявляющий объектом неприкосновенности все
Знамя Мира на
картне «Pax cultura».1931
36
сокровища культуры и искусства, и по сей день развевается над многими культурными и просветительскими учреждениями во всем мире.
Идеи Пакта нашли отражение и в искусстве Николая
Рериха. Эмблему «Знамени Мира» можно видеть на многих его полотнах тридцатых годов. Специально Пакту посвящена картина «Мадонна-Орифламма».
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. СЛУЖЕНИЕ РОССИИ
Н. Рерих «Победа». 1942
Находясь в Индии, Николай Константинович Рерих с самых первых дней второй мировой войны использует все возможности, чтобы помочь России. Вместе с младшим сыном Святославом Рерихом он устраивает выставки и продажу картин, а все вырученные деньги перечисляет в фонд советского Красного Креста и Красной Армии. Пишет статьи в газетах, выступает по радио в поддержку советского народа.
В эти грозные для России годы художник в своём творчестве вновь обращается к теме Родины. В этот период он создает ряд картин — «Поход Игоря», «Александр Невский», «Партизаны», «Победа», «Богатыри проснулись» и другие, в которых использует образы русской истории и предрекает победу русского народа над фашизмом.
37
Всякий, кто ополчится на народ русский, почувствует это на хребте своём. Не угроза, но сказала так тысячелетняя история народов. Отскакивали разные вредители и поработители, а народ русский в своей целине необозримой находил новые сокровища. Так положено. История хранит доказательства высшей справедливости, которая много раз уже грозно сказала: «Не замай!». (Н.К. Рерих «Не замай!» 10 июня 1940 года).
Джавахарлал Неру, Индира Ганди, Николай Рерих,
М. Юнус (Имение Рерихов, Кулу)
В «Листах дневника» Н.К. Рериха содержится много страниц, посвящённых военному и трудовому подвигу советского народа.
ОБОРОНА РОДИНЫ
«Великая Родина, все духовные сокровища твои, все неизречённые красоты твои, всю твою неисчерпаемость во всех просторах и вершинах мы будем оборонять. Не найдётся такое жестокое сердце, чтобы сказать: не мысли о Родине! Через всё и поверх всего найдём строительные
38
мысли, которые не в человеческих сроках, не в самости, но в истинном самосознании скажут миру: мы знаем нашу Родину, мы служим ей и положим силы наши оборонить её на всех её путях».
В 1942 году, до Сталинградской битвы, Николай Рерих принимал у себя в Кулу борца за свободу Индии Джавахарлала Неру и его дочь Индиру Ганди. Вместе обсуждали судьбу нового мира, в котором восторжествует долгожданная свобода покорённых народов. «Говорили об Индо-Русской культурной ассоциации, — записывал в дневник Рерих, – пора мыслить о кооперации полезной, созидательной…». Индира Ганди вспоминала о нескольких днях, проведенных с семьей Рерихов: «Это было памятное посещение одаренной и удивительной семьи, где каждый сам по себе был примечательной личностью с четко определенным кругом интересов. Мне запомнился сам Николай Рерих, человек обширнейших знаний и огромного жизненного опыта, человек большой души, глубоко проникающий во все, что наблюдал». Во время визита были высказаны идеи и мысли о развитии более тесного сотрудничества между Индией и СССР. Теперь, после завоевания Индией независимости, они получили свое реальное воплощение. И, как Вы знаете, сегодня между двумя нашими странами существуют отношения дружбы и взаимопонимания».
Когда гитлеровские войска оккупировали многие территории СССР, Николай Рерих обратился к своим сотрудникам с просьбой послужить делу взаимопонимания народов двух держав — России и США. И в 1942 году в Нью-Йорке была создана Американо-русская культурная ассоциация (АРКА). Среди активных сотрудников были Эрнест Хемингуэй, Рокуэлл Кент, Чарли Чаплин, Эмиль Купер, Сергей Кусевицкий, П.Геддас, В. Терещенко.
Деятельность ассоциации приветствовали учёные с мировыми именами Роберт Милликен и Артур Комптон.
39
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
О мировом признании русского художника и философа свидетельствует тот факт, что более ста институтов, академий, научных корпораций, культурных учреждений во всем мире избрали его своим почётным и действительным членом. В самой Индии с Николаем Рерихом были лично знакомы известные индийские философы, учёные, писатели, общественные деятели.
В Индии художник продолжает работать над серией картин «Гималаи», составляющей более двух тысяч полотен. Для Рериха горный мир является неисчерпаемым источником вдохновения. Художественные критики отметили новое направление в его творчестве и назвали «мастером гор». В Индии были написаны серии «Шамбала», «Чингисхан», «Кулута», «Кулу», «Святые горы», «Тибет», «Ашрамы» и др. Выставки мастера экспонировались в различных городах Индии. Их посещало большое количество людей.
Н.К. Рерих всегда оставался патриотом России, её гражданином, имея при себе лишь один российский паспорт. Мысль о возвращении на родину не покидала его никогда. Сразу же по окончании войны художник запросил визу на въезд в Советский Союз, но 13 декабря 1947 года он уходит из жизни, так и не узнав, что в визе ему отказали.
«Профессор Николай
Рерих». 1944
Святослав Рерих
40
В долине Кулу, на месте погребального костра, был установлен большой прямоугольный камень, на котором высечена надпись:
«15 декабря 1947 года здесь было предано огню тело Махариши Николая Рериха — великого русского друга Индии. Да будет мир».
ЗАВЕТ НИКОЛАЯ РЕРИХА
Любите Родину. Любите народ русский. Любите все народы на всех необъятностях нашей Родины. Пусть эта любовь научит полюбить и все человечество. …Полюбите Родину всеми силами – и она вас возлюбит. Мы любовью Родины богаты. Шире дорогу!
Идет строитель! Идет народ русский!
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЦЕНТР РЕРИХОВ
Общественный Музей имени Н. К. Рериха
Международного Центра Рерихов (Москва)
В 1990 году младший сын Николая и Елены Рерихов Святослав Рерих, выполняя волю родителей, передал Советскому Фонду Рерихов (ныне Международный Центр Рерихов (МЦР)) богатейшее наследие своей семьи. Благодаря Л.В. Шапошниковой, известному ученому, писателю, академику, и Ю.М. Воронцову, Чрезвычайному и Полномочному Послу
41
России, на Родину было привезено более 400 картин, архив, библиотека и семейные реликвии семьи Рерихов. Это наследие стало основой для открытия в Москве общественного Музея имени Н.К. Рериха. Для будущего музея Святослав Рерих выбрал старинную усадьбу Лопухиных. В этом здании 12 февраля 1993 года была открыта первая музейная экспозиция. В залах Музея проходят ежегодные Международные научно-общественные конференции с участием крупных ученых и общественных деятелей России, СНГ, Германии, США, Италии, Испании, Франции, Канады, Мексики и других стран, посвящённые вопросам культуры и науки.
В 2005 году, например, конференция была посвящена 70-летию подписания Пакта Рериха, а в 2008 году — 80-летию Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха. Организуются выставки современных художников-космистов, концерты классической музыки, конкурсы детского рисунка, фестивали этнической культуры, выставки народных промыслов и творческие вечера.
Вручение Знамени Мира, побывавшего на борту космической станции «Мир», спикеру Парламента Индии Шри Сомнатх Чаттерджи по случаю 100-летия С.Н. Рериха. Слева направо: Герой РФ С. Залетин, В. Афанасьев, Шри Сомнатх Чаттерджи, дипломат, Президент МЦР Ю.М. Воронцов
42
Ведущими специалистами Российской Академии естественных наук, Московского Государственного университета и научными сотрудниками Международного Центра Рерихов читаются лекции, посвященные рериховскому наследию, философии, истории, культуре и педагогике. МЦР активно сотрудничает со многими культурными государственными и общественными организациями, в том числе международными; проводит передвижные выставки картин Н.К. и С.Н. Рерихов по странам СНГ.
За свою активную работу Международный Центр Рерихов, как неправительственная организация, получил статус ассоциированного члена Департамента общественной информации ООН.
Генеральным директором Музея имени Н.К. Рериха является заслуженный деятель искусств Российской Федерации, академик Российской Академии Космонавтики им. К.Э. Циолковского, Российской Академии естественных наук и Российской Экологической академии, главный редактор журнала «Культура и время» Людмила Васильевна Шапошникова.
17 июня 2008 года Международный Центр Рерихов заключил Договор о творческом сотрудничестве с Институтом истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН (ИИЕТ РАН). Договор предусматривает сотрудничество по широкому кругу вопросов, связанных с исследованиями в области рериховедения, Живой Этики и космического мышления. В том числе консультации соискателей научных степеней кандидата и доктора наук, прием к защите кандидатских и докторских диссертаций по рериховедению и космическому мышлению на ученых советах ИИЕТ.
МИРОВОЕ ПРИЗНАНИЕ
По мнению академика РАН Дмитрия Сергеевича Лихачёва, «Н.К. Рерих был подвижником культуры всемирного масштаба». Высоко оценили культурную деятельность и научно-философское наследие Н.К. Рериха и его семьи такие
43
деятели науки, культуры и высших государственных органов, как академик РАН, Советник Президента Российской Федерации А.Л. Яншин, академик, директор-учредитель Института истории, филологии и философии СО АН СССР А.П. Окладников, академик РАН В.В. Струминский, академик РАН, член комиссии по борьбе с лженаукой Е.П. Челышев, член-корреспондент РАН, член-корреспондент РАЕНН. С. Лидоренко, академик РАН, президент Торгово-промышленной палаты РФ Е.М. Примаков, академик РАН, президент Российской Академии космонавтики им. К.Э. Циолковского А.С. Коротеев, академик РАН, президент ВАСХНИЛ, министр сельского хозяйства Латвии А.А. Никонов, главный учёный секретарь президиума Российской академии художеств М.М. Курилко-Рюмин, академик и вице-президент РАЕН Г.Н. Фурсей, министр культуры и массовых коммуникаций РФ А.С. Соколов, представитель Московского бюро ЮНЕСКО В.И. Шестаков, министр иностранных дел РФ С.В. Лавров и многие другие.
Также о признании многогранной культурной деятельности Н. К. Рериха свидетельствуют награды, которыми его удостоили правительства многих стран мира, а также почетные звания, присвоенные научными, общественными и культурными организациями, основателем, покровителем, президентом и действительным членом которых он состоял.
НАГРАДЫ
• Кавалер российских орденов Святого Станислава, Святой Анны и Святого Владимира;
• Кавалер югославского ордена Святого Саввы;
• Кавалер ордена Почетного Легиона Франции;
• Кавалер Королевского Шведского ордена Северной звезды.
44
СПИСОК ОРГАНИЗАЦИЙ, ЧЛЕНОМ КОТОРЫХ
СОСТОЯЛ Н.К. РЕРИХ
1. Действительный член Российской академии художеств.
2. Основатель Института Объединенных Искусств в Нью-Йорке (CША).
3. Основатель Международного культурного центра «Corona Mundi» (США).
4. Почётный директор Музея имени Н. К. Рериха в Нью-Йорке и его филиалов в Европе, Америке и странах Востока.
5. Действительный член Югославской академии наук и художеств (Загреб).
6. Действительный член Португальской академии (Коимбра).
7. Действительный член Реймской академии (Франция).
8. Действительный член Международного института науки и литературы (Болонья, Италия).
9. Почётный член Комитета по культуре (Буэнос-Айрес, Аргентина).
10. Вице-президент Общества Марка Твена (США).
11. Вице-президент Американского института археологии (США).
12. Почётный член Просветительского общества Бенареса (Индия).
13. Почётный член Общества Мора (Франция).
14. Член Красного Креста (Франция).
15. Член Общества по изучению древностей (Франция).
16. Пожизненный член Федерации французских художников (Париж).
17. Член Осеннего салона (Париж).
18. Пожизненный член Общества антикваров (Париж).
19. Почётный президент Международного союза в поддержку Пакта Рериха (Брюгге).
20. Почётный покровитель Исторического общества при академии (Париж).
21. Почётный президент Общества имени Рериха во Франции (Париж).
45
22. Член-учредитель Этнографического общества (Париж).
23. Почётный президент Академии имени Рериха (Нью-Йорк).
24. Почётный президент Общества за культурный прогресс «Фламма» (штат Индиана, США).
25. Почётный президент Общества имени Рериха в Филадельфии (США).
26. Почётный член Общества по охране исторических памятников (Нью-Йорк).
27. Почётный президент Латвийского общества Рериха (Рига).
28. Почётный президент обществ Рериха в Литве, Югославии, Китае.
29. Почётный член Института имени Субхас Чандра Боше (Калькутта).
30. Член Института Джагадиса Бозе (Индия).
31. Член Нагати Прачари Сабха (Индия).
32. Пожизненный член Королевского азиатского общества в Бенгалии (Калькутта).
33. Пожизненный член Общества «Искусство Востока» (Калькутта).
34. Почётный президент и доктор литературы Международного института по изучению буддизма в Сан-Франциско(Калифорния) [Международный буддийский институт (США)].
35. Почётный член Русского музея истории и культуры в Праге (Чехословакия).
36. Почётный член Общества Люзас (Париж).
37. Почётный член Лиги в защиту искусства (Париж).
38. Покровитель Культурного общества (Амритсара, Индия).
39. Член-благотворитель Ассоциации международных исследований (Париж).
40. Почётный член Ассоциации Филда (С.-Луис, США).
41. Почётный член Общества Браурведа (Ява).
42. Почётный член Национальной ассоциации естественной медицины в Америке (Лос-Анджелес, Калифорния).
46
МАЛАЯ ПЛАНЕТА «РЕРИХ»
Малая планета «Рерих»
15 октября 1969 года астрономами Крымской астрофизической обсерватории Николаем Степановичем и Людмилой Ивановной Черных была открыта малая планета в Солнечной системе и названа в честь семьи Рерихов. Она зарегистрирована под номером 4426 и получила имя «Roerich» в честь семьи выдающихся русских деятелей культуры», — говорится в свидетельстве об открытии.
Алтай. Пики и перевалы, названные в честь
семьи Рерихов
47
В октябре 1999 года в своем выступлении в Музее имени Н.К. Рериха об этом событии мирового значения Н.С. Черных сказал: «Немало новых малых планет получили дорогие нам имена в честь великих русских подвижников, ученых, писателей, художников. Недавно появилась планета «Рерих». Малые планеты являются как бы вечными, нерукотворными памятниками. Эта планета будет вечно носить имя Рерихов. Через некоторое время она будет сближаться с Землей. Название было утверждено специальной комиссией Международного астрономического союза, состоящей из 11 представителей разных стран мира. Только при единогласном мнении название принимается. Появление малой планеты «Рерих» – это международное признание творчества и выдающихся достижений Рерихов».
15 августа 1963 года в День независимости Индии томские альпинисты В. Сыркин, Г. Шварцман, А. Иванов, В. Петренко, Л. Спиридонов, Г. Скрябин, В. Слюсарчук, Ю. Саливон, Б. Гусев, С. Лобанов поднялись на ранее безымянную вершину и назвали её именем Н.К. Рериха.
ВЫСКАЗЫВАНИЯ О Н.К. РЕРИХЕ
Владимир Путин,
Президент Российской Федерации
Когда я думаю о Николае Рерихе, я поражаюсь размаху и богатству его деятельности и творческого гения. Великий художник, великий учёный и писатель, археолог и путешественник, он касался и освещал так много аспектов человеческих устремлений. Уже само количество картин изумительно — тысячи картин, и каждая из них великое произведение искусства. Картины его напоминают нам многое из нашей жизни, нашего мышления, нашего культурного и духовного наследства, и мы чувствуем, что мы в долгу у Николая Рериха, выявившего этот дух в своих великолепных полотнах.
48
Юрий Гагарин, космонавт.
Из бортового журнала. 12 апреля 1961 года.
И еще одно важнейшее можно сказать о мире Рериха – это мир правды. Как имя этой правды, я не знаю, да и кто знает имя правды? – но ее присутствие неизменно волнует и озаряет мысли особым, странным светом. Словно снял здесь художник с человека все наносное, все лишнее, злое и мешающее, обнял его и землю нежным взглядом любви – и задумался глубоко. И задумался глубоко, что-то прозревая…Хочется тишины, чтобы ни единый звук, ни шорох не нарушил этой глубокой человеческой мысли.
ПОЛЕМИКА
Существует критическое мнение Русской православной церкви о философском наследии Рерихов, в котором учение Живой Этики считается несовместимым с христианством. Данная точка зрения отражена в Определении Архиерейского Собора 1994 года.
Кроме этого, Валерий Кувакин, президент Российского гуманистического общества, доктор философских наук в интервью журналу «Итоги» высказал следующее личное критическое мнение о творчестве Н.К. Рериха:
«Традиционная наука не подтверждает „открытий“ Рериха в области медицины, психологии и антропологии. Все исследования, которые он проводил, не получили оценку независимой экспертизы»
Однако, В. Кувакин не имеет ни одной научной публикации по творчеству Н.К. Рериха, не участвовал ни в одной научной конференции и неизвестен в качестве рериховеда. Вопреки мнению В. Кувакина ВАК принимает к рассмотрению и утверждает диссертации по рериховедению и философскому наследию семьи Рерихов. С мнением Кувакина не согласны другие крупные ученые.
Так Е.П. Челышев, академик РАН, член ВАК, член Комис49
сии по борьбе с лженаукой РАН, лично работавший вместе с Ю.Н. Рерихом, отмечает:
«Вся многогранная деятельность Николая Константиновича была посвящена Культуре и ее защите, науке и утверждению Истины».
ОСНОВНЫЕ ТРУДЫ Н.К. РЕРИХА
1. Искусство и археология // Искусство и художественная промышленность. СПб., 1898. № 3; 1899. № 4-5.
2. Некоторые древности Шелонской пятины и
Бежецкого конца. СПб., 1899.
3. Каменный век на озере Пирос. СПб., 1905.
4. Собрание сочинений. Кн. 1. М., 1914.
5. Пути Благословения. Нью-Йорк, 1924.
6. Сердце Азии. Southbury, 1929.
7. Держава Света. Southbury, 1931.
8. Твердыня Пламенная. Нью-Йорк, [1933].
9. Знамя Мира. Харбин, 1934.
10. Священный Дозор. Харбин, 1934.
11. Врата в Будущее. Рига, 1936.
12. Нерушимое. Рига, 1936.
13. Алтай — Гималаи: Путевой дневник. М., 1974.
14. Из литературного наследия. М., 1974.
15. Цветы Мории: Стихотворения. М., 1984.
16. Сказки. Л., 1991.
17. Обитель света. М., 1992.
18. Берегите старину. М., 1993.
19. Древние источники. М., 1993.
20. Художники жизни. М., 1993.
21. Молодому другу. М., 1993.
22. Урусвати. М., 1993.
23. Восток — Запад. М., 1994.
24. Культура и цивилизация. М., 1994.
25. О Великой Отечественной войне. М., 1994.
50
26. Шамбала. М., 1994.
27. Душа народов. М., 1995.
28. Листы дневника. В 3 т. М., 1995—1996.
29. Shambhala. New York, 1930.
30. Banner of Peace. New York, 1931.
31. Himalayas — Abode of Light. Bombay, 1947.
32. Adamant. New York, 1967.
ПОРА
Встань, друг. Получена весть.
Окончен твой отдых.
Сейчас я узнал, где хранится
один из знаков священных.
Подумай о счастье, если
один знак найдем мы.
Надо до солнца пойти.
Ночью все приготовить.
Небо ночное, смотри,
невиданно сегодня чудесно.
Я не запомню такого.
Вчера еще Кассиопея
была и грустна и туманна,
Альдебаран пугливо мерцал.
И не показалась Венера.
Но теперь воспрянули все.
Орион и Арктур засверкали.
За Алтаиром далеко
новые звездные знаки
блестят, и туманность
созвездий ясна и прозрачна.
Разве не видишь ты
путь к тому, что
мы завтра отыщем?
Звездные руны проснулись.
Бери свое достоянье.
51
Оружье с собою не нужно.
Обувь покрепче надень.
Подпояшься потуже.
Путь будет наш каменист.
Светлеет восток. Нам пора.
1916 Н. К. Рерих «Пора»
(из сборника стихов «Цветы Мории»)
ПАМЯТЬ О Н.К. РЕРИХЕ
В Москве на территории усадьбы Лопухиных перед Музеем имени Н.К. Рериха установлен памятник Н.К. и Е.И. Рерихам.
В честь Н.К. Рериха названа одна из улиц в центре Риги.
В деревне Извара Ленинградской области, где Николай Рерих жил долгое время, с 1984 года действует Музей-усадьба Н.К. Рериха.
В Санкт-Петербурге действует Санкт-Петербургское художественное училище им. Н.К. Рериха.
В 1999 году Банком России были выпущены две памятные монеты, посвященные 125-летию со дня рождения
Н.К. Рериха.
В честь Н.К. Рериха назван теплоход «Художник Николай Рерих».
В 2007 году новый авиалайнер Аэрофлота был назван в честь Николая Рериха.
Знакомство с жизнью и творчеством Николая Рериха включено в обязательную программу обучения старшеклассников в индийском штате Химачал-Прадеш. Такое решение принял Совет по образованию этого региона на севере Индии, где долгие годы жили Николай Рерих и его семья. По словам председателя Совета по образованию штата Химачал-Прадеш Чаман Лал Гупта, подрастающее поколение должно знать о жизни и наследии такой необычайной личности. «Мы гордимся, что именно Химачал-Прадеш
52
стал для Рериха тем местом, которое в индийской традиции принято считать предопределенным человеку судьбой», – отметил Чаман Лал Гупта.
РОССИЙСКО-ИНДИЙСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ «РЕРИХИ
И КУЛЬТУРНО-ДУХОВНОЕ ЕДИНСТВО
РОССИИ И ИНДИИ»
25-26 марта 2008 года в рамках года России в Индии в Нью-Дели прошел российско-индийский фестиваль «Рерихи и культурно-духовное единство России и Индии», приуроченный к 80-летию со дня основания Рерихами в Наггаре (долина Кулу) Института гималайских исследований «Урусвати» и 100-летию со дня рождения выдающейся индийской киноактрисы Девики Рани Рерих, супруги младшего сына Н.К. Рериха – С.Н. Рериха.
МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭКСПЕДИЦИОННАЯ ПРОГРАММА «ПУТЯМИ ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ АКАДЕМИКА НИКОЛАЯ РЕРИХА: АЛТАЙ»
Вершина Международного Центра-Музея
имени Н.К. Рериха на Алтае
53
С 16 июля по 1 августа 2008 года была организована Международная экспедиционная программа, посвященная 80-летию Центрально-Азиатской экспедиции Николая Константиновича Рериха. В этой программе приняли участие представители культурной общественности России, Украины и Эстонии из городов Москва, Киев, Таллинн, Кемерово, Ярославль, Великий Новгород, Тверь, Пенза, Кострома, Прокопьевск, Анжеро-Судженск, Кохтла-Ярве, Первомайский и др.
Участники Экспедиционной программы изучали современное состояние геокультурного пространства Алтая. Они прошли алтайскими маршрутами Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха и экспедиции академика Л.В. Шапошниковой, а также провели фотофиксацию рериховских маршрутов экспедиции.
В ходе Экспедиционной программы двумя группами альпинистов было совершено восхождение на безымянную горную вершину, которую восходители предложили назвать в честь Международного Центра-Музея имени Н.К. Рериха.
54
Вячеслав Яковлевич Шишков
Вячеслав Яковлевич Шишков родился 21 сентября (3 октября) 1873 года в Бежецке (ныне Тверской области) в семье мелкого лавочника. Учился в частном пансионе, потом в Бежецком городском 6-классном училище (1882—1888), в 1891 году окончил Вышневолоцкое училище кондукторов путей сообщения. После непродолжительной практики в Новгородской и Вологодской губерниях в 1894 году прибыл на работу в Томск на службу по округу водных путей сообщения (техник, после сдачи экзаменов — инженер-изыскатель). Работал в Томске до 1916 года. Здесь познакомился и подружился с Г.Н. Потаниным.
Участвовал в геодезических экспедициях, с 1903 года был и руководителем многих из них. Обследовал Обь, Енисей, Чулым, Чарыш, Лену, Витим и другие сибирские реки. Особое значение, как в инженерном, так и творческом плане имели работы по исследованию Бии и трассы будущего
55
Чуйского тракта, начиная с города Бийска. Некоторое время руководил постройкой казённого монопольного (спиртового) склада в Томске (1902).
В 1916 году перевёлся в Министерство путей сообщения в Петрограде (управление шоссейных дорог), где заканчивал проект Чуйского тракта.
После Октябрьской революции 1917 года, которую встретил с настороженностью. Вячеслав Яковлевич отправляется в «скитания» по России (Лужский уезд, Смоленск, Кострома, Крым). Посетил Осташков, где начал работу над «Угрюм-рекой» (1918—1932).
ТВОРЧЕСТВО
Первая публикация — символическая сказка «Кедр» (1908) в газете «Сибирская жизнь» (Томск), в периодике 1908—1911 годов печатались путевые очерки и рассказы Шишкова.
С 1911 года Шишков является регулярным посетителем потанинских «четвергов», где бывала творческая и научная интеллигенция Томска.
Активную литературную деятельность Шишков начал в 1913 году (рассказы «Помолились», «Суд скорый», «Краля»). В 1915 году переехал в Петроград, где сблизился с Максимом Горьким. В 1916 году при содействии Горького выходит первый сборник рассказов «Сибирский сказ».
После переезда в Петроград, Сибирь и особенно Алтай остаются одной из основных тем его творчества. Вершиной сибирской прозы Шишкова стали романы «Ватага» (1923 год, о Гражданской войне) и «Угрюм-река» (1933 год, о жизни в Сибири на рубеже XIX—XX веков). Итогом нескольких лет работы на Алтае дорожным инженером стал сборник путевых очерков «По Чуйскому тракту» и рассказов «Чуйские были». В 1928-1930 годах писатель работает над повестью «Странники» о беспризорниках.
С 1927 года Шишков жил в Детском Селе. Последние
56
7 лет жизни работал над задуманной им 3-томной исторической эпопеей «Емельян Пугачёв».
В 1941 и до 1 апреля 1942 года Шишков находится в блокадном Ленинграде, пишет статьи для фронтовых газет, издаёт первый том «Емельяна Пугачёва», оставшегося незаконченным.
Как художник Шишков воспринимается в русле демократического направления русского реализма. Его достижения в бытописании соседствуют с широким использованием аллегории, символики. Особое восхищение читателей вызывает этнографическая языковая чуткость писателя.
Шишков – хороший рассказчик-реалист, многообразно отразивший в своей прозе глубокое знание различных областей Сибири и интерес к народному языку.
Вячеслав Яковлевич Шишков умер 6 марта 1945 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
НАГРАДЫ
орден «Знак Почёта» (1939),
орден Ленина (3 октября 1943),
медаль «За оборону Ленинграда» (1944),
Сталинская премия первой степени (посмертно) (1946) – за роман «Емельян Пугачёв».
ПАМЯТЬ
Могила Шишкова на Новодевичьем кладбище Москвы.
20 августа 1950 года в городском саду города Бежецка был открыт памятник В.Я. Шишкову. 5 ноября 1973 года в Бежецке открылся музей В.Я. Шишкова.
В 1953 году в Томске установлен бюст Вячеслава Шишкова, его именем названа улица, на доме (ул. Шишкова, 10), по соседству с которым (предположительно) в 1911—1915 годах жил Шишков, установлена памятная доска.
В 1965 году новой улице города Пушкина присвоили название улица Вячеслава Шишкова.
57
Несколько теплоходов получили имя «Вячеслав Шишков». Один из них эксплуатируется на Енисее Енисейским речным пароходством.
Имя В.Я. Шишкова носит Алтайская краевая универсальная научная библиотека (Барнаул).
В Коминтерновском районе Воронежа есть улица Шишкова.
Имя В.Я. Шишкова носит Бежецкая межпоселенческая центральная библиотека Тверской области.
В городе Бийске Вячеслав Шишков часто бывал и его именем названа улица, по которой проходит Чуйский тракт.
Имя В.Я. Шишкова носит также одна из улиц в Советском районе Нижнего Новгорода.
Краеведческий музей в селе Ербогачён носит имя
В.Я. Шишкова.
На Чуйском тракте, недалеко от села Манжерок, установлен памятник В.Я. Шишкову.
Были установлены стипендии имени В.Я. Шишкова в Литературном институте имени А.М. Горького и ЛГУ; установлены мемориальные доски на домах, где проживал писатель в Москве и Ленинграде.
ПО ЧУЙСКОМУ ТРАКТУ
Путевые очерки
(Отрывок)
1. Первые этапы
В начале мая я выехал на Алтай, – который так манил меня и с которым я был знаком ранее со стороны верхней Бии, Телецкого озера, Чулышманской долины и Катуни до Манжерока. Весна нонче поздняя, на пароходе холодно. Едва выбрались на Обь, снег повалил, засвистел ветер. Пассажиры ежились, кутались во что придется и походили на осенних коченеющих мух. Неумолчно звонок звенел; пассажиры усердно «требовали».
58
Внизу, под нами, ревели песни, гармошка гавкала, кто-то трепака катал. В такую стужу поневоле плясать пойдешь.
Переселенцы едут со всем скарбом: корытами, ушатами, сковородниками, горшками. Ведь умудряются люди за четыре тысячи верст в тайгу дрова тащить.
Какой-то курносый парень «с мухой» все зубоскалил над переселенцами, а те уныло молчали, то зубы показывали, щетинились и отходили прочь.
А парень все свое: еще стаканчик треснул, да еще, козырем ходит возле «рассейских» тетенек, заигрывает, присватывается: «Эх, тетка, красны рукава». Наконец, подмигнув молодому, стоящему разиня рот, тамбовцу, под общий хохот поет:
В Колывани я хворсил – Лапти с напуском носил.
И что за город Бийск? И какой там голова сидит? Что за бийские улицы? Что за отвратительная, невообразимая грязь? Богатый, разжиревший на монгольских хлебах город, не может устроить себе сносных условий жизни. Улицы - сплошная топь, вонь, мерзость, азиатчина. Дороги мостятся щепой, навозом, дохлыми костями, опорками, пимами. На углу домишко ломают, куда мусор валить? На дорогу; куда печку валить? На дорогу, все втопчут в грязь. Это не улицы, а сплошные отвалы. И сколько ни составляй протоколов, протоколами дорогу не вымостишь. Надо по постным дням по всем улицам городского голову в телеге возить – авось одумается, авось догадается сделать заем да вымостить город. Граждане!! Если себя не жаль, пожалейте хоть извозчичьих бедных кляч. Я на одной улице видел лошадиную вверх копытом ногу. Не уж-то это кормилица кобыленка живьем вхлюпалась в ваши, бийцы, провалы? Граждане! Вы принюхались и притерпелись, но свежему человеку в вашем городе невыносимо.
В середине мая я выехал на многогрешный и многострадальный Чуйский тракт.
Погода чудная. В природе какое-то общее ликование: все залито солнцем, все в тепле тонет.
В Нижне-Катунском Катунь широко разлилась. Вода мутная и холодная. На пароме много «дорожников» – ямщиков,
59
идущих с товарами через Чуйский тракт в Кобдо. Груз на двуколках - в простой телеге по тракту, оказывается трудно ехать, телега вконец может «замотать» лошаденку: подъемы крутые, повороты невозможные, грязь – путь трудный.
Говорят разные ужасы о прошлой зиме, погубившей половину скота «в орде» – у теленгитов, калмыков, киргизов. Видимо, большая трагедия разыгралась прошлой зимой в холодных горах Алтая. Вот увидим.
От Нижне-Катунского к Смоленскому местность чуть всхолмлена: сюда докатилась легкая волна Алтая. Сеют, боронят. Кто в четыре, кто в пять борон. Сторона лошадьми богатая. Кое-где березовые колки да мелкий реденький кустарник.
– Вот тут роща была, да вырубили. Одно дерево у часовни оставили... – говорит ямщик.
– А где дрова берете?
– В камню, в горах.
Вдали еле видны зигзаги алтайских предгорий, охваченных дымкой дали. Слева гора Бубырган царит. Кой-где по равнине стоят серо-желтые столбы дыма.
– Это солому старую жгут. По пути колодезь с журавлем.
– Из него весной ноне мужика вытащили убитого. Облез весь. Никто теперь воду не берет. Кажется, освящать хотят. Воду отольют до дна, песочку подсыплют и ладно. Чистенькая водица набежит.
Дальше едем, крест стоит.
– А тут ямщика одного кончили.
Верстах в двух от Смоленского вырастает огромный плоский увал, и за ним тонут дали, даже Алтай наполовину скрылся, и только вершины его все еще маячат. Но лишь вы взберетесь на взлобок увала – сразу все всплывает вверх: и Алтай, и дали со столбами желтого дыма.
А село как на ладони сделалось – «сразу поднесли его», – все в кудрявых деревьях, красивое издали, но обычное и своим назьмом, и неряшливостью улиц.
Алтай все надвигается и надвигается, идет на вас. Горы стыдливо закрыты голубыми фатами. Целомудрием от них
60
веет издали, непорочной чистотой. Тройка ваша бежит вперед, а Алтай все ближе становится. Горы сбрасывают одну за другой воздушные пелены, прекрасную наготу свою открывают, чаруют вас, обещают, что-то сулят. Вблизи перед вами увал-гора. Изукрашена волей человека - все в коврах. Чернеет черными коврами, желтеет желтыми коврами, зеленеет лугами зелеными.
За ней, дальше, на другой горе три дыма, три сизых столба плывут к небу. Табун гусей кружится. Над селом Точильным, на высоком увале, церковь с золотым крестом, а сбоку села стоит на карауле зеленым чумом сопка.
Путь к Старой Белокурихе лежит. Картина красивая. Зеленый-зеленый бархатный увал, по которому бежит коричневая дорога. Справа песок над речкой встал красно-желтым обрывом-стеной. А на верху, на свежей цветистой луговине, только что срубленная молодая часовенка, такая кокетливая, такая выкрутасистая. Плотники возле нее без шапок работают. Один из них все примеряется мужичьим своим, чутким к прекрасному глазом, куда бы еще приляпать хорошенькую, вроде петушка, штучку.
Небо голубое. В небе белым бисером гуси кружатся. Горы отдельными сопками обходят вас, ловко заходят в тыл и с боков, и вы чувствуете, что незаметно, с каждым шагом попадаете все крепче в сладкий плен Алтая.
Алтай идет на вас.
Все безлесными местами еду. Приятно было увидеть вблизи Белокурихи две сиротливые молоденькие сосенки. То ли на Алтай торопятся, то ли вырвались из гор на волю.
Из Белокурихи дальше вечерний путь.
На горы, совсем близкие, ложился сумрак. Чем дальше едем, все темней. Горы тесным силуэтом справа стоят, высокими туманами кроются. И я боюсь подумать, что за горами. Горы в серое небо упираются. А вдруг за ними ничего нет, вдруг ничего нет!
А вдруг за ними страх живет. Я боюсь. Я перестаю об атом думать.
61
На двух тройках со спутниками едем.
Ямщик-мальчонка сзади гикает, удалой парень. Дорогу хорошо видать, кони бойки. Еще можно слева разглядеть долину, всю в желтых весенних огоньках. Они таким ярким ковром усеяли поляну, что и серые сумерки ре могут скрыть их от усталого взора.
Ямщики останавливают лошадей. Один совсем карапуз, на вид лет девяти. Другой - парень взрослый. Подходят друг к другу, закуривают. Карапуз говорит тоненько, но остроумно, с подковыркой, зубоскал славный.
– Тебе сколько лет? – спрашиваю.
– Шестнадцать.
– Почему такой маленький ростом!
– Мы все с восемнадцати годов начинаем расти, все братья так. Сначала маленькие, а потом вдруг вымахают, - пищит он, дымя папироской.
Другой ямщик, парень, держа в зубах папироску и закуривая от спички карапуза, говорит ему:
– Тебе бы надо большому быть, мать, у тебя эвон какая, рослая.
Мальченка озорно в ответ пищит:
– А отец-то кто? Мураш?
Парень прыскает со смеху, папироска не закуренной летит изо рта на землю, он срывает свою шапку и, со смехом вскрикнув: «язви-те!», ударяет шапкой карапуза. Из шапки мука летит.
Все темней и темней становится. Месяца нет: месяц, должно быть, за черными хребтами бражничает. Камам алтайским камлать пособляет, аракой алтайской умывается.
– Вот тут поблизости, - говорит мой ямщик-парень, - есть деревня, там все расейские одни. Дык там, барин, полюбовные драки бывают о праздниках...
– Полюбовные драки?
– Да. Таков уж у них обычай. Как денек свободный выдался, глядишь, стенка на стенку и полезли. Человек до пятьсот пластаются. С ребят начинают. А «лежучего» не
62
бьют, который свалился. Ну и мнут бока! Так лупят, что страсти. Глядеть больно.
– Ведь убить можно.
Ямщик быстро обертывается и, протестуя, кричит:
– Привышны! У них часто. Страсть любят. Месяц из-за гор свой золотой рог показал, Вот и Алтайское.
На крыльце земской стоит подрумяненная дама в шляпе с пером.
– Кто такая? - спрашиваю хозяина. Тот шепчет:
– Со стариком с одним едет, с чуйцем. Из Бийска мамзель.
Месяц над горами стоит, во все лицо ухмыляется.
63
Виталий Валентинович Бианки
Виталий Валентинович Бианки родился 30 января
(12 февраля 1894 года) в городе Санкт-Петербурге. Его отец – Валентин Львович Бианки (1857-1920) – был учёным и работал в орнитологическом отделении Зоологического музея Академии наук. Известно, что род Бианки в России появился в начале XIX века. Одна ветвь рода имела швейцарские корни, другая — немецкие. Прадед Виталия был известным оперным певцом. Он, перед турне по Италии, по просьбе своего импресарио поменял немецкую фамилию Вайс (нем. wei; означает белый) на Бианки (итальянское bianco тоже означает белый).
Виталий Бианки поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петроградского университета. В молодости играл в футбольных командах
64
Санкт-Петербурга в играх чемпионата города. Выступал за клубы «Петровский» (1911 год), «Нева» (1912), «Унитас» (1913-1915, 1916 весна). Обладатель Весеннего кубка Санкт-Петербурга 1913 года. В 1916 году Виталия призвали в армию. Он окончил ускоренные курсы Владимирского военного училища и в чине прапорщика был направлен в артиллерийскую бригаду.
В феврале 1917 года солдаты избрали его в Совет солдатских и рабочих депутатов. Вошёл в партию эсеров. Был членом комиссии по охране художественных памятников Царского Села. Весной 1918 года вместе со своей частью оказался на Волге. Летом 1918 года Бианки стал работать в самарской газете «Народ» (издавалась с сентября по декабрь 1918 Агитационным культурно-просветительным отделом эсеровского Комуча). В связи с наступлением войск Красной армии Бианки эвакуировался из Самары и жил некоторое время в Уфе, Екатеринбурге, затем снова в Уфе, потом в Томске и, наконец, осел в Бийске. Здесь он был мобилизован в армию Колчака. После дезертирства оттуда был вынужден скрываться под чужой фамилией. В это время он был Виталием Беляниным, студентом Петроградского университета и орнитологом-коллектором Зоологического музея Российской Академии наук. В результате двойная фамилия Бианки-Белянин осталась у него до конца жизни. После установления советской власти в Бийске Бианки стал работать в отделе народного образования по музейной части. Работая в отделе народного образования, дополнительно был назначен заведующим музеем. Позднее стал также и преподавателем школы имени III Коминтерна. Бианки был активным участником Бийского общества любителей природы, читал в Алтайском народном университете лекции по орнитологии. Живя в Бийске, организовал две научные экспедиции на Телецкое озеро.
В 1921 году ЧК Бийска дважды его арестовывала. Помимо этого, он отсидел 3 недели в тюрьме в качестве заложника. В сентябре 1922 года В. Бианки был предупреждён о
65
новом аресте, и он, оформив себе командировку, отправился с семьей в Петроград. В 1923 году он опубликовал свой первый рассказ «Путешествие красноголового воробья», а затем выпустил книжку «Чей нос лучше?». В конце 1925 года Бианки был снова арестован и приговорен за участие в несуществующей подпольной организации к трём годам ссылки в Уральск.
В 1928 году (благодаря многочисленным ходатайствам, в том числе М. Горького, обратившегося к Г.Г. Ягоде), получил разрешение переехать в Новгород, а затем и в Ленинград. В ноябре 1932 года последовал новый арест. Через три с половиной недели он был освобождён «за отсутствием улик». В марте 1935 года Бианки как «сын личного дворянина, бывший эсер, активный участник вооружённого восстания против советской власти» был снова арестован и приговорён к ссылке на пять лет в Актюбинскую область. Только благодаря заступничеству Е.П. Пешковой ссылка была отменена, и Бианки был освобождён. С 1924 по 10 июня 1959 года (за исключением ссылок и эвакуации) проживал в Ленинграде по адресу — Васильевский остров, Малый проспект, дом 4.
Во время Великой Отечественной войны из-за болезни сердца не был призван в армию, эвакуировался на Урал, затем вернулся на родину. В последние годы он тяжело болел. В 1949 году перенёс инфаркт, затем два инсульта. Системное заболевание сосудов вызывало постоянные сильные боли в ногах, почти полностью лишавшие возможности ходить. 10 июня 1959 года Бианки умер в Ленинграде.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Книги Бианки раскрывают мир природы, учат проникать в её тайны. Язык лёгкий и красочный, обращён непосредственно к воображению ребёнка.
«Лесная газета на каждый год» (1-е изд., 1928) имеет оригинальную литературную форму: с помощью газетных приёмов — телеграмма, хроника, объявление, фельетон,
66
— дан календарь лесной жизни на каждый месяц. В газете двенадцать глав-номеров — по номеру на каждый месяц. Год начинается с весеннего равноденствия, 1-й месяц — с 21 марта по 20 апреля и так далее. «Лесная газета» выросла из «газетного отдела» журнала «Новый Робинзон», где Бианки из номера в номер вел фенологический календарь природы. При жизни автора «Лесная газета» многократно дополнялась и переиздавалась (9-е изд., 1958). Бианки написал более трёхсот рассказов, сказок, повестей и статей, выпустил 120 книг, общим тиражом в 40 миллионов экземпляров.
ЧЕЙ НОС ЛУЧШЕ?
Мухолов-Тонконос сидел на ветке и смотрел по сторонам. Как только полетит мимо муха или бабочка, он сейчас же погонится за ней, поймает и проглотит. Потом опять сидит на ветке и опять ждёт, высматривает. Увидал поблизости Дубоноса и стал жаловаться ему на своё горькое житьё.
– Очень уж мне утомительно, – говорит, – пропитание себе добывать. Целый день трудишься-трудишься, ни отдыха, ни покоя не знаешь, а всё впроголодь живёшь. Сам подумай: сколько мошек надо поймать, чтобы сытым быть. А зёрнышки клевать я не могу: нос у меня слишком тонок.
– Да, твой нос никуда не годится! – сказал Дубонос. – То ли дело мой! Я им вишнёвую косточку, как скорлупу, раскусываю. Сидишь на месте и клюёшь ягоды. Вот бы тебе такой нос.
Услыхал его Клёет- Крестонос и говорит:
– У тебя, Дубонос, совсем простой нос, как у Воробья, только потолще. Вот посмотри, какой у меня замысловатый нос! Я им круглый год семечки из шишек вылущиваю. Вот так. Клёст ловко поддел кривым носом чешуйку еловой шишки и достал семечко.
– Верно, – сказал Мухолов, – твой нос хитрей устроен!
– Ничего вы не понимаете в носах! – прохрипел из болота Бекас - Долгонос. – Хороший нос должен быть прямой и длинный, чтобы им козявок из тины доставать удобно
67
было. Поглядите на мой нос!
Посмотрели птицы вниз, а там из камыша торчит нос длинный, как карандаш, и тонкий, как спичка.
– Ах, – сказал Мухолов, – вот бы мне такой нос!
– Постой! – запищали в один голос два брата-кулика – Шилонос и Кроншнеп-Серпонос. – Ты ещё наших носов не видал! Поглядел Мухолов и увидел перед собой два замечательных носа: один смотрит вверх, другой — вниз, и оба тонкие, как иголки.
– Мой нос для того вверх смотрит, – сказал Шилонос, – чтоб им в воде всякую мелкую живность поддевать.
– А мой нос для того вниз смотрит, – сказал Кроншнеп - Серпонос, – чтоб им червяков да букашек из травы таскать.
– Ну, — сказал Мухолов, – лучше ваших носов не придумаешь!
— Да ты, видно, настоящих носов и не видал! – крякнул из лужи Широконос. — Смотри, какие настоящие носы бывают: во-о!
Все птицы так и прыснули со смеху, прямо Широконосу в нос!
– Ну и лопата!
– Зато им воду щелокчить-то как удобно! – досадливо сказал Широконос и поскорей опять кувырнулся головой в лужу.
– Обратите внимание на мой носик! – прошептал с дерева скромный серенький Козодой-Сетконос. – У меня он крохотный, однако служит мне и сеткой, и глоткой. Мошкара, комары, бабочки целыми толпами в сетку-глотку мою попадают, когда я ночью над землёй летаю.
– Это как же так? – удивился Мухолов.
– А вот как! – сказал Козодой-Сетконос, да как разинет зев, – все птицы так и шарахнулись от него.
– Вот счастливец! – сказал Мухолов. – Я по одной мошке хватаю, а он ловит их сразу сотнями!
– Да, – согласились птицы, – с такой пастью не пропадёшь!
– Эй вы, мелюзга! – крикнул им Пеликан-Мешконос с озера. – Поймали мошку — и рады. А того нет, чтобы про
68
запас себе что-нибудь отложить. Я вот рыбку поймаю – и в мешок себе отложу, опять поймаю – и опять отложу.
Поднял толстый Пеликан свой нос, а под носом у него мешок, набитый рыбой.
– Вот так нос! – воскликнул Мухолов, – целая кладовая! Удобней уж никак не выдумаешь!
– Ты, должно быть, моего носа ещё не видал, – сказал Дятел. – Вот полюбуйся!
– А что ж на него любоваться? – спросил Мухолов. – Самый обыкновенный нос: прямой, не очень длинный, без сетки и без мешка. Таким носом пищу себе на обед доставать долго, а о запасах и не думай.
– Нельзя же всё только о еде думать, – сказал Дятел-Долбонос. – Нам, лесным работникам, надо инструмент при себе иметь для плотничьих и столярных работ. Мы им не только корм себе добываем, но и дерево долбим: жилище устраиваем, и для себя и для других птиц. Вот у меня какое долото!
– Чудеса! – сказал Мухолов. – Столько носов видел я нынче, а решить не могу, какой из них лучше. Вот что, братцы: становитесь вы все рядом. Я посмотрю на вас и выберу самый лучший нос. Выстроились перед Мухоловом -Тонконосом Дубонос, Крестонос, Долгонос, Шилонос, Серпонос, Широконос, Сетконос, Мешконос и Долбонос. Но тут упал сверху серый Ястреб-Крючконос, схватил Мухолова и унёс себе на обед. А остальные птицы с перепугу разлетелись в разные стороны.
ЧЬИ ЭТО НОГИ?
Летел Жаворонок высоко над землёй, под самыми облаками. Поглядит вниз — сверху ему далеко видно — и поёт:
Я ношусь под облаками,
Над полями и лугами,
Вижу всех, кто подо мной,
Всех под солнцем и луной.
Устал петь, спустился и сел на кочку отдыхать. Вылезла
69
из-под дерева Медянка и говорит ему:
– Сверху ты всё видишь, – это правда. А вот снизу никого не узнаешь.
– Как это может быть? – удивился Жаворонок. – Непременно узнаю.
– А вот иди, ложись со мной рядом. Я тебе буду снизу всех показывать, а ты отгадывай, кто идёт.
– Ишь какая! – говорит Жаворонок. — Я к тебе пойду, а ты меня ужалишь. Я змей боюсь.
– Вот и видно, что ты ничего не знаешь, – сказала Медянка, – первое – я не змея, а просто ящерица; а второе – змеи не жалят, а кусают. Змей-то и я боюсь: зубы у них такие длинные, и в зубах – яд. А у меня, гляди-ка: малюсенькие зубки. Я ими не то, что от змеи, от тебя и то не отобьюсь.
– А где же у тебя ноги, если ты ящерица?
– Да зачем мне ноги, если я по земле ползаю не хуже змей?
– Ну, если вправду ты — безногая ящерица, — сказал Жаворонок, – так мне бояться нечего.
Соскочил с кочки, лапки под себя поджал и лёг рядом с Медянкой.
Вот лежат они рядышком, Медянка и спрашивает:
– Ну-ка ты, верхогляд, узнавай, кто идёт, и зачем он сюда пожаловал?
Взглянул Жаворонок перед собой и обмер: идут по земле высоченные ноги, через большие кочки, как через малые комочки земли, шагают, пальцами в землю след вдавливают.
Перешагнули ноги через Жаворонка и пропали: не видать больше.
Медянка на Жаворонка посмотрела и улыбнулась во весь рот. Облизнула сухие губы тонким язычком и говорит:
– Ну, друг, видно, не разгадал ты моей загадки. Кабы ты знал, кто через нас шагнул, так не испугался бы. Я вот лежу и смекаю: две ноги высоких, пальцев на каждой счётом три больших, один маленький. И знаю уж: птица идёт большая, высокая, по земле гулять любит – хороши ходули для ходь70
бы. Так оно и есть: Журавль это прошёл.
Тут Жаворонок встрепенулся весь от радости: Журавль ему знакомый был. Спокойная птица, добрая – не обидит.
– Лежи, не пляши! – зашипела на него Медянка. – Гляди: опять ноги идут.
И верно: ковыляют по земле голые ноги, неизвестно чьи.
Пальцы словно лоскутами клеёнки обшиты.
– Отгадывай! – говорит Медянка.
Жаворонок думал-думал, – никак не может припомнить, чтобы прежде такие ноги видел.
– Эх ты! – засмеялась Медянка. – Да ведь это совсем просто отгадать. Видишь: пальцы широкие, ноги плоские, по земле идут – спотыкаются. Вот в воде с ними удобно: повернёшь ногу боком – она воду, как ножом режет; растопыришь пальцы – и весло готово. Это Чомга-нырец – водяная такая птица – из озера вылезла.
Вдруг упал с дерева чёрный комок шерсти, приподнялся с земли и пополз на локтях.
Присмотрелся Жаворонок, а это вовсе не локти, а сложенные крылья.
Повернулся комок боком – сзади у него цепкие звериные лапки и хвост, а между хвостом и лапками кожа натянута.
– Вот чудеса! – сказал Жаворонок. – Кажется, крылатая тварь, как и я, а на земле узнать её никак не могу.
– Ага! – обрадовалась Медянка, – не можешь узнать. Хвастался, что под луной всех знаешь, а Летучей-то Мыши и не узнал.
Тут Летучая Мышь вскарабкалась на кочку, расправила крылья и улетела к себе на дерево.
А уж из-под земли другие ноги лезут.
Страшные лапы: короткие, мохнатые, на пальцах тупые когти, жёсткие ладошки в разные стороны вывернуты.
Затрепетал Жаворонок, а Медянка говорит:
— Лежу, гляжу и смекаю: лапы в шерсти — значит звериные, короткие, как обрубки, и ладошками врозь, а на тол71
стых пальцах когтищи здоровые. На таких ногах по земле шагать трудно. А вот под землёй жить, землю лапами рыть да назад её за собой отбрасывать — очень даже удобно. Вот вышло у меня: подземный зверь. Крот называется. Гляди, гляди, а то он сейчас опять под землю уйдёт.
Зарылся Крот в землю — и опять нет никого. Не успел Жаворонок в себя прийти, глядь: бегут по земле руки.
– Это что за акробат? — удивился Жаворонок. – Зачем ему четыре руки?
– А по веткам в лесу прыгать, – сказала Медянка. – Ведь это же Белка-векша.
– Ну, – говорит Жаворонок, — твоя взяла: никого я на земле не узнал. Дай-ка, теперь я тебе загадку загадаю.
– Загадывай, – говорит Медянка.
– Видишь в небе тёмную точку?
– Вижу, – говорит Медянка.
– Отгадай, какие у неё ноги?
– Да ты шутишь! – говорит Медянка. – Где ж мне так высоко ноги разглядеть?
– Какие тут шутки! – рассердился Жаворонок.
– Уноси свой хвост подобру-поздорову, пока не сгребли тебя эти когтистые лапы. Кивнул Медянке на прощанье, вскочил на лапки и улетел.
72
Елена Михайловна Тагер
Елена Михайловна Тагер. (1895-1964). Псевдоним Анна Регат — поэт, прозаик, драматург, фольклорист. Родилась в семье железнодорожника. По окончании (с медалью) престижной гимназии М.А. Стоюниной поступила на историко-филологический факультет Высших женских (Бестужевских) курсов. В студенческие годы (1912-17) встречалась с Блоком и Мандельштамом, Глебом Струве и Георгием Масловым, вскоре стала его женой.
Осенью 1916 Анна Регат (под этим псевдонимом-перевертышем стихи Тагер печатались в народническом «Ежемесячном журнале» В.С. Миролюбова(1915. №1,3; 1916. №7-8 — на равных правах со стихами С.А. Есенина, Н.А. Клюева,
П.В. Орешина и др.)
Весной 1917, не окончив университета из-за ожидания ребенка – дочери Авроры (умерла в 1937), Тагер уехала к родителям мужа в Мелекесс Симбирской губ. Брестский
73
мир разрушил семью: Г.В. Маслов (сын офицера) отправился в Сибирь к А.В. Колчаку, Тагер с грудной дочерью — в Поволжье. На память о поэтическом Петрограде она взяла с собой «Арион», сборник, доброжелательно оцененный
Н. Гумилевым: «Стихи Анны Регат — хорошие, живые, по праву появившиеся на свет. Может быть, если бы не было Анны Ахматовой, не было бы их. Но разве это умаляет их достоинство? Все ее вещи, собранные «Арионом», разные и каждая хороша по-своему» (Гумилев Н. Арион // Жизнь искусства. 1918. 1 нояб.; Соч. Т.3. М., 1991. С.163-168).
За работу переводчицей в АРА (Американская помощь голодающим, 1918-21) была сослана в Архангельск, где провела 1923-27. В 1924 в сборнике Архангельского Общества краеведения была опубликована ее большая статья «Искусство и быт Севера», не затерявшаяся среди произведений С.Г. Писахова (крестного второй дочери Тагер), Б.В. Шергина и др. Здесь Тагер пережила вторую любовь; в 1926 у нее родилась вторая дочь. В 1927 Тагер «вернулась в свой город, знакомый до слез» и стала зарабатывать литературным трудом.
В 1930 издательство «Радуга» выпустило две книжки ее детских стихов, «Венчики-бубенчики» и «Поясок», столь же привлекательные, как «Мойдодыр» и «Тараканище» и с теми же персонажами (но без подтекста) – Тараканом, Пауком, Комаром, Мухой («Завтра пятница – суббота, / Таракану есть работа, / Таракан дрова рубил, / Комар воду носил, / Мушка парилась»; «Поясок»). В том же году Тагер была написана пьеса-сказка для детей в 3 действиях «Гудочек», где волшебный инструмент раскрывает преступление — попытку убийства в лесу доброй девочки Маши ее злой сестрой из-за собранной малины и алого пояска. Пьеса не была поставлена, осталась неопубликованной (машинопись в ЦТБ). Войдя в СП Ленинграда (филиал «Перевала»), Тагер поначалу подвергалась, наряду с другими, шельмующей критике за «физиологизм» ее прозы.
В книге «Зимний Берег» (1929-30), критика усмотрела
74
рецидив одноименной вещи С. Гусева-Оренбургского (повесть «Попадья») и смакование убийства из ревности (повесть «Марьяна»). Книга «Сквозь ветер» (1931), написанная Северной бригадой в составе Г.О. Куклина. С.Д. Спасского, Н.К. Чуковского и воспринимаемая как единое художественное целое в отличие от десятков аналогичных сборников 1931-34, подвергалась разгрому только потому, что она была «вылазкой перевальцев». Здесь под псевдонимом «Писатель в Шляпе» Тагер опубликовала «Горную идиллию» (позже вошедшую и в авторские сборнике.) и несколько очерков и рассказов: «Бревенчатый город», «Капитан порта», «Завоевание Кильдина», «Коляне» и др. Несколько лет Тагер прожила относительно благополучно. Опубликовала рассказ «Дорога к счастью» (в сборнике: Ровесники. 1932. Выпуск 8), «В тумане», повесть «Желанная страна» (Красная новь. 1934. №10). Прошел незамеченным сборник повестей и рассказов «Ревизоры» (1935) о нелегкой женской доле в новых исторических условиях («Горная идиллия», «Чужая жена»). В следующем году вышел сборник литературных переложений Тагер «Якутский фольклор», в 1937 — «Долганский фольклор», благожелательно оцененный критикой.Тогда же «Литературный современник» (1937. №3.С.137—152) опубликовал этнографический очерк Тагер «Сорока» .
16 марта 1938 Тагер арестовали. Только применив «особые методы», инквизиторы добились от Тагер фамилий участников «группы Тихонова» — уже находившихся в заключении или казненных – Н.А. Заболоцкого, Б.П. Корнилова, С.А. Колбасьева, О.Э. Мандельштама, а также исчезнувшего Л.И. Добычина. 10 лет Тагер находилась в лагере. В 1943 на Колыме, узнав о смерти Мандельштама, Тагер посвятила ему стихотворение «Нетленной мысли исповедник...» (Альтерман С. Слово о Елене Михайловне (по поводу моего заключения) // Даугава. 1988. №8.С.126-127). После войны лагерные стихи Тагер стали известны
А.А. Ахматовой, которая ценила их.
В 1948-51 годах Тагер жила в городе Бийске. Здесь она
75
была арестована третий раз. В 1955 г. покинула Северный Казахстан. Два года она жила в Переделкино, на даче Чуковских, затем (до 1959 г.) в Саратове. Последние пять лет — в Ленинграде.
В 3-е издание книги «Зимний Берег» (1957 г.) вошли повести «Марьяна», «Эмбрион», «Горная идиллия», «Переправа», «Житие», «Желанная страна» и написанная в Переделкино пьеса «Васька Буслаев». Роман Тагер «Светлана» о возлюбленных В.А. Жуковского и декабриста А.И. Тургенева не был окончен.
* * *
Все согласно блаженствуют утки в канаве
Все равно, умру в Ленинграде
Вставай, пойдем! Преодолей усталость
Горя клубок и несчастия свиток
Если б только хватило силы
И он умирает, как всякий другой
Моя Незнакомка
Они в огне ее сожгли
Оплывает свеча
Отдайся крову темной ночи
Разговор с душой
Сверкала морозная чаша
Чтоб тяжести было меньше
Я бритву себе припасла
Я думала, старость — румяные внуки
76
Федор Быханов
ВЕЛИКИЙ ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬ ПРИРОДЫ
Михаил Афанасьевич Лисавенко
В заречной части города Бийска сохранился рубленый особняк, в котором провел значительную часть своих молодых лет знаменитый советский ученый-садовод, селекционер, доктор сельскохозяйственных наук, академик ВАСХНИЛ, автор многих книг о садоводстве Михаил Афанасьевич Лисавенко. Он родился в 1897 году в селе Боготол, ныне Красноярского края, в семье лесобъездчика. После окончания гимназии в Красноярске в 1917 году поступил на юридический факультет Томского университета и одновременно вольнослушателем на историко-философский
77
факультет. В 1919 году по семейным обстоятельствам Лисавенко отправляется в Ачинск Красноярского края. Там он работает в местном отделении кооперативного союза и одновременно на своем приусадебном участке начинает любительские опыты по селекции растений.
К той поре в результате раскулачивания родители и родственники переехали в Бийск Алтайского края. В 1932 году Михаил Лисавенко участвует в первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников в Москве. Здесь ему предложили возглавить опорный пункт Мичуринского НИИ в Ойрот-Туре (Горно-Алтайск). Семья в 1937 году была в Бийске подвергнута необоснованным репрессиям. Но Михаил Афанасьевич продолжал трудиться на благо страны родной. К 1943 году опорный пункт был преобразован в плодово-ягодную станцию, а в 1950 году она переместилась в Барнаул и получила статус Алтайской опытной станции садоводства. К 1967 году под руководством Михаила Лисавенко Алтайский НИИ садоводства располагал несколькими опорными пунктами, четырьмя питомниками и дендрарием. Площадь насаждений превысила 600 га, в год выращивалось до 2,5 млн. саженцев. Михаил Афанасьевич возглавлял научно-исследовательскую работу по селекции и изучению плодовых и ягодных культур. На основе гибридизации им были созданы новые улучшенные сорта с высокой урожайностью, приспособленные к сибирским условиям. Лисавенко был инициатором введения в культуру черноплодной рябины и облепихи.
М.А. Лисавенко принадлежит более 300 опубликованных научных работ, в их числе книги: «Садоводство», «Сибирский сад», «Плодоводство Сибири».
Учёный в течение 30 лет избирался депутатом Алтайского краевого и Барнаульского советов; был членом Всесоюзного и председателем краевого комитета защиты мира. В 1966 году Михаилу Лисавенко присвоили звание Героя Социалистического Труда, он награжден двумя орденами Ленина, орденами Трудового Красного Знамени, двумя – «Знак Почёта». В 1946 году он стал лауреатом Сталинской
78
премии. В 1981 году посмертно удостоен Государственной премии СССР. Скончался Михаил Афанасьевич Лисавенко в городе Барнауле, к сожалению, в г. Бийске пока не удалось установить мемориальную доску на доме, где постоянно проживали его родственники и где часто бывал Михаил
Лисавенко.
М.А. Лисавенко
УЧЕНИЕ МИЧУРИНА В ДЕЙСТВИИ
ЦВЕТУТ САДЫ В СИБИРИ
В 1920 году в Ачинске, в захолустном уездном городке Енисейской губернии, я начал свои опыты по садоводству. В то время от Уральского хребта до Тихого океана насчитывалось всего-навсего триста гектаров садовых плодово-ягодных насаждений. На этих трехстах гектаров бились над трудной, часто казалось неразрешимой, задачей сибирского плодоводства десяти одиночек-любителей.
Среди них были ещё живы ветераны, работавшие в условиях каторжной Сибири, отдавшие любимому делу многие годы своей жизни. Они начинали с акклиматизации пород и сортов, издревле сложившихся в старых районах отечественного садоводства. Убедившись в бесплодности этих попыток, садоводы приступили к выведению из семян своих, местных сортов, воспитывая сеянцы в той природно-климатической обстановке. В которой будущим сортам предстояло жить.
Одни становились селекционерами под непосредственным влиянием просачивавшихся из далёкого города Козлова идей Мичурина, его статей в журналах и личных писем сибирякам – Мичурин был связан заочной дружбой со многими садоводами. Другие - это были, чаще всего, крестьяне-переселенцы – после неудач с привезенными из-за Урала антоновками и анисами сеяли семена и выращивали
79
из них сибирские сорта. Делали это стихийно, без постороннего совета или помощи. Но такова правда жизни, заключающаяся в материалистическом мичуринском учении: к ней приходит всякий, кто сознательно работает на земле. Кто имеет дело с живыми растениями, а не черпает знания из готовых формул.
Надо помнить, что первым опытникам приходилось работать в то время, когда непререкаемые авторитеты дореволюционного научного плодоводства, вроде Л.П. Симиренко, безапелляционно заявляли, что в Сибири садоводство возможно… только под стеклом, то есть в теплицах и оранжереях.
* * *
Мой садик долгое время был почти единственным в Ачинске и во всей его округе. Но я оказался счастливее своих предшественников: мне не пришлось повторять их акклиматизаторских ошибок. Помогли стать на правильный путь брошюра И.В. Мичурина «Выведение из семян новых культурных сортов плодовых деревьев и кустарников». Эта небольшая книжка, изданная в 1921 году, стоила иных толстых томов и явилась для меня настоящим откровением.
Большую и незабываемую помощь на первых шагах моей работы оказал мне известный в свое время сибирский садовод Алексей Иванович Олониченко. Я ездил к нему за саженцами и советами в Красноярск, и Олиниченко неоднократно приезжал ко мне, словом и делом, помогая создать опытный сад.
На своем приусадебном участке я старался испытать как можно больше сортов, выведенных сибирскими селекционерами. Из мичуринского питомника, бывшего Козлово, от Мичурина я получил его наиболее зимостойкие сорта яблонь, в том числе Ермак и Таежное.
Разумеется, далеко не все росло и развивалось благополучно. Ведь Сибирь не только велика, но и разнообразна
80
по природе даже на одной широте. Одни места более, другие менее благоприятны для земледелия. Были случаи, что сибирские сорта мелкоплодных яблонь, так называемых «ранеток» и «полукультурок», не выдерживали ачинскую зиму с её морозами, часто превышавшими 50 градусов.
Но суровая внешняя среда, в которой получали воспитание новые сорта, формировала их устойчивость к морозам. Например, выведенная мною в Ачинске ранетка Северянка превосходит по зимостойкости все известные сорта сибирских яблонь.
Селекционная работа меня все более увлекала. Тесно становилось в саду. Дважды – в 1926 и 1929 гг. - Ачинский горсовет увеличивал площадь усадьбы, чтобы разместить новые посадки.
Но рамки приусадебного сада уже не удовлетворяли: я мечтал о более широких масштабах своей работы по сибирскому садоводству.
* * *
В декабре 1932 года редакция «Крестьянской газеты» созвала в Москве совещание опытников страны. Получил приглашение и я.
На совещании мне удалось познакомиться со многими, уже тогда известными колхозными опытниками, в том числе с Т.С. Мальцевым и С. Н. Барышевым, выступления которых отчетливо запомнились. Я выступал с докладом о своей работе и видел, что меняя внимательно и с одобрением слушают.
В редакции мне задали вопрос: не соглашусь ли я переехать на Алтай, в Ойротскую (ныне Горно-Алтайскую) автономную область, чтобы развернуть там работу по садоводству. «Крестьянская газета» шефствовала над этой областью, где коренное население еще недавно вело кочевой образ жизни. Было бы хорошо, по мнению редакции, чтобы у жителей Горного Алтая появился вкус к саду – этому спутнику оседлости.
81
Надо сказать, что Горный Алтай давно привлекал меня своими растительными богатствами, о которых много приходилось читать и слышать. Я знал также о том, что там более благоприятные природные условия, чем в остальной Западной Сибири. Известно было, что в предгорьях Алтая издавна зарождались самобытные очаги крестьянского садоводства – об этом еще в 1914 году писал виднейший сибирский последователь Мичурина профессор Томского университета Н.Ф. Кащенко. В Бийске, который являлся преддверием Горного Алтая, было развито приусадебное садоводства, и уже в 1923 году имелся питомник «Алтайская флора», организованный сибирскими садоводами А. Д. Тяжельниковым и В. Л. Ямановым. Масштабы питомника были невелики. Но по тем временам и это было в Сибири огромной редкостью!
82
Афанасий Лазаревич Коптелов
Афанасий Лазаревич Коптелов – писатель, исследователь литературы народов Сибири, один из активных организаторов литературной жизни Сибири. Родился 24 октября 1903 года в деревне Шатуново Томской губернии. Работал книгоношей, учился на курсах «красных учителей», занимался ликвидацией неграмотности, активно сотрудничал с местными и краевыми газетами в Шатуново в качестве селькора. С 1923 г. работал в редакции краевой газеты «Сельская правда», сохраняя корреспондентские связи с газетами «Красный Алтай» (Барнаул), «Звезда Алтая» (Бийск), «Советская Сибирь» (Новосибирск). С 1925 г. произведения Коптелова регулярно появляются в журнале «Сибирские огни». В первых рассказах («Поблазнила», 1924 г.;
83
«Антихристово племя», 1925 г.), написанных на основе личных впечатлений, критически изображается старообрядческая среда и быт староверов. В рассказе «Черное золото» (1926 г.), повести «М;рок» (1927 г.), романе «Новые поля» (1929 г.), в сборнике очерков «Форпосты социализма» (1931 г.) писатель предстает как убежденный сторонник революционных перемен и социалистических преобразований.
Многочисленные очерки, рассказы («Улу-Байрам», «Первая весна», «Тоотой», «Камень счастья»), роман «Великое кочевье» (1934–35 гг.) посвящены изображению жизни алтайцев, социальным преобразованиям в Горном Алтае. Эти произведения отличаются остротой социальных конфликтов и богатством этнографического и природного колорита.
По «горячим следам» хозяйственного освоения казахстанских степей, начавшейся коллективизации и строительства Туркестано-Сибирской железной дороги написан роман «Светлая кровь» (1931 г.). Использованием публицистических форм очерка и репортажа отличается роман «На-гора!» (1941 г.), изображающий жизнь шахтеров Кузбасса. Событиям Великой Отечественной войны посвящены рассказы и очерки, опубликованные в сборниках «Родная кровь» (1942 г.), «Наши земляки» (1944 г.), и незаконченный роман «Когда ковалась победа» («Сибирские огни»,
1945 г.). Алтайская тема присутствует в повести «Снежный пик» (1947 г.) и биографическом очерке о П. Кучияке «Путь через века» (1947 г.). О знаменитом исходе геолого-разыскательской экспедиции А.М. Кошурникова рассказывает повесть «Навстречу жизни» (1948 г.).
Экологической проблематике, теме сохранения и преображения природы Сибири посвящены очерки «Рождение садов» (1947 г.), «Минусинское яблоко» (1948 г.), «Преображение Сибири» (1959 г.), «Это – родина моя»
(1960 г.), роман «Сад» (1955 г.). Много раз издавалась трилогия Коптелова о В.И. Ленине: романы «Большой зачин» (1963 г.), «Возгорится пламя» (1965 г.) и «Точка опоры»
84
(1973 г.). А.Л. Коптелов являлся членом правления Союза писателей РСФСР и членом редколлегии журнала «Сибирские огни». Делегат XXIII Съезда КПСС.
Произведения Коптелова переведены на языки народов СССР и многие иностранные языки. Лауреат Государственной премии (1979). Почетный гражданин Новосибирска (1986).
Награждён тремя орденами Ленина, орденами Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалями.
ВЕЛИКОЕ КОЧЕВЬЕ
Часть первая. Глава первая
(отрывок)
1
Костер погас на рассвете. Плавно покачиваясь, последние струйки дыма скрылись за густым переплетом черных стропил. Мелкие угли покрылись золой, и в аил спустилась утренняя прохлада.
Борлай Токушев откинул длиннополую шубу, поднялся с кровати, срубленной из толстых бревен и расположенной, как во всех алтайских аилах, за очагом, на женской половине. Он был одет в потертые штаны из козьей кожи, ситцевую рубаху с большой медной пуговицей. По обычаям предков, Борлай не снимал рубахи, пока она, изношенная в лохмотья, не сваливалась с плеч. Скуластое бронзовое лицо с крутыми бровями и широким лбом, перерезанным глубокой морщиной, не знало воды. Исстари в сеоке Мундус все считали, что вода безвозвратно уносит счастье человека.
Борлай поспешно накинул на плечи продымленную шубу с волчьим воротником, низко надвинул на лоб круглую рысью шапку с малиновой кистью, опушенную мехом выдры. Он вышел на маленькую лужайку перед аилом, окруженную бурыми лиственницами - каждое дерево в три
85
обхвата, и возраст его никому не ведом, - взглянул на зеленый пух молодой хвои, на голубой простор небосклона.
«Идут большие дни, погожие, спокойные. Месяц первых цветов налился здоровой силой, - отметил Борлай, взглянув на серебряный диск луны над лысой сопкой.
- Самая пора кочевать. Луна полная, сильная, счастье принесет».
Он сходил на ближайший холм за единственной лошадью, вислоухой и пегой, будто молоком обрызганной, и не торопясь стал заседлывать ее.
Тем временем в аиле проснулся ребенок. Он кряхтел в берестяной люльке, стараясь высвободить руки из-под рваной овчины. Карамчи вскочила с постели. Взметнулись длинные полы чегедека, который она, как все замужние алтайки, не снимала даже на ночь. Чегедек был сшит из дешевого плиса, оторочен радужными лентами, а по груди были рассыпаны красные шарики, связки голубых бус и белые ракушки, похожие на змеиные пасти. В пестрой россыпи терялись черные косы, унизанные монетами и крупными перламутровыми пуговицами. Мать сняла люльку с крюка и, присев на кровать, поставила себе на колени. Торопливо расстегнула чегедек и подала ребенку коричневый сосок с брызнувшим молоком. По круглому лицу ее разлилась улыбка, узкие глаза, опушенные густыми ресницами, заискрились радостью. Она не отрывала взгляда от пухлых щечек дочери.
Но вскоре грусть легла на лицо матери, и она, низко склонив голову над люлькой, чуть слышно запела:
В сыром ущелье выросший,
Голубой цветок
Увидит ли солнце?
В бедном аиле родившаяся,
Дочь моя
Увидит ли счастье?
Где-то близко послышались шаги.
«Это не муж - у него твердая нога», - подумала Карамчи
86
и надела черную барашковую шапку: посторонний человек не должен видеть непокрытой головы замужней женщины.
Широко распахнув косую дверь, в аил вошла алтайка в старой барашковой шапке, в грязном чегедеке, в рыжих сапогах с крутыми носками. На груди ее блестели тщательно начищенные монеты. Годы бросили на лицо густую сетку морщин и глубокую усталость. Поредели черные брови, повыпадали длинные ресницы из воспаленных век, и поблекли когда-то полные, румяные щеки. Во рту торчала длинная трубка из лиственничного корня, опоясанная медным кольцом.
– Дьакши-дьакши-ба? - тихо спросила гостья.
– Дьакши, – ответила Карамчи и глазами указала на козью шкуру возле очага. – У тебя все ли хорошо?
– Хорошо, – чуть слышно вымолвила та.
Хозяйка аила знала, что Чаных пришла с обидами на мужа, семнадцатилетнего Ярманку, самого младшего Борлаева брата, и ни о чем больше не спросила.
– Я верила, что он чист, как ясное солнышко, как цветок лесной, никем не тронутый... – запричитала гостья. Голова ее затряслась, а из глаз хлынули слезы. Трубка упала в золу возле очага. Утирая ладонями дряблые щеки, Чаных крикливо жаловалась:
– Была бы женщина телом мягкая, не так обидно было бы. А то погнался за девчонкой суше тонкой головешки.
Карамчи достала из-за голенища кожаный кисет с листовым табаком, смешанным с березовой корой, набила трубку и подала гостье.
– Я думаю, что люди наврали про него. Он, муж твой, к отцу Яманайки просто в гости ездит, араку пить. Сама знаешь, они соседи ваши...
– Я все знаю, – сердито перебила Чаных, глаза ее сразу высохли, в зубах захрустел черемуховый мундштук.
– Он ездит к Яманайке. Вчера сам сказал, что у меня зубы валятся, что я скоро сдохну, и тогда он женится на этой подлой девке.
Хозяйка захохотала нарочито громко, и на ее груди зазвенели украшения из медных пятаков.
87
– Этого никогда не будет. Яманай и брат твоего мужа из одного сеока Мундус. Все женщины в сеоке - всем мужчинам сестры. Кто ему позволит жениться на сестре?
Она подняла трубку выше головы, погрозила, будто молодой деверь сидел перед нею, и сказала строго и уверенно:
– Сеок Мундус не потерпит безумца. Если твой муж уйдет к Яманайке, то оскорбленный им народ засмеет его и навсегда прогонит с гор. Он не посмеет.
Женщины свято блюли неписаный закон кочевья и из уважения к мужчине не называли Ярманку по имени.
В аил входил Борлай. Он пригнулся, но все-таки стукнулся головой о притолоку и сдвинул шапку с бритого лба на затылок, где единственная прядь волос была заплетена в тонкую косичку.
Гостья быстро вскочила перед старшим родственником и в знак уважения почтительно погладила свои тощие косы.
– Собрались? Коней завьючили? - спросил Борлай.
– Кто далеко кочует, у того все казаны побиты, - робко напомнила Чаных известную поговорку и, скорбно вздохнув, тихо спросила: - Как мне кочевать с малыми детьми? Нет моего... Вчера опять уехал.
Карамчи подала мужу раскуренную трубку.
Через дымовое отверстие над костром Борлай посмотрел на чистое небо и сказал жене:
– Кочевать будем вместе с солнышком: оно тронется в свой далекий путь, и мы отправимся... Перекочевка в ясную погоду принесет счастливую жизнь.
Чаных с поникшей головой встала, левым плечом приоткрыла дверь, и тихо молвила мягким и певучим голосом, незнакомым даже родственникам, - видно, вырвались у нее заветные думы:
– Был бы жив мой первый муж, мы кочевали бы впереди всех, и ни солнечный свет, ни пылкие звезды не увидели бы слез на моих щеках.
Борлай вздрогнул и, обернувшись, крикнул вслед:
– О старшем брате не поминай! Не вороши золотые кости. Не серди духа умершего. У тебя есть молодой муж, о
88
нем заботься. Он взял берестяную сумину и стал укладывать ветхие кермежеки и бесчисленные амулеты.
Завьючивая пегую лошаденку с большим животом и провисшей спиной, он сказал жене:
– Наш путь – в долину Голубых Ветров. Там травы густые да высокие, конь в них тонет! Скоту будет привольно.
В эту минуту он начинал верить, что та долина лучше Каракольской, где до сих пор кочевали они.
– За горами просторно, нет байских поскотин, вся земля будет нашей. Мы – сосед с соседом – за руки возьмемся, силу накопим, к счастливой жизни дорогу поведем.
Взглянул на запад. Под первыми лучами солнца полыхали ледяные вершины, устремленные в небо.
Разгорался веселый день.
Сбор назначили на большой поляне, возле круглой сопки, похожей на огромную шапку. Мягкие склоны были охвачены волнистым пламенем весенних цветов, а по северной стороне шелковой кистью ниспадал шумливый березняк. Там виднелись устремленные к солнцу белокорые жерди с полуистлевшими шкурами сивых лошадей, принесенных в жертву Эрлику – злому подземному богу. С холма открывалась вся долина. Стальной лентой блестела река Каракол, возле которой каменными островами лежали байские усадьбы. От долины подымались тесные урочища, усеянные хрупкими аилами из лиственничной коры, похожими издали на муравейники. Над многими становьями растаяли последние дымки: вереницы всадников, направляясь к холму, гнали коров и овец.
Лес наполнился шумом, нестройным гулом гортанных голосов. То там, то тут мужчины покрикивали на лошадей, которые останавливались пощипать сочной травы. Женщины убаюкивали детей. Обрадованно ржали кони, почуяв высокогорные просторы. Звенели тонкие голоса отставших жеребят. Громко мычали коровы, и безумолку блеяли овцы. Позванивали казаны во вьюках, гремели чашки и деревянные ведра в кожаных мешках.
89
Борлай пригнал свою однорогую корову с теленком. Сам он взгромоздился на лошадь поверх кожаных мешков с пожитками. На левом боку болталась берестяная сумина с кермежеками. На головке седла стояла люлька, которую поддерживал ремень, закинутый на шею седока. Держась за гриву завьюченного жеребенка, шла Карамчи в широкой и длинной шубе, в чегедеке и шапке. На ее лице выступил пот.
– Посади бабу хоть на хвост кобыле, – пробурчал Утишка Бакчибаев, высокий и кряжистый человек со скуластым лицом, заросшим редкими кустиками черной бороды.
Этими словами он хотел подчеркнуть бедность Токушева.
В молодости Утишка собирался жениться на Карамчи, даже отдал за нее часть калыма и приготовил лиственничную кору для постройки нового аила, но Борлай, сговорившись с девушкой, ночью умчал ее в дальнюю долину и только позднее уплатил калым. С тех пор Бакчибаев затаил злобу на Токушевых и рассказывал о них разные небылицы, хотя частенько заезжал к Борлаю и даже навязывался в друзья. Узнав о большой перекочевке, Утишка решил ехать вместе со всеми. Его прельщало, что в необжитой долине, с нетоптаными травами и нетронутой землей, он будет самым богатым и, стало быть, самым уважаемым. Сейчас он дал понять, что у него Карамчи не ходила бы пешком, а ездила бы на хорошей лошади.
– Я хотел сам идти пешком – жена не согласилась, – просто объяснил Токушев.
– За старые порядки держится.
– Уважить мужа хотела, – сказал его сосед Бабинас Содонов, на редкость бородатый алтаец в черной войлочной шляпе, похожий больше на старовера, чем на кочевника.
Карамчи молчала.
Борлай поднялся выше всех на пологий склон сопки, окинул взглядом стада коров, табунки лошадей и спросил сородичей:
– Все собрались? Можно отправляться?
– Паршивого барана, Ярманки, нет, – глухо напомнил
90
средний брат Борлая – Байрым Токушев. На поляне закричали Мундусы, озлобленные неслыханной дерзостью Ярманки Токушева, осмелившегося нарушить основную заповедь предков.
– Мало ему баб из чужих сеоков!
– Не пускать грязного человека в долину Голубых Ветров!
– Теперь на весь Алтай просмеют Мундусов.
– Не смеяться, а плетью надо учить бесстыжего, – надорванным голосом, крикнул Тюхтень. Медленно поднял тяжелую голову с морщинистым лицом, слезящимися глазами и седеющим пучком волос на подбородке.
91
Илья Андреевич Мухачёв
Поэт Илья Мухачёв родился в городе Бийске в семье рабочего-лесосплавщика. С 14 лет работал печником, лесорубом, кожевником. Участник Гражданской войны. В 1919 году Илья Андреевич вступил добровольцем в 309 полк легендарной Пятой Армии, которая выгнала Колчака из Сибири. В Красной Армии обучился грамоте, пристрастился к книгам и впервые задумался над волнующей «музыкой» стихотворной речи. Командование заметило это пристрастие замкнутого, мрачноватого красноармейца и отправило его на курсы библиотекарей.
Демобилизовавшись в 1922 году, он пошёл работать на кожевенный завод. Печататься начал в 1924 году в газете «Бийский рабочий», где 7 января этого года появилось первое стихотворение Ильи Мухачёва «Комсомольцы». В 1926 году переехал в Барнаул, работал в газете «Красный Ал92
тай», сочинял сатирические стихи под псевдонимами Лука, Шило, Зуб, Крюков.
В 1933 году И. Мухачёв переезжает жить в г. Новосибирск. Эти годы были периодом наивысшего расцвета его творчества. Один за другим выходят сборники его стихов в Новосибирске, в Иркутске, Москве.
Первая книга стихов «Чуйский тракт» опубликована в 1926 году. И. Мухачёв - автор сборников «На горном пути» (1933 г.), «Лирика» (1936 г.), «Голубые долины» (1942 г.), книги «Повесть о Демжае-алтайце» (1939-1950 гг.).
Певец Алтая, его людей и природы, Мухачев открыл читателю огромный, красочный край. Для многих стихов характерно глубокое проникновение в национальный характер героев, слияние русского стиха со специфической поэтикой алтайского фольклора.
В 1956 году Илья Андреевич Мухачев был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Умер И.А. Мухачев 20 октября 1958 года в городе Новосибирске.
Одна из улиц города Бийска названа его именем.
Своей излюбленной теме - неповторимой красоте Горного Алтая - талантливый поэт Илья Мухачёв отдал более 30 лет упорной работы.
* * *
Любить, мой друг! Любить всегда
Родную землю, горы эти,
Где синева, деревья, ветер,
Где по равнинам города.
Нам строить лучшее на свете.
93
* * *
Я там бродил, смеялся незабудкам,
Что рождены не бегать, не летать.
Оттуда я неопытным рассудком
Пытался тайны мира постигать...
Но что могли ответить мне деревья?..
На каменистой родине моей,
Одно постиг я - нежно гладить зверя,
Ловить на сопках диких голубей.
* * *
Так и брызжет хвоя
С желтоватых веток...
...Ну-ка, где ты, воля, -
Крылья человека!
Будь, как сталь, тверда ты,
Чтобы под ногами
Сизый, ноздреватый
Рассыпался камень...
Чтоб для жизни встало,
Вспыхнуло, забилось
Все, что здесь дремало.
Все, что здесь таилось.
* * *
Он тяжелым был - путь к Победе,
Но утраченное наживется.
И когда ты домой приедешь,
Для тебя у нас все найдется.
Белой скатертью стол накроем,
Всякой всячиной уставим,
И за то, что ты стал героем,
В ясной песне тебя прославим...
94
Галина Евгеньевна Николаева
Галина Евгеньевна Николаева (настоящая фамилия Волянская; 1911-1963) — советская писательница. Лауреат Сталинской премии первой степени (1951). Галина Волянская родилась в деревне Усманка (ныне это Новорождественское сельское поселение, Томский район Томской области) 5 (18) февраля 1911 год (по другим данным —
4 марта 1911) в семье юриста Евгения Ивановича Волянского. После рождения дочери семья переселилась на 60 км северо-западнее, в село Мазалово Томского уезда, где М.В. Волянская с 1909 года работала учительницей в сельской школе. Детство провела в Томске, так как с 1912 по 1914 год некоторое время жила с матерью в Пскове, откуда в 1915 г. эвакуировались в Томск, к родственникам Самохваловым. В 1916-1917 гг. ходила в детский сад гимназии Н.А. Тихомировой.
С 1918-1929 год жила с родителями в Черном Ануе (Горный Алтай), Бийске, Барнауле, Новосибирске, где родители
95
занимались юридической и педагогической деятельностью. В 1930 году окончила школу.
В 1930-1935 годах училась в медицинском институте в Горьком. В 1935-1939 годах была аспирантом, а потом ассистентом кафедры фармакологии того же института. В 1938-1942 годах работала преподавателем Горьковского медицинского техникума. В 1937 году её отец и муж были арестованы (впоследствии оба реабилитированы).
В годы Великой Отечественной войны служила в РККА, с июля 1942 работала врачом во фронтовом эвакопункте № 73 эвакогоспиталя № 6 Сталинградского фронта, с 1944 в Сталинградском эвакогоспитале № 56, затем в госпиталях Северного Кавказа. Во время эвакуации раненых из Сталинграда была контужена. В 1948-1950 годах работала корреспондентом «Литературной газеты».
В 1945 году в журнале «Знамя» были опубликованы стихи Галины Николаевой. Затем там же был напечатан роман «Жатва» (1950), ставший основой фильма В.И. Пудовкина «Возвращение Василия Бортникова» (1952), о послевоенном восстановлении колхозного хозяйства, о людях северного села с их жизненными коллизиями.
В романе Галины Николаевой «Битва в пути» была создана широкая панорама общественной жизни в СССР
1950-х годов, ярко показаны межличностные отношения. В 1961 году режиссёром Владимиром Басовым был снят фильм «Битва в пути». Роман неоднократно ставился на сценах театров СССР: Театр имени Моссовета(1958), Московский художественный театр, Саратовский театр драмы (1959), Русский драматический театр Литвы (1960).
Скончалась Галина Евгеньевна Николаева 18 октября 1963 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 8).
В настоящее время в селе Мазалово Томской области создан музей Г. Николаевой. В Томской областной Пушкинской библиотеке хранится часть её личной библиотеки.
96
БИТВА В ПУТИ
ГЛАВА 1. МАРТОВСКАЯ НОЧЬ
(Отрывок)
Все было необычно в эту ночь, но невероятное воспринималось как должное, а обыкновенное вдруг поражало своей противоестественностью.
К ночи скопище людей на улицах не уменьшилось, а разрослось. Беспорядочная людская лавина, захлестнув и мостовые, и тротуары, безостановочно катилась в одном направлении; оттесненные ею машины едва ползли вдоль обочин узкой цепью, одна к одной, осторожно, покорно, в строгом порядке.
Безжизненные жестянки ослепших светофоров висели не мигая, и не они, а иная сила направляла движение в одну сторону — к центру.
Народная лавина была слишком молчалива и трагична для демонстрации, слишком стремительна и беспорядочна для траурного шествия.
Слово «смерть» стояло в воздухе, но слово это, обычно связанное с торжественной неподвижностью, в этот раз вызвало движение, подобное обвалу.
С разных сторон, из разных домов, переулков, улиц шли и бежали люди и группы людей, обгоняя друг друга.
— Сколько людей?.. Тысячи?.. Миллионы? — сказал Вальган, и голос его глухо прозвучал откуда-то из-за окна машины. — Величье жизни — величье смерти!..
Они ехали по Садовому кольцу, и «ЗИС», стиснутый людским потоком, двигался медленно, с частыми остановками. Оконные стекла были опущены. Вальган высунул голову в окно так, что Бахирев мог видеть только его темный затылок, беспокойно вертевшийся то вправо, то влево. Бахирев сидел окаменев, засунув сжатые кулаки в карманы и глядел на улицу сосредоточенным, неподвижным взглядом. Массивные плечи его темнели глыбой, и только трубка слабо попыхивала в полусвете.
97
Ночь дышала весной и пахла ледоходом. Ветер был порывист, изменчив и влажен, словно только что кружился над вздыбленными льдинами, над бурлящими черными разводьями.
Москва была светла, но не привычные переливы цветных огней играли вдоль улиц, а ровное, мертвенное, голубоватое сияние поднялось высоко над центром столицы. Лучи ли мощных юпитеров омертвевали, дробясь в ночном тумане? Или сам воздух светился небывалым, кладбищенским светом?
«Фосфоресцирующий туман», — подумал Бахирев.
— Смотри! — сказал Вальган, повернув голову. Резкий профиль его отчетливо вырисовывался в квадрате окна, большой глаз блестел в полумраке кабины. — Стихия! Где, когда еще увидишь такое?! Смотри же, Дмитрий Алексеевич, смотри!
Бахирев протянул в окно раскрытую ладонь. Что-то влажное и холодное коснулось кожи. Зима ли, утратив силу, прощалась с землей последними, вялыми, тающими в воздухе снежинками, весна ли первыми редкими и робкими дождевыми каплями нерешительно прощупывала темную землю?..
Люди шли вплотную к ползущей машине, обгоняя ее. То одно, то другое лицо, словно выхваченное из толпы и вставленное в рамку автомобильного окна, двигалось вровень с «ЗИСом», и обрывки фраз звучали совсем рядом.
Пожилая женщина и мужчина шли, тесно прижавшись, друг к другу. Подняв залитое слезами лицо, женщина говорила: – Мы привыкли: победа—это он! Гидростанция — это он! Лесные полосы — это он! Как же без него?
Эти двое ушли вперед, и теперь генерал в зимней форме, в шапке серого каракуля поравнялся с окном. С ним шли две девочки.
– Папа, его похоронят завтра, а что будет послезавтра? — спрашивала девочка.
– Будем жить, дочка…
– Папа, это все правдашнее или как в театре? А это кто? Папа, кто?
98
– Не знаю… Не знаю…
На середину улицы вышла колонна людей. Они были в простых штатских пальто, лица их были жестковаты, тверды, как у старых рабочих, но шли они по-военному, плотным, молчаливым строем. Траурное знамя неподвижно свисало над головой ведущего.
– Что? Кто? — теребила девочка генерала.
– Не знаю… Не знаю…
Они шли суровым строем под намокшим в тумане знаменем. И сам собой пристраивался к их строю ряд за рядом. Они уходили, словно вовлекая и втягивая народ в свое четкое, твердое движение.
И вдруг со всего маха врезался в тишину пронзительный и восторженный мальчишеский голос:
– Петькя-а!.. С Герцена нада-а! Ходи за мной!
Петькя-а! Махай сюда! Я проход знаю!
Несколько бежавших цепью юных девушек на миг возникли возле машины. Они бежали, взявшись за руки, простоволосые, со стиснутыми губами и неподвижными лицами. Они бежали бесшумно и быстро, мелькнули мгновенно, но долго еще стоял в глазах Бахирева их скорбный и легкий бег.
С машиной поравнялись тучный мужчина с обрюзглым выразительным лицом старого актера и две молодые женщины. Одна из женщин говорила торопливо и почти весело:
– Вы понимаете, они едут автобусом, совершенно официально, по пропуску, до самого Дома Союзов! Юра посадит меня, Лильку я как-нибудь протащу, а уж вы, Геннадий Васильевич…
– А я на заднем колесе! Я за вами зайчиком, зайчиком! — игриво ответил мужчина дребезжащим, старческим голосом. — Я этак… на заднем колесе!
«Все смешалось, — думал Бахирев, и мысли у него были медленные, тяжелые. — Эти, под знаменем… И этот, мечтающий о заднем колесе… Все по-разному, каждый по-своему, и все-таки все об одном… Народ об одном…, О том, о чем мы… Что будет дальше?»
Он покосился на Вальгана.
99
Вальгана возбуждала необычность происходящего, он впитывал окружающее широко распахнутыми глазами, расширенными ноздрями, полуоткрытым ртом, он отзывался на все со свойственной ему бьющей через край энергией: говорил, жестикулировал, то высовывался из окна, то откидывался на спинку сиденья.
Бахирев как сел, так и продолжал сидеть, не изменив позы. Отодвинулось все то, что еще недавно занимало его помыслы, — нежданный переход с любимого танкостроительного завода на незнакомый тракторный в качестве главного инженера, переезд в новый город, знакомство с директором тракторного завода Вальганом. Сейчас одна мысль владела Бахиревым. С юности он видел, как сполохи новых домен, зыбкие блики новых морей, алые отсветы победных знамен ложатся на портреты Сталина. Освещенное всеми свершениями народа, лицо человека стало для Бахирева уже не лицом, я олицетворением всего, что свято. Оно казалось почти бессмертно… и вот человек умер. Как пойдет жизнь без него? Состояние неясности было для Бахирева самым угнетающим из всех возможных душевных состояний. В своем тяжелом пальто он походил на черепаху, которая в минуту опасности вся ушла в панцирь и только где-то в глубине настороженно поводит головой.
Машина приближалась к Дому Союзов. Здесь люди уже не шли, а стояли вплотную друг к другу, заполнив всю улицу. Машина остановилась.
– Что такое? — спросил Бахирев.
– Заслоны, — ответил Вальган.
Броневики с юпитерами сплошной шеренгой преградили улицу. Мощный людской прибой глухо бился о железо, и жаркое дыхание согревало металл. Неподвижные цепи бойцов замерли по краям тротуаров. Лучи юпитеров, расплываясь в тумане и мороси, сливались в то голубовато-белое, похожее на неживой свет магния, марево, что стояло высоко над Москвой. Бойцы на грузовиках утирали не то вспотевшие, не то влажные от мороси лица.
Было тепло, сыро и душно.
100
Вальган сумел запастись пропуском на себя, на Бахирева и на машину. Их пропустили, и они, медленно выбираясь из людской лавины, миновали заслон. Сразу стало просторнее и тише. Сюда просочились лишь вереницы людей, они сплотились в колонны на тротуарах за цепями бойцов, стоявших на обочинах.
Как ни широки были эти занявшие весь тротуар колонны и как ни безостановочно было их движение, они казались и узкими и медлительными по сравнению с той человеческой стихией, что бушевала за шеренгой броневиков.
Вскоре ЗИС вместе с другими машинами свернул в переулок и снова остановился.
Дальше Вальган и Бахирев пошли пешком. Через несколько минут путь им преградил второй заслон из броневиков.
Они показали пропуска, прошли в узкий проход, и Бахирев остановился, пораженный внезапной и противоестественной пустотой, открывшейся здесь, за вторым заслоном. Гладкий асфальт безлюдной улицы был весь открыт взгляду и весь лоснился в белесом свете юпитеров. Ни одна машина не покушалась на его неприкосновенность. Лишь два пешехода вдали торопливо пересекали пустоту.
В безлюдье улиц, в феерическом и мертвенном свете обычные дома приобретали дворцовую торжественность и пышность.
Дом Союзов возникал за этой окруженной железом пустотой. Сплошь заваленный у подножия грудами венков, он казался поднятым над ними, плывущим в белом светящемся тумане.
Бахиреву трудно было ступить на неприкосновенный асфальт. Даже Вальган растерялся и остановился на минуту, а потом пошел отчетливой, как бы военизированной поступью. Он испытывал одновременно и невольную неловкость оттого, что шел через пустынную зону, и невольную гордость оттого, что ступал на асфальт, неприкосновенный для тысяч рвущихся сюда людей.
101
Гюнтер Густавович Тюрк
Гюнтер Густавович Тюрк родился в 1911 году в Москве в семье детского врача Густава Адольфовича Тюрка и Надежды Карловны Витт. Густав Адольфович был приверженцем идей Льва Толстого, которыми прониклись и сыновья. И Густав, закончивший МГУ, и Гюнтер, техник-электрик, вступили в коммуну толстовцев “Жизнь и Труд”. Коммуна находилась в Подмосковье, но в 1931 г. в связи с начинающимися гонениями, переселилась в Западную Сибирь, в район нынешнего Новокузнецка. Густав и Гюнтер покинули Москву в 1933 году. Летом они занимались ручным земледелием, зимой преподавали в школе. В 1936-м году, в ходе принудительного преобразования коммуны в колхоз, её активисты были арестованы. К этому времени Гюнтер, Густав и их сестра Елена уже были детьми «врага народа», так как отец в 1934 году был арестован в связи с принадлежностью
102
к Обществу любителей русской старины. В 1937 году он был расстрелян в лесном карельском урочище Сандармох под Медвежьегорском.
Гюнтер Тюрк 10 лет провел в тюрьмах и Мариинском лагере. После освобождения в 1946 году был отправлен на пять лет в ссылку в г. Бийск, где и умер 24 марта 1950 года от острой пневмонии на фоне тлеющего туберкулеза, полученного в тюрьме, так и не дождавшись освобождения из ссылки. Его могила на Бийском кладбище не сохранилась.
Три года в тюремной камере, где из-за тесноты спали по очереди, затем в Мариинском лагере и в ссылке Гюнтер писал стихи. Первое упоминание о Г. Тюрке как поэте появилось в книге «Воспоминания крестьян-толстовцев в 1910-1930-е годы». Затем А.Г. Бабакишиеву, В.И. Каледину и
И.В. Павловой удалось опубликовать небольшие подборки стихов в журналах «Алтай» и «Наш современник», в альманахе «Возвращение памяти». Лишь в 1997 году в издательстве Новосибирского государственного университета, благодаря многолетней работе Ю.В. Лихачёвой и материальной поддержке фонда Сороса, вышла книга «Тебе, моя звезда...» Сборник стихов Гюнтера Тюрка издан впервые через сорок семь лет после смерти автора.
* * *
Я притуплённо-равнодушный весь.
Во мне теперь одна моя усталость.
Мне б отдохнуть. —
Хотя бы только малость!
Я, никому не видный, лягу здесь.
Что мне теперь людская злоба, спесь? —
Прошла обида. Боль ещё осталась.
Но и она проходит (эка жалость!).
О, если б сон смежил мне веки днесь!
103
Кончается навек мой хмурый день.
Пробилась вспышка солнечного света,
Но и её перекрывает тень.
Ну что ж, всё хорошо. Претензий нет.
Жизнь — благо, да. И Бог, конечно, благ.
Но только мне уже не надо благ.
* * *
Согреет солнце зимний небосклон.
Пройдёт весна в цветении сирени.
А летний зной смягчат густые тени,
И до листка сгорит осенний клён.
Так — год за годом. Жизнь, ты явь иль сон?
Зачем твой мрак и вспышки озарений,
И глубина падений и прозрений,
И крик ребёнка, и предсмертный стон?
Ты вновь и вновь смыкаешь круг извечный
Рождений и смертей, велик и мал.
Приходит и укачивает вечер
Всех, кто за долгий, трудный день устал.
И я иду по кругу. И моя
К истоку повернула колея.
104
15 авг. 1943
Картофельное поле. Сторожба.
* * *
Или прибито к небу солнце, что ли?
Дорога бесконечна предо мной.
Сухая пыль. Неотвратимый зной.
Куда ни глянь — лишь выжженное поле.
Одним желаньем я и жив, и болен.
Оно томит мечтою неземной:
Пройти бы Степь, прийти бы в Край иной,
Где солнце жечь уже не будет боле...
Да, видно, надо претерпеть страданье,
Дабы потом возликовало знанье
Того, что зной тебя не может сжечь.
Хоть жизнь тебя не круто замесила,
Но есть, но есть в тебе такая сила —
Пройти сквозь ад и душу уберечь.
СОБРАТЬЯМ ПО ПЕРУ
Я знаю, что Земле, светилам, ветрам, водам,
Сожжённым деревням, холодным городам,
Неубранным хлебам, не доеным стадам,
Истерзанным сердцам, измученным народам.
Болезням и смертям, выздоровленьям, родам,
Терзающим страстям, карающим судам —
Не нужен этот блуд собраний по средам
С парадом образов и звуков хороводом.
А нужен им такой юродивый поэт,
Который закричит в слепом безумье: „Нет!»
Среди полей войны с её кровавой жатвой.
О, если бы я мог тебе, моя Звезда,
Поклясться никогда ненарушимой клятвой
Таким поэтом быть, и быть таким всегда!
105
Михаил Фёдорович Длуговской
Михаил Фёдорович Длуговской родился 19 октября 1912 года в Бурятской АССР на железнодорожной станции Мысовая (ныне город Бабушкин). Окончил Томский педагогический институт.
С 1934 года жил в городе Бийске Алтайского края. Работал учителем русского языка и литературы в средней школе имени Крупской. Любовь к литературе, да и само его творчество привели в редакцию «Бийский рабочий», где стал журналистом.
Михаил Длуговской долгие годы с 1938 года по 1979-й, исключая годы войны и 1946-1948 гг., возглавлял бийское литературное объединение «Парус». В начале 60 -х годов он один из основателей литературной редакции Бийской студии ТВ.
В годы Великой Отечественной войны сначала был офицером-артиллеристом, участвовал в боях под Смоленском, Москвой, Сталинградом и Варшавой. Затем – старший лей106
тенант 11 корпуса контрразведки «Смерш». Закончил войну в Германии. Показал себя как активный, настойчивый, бдительный офицер-контрразведчик, который своим упорным трудом, в особо тяжелых условиях много сделал для разоблачения немецкой агентуры.
Удостоен нескольких наград, среди них медаль «За Оборону Сталинграда», медаль «За Отвагу», орден Отечественной войны 2-ой степени. Во время войны публиковался под псевдонимом Михаил Востоков. Член Союза журналистов СССР. Автор двух поэтических сборников и документальных повестей «Дорога в бессмертие» и «Ветры над Бией». Умер 29.11.1979 года.
НА ПОПУТНОЙ
Мне в стенах редакции душно,
Ждет записей новых блокнот,
И сердце уже непослушно,
Оно меня в люди зовет.
И вот на попутной машине
В сердитый январский мороз,
Спиной привалившись к кабине,
Я еду в далекий колхоз.
По всей неоглядной округе
Лежат голубые снега.
Хозяйкой заботливой вьюга
Укутала ими лога.
Я радуюсь – быть урожаю,
Хлебам здесь обильно шуметь.
Родному я кланяюсь краю,
И как же о нем мне не петь!
107
В КЕДРАЧЕ
Гудит тайга. А под ногами хвоя
Шуршит своим шершавым языком.
Созрел кедровник – время шишкобоя,
И белка шишки шелушит тайком.
Бьёт колотушка, громыхает эхо,
А ночью у бродящего костра
Мы жарим золотистые орехи
И басни-сказки вяжем до утра.
* * *
В сорок первом,
Под Смоленском где-то,
Юнкерсы глумились
Надо мною,
Выжил я. Потом прошёл
Полсвета
Под чужой и под своей
Луною.
О ПЕСНЕ
Я не раз ходил по чернолесью
С думою своей наедине:
«Мне б создать такую людям песню,
Чтоб народ сказал спасибо мне»,
Как богата звуками природа,
Красками чудесными полна.
Вот такую б песню для народа –
Никогда б не умерла она.
108
БАБЬЕ ЛЕТО
Позолоченные тропы
Пролегли в краю лесном.
Журавлей на юг торопит
Осень в небе голубом.
Ярко вспыхнула рябина
И горит, горит огнём.
Проплывают паутины
Тонкострунным серебром.
День залит багряным светом,
Что-то сказочное в нём,
Неспроста же мы зовём
Эту пору – бабьим летом.
ВЕТЕРАН
Через город по шоссе горячему
Шли в густом строю грузовики.
Человек с глазами полузрячими
В пыльный след смотрел из-под руки.
Шум шоссе его бодрил и радовал:
Сколько в жизни проводил машин!
Только те в строю не к элеватору –
По его указке шли в Берлин.
109
Эдуард Рыбкин
ПРИМЕР ДЛУГОВСКОГО
Рассказ
Воспоминания мои о Михаиле Фёдоровиче Длуговском вероятно сугубо личные! Может, кто-то его знает и помнит иным. Я же знаю его этаким старой закалки учителем, каковым он был всю жизнь, а затем уже руководителем литературного объединения «Парус», чему он посвятил полжизни до самого конца. В 1968 году пришёл на работу в «Бийский рабочий» литературным сотрудником.
Пригласил меня туда заведующий промышленным отделом Василий Филиппович Белозерцев. Оказалось, до моего прихода там работал Михаил Фёдорович. И теперь был частым гостем в редакции, принося стихи и материалы в прозе. Он тогда по молодости казался мне глубоко пожилым человеком невысокого роста. Его почему-то я всегда побаивался. Казалось, он всех людей видит насквозь. В том числе и меня, который далеко не во всём был уверен в себе. К тому же - уважал в Длуговском хорошего поэта. Потому что сам писал стихи. Правда, пока только в стол, так и не решившись показать их кому-либо.
Так вот как-то сидели мы в промышленном отделе с Василием Филипповичем Белозерцевым. Тот, разбирая почту, найдя там несколько листков, напечатанных на машинке, вдруг протянул их мне и сказал: «Вот, Эдуард, возьми и сделай из этого, как ты умеешь, зарисовку».
Я взял. Это оказался доклад Михаила Фёдоровича о какой-то художественной выставке, а точнее, о маститом местном художнике. Материал был написан почему-то не в стиле Михаила Фёдоровича. Сухим канцелярским языком, замысловатыми общими фразами. Передавая мне материал, Белозерцев поморщился, сказал: «В таком виде материал не пойдёт». И добавил: «На, обработай! Добавь своего видения и поэтического мышления». Он уже знал, что я пишу стихи. Я
110
с час, наверное, просидел над материалом, сделал, что смог, и отнёс машинистке, чтобы перепечатать на машинке. Дня через два вышла газета. На второй полосе, как раз посредине, оказалась зарисовка, сделанная из доклада Длуговского.
Я всё вспомнил о Михаиле Фёдоровиче, а главное, опасался, как бы мне не получить разнос за свою смелость править мэтра. И едва я подумал об этом, будто услышав меня, на пороге редакции вдруг показался Михаил Фёдорович. Он сразу пошёл к подшивке газеты за моей спиной на столе у окна. Я испуганно вскочил, стараясь прикрыть собой свежую газету с переделанным текстом из доклада Михаила Фёдоровича. Но Длуговской решительно отстранил меня. Внимательно прочёл зарисовку. Вдруг спросил Белозерцева:
– Кто правил? – Да вот Эдуард! – не отрываясь от материала, который он готовил для газеты, буркнул он. И вновь окунулся в материал. Длуговской перевёл взгляд на меня, и вдруг заулыбался: «Молодец, Эдик! Я даже не предполагал, что ты так можешь!» Подойдя, пожал мне руку, немного погодя, прошёл в кабинет редактора, а потом ушёл.
Сразу скажу. Окрылённый его похвалой, через несколько дней я, наконец, набрался смелости, пошёл к нему со своей поэмой о матери, над которой уже давно работал. Казалось мне, что она удалась, и я пошёл уверенный, что получу одобрение Михаила Фёдоровича. И он вновь меня похвалит. Он действительно, прочтя поэму, вновь похвалив, сказал: «Это ты молодец Эдуард, что о матери так тепло и душевно написал!» И помолчав несколько секунд, продолжил: «Но всё-таки в твоей поэме маловато поэзии. Напиши лучше в прозе очерк - это у тебя лучше получается». И пошёл от меня прочь, оставив меня с открытым ртом.
В «Парус» я решился пойти лишь через два месяца, даже не взяв с собой стихов. Решил пока поприсутствовать там вольным слушателем. В «Парусе», на этот раз, обсуждалась повесть Василия Белозерцева о знаменитой орденоноске, награждённой орденом Ленина, штукатуре-маляре треста №122. Повесть я уже читал у Василия Филипповича
111
- она мне в общем понравилась. ,Но в «Парусе» её почему-то все сразу дружно раскритиковали.
Наконец Михаил Фёдорович спросил у меня, что я думаю о повести своего руководителя промышленного отдела и наставника. Я заволновался. И неожиданно для себя ляпнул: «Мне документальные повести не нравятся. Кажется, в них нет души». «Даже так?!» - засмеялся Длуговской. А я засмущался и с опаской оглянулся на Белозерцева, вспомнив, как он всегда расхваливал меня. Говорил, что мои зарисовки - это почти готовые рассказы, с образом и героем, где сюжет до конца пронизан теплотой и чувствами. Вспомнив тотчас об этом, я поймал себя на мысли, что предал своего наставника. А мог бы и заступиться за своего учителя. В общем ведь повесть мне понравилась.
Подумав так, вновь оглянулся на Белозерцева, и, встретившись с его напряжённым взглядом, понял, что он обиделся. И долго потом переживал, что сболтнул, не подумав.
А вскоре мы обсуждали в «Парусе» и повесть самого Михаила Фёдоровича «Ветры над Бией» о Гражданской войне и становлении Советской власти в Бийске. На обсуждении присутствовали гости из Барнаула - поэты и прозаики. Повесть одобрили и рекомендовали к печати в краевом издательстве.
Лишь один из гостей вдруг язвительно заметил Михаилу Фёдоровичу: «Михаил Фёдорович! В одной главе у тебя есть эпизод с Лениным. Будто местному богатею приснился сон, что к нему пришёл продотряд, выгреб у него из закромов всё зерно. Разозлившись, кулак схватил топор, погнался за Лениным. Убил его, распорол ему живот и набил его только что реквизированным зерном».
В заключение гость из Барнаула вывел резюме: «Так писать о вожде и гении революции нельзя»
Повесть вскоре напечатали в Краевом издательстве. Но вот этого эпизода, со сном кулака, там уже не было. Длуговской сам убрал его из своего материала, учитывая мнение товарищей по перу. Вот таким я знал и запомнил Длугов112
ского, который умел сделать меткое замечание и покритиковать, но вовремя и оценить хорошее и талантливое. И всячески помогал молодым встать на ноги. Следуя его замечаниям и советам, я и стал прозаиком, хотя до сих пор пишу и стихи. В том для меня примером Длуговской, который был хорошим поэтом и прозаиком. То есть считаю, что если человек в чём-то талантлив, то он талантлив также и во многом другом. Добиваются успехов только те, кто честно за что-то берутся и делают, не жалея сил...
113
Иван Гаврилович Меликов
Иван Гаврилович Меликов родился в селе Антоньевка в то время ещё Томской губернии 28 октября 1912 года. Окончил Бийское педагогическое училище, до войны учительствовал в сельских школах. В ряды Красной армии был призван из села Алтайское в 1943 году.
Воевал на Ленинградском и Украинском фронтах, был командиром орудия, старшиной батареи. На фронте приобщился и к журналистике – начинал литературным работником дивизионной газеты.
После войны Иван Гаврилович связал свою жизнь с журналистикой, работал в газете «Бийский рабочий», затем – в «Алтайской правде», где до 1953 года заведовал отделом писем. С 1957 года он – собственный корреспондент «Алтайской правды» в городе Бийске. С 1965 года возглавлял Бийскую студию телевидения. Член Союза журналистов РСФСР.
И где бы наш земляк ни работал, чем бы ни занимался – всюду рядом с ним была его поэзия. Он был участником литературного объединения «Парус» города Бийска.
Иван Гаврилович – автор нескольких книг: сборника
114
очерков «Степные рыцари» (1962), двух поэтических – «Есть метки в памяти» (1967), «В пору листопада» (1972). Большая часть стихов – фронтовые.
О боевом пути Ивана Гавриловича Меликова красноречиво говорят его награды: орден Красной Звезды, медали «За освобождение Праги», «За отвагу», «За победу над Германией» и другие.
В книге «Боевая слава Алтая» (1967), в которую вошли материалы о Героях Советского Союза, получивших это звание в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и японскими милитаристами, есть два очерка, написанных Иваном Меликовым – «Боец и созидатель» (об Иване Григорьевиче Саполеве из Бийска) и «Обходным путём» (о Павле Дмитриевиче Свистове из села Солоновка Смоленского района Алтайского края).
Умер И.Г Меликов в 1979 году в г. Бийске. И нам в наследство оставил свои трогающие душу стихи в сборнике «Это память листает страницы...».
ДОЖДЬ
Солнца тонкая обечайка
Сеет плотный палящий зной.
Челноками точеными чайки
По основе снуют речной.
По горячему полу парома
Промелькнула косая тень.
Вдруг нежданные взрывы грома
Распороли набухший день.
Потянуло прохладой сладкой
В мягком воздухе над рекой,
Дождь посыпался, как из кадки,
Благодатный, рясной такой!
115
ПАМЯТИ БРАТА
Только раз он был под Старой Руссой,
И не с интересом к старине,
Там пришлось узнать, как бомбы рвутся,
Мины воют на большой войне.
Выбит враг. А над могилой брата
Лишь стожары вечные горят.
Спит мой брат. О подвигах солдатских
Меж собою звёзды говорят.
Слышал я, что утешенье горю
Есть в сознании общности беды.
Это так. Но остаётся горечь,
Навсегда в душе её следы.
КОМБАТ
Слеповато коптилка светит,
Как глаза утомлённых солдат.
Взяв щепоть махры из кисета,
«Козью ножку» скрутил комбат.
Не впервые комбат неспокоен,
И сражаться ему не впервой.
Нынче воздух на грозах настоен
Над седою его головой.
И к ногам, как волшебные птицы,
Из печурки искры летят...
Спят солдаты. Комбату не спится -
Бой обдумывает комбат.
116
Виталий Степанович Шевченко
Виталий Степанович Шевченко родился 20 октября 1922 г. в с. Рашевка Полтавской области. Его юношеские годы прошли на берегу р. Псел – притоке Днепра. В 1940 г. в г. Гадяч он окончил среднюю школу и мечтал пойти по стопам родителей, которые были учителями. Готовился к поступлению в педагогический институт. Но планы изменила Великая Отечественная война. Вместо института последовало военное училище.
«Война меня застала на Дальнем Востоке. Я служил в кавалерийских войсках... В первые же дни войны нас, кавалеристов, быстро переформировали. Я оказался среди тех, кого направили в военное училище в Комсомольск-на-Амуре. Через семь месяцев нам присвоили лейтенантское звание и почти всех срочно отправили на фронт».
Виталию Степановичу в качестве командира миномет117
ного взвода довелось участвовать в разгроме Квантунской армии. При штурме г. Муданьцзян в Северной Маньчжурии молодой офицер В.С. Шевченко был ранен, но не покинул поля боя, за что был награжден медалью «За отвагу». Почти 20 лет он не снимал военной шинели, из них пятнадцать лет отдал политработе в армии.
Первые его стихи увидели свет за год до Великой Отечественной, и во время войны в минуты отдыха он продолжал писать. Будучи политработником, печатался в армейской периодике. После демобилизации в 1960 г. В.С. Шевченко решил поселиться на Алтае и посвятить себя журналистике. Работал в отделе писем газеты «Бийский рабочий», на Бийской городской телестудии, собственным корреспондентом газеты «Алтайская правда» в г. Бийске. Здесь осуществилась его мечта. В 1965 г. он заочно окончил Бийский педагогический институт. В 1969 г. в Алтайском книжном издательстве вышел первый сборник стихов В.С. Шевченко «Земное напряжение». Затем в Узбекистане, где он прожил 9 лет и был редактором республиканского книжного издательства в Ташкенте, выходят книги «Когда воскресают солдаты», «Все неповторимо», «Прикосновение» и др.
Как и многих фронтовиков, Виталия Степановича привлекала героическая тема. Живя в Узбекистане, он заинтересовался судьбами Героев Советского Союза Виктора Ершова и Немата Хакимова, которые ценой своих жизней остановили контратаку врага – бросились под фашистские танки, обвязав себя гранатами. В результате была написана документальная повесть «Когда воскресают солдаты», за которую в 1974 г. автор был удостоен премии Союза журналистов Узбекистана. В 1977 г. он был принят в Союз писателей СССР.
В 1978 г. В.С. Шевченко вновь возвращается на Алтай. Много сил отдает работе с молодежью – шесть лет (1979–1985) руководит литературным объединением «Родник» при газете «Молодежь Алтая». Среди его учеников немало профессиональных литераторов, которые до сих пор вспо118
минают своего наставника. Рассказывают о том, что у него было мудрое и доброе сердце.
Позже в Барнауле и Бийске вышли его новые книги: «Бессонница», «Заповедник», «Последний тайфун», «Гнездо ветров», «Возле огня», «Век звезды», «Какого цвета счастье?» и др. Всего при жизни издано 5 книг прозы и 10 поэтических сборников. Произведения Виталия Степановича печатались в периодических изданиях «Звезда Востока», «Сибирские огни», «Алтай», «Барнаул», «Встреча», «Бийский вестник», «Литературная Россия», «Алтайская правда», в коллективных сборниках «Рабочий поэт», «Огонь на себя», «Лирика», «У безымянной высоты», «Родники», «Братский круг», «Уходил на войну сибиряк», «Непросто говорить о Шукшине…» и др. Все они хорошо известны и любимы читателями, проникнуты любовью к земле и ее людям. На его стихи алтайскими композиторами написано немало песен. В 1991 г. В.С. Шевченко стал лауреатом премии редколлегии журнала «Алтай» и Алтайского книжного издательства за подборку стихов «Творит природа чудеса…», в 2002 г. за сборник стихотворений «Какого цвета счастье?» удостоен краевой литературной премии имени
В.М. Шукшина.
Он награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «Ветеран труда» и др., а также значком «Отличник культурного шефства над Вооруженными силами СССР».
28 февраля 2008 г. Виталия Степановича Шевченко не стало.
СЛОВА
Я видел смерть, когда свинцом мела,
С друзьями глохнул в орудийном гуле,
Не ведая, что косят и слова,
Когда они безжалостны, как пули.
119
СОРОК ПЕРВЫЙ
Ни зрелости, ни роста не хватало,
Когда судьба, толкнув в водоворот,
Топила нас и, походя, спасала,
Взвалив на плечи
Сорок первый год…
Дымилась даль,
Маячили погосты,
И было до салютов, как до звёзд…
Мы устояли в громе перекрёстном!
Теперь бы –
Приподняться в полный рост.
ГОНЧАР
« Лепи богиню!» - мне велела глина.
Обрадовался, верил: хватит сил,
Но…
Женщина простая выходила,
И я её вновь в глину обратил.
Опять лепил.
Над каждой бился складкой.
Готов был душу дьяволу продать,
Выкладывался, маялся порядком,
Но выходила…
Женщина опять.
Колдунья!
В сотый раз лепил сначала.
Извёлся, поседел в короткий срок,
Но…
Женщина опять торжествовала,
И я её богинею нарёк.
120
Анатолий Семёнович Прохоров
Анатолий Семёнович Прохоров – известный в краевой журналистике бийчанин, член Союза журналистов. Анатолий Семёнович один из старейших членов литературного объединения «Парус», руководил им в 1946-1948 годах, работал в газетах «Бийский рабочий», «Звезда Алтая», был заместителем редактора в «Алтайской правде». Интересна биография военного моряка, пехотинца и поэта. Участник Великой Отечественной войны. Награждён орденами и медалями. Недавно журнал «Алтай» опубликовал цикл стихов Прохорова. Несколько лет жил в Чехословакии, в Красноярске. С фронта привез много стихов.
121
СОЛДАТСКАЯ СУДЬБА
Болота. Леса и болота.
Болота и снова леса.
В туман погружаясь, пехота
Идет совершать чудеса.
Здесь главное, может, терпенье,
За взводом отчаянным взвод -
Причудливо движутся тени,
Но только вперед и вперед.
Без дум о тепле и наградах,
Без жалости острой к себе
Навстречу разрывам снарядов,
Бессмертной солдатской судьбе.
МЫ ПРИНИМАЛИ БОЕВОЕ ЗНАМЯ
Дивизион был выстроен комдивом
По батарейно на большом плацу.
Мы на себя смотрели как на диво:
Всё пригнано,
Всё ладно,
Всё к лицу.
Тянулись как по струнке,
Волновались –
Равнение на знамя строй держал,
В глазах солдатских наших отражались
И знамя на плацу,
И генерал.
Когда комдив, край знамени целуя,
За древко взялся крепкою рукой,
Мы поклялись делить судьбу любую
Со знаменем, а значит, со страной.
122
Сергей Маркисович Жарков
Сергей Маркисович Жарков родился 12 октября 1922 года в селе Новое Тюменцево Благовещенского района Алтайского края. В 1940 году окончил Красногорскую (Старобардинскую) среднюю школу, год работал учителем. С 28 апреля 1941 года служил в Советской Армии, Участвовал в Великой Отечественной Войне 1941 – 1945 гг. После окончания Липецкого авиационного учебного центра участвовал в боях с фашистскими захватчиками. Успешно обеспечил 906 боевых вылетов, лично участвовал в боевых операциях в качестве стрелка-радиста на г. Бреслау и другие цели. Воевал на Северо-Западном, Калининском, Воронежском, Степном, 1-ом Украинском Фронтах. Закончил войну взятием Берлина и освобождением Праги. После войны до апреля 1946 года был на военной службе в Австрии в звании гвардии капитана.
В 1947 году окончил Бийский учительский институт, затем в 1949 году – Барнаульский педагогический институт,
123
исторический факультет. В 1968 году окончил аспирантуру при НИИ ИО и ПО АПН СССР, в 1969 году защитил кандидатскую диссертацию. С 1993 года – профессор. Доктор педагогических наук. В 1995 году избран членом-корреспондентом МАГО.
Работал учителем и директором школы; с 1968 года – преподаватель, заведующий кафедрой, проректор по научной и учебной работе, профессор кафедры Бийского педагогического института.
С 1968 года начинается литературная деятельность у Сергея Маркисовича. Пишет заметки, документальную прозу, учебные пособия для учителей, студентам, книги о войне, например:
Психология воспитания и обучения / С.М. Жарков,
Н.А. Кочергина, Н.А. Першина; Междунар. акад. наук пед. образования, Бийск.пед. гос. ун-т. - Бийск : НИЦ БПГУ, 2001. - 220 с. -ISBN 5-85127-248-1
Во имя жизни на земле... / С.М. Жарков ; Федер. агентство по образованию, Гос. образоват. учреждение высш. проф. образования «Бийск.пед. гос. ун-т им. В.М. Шукшина», Совет ветеранов 161-го Гвардейск. бомбардировоч. Черкас. ордена Богдана Хмельницкого авиац. полка. - Бийск: БПГУ, 2007. - 240 с. : ил., карты, портр.; 21 см. - 100 экз.. - ISBN978-585127-387-2
Памяти будем достойны / С.М. Жарков ; Гос. образоват. учреждение высш. проф. образования «Бийс. пед. гос. ун-т им. В.М. Шукшина». – Бийск: БПГУ, 2010. - 155 с.: ил.; 19 см. - Библиогр.: с. 155. - 300 экз.. - ISBN 978-5-85127-584-5
Подготовка учащихся к сельскохозяйственному труду: (пособие для учителей) / С.М. Жарков ; [редкол.: А.А. Шибанов, Ф.И. Тарасов] ; Барнаул.гос. пед. ин-т. - Барнаул : БПИ, 1974. - 156 с. - 800 экз.
Педагогика действия : документальная проза / С.М. Жарков ; М-во образования и науки РФ, Федер. гос. бюджет.образоват. учреждение высш. проф. образования «Алт. гос. акад. образования им. В.М. Шукшина». - Бийск : АГАО, 2012.
124
- 195 с. : портр. ; 28 см. - 300 экз.. - ISBN978-5-85127-694-1 : 170.00 р.
Награжден двумя орденами: Орденом Красной Звезды (1945 г.), Орденом Отечественной войны 2-ой степени
(1985 г.) и четырнадцатью медалями.
Отмечен знаками отличия: «Отличник авиации», «Отличник народного просвещения», «Отличник просвещения СССР, «За отличные успехи в работе высшей школы». В 2000 году по приказу президента РФ Сергею Маркисовичу Жаркову присвоено воинское звание майор.
Почётный профессор педагогической академии (2002 г.)
Заслуженный учитель Российской Федерации (2004 г.)
Почётный работник науки и техники (2012 г.)
Умер в 2013 году в возрасте 90 лет
ПАМЯТИ БУДЕМ ДОСТОЙНЫ
(отрывок)
Формирование полка
В сентябре 1941 года в Липецком авиационном учебном центре началось формирование 804 бомбардировочного авиационного полка двух эскадрильного состава.
Командиром полка был назначен майор Гаврилов Владимир Яковлевич, принявший участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками в Прибалтике в составе 46 БАП на ПО-2.
Комиссаром полка был назначен старший батальонный комиссар Семенов Александр Михайлович, в первые дни войны принявший участие в боях в составе 221 ДБАП на юго-Западном фронте.
Командиром 1-ой эскадрильи стал капитан Решетников Василий, участник испанских событий. За что еще в те годы был награжден орденом Красного Знамени. Командиром 2-ой эскадрильи – старший лейтенант Королев Матвей Григорьевич, воевавший на Южном фронте.
125
В конце ноября полк был полностью укомплектован положенным по штату составом. В декабре 1941 года полк эвакуировался на восток за Волгу в курортную зону Серноводска, где началась интенсивная работа по овладению полетами на самолете Пе-2 (Петлякова-2).
Это был прекрасный самолет, превосходивший немецкий самолет Ме-110 (Мессершмитт-110). За 15дней весь лётный состав полка закончил переучивание на самолете По-2 и железнодорожным путем перебазировался под Иркутск для получения самолетов с Иркутского авиационного завода.
Получив самолеты и отработав элементы их боевого применения, экипажи полка с18 по 30 августа совершили перелет на аэродром Тушино под Москвой с посадкой в Красноярске, Новосибирске, Омске, Свердловске, Казани.
ГЕРОЯМИ СТАНОВЯТСЯ
17 октября 804 –й БАП перебазировался на свой первый аэродром Будово в 40 километров от города Торжок Калининского фронта.
23 ноября полку поставили первую боевую задачу: первой эскадрилье в составе пяти самолетов, бомбовым ударом с высоты 2000 метров уничтожить штаб немецких войск у Центральной площади города Великие Луки. Ведущий пятерки – командир полка майор Гаврилов В.Я., штурман капитан И.Н.
Второй эскадрилье, девяткой самолетов капитана Королева М.Г., штурмана ст. лейтенанта Круглова С.Г. с одного захода с высоты 2000 метров бомбовым ударом уничтожить немецкий армейский склад горюче-смазочных материалов на станции Локня.
Наши бомбовые удары нанесли большой урон противнику. Был уничтожен штаб Великолукской группировки немцев, а также уничтожен склад горючего армейского масштаба для заправки танков и автотракторной техники врага. Но в этот момент строй девятки накрыла зенитка третьим зал126
пом. От прямого попадания снаряда разлетелся в разные стороны самолет правого ведомого, младшего лейтенанта Василия Предыбайло, штурмана лейтенанта Кудрявцева. Экипаж погиб.
Наконец мы перелетели линию фронта, прошли аэродром истребителей, сделав покачивание с крыла на крыло (помахав крыльями). Истребители попрощались с нами. Это был первый боевой вылет. За один день мы как-то повзрослели, стали собранные, серьёзнее. Было ясно, что в бою нужна выдержка, нервы нужно держать в узде, не шарахаться при разрывах зенитных снарядов или атак немецких истребителей. Главное – строго сохранять свое место в строю, расчётливо маневрировать и отражать атаки противника.
127
Василий Филиппович Белозерцев
Василий Филиппович Белозерцев родился 14 января 1924 года в с. Демино Солонешенского района Алтайского края. Его отец, Белозерцев Филипп Данилович, был председателем сельского Совета, директором совхоза, директором маслосырзавода в с. Туманово и в с. Солонешное.
С пятого класса Василий Филиппович учился в Солонешенской средней школе. Из 10-го класса в октябре 1941 года поступил в Томское артиллерийское училище – ТАУ-1. С мая 1942 года в должности командира взвода 45-ти миллиметровых противотанковых пушек участвовал в боях под Москвой, на Курской дуге, в освобождении Белоруссии, Польши, в штурме Кенигсберга. После войны остался в кадрах Советской Армии. Окончил курсы политсостава в г. Ленинграде, полный курс военно-политической академии им. Ленина. Служил в должности директора Дома офицеров,
128
заместителем командира полка по политической части. В 1964 году перейдя на гражданскую службу по состоянию здоровья, почти 30 лет занимался журналистикой. Сначала работал преподавателем в бухгалтерской школе. С 1965 года - журналист газеты «Бийский рабочий» в г. Бийске, редактор газет «Строитель» и «Домостроитель».
Многие бийчане знали его как отличного лектора, рассказывавшего о войне, героях-бийчанах, почетных гражданах города. Его приглашают в студенческие аудитории и в заводские цеха, он выступает в школах и культурно-просветительских учреждениях. Непостижимым образом он умел так распоряжаться своим временем, что его хватало на подготовку публикаций в газете, на лекции и написание книг. Первое его произведение – о матросах Балтийского флота. Потом была книга о Герое Советского Союза Михаиле Маскаеве, документальная повесть «Право на память» (о боевом пути 232-й дивизии, сформированной на Алтае), повесть «Такой характер» (о бийчанке Нине Ширяевой), о Герое Социалистического Труда Марии Клименко.
А книга «Слово о председателе» для многих открыла не только Леонида Гаркавого: Василий Филиппович создал правдивый образ председателя горисполкома и поведал много ранее неизвестного о городе Бийске и его людях. Но самой дорогой для него оставалась военная тема.
30 лет отдал Василий Филиппович журналистике, он Член Союза журналистов СССР, лауреат журналистской премии Алтая.
Награжден тремя орденами Отечественной войны, Орденом Красной звезды, медалями за боевые заслуги, медалями за безупречную службу и другими медалями и памятными знаками.
Умер 25.02.2011 года.
129
ВЕРНОСТЬ
Верная любовь помогает
переносить все тяжести.
Ф. Шиллер.
(Отрывок)
Часть 1.
Председатель народного суда.
Юлия проснулась от непривычной тишины. Она долго прислушивалась, пытаясь понять, где она и что с ними со всеми случилось. Если их эшелон остановился в пути, то почему не слышно станционного шума, голосов обходчиков и детского крика из соседнего вагона, который прорывался даже сквозь стук колёс. Так тихо было перед той бомбёжкой… Неужели опять налёт? И вдруг тишина взорвалась истошным криком почти под самым ухом Юлии. Горланил обыкновенный петух, извещая приход нового дня. Юлия чуть было не расхохоталась и сразу вспомнила, где она. Пошарила руками вокруг себя. Вот они, мордашки Люды и Вовки. Спят, измученные долгой дорогой по горам. С краю посапывает няня Ариша. Все на месте. В тесной избушке шофера, где и стол поставить некуда, они, приехав ночью, с трудом разместились на полу.
Добрый человек этот шофёр, подобрал их в городе, бездомных, отчаявшихся уехать сегодня из города. И привёз сюда, да ещё и нахваливал свое село: что богатое, и воздух здесь особенный, и жить можно, только мужиков осталось мало – на фронт ушли. Он и от платы отказался. Говорит, что на чужой-то беде свое счастье не строят. Как-то у нее тут пойдет дело? Получится ли?
«И куда же мы заехали, Володя, – мысленно обратилась она к мужу. – Ты не представляешь, что мы в твоей родной Сибири. Пятнадцать суток нас тащил паровоз в тесном, душном, дымом прокопченном вагоне. И голодно всю дорогу, и гвалт ребятишек, и ругань женщин у чугунной печки… И бом130
били. Один раз, Володя, но это ужасно! А вы каждый лень в таком аду… Позади Урал, Омск, Новосибирск… Высадили в деревянном городишке. Тут я получила назначение в далекий горный район. Нам так повезло, что я все еще не верю в это везенье: единственная автомашина из района была в городе, и мы на нее случайно наткнулись. Шофёр говорит, что я родилась в сорочке. Так что у нас все добром. А у тебя? Где ты теперь? И как мы найдем друг друга после войны?...»
Юлия задумалась. Вспомнила, как Володя по утрам любил распевать бодрую песню про то, как «мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом…» К зиме обещал вернуться. А по радио и в газетах говорят об обороне Москвы. Как же так, Володя? Кто знает ответ?
В избе немного посветлело, уже можно различить большую, почти на половину комнаты печку, кровать с занавеской. Хозяин спал так тихо, что казалось, и нет его там, если бы из-под занавески не торчали его голые ноги.
За окном послышался какой-то шум, заскрипели ворота, замычала корова. Юлия, стараясь не разбудить детей и хозяев, осторожно выбралась за двери на крылечко. И ничего не поняла: показалось, что попала в белую густую пену. Даже протянутую руку с трудом различала в плотном тумане, какого ей в жизни не приходилось видеть. Небо же было темно-синим, и на нем ещё мерцали золотинки звездочек. Из пены вдруг вынырнула фигурка женщины в мужском пиджаке с подвернутыми рукавами.
– Ой, – сказала фигурка, увидев Юлю. – Никак ночная гостья?
– Она самая. Вышла и заблудилась, шагу ступить боюсь…
– Туман… Это хорошо, к ведру… Хлеб ещё не убрали. Я на молоканку пораньше сбегала, обрату поросенку принесла. Надоел. Не знаю, додержим ли до холодов. Чем его кормить? Слышишь, орет? А чо это ты рано поднялась? После такой дороги и за сутки не отоспаться. Мой-то вон – как убитый. Он сказал, что ты судья, верно, что ли?
– Была. А тут куда пошлют.
131
– Куда? Да в уполномоченные в колхоз… Куда больше. Все начальство по колхозам живет… Некому хлеба убирать… Как же ты такая молоденькая и судишь? – удивленно спрашивала хозяйка, проходя к крылечку через белую вату тумана, которая чуть спрессовалась, и голова хозяйки фантастически неправдоподобно торчала из нее.
Юлия присмотрелась, с кем разговаривала. Ночью при свете небольшой керосиновой лампы да после долгой дороги с сонными ребятишками на руках она и не видела, кто им постелил на полу какие-то шубы, положил подушки, и только она дотронулась до них, как тут же отключилась от всего – сморил сон.
Хозяйка оказалась молодой женщиной, почти ровесницей Юлии, немного широкоскулая, бровастая и быстроглазая. Платок едва сдерживал наскоро подобранную копну темно-русых волос. Хозяйка понравилась Юлии настолько, что она, не удержавшись, сказала:
– Какая вы красивая! Первая настоящая сибирячка, с которой вот так разговариваю…
– Ну уж, ну уж… Нашла красавицу…Ты вот всем красавицам красавица, от мужиков не будет отбою…
– Так на фронте же говорят…
– Кобелей и в тылу хватает… Мужиков нет, а их…
Не договорила хозяйка, но Юлия поняла о чем. Не зря торопился шофер домой, и ночь его не остановила. К такой – стоит.
– Шла бы ты досыпать. Потом наглядишься. Такие туманы у нас часто бывают. Вишь, как скатываются книзу, а солнышко взойдет, они вверх поднимутся, по логам попрячутся…
132
Василий Макарович Шукшин
Василий Макарович Шукшин родился 25 июля 1929 года в крестьянской семье. Отец его, Макар Леонтьевич Шукшин (1912-1933), был арестован и расстрелян в 1933 году, во время коллективизации, реабилитирован посмертно в 1956 году. Мать, Мария Сергеевна (в девичестве Попова; во втором браке — Куксина) (1909 — 17 января 1979) взяла на себя все заботы о семье. Сестра — Наталья Макаровна Шукшина (16 ноября 1931 — 10 июля 2005). После ареста отца и до получения паспорта Василий Макарович именовался по материнской фамилии Василием Поповым.
В 1943 году Шукшин окончил семилетку в селе Сростки и поступил в Бийский автомобильный техникум. Учился там два с половиной года, однако техникум не закончил. Вместо этого в 1945 году пошёл работать в колхоз в селе Сростки. В колхозе проработал недолго, в 1946 году покинул родное село. В 1947-1949 годах Шукшин работал слесарем на нескольких предприятиях треста «Союзпроммеханизация»:
133
на турбинном заводе в Калуге, на тракторном заводе во Владимире. В армию Шукшина призвали служить из поселка Бутово Московской области.
В 1949 году Шукшин был призван служить в Военно-Морской флот. Служил матросом на Балтийском флоте, затем радистом на Черноморском. Литературная деятельность Шукшина началась в армии, именно там он впервые попытался писать рассказы, которые читал своим сослуживцам. В 1953 году был уволен в запас с флота из-за обнаружившейся язвы желудка и вернулся в село Сростки.
В родном селе Василий Макарович сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости в Сростинской средней школе № 32. Пошёл работать учителем русского языка и словесности в Сростинской школе сельской молодёжи. Некоторое время был даже директором этой школы. Как признавался сам Василий Макарович, учителем он был «неважнецким».
В 1954 году Шукшин отправился в Москву поступать во ВГИК. Чтобы собрать деньги на дорогу, его мать продала корову. Сначала Шукшин подал документы на сценарный факультет, но затем решил поступать на режиссёрское отделение и закончил его в 1960 году (мастерская М.И. Ромма). Во время учёбы во ВГИКе, по совету Ромма, Шукшин начал рассылать свои рассказы в столичные издания. В 1958 году в журнале «Смена» был опубликован его первый рассказ «Двое на телеге».
Член КПСС с 1955 года. В 1956 году состоялся дебют Шукшина в кино: в фильме С.А. Герасимова «Тихий Дон» (вторая серия) он сыграл в крошечном эпизоде — изобразил выглядывающего из-за плетня матроса. С этого матроса и началась кинематографическая судьба Шукшина-актёра.
Во время учёбы во ВГИКе в 1958 году Шукшин снялся в первой своей главной роли в фильме М.М. Хуциева «Два Фёдора». В своей дипломной работе «Из Лебяжьего сообщают» Шукшин выступил как сценарист, режиссёр и исполнитель главной роли. Актёрская карьера складывалась вполне удачно, Шукшин не испытывал недостатка в предложениях от ведущих режиссёров.
134
В 1963 году Шукшин начал работать режиссёром на ЦКДЮФ. В том же году в журнале «Новый мир» были опубликованы рассказы «Классный водитель» и «Гринька Малюгин». По их мотивам Шукшин написал сценарий своего первого полнометражного фильма «Живёт такой парень». Съёмки картины начались летом того же года на Алтае и были закончены в 1964 году. В главной роли снялся однокурсник режиссёра по ВГИКу — Леонид Куравлёв. Фильм получил хорошие отклики публики. На режиссёрскую манеру Шукшина, сдержанную и немного простодушную, обратили внимание специалисты.
Первая книга Шукшина — «Сельские жители» — вышла в 1963 же году в издательстве «Молодая гвардия». Эдварда Кузьмина в журнале «Новый мир» отмечала, что в лучших рассказах книги Шукшин демонстрирует «жизненное чутьё, зоркость, пластичность»; «писатель словно растворён в своих героях, смотрит их глазами».
Василий Шукшин был полон планов, но многим из них так и не суждено было реализоваться. В 1965 году Шукшин начал писать киносценарий о восстании под предводительством Степана Разина, но не получил одобрения Госкомкино СССР. Впоследствии сценарий был переработан в роман «Я пришёл дать вам волю». Сценарий будущего фильма «Точка кипения» также не получил одобрения в Госкино. Многие годы Василий Макарович совмещал работу над фильмами с писательской деятельностью. Писал он от руки в ученическую тетрадь и обычно по ночам.
1973-1974 годы стали очень плодотворными для Шукшина. Вышел на экраны его фильм «Калина красная», получивший первый приз ВКФ. Опубликован новый сборник рассказов «Характеры». На сцене ЛАБДТ режиссёром Г.А. Товстоноговым готовилась постановка пьесы «Энергичные люди». В 1974 году Шукшин принял приглашение сниматься в новом фильме С.Ф. Бондарчука. Но Василия Шукшина уже давно мучили приступы язвы желудка, которые преследовали его ещё с молодости, когда он страдал из-за пристрастия к алкоголю. Последние годы жизни после рожде135
ния дочерей он не притрагивался к спиртному, но болезнь прогрессировала. Ещё на съёмках «Калины красной» он с трудом приходил в себя после тяжёлых приступов.
2 октября 1974 года Василий Макарович Шукшин скоропостижно скончался в период съёмок фильма «Они сражались за Родину» на теплоходе «Дунай». Мёртвым его обнаружил его близкий друг Георгий Бурков.
Похоронен 7 октября в Москве на Новодевичьем кладбище.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. М. ШУКШИНА.
Романы: «Любавины’’ (1965),«Я пришёл дать вам волю» (1971)
Повести: «А поутру они проснулись» (1973—1974), «Точка зрения»
Пьесы: «Энергичные люди», «Бум бум»(1966),«До третьих петухов»
Многочисленные рассказы.
Прижизненные издания:
Сельские жители: Рассказы (М.: Мол.гвардия, 1963)
Живёт такой парень: Киносценарий (М.: Искусство, 1964)
Любавины: Роман (М.: Сов.писатель, 1965), «Я пришёл дать вам волю» (1971)
Там, вдали: Рассказы, повесть (М.: Сов.писатель, 1968)
Земляки: Рассказы (М.: Сов.Россия, 1970)
Любавины: Роман: В 2 ч.(Петрозаводск: Карелия, 1972)
Характеры: Рассказы (М.: Современник, 1973)
ПРЕМИИ И НАГРАДЫ
1964 — «Живёт такой парень» удостоен Приза «За жизнерадостность, лиризм и оригинальное решение» по разделу художественных фильмов на Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде.
136
1967 — Указом Президиума Верховного Совета СССР Василий Шукшин награждён орденом Трудового Красного Знамени.
1969 — Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых — за художественный фильм «Ваш сын и брат».
1969 — заслуженный деятель искусств РСФСР.
1971 — Государственная премия СССР — за исполнение роли в фильме режиссёра С.А. Герасимова «У озера».
1974 — Калина красная — Главная премия «За самобытный, яркий талант писателя, режиссёра и актёра» на Всесоюзном кинофестивале в Баку.1976 — Ленинская премия — за творческие достижения (посмертно).
ЧЕРЕДНИЧЕНКО И ЦИРК
Рассказ
В южный курортный городок приехал цирк.
Плановик Чередниченко отдыхал в том городке, устроился славно, чувствовал себя вольготно, даже слегка обнаглел – делал выговор продавщицам за теплое пиво. В субботу вечером Чередниченко был в цирке.
На следующий день, в воскресенье, в цирке давали три представления, и Чередниченко ходил на все три.
Он от души смеялся, когда смуглый длинноволосый клоун с нерусской фамилией выкидывал разные штуки, тревожился, когда молодой паренек в красной рубахе гонял по арене, отгороженной от зрителей высокой клеткой, семь страшных львов, стегал их бичом… Но не ради клоуна и не ради страшных львов ухлопал Чередниченко шесть рублей, нет, не ради львов. Его глубоко взволновала девушка, которая открывала программу. Она взбиралась по веревке высоко вверх и там под музыку крутилась, вертелась, кувыркалась…
Никогда еще в своей жизни Чередниченко так не волновался, как волновался, наблюдая за гибкой, смелой цир137
качкой. Он полюбил ее. Чередниченко был холост, хоть разменял уже пятый десяток. То есть он был когда-то женат, но что-то такое получилось у них с женой – разошлись. Давно это было, но с тех пор Чередниченко стал – не то что презирать женщин,– стал спокоен и даже несколько насмешлив с ними. Он был человек самолюбивый и честолюбивый, знал, что к пятидесяти годам станет заместителем директора небольшой мебельной фабрики, где теперь работал плановиком. Или, на худой конец, директором совхоза. Он заканчивал сельхозинститут заочно и терпеливо ждал. У него была отличная репутация… Время работало на него. «Буду замдиректора, будет все – и жена в том числе».
В ночь с субботы на воскресенье Чередниченко долго не мог заснуть, курил, ворочался… Забывался в полусне, и мерещилось черт знает что – маски какие-то, звучала медная музыка циркового оркестрика, рычали львы… Чередниченко просыпался, вспоминая циркачку, и сердце болело, ныло, точно циркачка была уже его женой и изменяла ему с вертлявым клоуном.
В воскресенье циркачка доконала плановика. Он узнал у служителя цирка, который не пускал посторонних к артистам и львам, что та циркачка – из Молдавии, зовут Ева, получает сто десять рублей, двадцать шесть лет, не замужем.
С последнего представления Чередниченко ушел, выпил в ларьке два стакана красного вина и пошел к Еве. Дал служителю два рубля, тот рассказал, как найти Еву. Чередниченко долго путался под брезентовой крышей в каких-то веревках, ремнях, тросах… Остановил какую-то женщину, та сказала, что Ева ушла домой, а где живет, она не знала. Знала только, что где-то на частной квартире, не в гостинице. Чередниченко дал служителю еще рубль, попросил, чтобы он узнал у администратора адрес Евы. Служитель узнал адрес. Чередниченко выпил еще стакан вина и пошел к Еве на квартиру. «Адам пошел к Еве»,– пошутил сам с собой Чередниченко. Он был человек не очень решительный, знал это и сознательно подгонял себя куда-то в гору, в гору, на
138
улицу Жданова – так, ему сказали, надо идти. Ева устала в тот день, готовилась ко сну.
– Здравствуйте! – приветствовал ее Чередниченко, ставя на стол бутылку «Кокура». Он за дорогу накрутил себе хвоста – заявился смелый и решительный.– Чередниченко Николай Петрович. Плановик. А вас зовут Ева. Правильно?
Ева была немало удивлена. Обычно поклонники ее не баловали. Из всей их труппы поклонники осаждали троих-четверых: смуглого клоуна, наездницу и – реже – сестер Геликановых, силовых акробаток.
– Я не помешал?
– Вообще-то, я спать готовлюсь… Устала сегодня. А что? Я немножко не понимаю…
– Да, сегодня у вас денек… Скажите, а вот этот оркестр ваш, он не мешает вам?
– Нет.
– Я бы все-таки несколько поубавил его: на нервы действует. Очень громко, куда к шутам…
– Нам ничего… Привыкли.
Чередниченко отметил, что вблизи циркачка не такая уж красавица, и это придало ему храбрости. Он серьезно задумал отвезти циркачку к себе домой, жениться.
Что она была циркачкой, они скроют, никто знать не будет.
– Вы не позволите предложить вам?..– Чередниченко взялся за бутылку.
– Нет, нет,– твердо сказала Ева.– Не пью.
– Совсем?
– Совсем.
– Нисколько-нисколько?
– Нисколько.
Чередниченко оставил бутылку в покое.
– Проба пера,– к чему-то сказал он.– Я сам выпиваю очень умеренно. У меня есть сосед, инженер-конструктор… Допивается до того, что опохмелиться утром рубля нет. Идет чуть свет в одних тапочках, стучит в ворота. У меня отдельный дом из четырех комнат, ну, калитку, естественно, на
139
ночь закрываю на запор, «Николай Петрович, дай рубль».– «Василий,– говорю,– Мартыныч, дорогой, не рубля жалко – тебя жалко. Ведь на тебя смотреть тяжело – с высшим образованием человек, талантливый инженер, говорят… До чего же ты себя доведешь!»
– Но рубль-то даете?
– А куда денешься? Он, вообще-то, всегда отдает. Но действительно, не денег этих жалко, я достаточно зарабатываю, у меня оклад сто шестьдесят рублей да премиальные… вообще, находим способы. Не в рубле дело, естественно. Просто тяжело глядеть на человека. В чем есть, в том и в магазин идет… Люди смотрят… У меня у самого скоро высшее образование будет – это же должно как-то обязывать, так я понимаю. У вас высшее?
– Училище.
– Мгм.– Чередниченко не понял – высшее это или не высшее. Впрочем, ему было все равно. По мере того как он излагал сведения о себе, он все больше убеждался, что тут не надо долго трясти кудрями – надо переходить к делу. А родители у вас есть?
– Есть. Зачем вам все это?
– Может быть, все-таки пригубите? С наперсток?.. Мм? А то мне неловко одному.
– Наливайте – с наперсток.
Выпили. Чередниченко выпил полстаканчика. «Не перебрать бы»,– подумал.
– Видите ли, в чем дело, Ева… Ева?..
– Игнатьевна.
– Ева Игнатьевна.– Чередниченко встал и начал ходить по крошечной комнате – шаг к окну, два шага к двери и обратно.– Сколько вы получаете?
– Мне хватает,
– Допустим. Но в один прекрасный… простите, как раз наоборот – в один какой-нибудь трагичный день вы упадете оттуда и разобьетесь…
– Слушайте, вы…
140
– Нет, послушайте вы, голубушка, я все это прекрасно видел и знаю, чем все это кончится – эти аплодисменты, цветы…– Ужасно понравилось Чередниченко вот так вот ходить по комнатке и спокойно, убедительно доказывать: нет, голубушка, ты еще не знаешь жизни. А мы ее, матушку, как-нибудь изучили – со всех сторон. Вот кого ему не хватало в жизни – такой вот Евы – Кому вы потом будете нужна? Ни-ко-му.
– Зачем вы пришли? И кто вам дал адрес?
– Ева Игнатьевна, я буду с вами напрямик – такой характер. Я человек одинокий, положение в обществе занимаю хорошее, оклад, я вам уже сказал, до двухсот в целом. Вы тоже одиноки. Я второй день наблюдаю за вами – вам надо уходить из цирка. Знаете, сколько вы будете получать по инвалидности? Могу прикинуть…
– Вы что? – спросила Ева Игнатьевна.
– У меня большой дом из лиственницы… Но я в нем один. Нужна хозяйка… То есть нужен друг, нужно кому-то согреть этот дом. Я хочу, чтобы в этом доме зазвенели детские голоса, чтобы в нем поселился мир и покой. У меня четыре с половиной тысячи на книжке, сад, огород… Правда, небольшой, но есть где отвести душу, покопаться для отдыха. Я сам из деревни, люблю в земле копаться. Я понимаю, что говорю несколько в резонанс с вашим искусством, но, Ева Игнатьевна… поверьте мне; это же не жизнь, как вы живете. Сегодня здесь, завтра там… ютитесь вот в таких комнатушках, питаетесь тоже… где всухомятку, где на ходу. А годы идут…
– Вы что, сватаете меня, что ли? – никак не могла понять циркачка.
– Да, я предлагаю вам поехать со мной.
Ева Игнатьевна засмеялась.
– Хорошо! – воскликнул Чередниченко.– Не надо мне верить на слово. Хорошо. Возьмите на неделю отпуск за свой счет, поедемте со мной – посмотрите. Посмотрите, поговорите с соседями, сходите на работу… Если я хоть в чем-нибудь обманул вас, я беру свои слова назад. Расходы
141
– туда и обратно – беру на себя. Согласны? Ева Игнатьевна долго, весело смотрела на Чередниченко. Тот открыто, тоже весело, даже игриво принял ее взгляд… Ему нравилось, как он действует: деловито, обстоятельно и честно.
– Мне сорок второй год, забыл вам сказать. Кончаю сельхозинститут заочно. Родни мало осталось, никто докучать не будет. Подумайте, Ева. Я не с бухты-барахты явился к вам… Не умею я говорить красивые слова, но жить будем душа в душу. Я уже не мальчишка, мне теперь – спокойно трудиться и воспитывать детей. Обещаю окружить вас заботой и вниманием. Ведь надоела вам эта бездомная жизнь, эта багема…
– Богема.
– А?
– Бо-ге-ма. Через «о»,
– Ну, какая разница? Суть-то одна. Разная, так сказать, по форме, но одинаковая по содержанию. Мне хочется уберечь вас от такой жизни, хочется помочь…. начать жизнь морально и физически здоровую.– Чередниченко сам проникался к себе уважением – за высокое, хоть негромкое благородство, за честность, за трезвый, умный взгляд на жизнь свою и чужую. Он чувствовал себя свободно.– Допустим, что вы нашли себе какого-нибудь клоуна – помоложе, возможно, поинтересней… Что дальше? Вот так вот кочевать из города в город? О детях уже говорить не приходится! Им что!..Чередниченко имел в виду зрителей.– Посмеялись и разошлись по домам – к своим очагам. Они все кому-то нужны, вы – снова в такую вот, извините, дыру – никому вы больше не нужны. Устали вы греться у чужого огня! (Эту фразу он заготовил заранее.) Я цитирую. И если вы ищете сердце, которое бы согрело вас,– вот оно.– Чередниченко прижал левую руку к груди. Он чуть не заплакал от нахлынувших чувств и от «Кокура». Долго было бы рассказывать, какие это были чувства… Было умиление, было чувство превосходства и озабоченности сильного, герой, и жертва, и учитель жили в эти минуты в одном Чередниченко. Каким-то особым выс142
шим чутьем угадал он, что больше так нельзя, дальше будет хуже или то же самое… Надо уходить.– Не буду больше утомлять вас – ухожу. Ночь вам на размышления. Завтра вы оставите записку вашему служителю… такой, с бородавкой, в шляпе…
– Знаю.
– Вот, оставьте ему записку – где мы встретимся.
– Хорошо, оставлю.
Чередниченко пожал крепкую ладонь циркачки, улыбнулся, ласково и ободряюще тронул ее за плечо:
– Спокойной… простите, наоборот, – неспокойной ночушки.
Циркачка тоже улыбалась:
– До свидания.
«Не красавица, но очень, очень миловидная,– подумал Чередниченко. Эти усики на губе, черт их возьми).. пушочек такой… в этом что-то есть. Говорят -темпераментные».
Чередниченко вышел на улицу, долго шел какими-то полутемными переулками – наугад. Усмехался, довольный. «Лихо работаешь, мужик,– думал о себе. Раз-два – и в дамки».
Потом, когда вышел на освещенную улицу, когда вдосталь налюбовался собой, своей решительностью (она просто изумила его сегодня, эта решительность), он вдруг ни с того ни с сего подумал: «Да, но как-то все ужасно легко получилось. Как-то уж очень… Черт ее знает, конечно, но не оказаться бы в дурацком положении. Может, она у них на самом плохом счету, может, ее… это… того… Не узнал ничего, полетел сватать. Хоть бы узнал сперва!» С одной стороны, его обрадовало, что он с таким блеском сработал, с другой… очень вдруг обеспокоила легкость, с какой завоевалось сердце женщины. То обстоятельство, что он, оказывается, умеет действовать, если потребуется, навело его на мысль: а не лучше ли – с такой-то напористостью – развернуться у себя дома? Ведь есть же и там женщины… не циркачки. Есть одна учительница, вдова, красавица, степенная, на хорошем счету. Почему, спрашивается, так же вот не
143
прийти к ней вечерком и не выложить все напрямик, как сегодня? Ведь думал он об этой учительнице, думал, но страшился. А чего страшился? Чего страшиться-то?
«Так-так-так…– Чередниченко прошел вдоль приморской улицы до конца, до порта, повернул назад. Хуже нет, когда в душу вкралось сомнение! Тем-то, видно, и отличаются истинно сильные люди: они не знают сомнений. Чередниченко грызло сомнение.– Скрыть, что она циркачка, конечно, можно, только… А характер-то куда деваешь? Его же не скроешь. Замашки-то циркаческие, они же останутся. Ведь он у нее уже сложился, характер, совершенно определенный, далекий от семейных забот, от материнства, от уюта. Ну, обману я людей, скажу, что она была, допустим, администраторша в гостинице… Но себя-то я не обману! На кой черт себя-то обманывать?! Ведь она, эта преподобная Ева, столько, наверно, видела-перевидела этих Адамов, сколько я в уме не перебрал баб за всю жизнь. Она, наверно, давала жизни… с этим своим пушком на губе.– Уже теперь не сомнение, а раскаяние и злость терзали Чередниченко. Он ходил вдоль приморской улицы, сжав кулаки в карманах пиджака, долго ходил, не глазел на встречных женщин, весь ушел в думы. «Так, так, так… Значит, обрадовался – сразу покорил! А она, наверно, счас богу молится: нашелся один дурак, замуж взять хочет. А то – будь она на хорошему-то счету – не нашелся бы никто до двадцати шести лет! Эка… Вывез Николай Петрович царевну из-за синих морей, елки зеленые! Все с ней: «поматросил да бросил», а один долдон в жены себе определил. А потом выяснится, что она рожать не может. Или хуже: переспит с кем-нибудь, забеременеет, а скажет – от меня. И нечего ее винить, у нее это как алкоголизм: потребность выработалась – обновлять ощущения. А начни потом разводиться, она потребует полдома… Иди доказывай потом судьям, что я ее… с канатов снял. Можно сказать, разгреб кучу-мала и извлек из-под самого низа… сильно помятую драгоценность. Опять вспомнилась Чередниченко вдовая учительница в их городке… И он чуть не взялся за голову: каких глупостей мог наворотить!
144
Ведь вывез бы я эту Еву домой, вывез, она бы мне там устроила парочку концертов, и тогда – завязывай глаза от стыда и беги на край света. Насмешил бы я городок, ай, насмешил! Да приезжай ты домой, дурак ты фаршированный, возьми такую же бутылочку винца или лучше коньяку, хороших конфет и иди к учительнице. Поговори обстоятельно, тем более она тебя знает, что ты не трепач какой-нибудь, не забулдыга, а на хорошем счету… Поговори с человеком. Ведь умеешь! Ведь скоро диплом в карман положишь – чего же ждать то? Страдатель, елки зеленые!»
Опять долго не мог заснуть Чередниченко – думал о вдовой учительнице. Мысленно жил уже семейной жизнью… Приходил с работы, говорил весело: «Мать-порубать!» Так всегда говорил главный инженер мебельной фабрики, получалось смешно. Ездил на маевку с женой-учительницей, фотографировал ее… Воровато, в кустах, выпивал с сослуживцами «стременную», пел в автобусе «Ревела буря, гром гремел…». Думал о детях – как они там с бабкой? Но он – то еще ничего, базланил с мужиками про Ермака, а вот жена-учительница, он видел краем глаза, уже вся давно дома – с детьми, ей уже не до веселья – скорей домой! Да нет, черт побери, можно устроить славную жизнь! Славнецкую жизнь можно устроить.
Он так усладился воображением, что и циркачку вспомнил как далекий неприятный грех. Попробовал посадить на маевке вместо жены-учительницы жену-циркачку… Нет, циркачка там никак не на месте. Чужая она там. Начнет глазами стрелять туда-сюда… Нет!
«Как же быть завтра? Не ходить совсем к цирку? Неудобно. Явился, наговорил сорок бочек – и нету. Нет, схожу увижусь… Скажу, что срочно отзывают на работу, телеграмму получил. Уеду – спишемся, мол. И все. И постараться не попасть ей на глаза в эти дни на улице. Они скоро уедут».
С тем и заснул Чередниченко. И крепко спал до утра. Во сне ничего не видел. На другой день Чередниченко загорал на пляже… Потом, когда представление в цирке на145
чалось, пошел к цирку. ,Служитель встретил Чередниченко, как родного брата.
– Вам письмишко! – воскликнул он, улыбаясь шире своей шляпы. И погрозил пальцем: – Только наших не обижи-ать.
Наверно, еще хотел получить трешку.
«Фигу тебе,– подумал Чередниченко.– Жирный будешь. И так харя-то треснет скоро».
Письмецо было положено в конверт, конверт заклеен. Чередниченко не спеша прошел к скамеечке, сел, закурил…
Под брезентовым куполом взвизгивала отвратительная музыка, временами слышался дружный смех: наверно, длинноволосый выкамаривает.
Чередниченко, облокотившись на спинку скамьи, немного посвистел… Конверт держал кончиками пальцев и слегка помахивал им. Поглядеть со стороны, можно подумать, что он по крайней мере раза три в неделю получает подобные конверты, и они ему даже надоели. Нет, Чередниченко волновался. Немного. Там где-то, внутри, дрожало. Неловко все-таки. Если, положим, ему пришла такая блажь в голову – идти сватать женщину, то при чем здесь сама эта женщина, что должна будет, согласившись, остаться с носом?
Чередниченко вскрыл конверт.
На листке бумаги было написано немного… Чередниченко прочитал. Оглянулся на цирк… Еще раз прочитал. И сказал вслух, негромко, с облегчением:
– Ну вот и хорошо.
На листке было написано:
«Николай Петрович, в сорок лет пора быть умнее. Ева».
А ниже другим почерком – помельче, торопливо: «А орангутанги в Турции есть?»
Чередниченко еще раз прочитал вторую фразу, засмеялся:
– Хохмач.– Он почему-то решил, что это написал клоун.– Ну, хохмач!.. У меня совесть есть, дорогой мой, совесть. Вам этого не понять.
Чередниченко встал и пошел по улице – в сторону моря. Мысленно отвечал Еве: «Умнее, говоришь? Да как-нибудь
146
постараемся, как-нибудь уж будем стремиться, Игнатий Евович. Все мы хотим быть умными, только находит порой такая вот… Как говорят, и на старуху бывает проруха. Вот она, проруха, и вышла. Советуешь, значит, быть умнее Николаю Петровичу? Ах, дорогуша ты моя усатая! Хотя, конечно, ты же по веревке умеешь лазить, кому же и советовать, как не тебе – «мне сверху видно все»! Ты лучше посоветуй длинноволосому, чтоб он с другой какой-нибудь не ушлепал сегодня. А то ушлепает, будешь одна куковать вечер. А тебе вечер просидеть одной никак нельзя. Как же! Жизнь-то дается один раз, тело пока еще гнется, не состарилось. Как же вам можно вечер дома посидеть! Нет, это никак невозможно. Вам надо каждый день урывать – «ловите миг удачи»! Ловите, ловите… Черти крашеные».
Чередниченко опустил конверт в мусорную урну, вышел на набережную, выпил в ларьке стаканчик сухого вина, сел на лавочку, закурил, положил ногу на ногу и стал смотреть на огромный пароход «Россия». Рядом с ним негромко говорили парень с девушкой.
– Куда-нибудь бы поплыть… Далеко-далеко! Да?
– На таком, наверно, и не чувствуешь, что плывешь. Хотя в открытом море…
«Давайте, давайте – плывите,– машинально подхватил их слова Чередниченко, продолжая разглядывать пароход.– Плывите!.. Молокососы».
Ему было очень хорошо на скамеечке, удобно. Стаканчик «сухаря» приятно согревал грудь. Чередниченко стал тихонько, себе под нос, насвистывать «Амурские волны».
Евгений Лебедев
В.М. ШУКШИН — СОВЕСТЬ НАРОДНАЯ.
Всегда, когда вспоминаешь о Шукшине, внутри появляется тёплое чувство, похожее на прикосновение к душе его, чистой, трудовой и вечной руки друга. Чувство гордости, что я жил в одно время с таким замечательным человеком, всегда сопровождает мои мысли.
Я считаю его своим другом. Он чуточку старше и успел поездить и повидать побольше. Он из соседней деревни. Я родился в таком же селе, и все персонажи его рассказов - это мои старые знакомые и друзья. И ядовитая тёща, и злобный трусливый чиновник, и мужик, который уехал жить в город и всю жизнь оправдывается за своё предательство... Это моя жизнь, мой мир, моя совесть.
Боль душевная за завтрашний день, беспокойство за свою Родину и потомков одинаково беспокоят как его, так и меня, и моих друзей.
Его аналитический ум, способность предвидеть, всегда сопутствовали мне в жизни. Кто главный провидец в этой жизни? Народ! Простой народ, который знает наперёд, «что там ещё эти правители придумают...»
Цивилизация развивается стремительно и не всегда так, как было бы честнее и справедливее. Сегодняшний день — это очередной жёсткий эксперимент в нашей жизни. Хотя уж и еды и тепла всем бы хватало. Уровень прогресса позволяет, да беда та же всё, как Василий Макарович подметил. Не каждый человек может совладать с алчностью да глупостью своей.
Так и трясёт весь мир истерикой бессовестных и бестолковых. Зачем же одному-то человеку добра столько. На тот свет с собой ничего не потребуется. А жизнь гнусным обманом запачкавши да людское горе деяниями своими сотворивши, - не отмолить ни в каких храмах грехи свои. И не каждому ясно, что она коротка и не уловима жизнь - то
148
наша. И пока ты силён и в памяти здравой, успей сделать полезное для людей, и получишь удовлетворение ни с чем не сравнимое: уважение и любовь человеческую, как случилось с другом нашим, земляком, Василием Макаровичем Шукшиным.
Так тревожно осознавать, что бездумно разрушается тонкая биологическая субстанция добра на нашей планете, созданная в муках и лишениях за миллионы прошедших лет. И кто же разрушитель? Самый успешный из биологических популяций планеты вид, наделенный недюжинным разумом и возможностями – человек. И всего-то от зависти, пресыщенности и убогости воспитания, от лени и алчности.
Нет на свете ни одной биологической популяции, где не присутствовала бы жесткая воспитательная дисциплина растущего поколения. И об этом говорили все великие мира сего и просвещали народы и страны во благо человечества. Отчего же многие сегодняшние журналисты, от деятельности которых зависит и честь, и совесть и добрые качества растущего поколения, решили изменить вековые традиции; нарушают основы справедливости в угоду низменному личному популизму, наплевали на мораль и законы добрососедства, гостеприимства, человечности, совести, и добропорядочности.
Революции приходят и уходят, а мир и люди остаются. История может привести массу примеров, когда порядочность и доброта сохраняли целые империи. А злонамеренность и алчность разрушали целые системы государств, создавая многолетние войны и страдания людей.
Василий Макарович Шукшин был хранителем народной мудрости и учителем детей наших. Как же можно без слез вспоминать Петра Лопахина и простых русских мужиков, которые просто сражались за Родину… а не прятали ворованный капитал за границей беспощадно униженной России.
«Сохраните, люди, бережно, сохраните честь и совесть свою.» - Это его – Шукшина, и мой голос, мы думаем и по149
ступаем одинаково. Не ради живота своего, а ради любви к ближнему, ради рационального развития человечества. Вот Вам пример яркий последний – Олимпиада зимняя в Сочи 2014 года. Как необходима людям общая радость за наши общие успехи. Как просто и объёмно чувство гордости за наших Русских спортсменов, за нашу историю и нашу страну. Как мы радовались Крыму, вернувшемуся домой…
150
Рэм Фёдорович Кирьянов
Рэм Фёдорович Кирьянов – поэт, прозаик, журналист. Родился 3 декабря 1930 года в городе Курске. Служил на Балтийском флоте, на боевом Краснознамённом крейсере «Киров» После демобилизации работал на различной руководящей работе в комсомоле и много писал. Организовал и редактировал сатирический бюллетень «Ваня Курский», издаваемый в то время Курским Обкомом ВЛКСМ. Коммунист с пятидесятилетнем стажем. По образованию инженер-электромеханик.
Первая публикация появилась в газете «Страж Балтики» в 1948 году. Затем в периодических изданиях Ленинграда, Курска, Воронежа, Казахстана и на Алтае. С 1969 года он жил и работал в городе Бийске, строил дороги и был постоянным корреспондентом в газетах «Бийский рабочий» и «Ленинский путь». Член Союза журналистов России. Ла151
уреат конкурса главного управления МВД по Алтайскому краю на лучшее литературно-художественное произведение в честь 200-летия образования ведомства внутренних дел в России. С 1969 года активный участник литературного объединения «Парус». Автор пяти поэтических книг и книги очерков «На берегах светлых озёр».
Умер 16.01. 2006 г.
СТИХИ ИЗ СБОРНИКА «ЗАРУБКИ НА СЕРДЦЕ».
Убеждение
Когда живёшь
И цель ясна,
И кровь в тебе
Кипит.
Когда в душе твоей
Весна
И воля,
Как гранит,
И ты идёшь
Плечом к плечу
С народом
В битве буден –
Любое дело
По плечу
И трудный путь –
Не труден!
А коли так –
Не упадёшь!
Не дрогнешь
В чёрный час ненастья.
Познаешь правду
Боль и ложь
И дальше, выстояв,
Пойдёшь
И обретёшь
Земное счастье!
Река разлуки вековечна
Душа, размытая печалью
И не подвластный слуху стон.
Ушли, как шхуны от причала
Она и он.
Река разлуки вековечно
Несёт на собственном горбу
Незримо судьбы человечьи
И их несчастную судьбу.
И ничего она не слышит,
Как загнанный в ловушку зверь,
У берегов опасно дышит
Неотвратимостью потерь.
152
Георгий Рябченко
ПАМЯТИ РЭМА КИРЬЯНОВА
– Друзья мои!
Чтоб вспомнить Рэма
Нужна, я думаю, поэма.
Часть 1
Он был поэтом.
Честно жил
И стягу алому
Служил.
Часть 2
Он каждой строчкой,
Жизнью всей
Доказывал – судили строго! –
Кирьянов – курский соловей,
Талант которого –
от Бога.
153
Михаил Михайлович Мокшин
Михаил Михайлович Мокшин родился 14 октября 1934 года в большой крестьянской семьи в селе Буланиха.
Когда мальчику исполнилось 7 лет, он не пошел учиться в школу – одеть и обуть было нечего. И только в 1943 год, в самый разгар Великой Отечественной войны, 1 сентября Миша самовольно пришел учиться в 1 класс. Тяга к знаниям, отличная память, огромное желание уметь читать книги и много знать сделали свое дело – Мокшин Миша с первых дней обучения стал лучшим учеником в классе. Но сентябрь прошел, наступили холода, одеть мальчику в школу нечего, пришлось снова остаться дома. Учительница Антонина Николаевна Казанина пришла домой, долго и убедительно беседовала с родителями Миши о том, что такому смышленому мальчику обязательно нужно учиться. Кое-как, при помощи родственников, мать, Мария Егоровна, собрала
154
одежду и, к великой радости Миши, он снова продолжил обучение в первом классе.
По окончании учебного года Антонина Николаевна повезла Мокшина Михаила в г. Бийск на слет лучших учеников, где ему вручили стопку тетрадей и зеленый свитер. До сих пор Михаил Михайлович с искренней признательностью благодарен своей первой учительнице за понимание и помощь, которые были ею оказаны и, наверное, это преклонение перед учителем, перед человеком, который является путеводителем детей по стране Знаний, и сыграло свою роль в выборе жизненного пути – стать только учителем.
По окончании семилетки он успешно сдает экзамены в Бийское педагогическое училище на отделение начальных классов, где успешно учится. На скудную стипендию покупает книги, является активным читателем библиотеки училища и городской библиотеки.
В 1956 году Михаил Михайлович после службы в армии начинает работать учителем начальных классов в родной Буланихинской средней школе.
В своем классе он добился того, что в классе не было отстающих, своей активной воспитательной работой он привлек детей к стремлению хорошо учиться, участвовать во внеклассных мероприятиях.
С учащимися он готовил концерты, выставки, читались коллективно книги, проводились конференции, выпускались стенгазеты, рукописные альбомы, совершались экскурсии.
В 1964 году педагоги Зонального района доверили молодому учителю выступить с докладом из опыта воспитательной работы на краевых педагогических чтениях. Доклад вошел в сборник «За работу без второгодников».
В 1964 году Михаил Михайлович окончил заочно Бийский государственный педагогический институт. В 1965 назначен директором Буланихинской средней школы. В этом году за плодотворный добросовестный труд награжден знаком «Отличник народного просвещения».
Михаил Михайлович всю свою энергию направил на воспитательную работу с детьми, методическую работу с
155
учителями, благоустройство территории школы, оформление кабинетов и коридоров. Школа неоднократно награждалась переходящим Красным знаменем райисполкома и райкома партии, переходящим призом «Золотой колос», Почетными Грамотами, Дипломами.
В свободное время директор пишет стихи, рассказы, в которых главные действующие лица и герои – ученики и учителя. 45 лет – педагогический стаж Михаила Михайловича. Получено множество Дипломов, Грамот. Он награжден медалью «Ветеран труда», «За освоение целинных и залежных земель», «За доблестный труд». « В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина». Мокшин М.М. – член Союза писателей СССР.
В 1999 году Михаил Михайлович ушел по состоянию здоровья на заслуженный отдых, но продолжает быть активным пропагандистом педагогических идей, нравственности, человеколюбия и патриотизма. В 2009 году он стал Лауреатом Премии Губернатора Алтайского края им.
С.П. Титова.
Михаил Михайлович Мокшин умер 20.05.2013 года.
«Жизнь каждого человека измеряется и оценивается не количеством прожитых лет, а его отношением к той земле, на которой он родился и трудился, научился видеть и понимать природу, открыл для себя ее величие и красоту, сумел обрести неиссякаемую любовь и преданность отчему дому, к милому уголку на планете, который люди ласково и с гордостью именуют малой Родиной».
УЧУ ДЕТЕЙ
Учу детей любить свою страну,
Беречь с рожденья честь и совесть строго.
Остерегаться в жизни сатану
И верить в человеческого бога.
И помнить, что страшнее ядов – ложь.
На ум людской обижена природа,
156
А трусость, пьянство, ненависть, грабёж
Из человека делают урода.
И я хочу, чтоб дети всех времён
Росли и жили ради доброй славы
И чтоб от их прославленных имён
Сияли ярче небеса державы.
Эдуард Рыбкин
ПАМЯТИ М. М. МОКШИНА
Три «М»
Эти буквы дороги мне очень,
Едва произнесу их вслух,
Михаил Михайлович Мокшин,
Как живой, передо мной он вдруг.
Мы с ним вновь по Буланихе идём,
Где учился я в УМСХа
Про войну Гражданскую ведём
Разговор: Как били Колчака
Пошевнова* верные друзья.
Написали мы о них стихи...
Также вспоминаю часто я
Дом из бревен возле реки,
Где жила Мокшина семья.
Стал он секретарём райкома,
Разминулись наши с ним пути,
Я уехал, не был у него дома,
Как и на могиле. Друг, прости!
Но своим учителем вообще
Почитал всегда его – поэтом.
Много преподал тогда мне Мокшин,
Для меня всего дороже это
[Пошевной – герой Гражданской войны. Памятник установлен в селе Буланиха.]
157
Иван Николаевич Лебедев
С коллегой Иваном Николаевичем Лебедевым мы впервые встретились в школе №34. в 1994 году. Он учил истории детей старших классов, а я – младших. Мне было приятно с ним беседовать. Он обладал большими знаниями. В праздничные же дни он становился организатором, пел, плясал, играл на баяне и всегда был душой коллектива. Мне рассказывал: «Родился 15 августа 1936 года в селе Бодановск Солтонского района Алтайского края в семье учителя. С 1944 по 1951 год учился в семилетней Сайдынской школе. В 1950 году вступил в члены ВЛКСМ.
С 1951 по 1955 годы учёба в Бийском педучилище. Затем учился на историко-филологическом факультете Бийского государственного пединститута. Одновременно работал учителем пения в школе №11. После окончания института был направлен на работу в школу №17. В 1963 году
158
переведён в школу №25 учителем истории и пения. А в октябре этого же года вступил в ряды КПСС. В 1968 году был назначен зам. директора по учебно-воспитательной работе в школе №34, трудно сначала было, – говорил мне. А в 1976 году назначили директором школы, где проработал 12 лет».
Мне запомнилось, как он хорошо вёл уроки. На открытом уроке он преподал мастер-класс, и мне понравилось. Но вскоре он заболел и 06.04 1995 года умер. Хоронили мы Ивана Николаевича всей школой.
О литературном творчестве мы с ним никогда не разговаривали и лишь тогда, когда я стал ходить в литературное объединение «Парус», узнал, что Иван Николаевич ходил в «Парус» в 60-х годах, а в 50-х годах - в кружок Леонида Мальцева. Иван Лебедев оставил своим талантом след в литературе Алтая, хотя и не успел стать членом Союза Писателей России.
Юрий Пастухов
Иван Лебедев
ПЯТЬ КЕДРОВ
Рассказ
Я часто приезжаю в Кедровку: полтораста километров для современной техники – не расстояние…
Брожу по Кедровке, прислушиваюсь к осеннему настроению в душе и в природе. Вода в реке высветлилась до холодной сини. Мокрый, тяжелый ветер оборвал с осин и берёз листья и упрятал под ними последние грибы. Таинственно чернеют пихты на недалёких горах. Птицы редкими табунами высоко, неторопливо тянутся к югу. С полей ушли комбайны, оставив глубокие колеи в стерне.
До сих пор не могу понять, почему деревня, в которой я родился и вырос и теперь стал бывать частым гостем, на159
зывалась Кедровкой. Поблизости не росло ни одного кедра. И если у кого – то появлялось желание полакомиться кедровыми орешками, приходилось ехать за ними не один десяток километров.
Деревня готовилась к ночи. Во дворах тонко звенели о подойник струйки молока, где-то далеко надрывалась бензопила, из открытых окон доносилась музыка. Прохожих почти не встречалось. Было свежо, но не холодно, и как-то по - домашнему уютно и покойно.
Из переулка выбежала стайка ребятишек-дошколят. Они азартно спорили между собой.
– А мне деда Степан дал больше шишек, смотри, сколько! – говорил черноволосый парнишка, прижимая к груди пухлыми ручонками кедровые шишки.
– Нет, мне! – возразил другой, хлопая веснушчатыми руками по туго набитыми карманами.
– А вы сосчитайте, - предложила девочка, придерживая подол зелёного в белый горошек платья, где тоже лежали шишки.
– Да он не умеет считать! – заявил чернявый.
– Кто? Я? – возмутился мальчишка с веснушчатыми руками.
Ребята сели на порыжевшую траву, разложили перед собой шишки. Я невольно остановился; почему-то захотелось узнать, кому же больше досталось шишек. Улыбнулся своему детскому желанию. Ребята быстро пересчитали шишки и замолчали, удивлённо поглядывая друг на друга.
– Ну вот, - подытожила девочка в зелёном платье, - у вас поровну, у всех по пять шишек.
Я улыбнулся и пошёл своей дорогой. Навстречу попался белобрысый мальчишка лет десяти; он на ходу сосредоточенно грыз кедровую шишку, время от времени выколупывая из неё орешки.
– У тебя тоже пять шишек? – спросил я.
– А то сколько же? – Мальчишка поднял на меня карие, по-взрослому серьёзные глаза.
160
– А почему пять?
– Так дед Степан всем по пять даёт, сыновей поминает… Их ещё в войну убили…
Как ни старался я оживить в своём воображении картины детства, Ревякиных вспомнить не мог и попросил Наталью Бунчук, у которой я остановился, рассказать о них
– Ревякины до войны жили не здесь, - рассказывала Наталья. А в Александровке. Я хорошо помню первую жену Степана, тётку Татьяну. Статная такая, сильная и молчаливая. Всегда всех выслушает, а о себе ни слова. Вздохнёт, бывало, улыбнётся собеседнику, как ребёнку, и пойдёт себе неторопливо и основательно, что ли…
В Кедровку она приносила на коромысле по две больших корзины яиц. Сдаст их в сельпо, ситчику наберёт, обуток. Пять огольцов поднимать приходится. Степан в те годы пасечником в колхозе работал. На войну-то проводила его Татьяна в один день со старшеньким. Потом каждый год по сыну провожала. Погодки парни-то были. Степан вернулся с войны, а на сыновей похоронки. Сильно убивалась тётка Татьяна, выговаривала мужу «Что ж ты ни одного сына-то не сберёг! Сам вернулся, а их там оставил?!»
В скорости и умерла она с горя. Больше года вдовел Степан. Но одному мужику разве можно жить? Бабы живут одни, потому что дюжее, а мужику без жены никак нельзя. Тут Настена и подвернулась. Молодая она тогда была, а парней-то раз-два и обчелся. Вышла за Степана. Троих сыновей нажили. Теперь они выросли.
После войны Александровка-то вся разъехалась. Ревякины одни остались. Живут, привыкли. Настена, правда, нагуливает маленько, но Степана справно держит…
Вот, оказывается, почему я не помнил ни деда Степана, ни его сыновей. Они никогда не жили в Кедровке, и только имена свои оставили на кедровской земле. Памятники воздвигаются для живых. А кто увидит их там, в Александровке, в стороне от дороги? Мне захотелось немедленно поговорить со Степаном Афанасьевичем, который столько
161
лет и так необычно поминает своих сыновей. Старику, вероятно, приходиться ездить в таёжную глухомань за кедровыми шишками. Насколько я знаю, в Александровке кедры тоже не растут. Я стал расспрашивать дорогу в Александровку у тракториста Володи Пахомова. Пахомов – кряжистый мужик, лет тридцати, немногословный; во время разговора он пытливо вглядывается в лицо собеседника, будто хочет понять больше того, о чем говорит собеседник.
– Я часто бываю у Ревякиных, - сказал Пахомов. – Вообще-то дед не очень приветливый, но меня почему-то принимает хорошо. Сам удивляюсь. Никому он награды не показывает, а мне оба узелка развернул.
И вот мы трясёмся в тесной кабине трактора. Грязная извилистая проселочная дорога повторяет все загибулины речки Чурги, переходя через шаткие, полусгнившие мостки с одного берега на другой. Горы щетинятся лесом, изредка покрываются небольшие поляны, служившие некогда александровским мужикам пашнями.
Попыхивает старый самовар, разлита по рюмкам знаменитая медовуха, которую, по словам Пахомова, надо пить напёрстками. Густо пахнет мёдом.
Похоже, дед Ревякин имеет к Володе Пахомову непонятную мне привязанность. При знакомстве я представился Степану Афанасьевичу корреспондентом. В Александровке люди к печатному слову относятся уважительно, а к газетному – особенно. Но на Ревякина моя профессия не произвела никакого впечатления. Поздоровался он хмуро. Володя дождался, пока я обменяюсь приветствиями с дедом, потом, отступив на шаг, смиренно - почтительно снял кепку, пятернёй расправил густые русые волосы, медленно наклонив голову, нараспев произнёс:
– Здравствуйте, отец!
Ревякин тоже снял кепку и, пригладив редкие волосы, приветливо ответил:
– Здравствуешь, сынок!
Небольшие серые глаза его, спрятанные в глубоких
162
морщинах, повлажнели и неожиданно молодо блеснули; сухая, кудрявая борода встала торчком, на широких скулах выступил румянец.
За чаем я задал несколько вопросов деду Степану. Но получил такие скупые и общие ответы, что растерялся. Выручил Пахомов.
– Ты, отец, не стесняйся его. Он наш, кедровский. Деда Федота помнишь? Я-то его, конечно, не захватил, просто слышал о нем немало. Борис Николаевич внуком будет деду Федоту.
– Как же мне Федота не помнить?- ответил Ревякин, пододвигая ближе к нам рюмки с медовухой. – Он жизнь мне спас в девятнадцатом… – Степан Афанасьевич пытливо посмотрел на меня, вроде раздумывая – продолжать разговор или нет.
Мне вспомнился дед мой Федот; он остался в моей памяти лежащим на тёплой печи долгими зимними вечерами, а в летние знойные дни – кашляющим на завалинке. Память почему-то не сохранила его рассказов. Может быть, я был тогда слишком мал, может дед Федот просто не любил рассказывать о себе…
Неловкое молчание затягивалось. Его нарушил Володя: он попросил Степана Афанасьевича показать награды. Дед Степан не спеша поднялся, принёс узелки, развернул их.
- Вот мои. С последней… А вот эти – сыновья заработали. Каждый по ордену Славы. Больше не успели… Вернулся с войны, а у моей Татьяны вместо сыновей – ордена…
Передо мной лежала Память о далёкой войне…
– Прибрать надо… Настена вдруг нагрянет. Не любит она, когда я ордена кому-нибудь показываю…
Потом Степан Афанасьевич поведал мне историю кедров. Кедры словно солдаты выстроились перед домом, молодые, кудрявые, в них чувствовалась сила, веселость и уверенность, даже буйство.
Похоронки на сыновей Татьяна получала каждую осень. Долго не могла она поверить в первую. Бумажка она и есть бумажка, а Василий будто просыпался с ней вместе ранним утром, и словно слышала мать постоянный его вопрос: «Ма-
163
а, тебе воды принести?» А когда прислали Орден, поверила и закаменела вся…
На последнего, Ванюшку, похоронка пришла весной, когда война уже кончилась. Стон, будто из земных глубин поднявшийся, потряс Александровку. Татьяну отпаивали чем могли, утешали… А ранним утром она исчезла.
Возвратилась Татьяна через три дня, в порванном платье, с ободранными в кровь руками, с лихорадочным, устремлённым куда-то взглядом. Принесла на плече через всю деревню молодой кедр с большим комом земли на корневище. Бабы молча провожали её до самого дома. А она, исхудавшая, несла свою ношу, как в старину нашивали монахи тяжёлые кресты. Потом выбрала место рядом с прижившимися уже четырьмя кедрами, посадила последний и упала под ними, зашлась в рыданиях.
Обильно поливала те кедры Татьяна слезами. Может быть, потому и прижились они сразу. И каждое утро поила щедро ручной водой, и росли они быстро и дружно… И каждое утро встречала Татьяна укоризненным взглядом Степана: « Не уберег».
Не стало Татьяны. Степан утрами не перестал поливать кедры. И на душе после этого легче было. Будто делал он самое важное, необходимое дело…
Прошли десятилетия, и возмужавшие кедры стали давать плоды. И дед Степан каждую осень снимал шишки, вёз в деревню и раздавал ребятишкам в память о сыновьях…
Утром мы вышли на крыльцо. И, приветствуя нас, давным – давно выстроенная шеренга красавцев-кедров взмахивала зелеными лапами. Солнце тронуло их вершины, и деревья, живые и могучие, умывались золотыми лучами. Старик протянул руку Володе Пахомову:
– Наведывайся… Так и хочется назвать тебя Ванюшкой. Похож ты на него сильно…
– И вы тоже наведывайтесь, ежели что… - Мы пожали друг другу руки. На повороте дороги я обернулся: пять кедров смотрели нам вслед.
164
Лев Николаевич Батурин
Лев Николаевич Батурин родился 21.10.1936 года в городе Твери. В начале Великой Отечественной войны (1941 г.) эвакуировался вместе с матерью в Азию в город Ташкент, потом выехал на Украину, где окончил школу и прожил до 1953 года.
В 1955 г. поступил на службу в армию, в 1958 вернулся и поехал учиться в Ленинградское арктическое училище на специальность радиотехник. По окончанию учебы был направлен на работу в п. Тикси Булунского района Якутской АССР.
В 1970 году Лев Александрович заочно окончил Ленинградское высшее инженерное училище имени О.С. Макарова. С 1966 по 1970 год в республике наблюдался пик строительства радиорелейных и кабельных линий связи, и молодой специалист был востребован. Льву Александровичу довелось работать на линиях Тикси - Якутск, Якутск - Усть Мая - Охотск, Якутск - Вилюйск - Нюрба, Якутск - Алдан
165
- Чульман. Приобретенный опыт не пропал даром. Батурин работал главным инженером, руководителем предприятия в Сангарах, Батагае, Оленьке, Нижнем Бестяхе.
С 3.07.2002 г. Лев Батурин - официальный житель города Бийска Алтайского края.
Свое первое стихотворение Лев Батурин написал в 1953 году на смерть И.В. Сталина, однако, публикации не суждено было осуществиться. Редактор отклонил стихотворение. Первый писательский опыт оказался провалом, однако, сегодня редкий человек не восхитится творчеством Льва Батурина.
В ноябре 2001 года на съезде писателей Якутии Лев Александрович Батурин был принят в члены Международного Сообщества писательских союзов г. Москвы.
Лев Батурин - автор трех детских книжек «Зайчики» 1995 г. «Если б...» 1997 г. «Радуга» 2000 г. , а также поэтических сборников «Серебряный снег» 1998 г. «Мгновения осени» 2000 г. и «Зазвенела капель» 2002 г.
Моё знакомство с Львом Николаевичем состоялось в литературном объединении «Парус». Своим обаянием Лев Батурин вызвал у меня искреннее расположение. Мне всегда было приятно с ним общаться. Мы обменивались произведениями, он делал какие-то мне замечания. А я слушал и понимал, что передо мной талантливый человек. Мне же доставались от него почитать замечательные стихи, которые я с удовольствием читал, особенно детские. Как-то пригласил его на презентацию своей книги «Казанка» в Кадетскую школу, где работал учителем труда. От него получил хороший отзыв и пожелание больше писать.
Вскоре он заболел и 29.12.2009 году умер.
Юрий Пастухов
166
Лев Батурин
* * *
Земля сравняет всех:
И равных, и неравных,
Поэтов, гениев...
И мудрых, и простых.
Нам в жизни лучше больше равноправных,
Тогда созвучней будет стих.
А в жизни мудрость поздно созревает.
Ах, сколько зря исписано страниц!
В итоге всё когда-нибудь растает,
Иль полыхнёт зарёю и сгорит.
Земля сравняет всех...
ТОСТ
Умереть всегда успеем!
Успевайте жить.
Мы же люди, а не звери,
Это б не забыть!
Умереть всегда успеем,
Лучше пить вино!
Оставайтесь в добром теле
Всем врагам назло.
Умереть всегда успеем!
Помните друзей,
Помните не только в горе,
А средь ясных дней.
Умереть всегда успеем!
Жизнь так коротка.
Мы любовью мир засеем
Ныне на века!
167
* * *
Тороплюсь обобщить, что пройдено.
Но душа заскорузла, спит,
А волненье при слове Родина
Будоражит, огнём горит.
Все тропинки бегут по саду
И теряются «за бугром».
На завалинку молча присяду
И задумаюсь о былом.
Широка, беспредельна Родина!
Пролегло сколько новых границ?
На виске моём бьётся родинка,
А в груди моей сердце болит.
168
Алексей Ермолаевич Камнев
Алексей Ермолаевич Камнев, истинный сибиряк, рожден в предгорной деревне Старая Белокуриха Алтайского района в 1937 г. После 7-го класса вошел в большую жизнь, поднимал целину.
В 1957 г. окончил Бийский Техникум Механизации сельского хозяйства. Работал слесарем, механиком, на стройке, был избран секретарем комсомола строительно-монтажного треста 122, орденоносный коллектив которого строил все объекты оборонной промышленности. Окончил вечернее отделение Политехнического Института им. И.И. Ползунова и всю жизнь связал с изготовлением спецтехники для обороны страны, дойдя до начальника цеха.
На пенсии руководил музеем Бийского Химического Комбината. Тяга к писанию проявилась еще в техникуме, где обсуждались его рассказы в литературном кружке. Алексей
169
Ермолаевич литератор и общественник, автор трилогии о бийской оборонной промышленности. За первую книгу «Как это было» Алексей Камнев награждён медалью «90 лет Великой Октябрьской социалистической революции.» За вторую книгу «Его величество грабёж» -награждён медалью «90 лет ВЛКСМ». За третью – « С любовью по новым улицам старого города» - награждён медалью «130 лет со дня рождения И.В. Сталина». Четвёртая – «Партии и партийцы». За пятую – «Алчность» - награждён медалью «300 лет со дня рождения М.В. Ломоносова».
Трагически погиб в ДТП в 2015 году.
КАК ЭТО БЫЛО
Теперь о Бийске
Основанный в 1604 году г. Томск становится опорным пунктом для проживания русских на Алтае.
В 1667 году по указу царя Алексея Михайловича было начато описание Сибири, где Алтай был выделен особо. « И на устьях обеих рек, а в то место угодно быть повелению великого государя городу и острогу, потому, что места те пашенные и всякого зверя много, и прибыль великим государям будет немалая».
Борьба с джунгарскими ханами и каракурумцами, возможность торговли с Китаем заставили Петра 1 подписать указ о строительстве крепости у истоков Бии и Катуни 28 февраля 1708 года. Началом строительства Бикатунской крепости считается 18 июня 1709 года. Крепость и сжигалась, и переносилась. Менялись функции и задачи острога, и с1732 года Бикатунский острог стал называться Бийским, потому что он был восстановлен на правом берегу Бии, где сейчас сквер и площадь имени социал-демократа К.И. Фомченко.
В 1782 году в Бийском уезде числилось 15188 душ, в основном занимавшихся торговыми делами. Поскольку Ука170
зом на территории Алтая, являвшимся царской собственностью, строить частные огне действующие заводы запрещалось, ремесленничество было слабым, и только после отмены крепостного права в развитии промышленности города произошёл сдвиг.
В 1826 году была учреждена Алтайская духовная миссия, центром которой стал Бийск. В 1915 году в Бийск проведена железная дорога. В 1917 году при населении города 25 тысяч человек, в промышленности работало всего 2 тысячи человек, и более 3 тысяч было безработных. Вот так город рос и развивался в тяжких муках. Улица Болотная, где летом тонули лошади, и переулок Заячий, где зимой ловили зайцев (это в районе 1-го военного городка), напоминают нам об этом. Улица Советская (Успенская) до конца 50-х годов 20-го столетия была еле проезжаемой, все дома были заляпаны грязью от редко проезжающих машин.
Директивы (планы) третьей пятилетки 1037-1942гг. особое внимание уделяли развитию восточных районов страны, частности Сибири. Учитывая все возрастающую роль Алтая экономике страны, его большие потенциальные возможности, ЦИК СССР Постановлением от 28 сентября 1937 года выделил Алтайский рай из состава западно-Сибирского края. Планировалось в течение пятилетки увеличение государственной промышленности на 192%. Кооперативной – на 270%. В 1940 году в Бийске проживало 80 тысяч человек, из них 25 тысяч работающих и 20 тысяч учащихся.
Являясь центром пищевой промышленности Западной Сибири, Бийск был самым запущенным городом, без мостовых, водопровода, канализации, без освещения, хотя в нем было 30 предприятий государственной промышленности и 25 промартелей.
Великая Отечественная война внесла свои коррективы в жизнь города. Швейная фабрика и промартели перешли на выпуск армейского обмундирования, обуви и снаряжения. Прибывали эвакуированные из центра заводы, и в экстренном порядке вводились в строй. Из Белопольска
171
«Продмаш», известный до сих под №5, дал свою первую продукцию – артиллерийские снаряды – 18 ноября 1941 года; серпуховский завод «Молмашстрой» № 10 начал выпуск авиационных бомб, гранат и противотанковыми в декабре 1941 года.
Оборудование и небольшое количество рабочих московского завода «Электропечь» прибыли в декабре 1941 года, а уже в 1942 году завод начал выпуск семи типов печей для авиационной промышленности. 15 марта 1942 года из Белгорода, Москвы и других городов прибыли оборудование и рабочие для строительства котельного завода. Ровно через пять месяцев выпустили первый котёл марки ШБ, когда у сборочного цеха были выложены только стены. Фронт взял самых лучших мужчин. Рабочих катастрофически не хватало. Война изменила отношения людей к труду. Сознание необходимости выстоять в борьбе с фашизмом, сделать все. Чтобы на фронте было меньше смертей и больше побед, было в сердце каждого, кто нес неимоверный груз на своих плечах.
172
Георгий Сергеевич Рябченко
Георгий Сергеевич Рябченко родился 11 января 1937 года в с. Дичня, Иванинского района Курской области. В 1953 году окончил среднюю школу и поступил в Харьковский политехнический институт на факультет химического машиностроения, который закончил в 1958 году. Ещё в школе с 7 класса он начал писать стихи, писал и печатался в институтской многотиражке. Воинскую службу проходил в органах госбезопасности.
В 1958 году уехал на Алтай, где при городской газете «Бийский рабочий» начал заниматься в литературном объединении «Парус» и более 30 лет не расставался с этим литературным объединением.
Георгий Сергеевич долгое время работал в НИИ г. Бийска, имеет 25 научных трудов, 17 изобретений. За свою ра173
боту награждён медалями: «За трудовое отличие», «За трудовую доблесть».
Занятия в литературном объединении «Парус» не прошли даром. Георгием Сергеевичем написано и издано 9 сборников стихов и 5 книг прозы. Он много печатался в коллективных сборниках, в журналах «Алтай», «Сибирские огни», «Наш современник». В 1990 году он был первым из г. Бийска, принятым в Союз писателей России
Георгий Сергеевич – хорошо известный в городе Бийске и во всём крае поэт и прозаик. Являлся редактором альманаха «Бийск». Очень весом вклад писателя в развитие литературной и культурной деятельности г. Бийска, в дело нравственного и патриотического воспитания молодых горожан.
Многолетнее творческое сотрудничество связывает Георгия Сергеевича с Центральной городской библиотекой имени В. Шукшина. Он - постоянный участник всех литературный мероприятий библиотеки, активный пропагандист среди читателей творчества молодых авторов.
Георгий Сергеевич в 1997 и 1998 годах награждён Почётными грамотами администрации г. Бийска, в 2002 году получил литературную премию им. В. Бианки за повесть «Эвакуация из детства», а в 2005 году был награждён медалью «К 100-тию М.А. Шолохова» за литературную деятельность удостоен, краевой литературной премии «Лучшая книга года» (2006).Награжден Грамотами Законодательного собрания и Администрации Алтайского края. Имеет знак «Изобретатель СССР» (1977), медали ВДНХ (1977), (1982), три правительственные награды (1970), (1976), (1985).
Скончался в 1915 году в городе Орле.
ДРУЖБА С ПОЭТОМ, ПИСАТЕЛЕМ
Я знаком был с Георгием Сергеевичем по занятиям литературного объединения «Парус». На вид был привлекателен, умел поговорить, имел прекрасный, сильный голос и обладал ораторским искусством. Когда Георгий читал свои
174
стихи или пел, то все замолкали и с удовольствием слушали. Рябченко возглавлял Бийский филиал Алтайской краевой писательской организации, член Совета краевой писательской организации, руководитель ежегодного семинара молодых литераторов г. Бийска. Редактор альманаха «Огни над Бией».
Именно в Бийске он стал серьезно работать над словом и того же добивался от других. Поэтому, в начале своей деятельности, слышал много критики от Георгия в адрес моих произведений и не зря. Через какое-то время я уже написал несколько книг. Особенно Георгий Сергеевич заинтересовался книгой «Династия», где были написаны очерки о Великой Отечественной войне. Как-то он попросил прийти к нему домой и принести почитать мои книги. После прочтения, а это был 2013 год, мы стали друзьями. Предварительно позвонив, я мог приходить к нему в гости. Я подарил ему книгу «Династия», прочитав, он высоко оценил её, а мне сказал:
– Теперь она у меня настольная, – и показал её, где она стояла в шкафу, рядом со своими книгами. Мне же Георгий подарил книгу «Под сенью пальмы одинокой» и подписал «Собрату, очень похожему на достойного прозаика Юрия Пастухова, от автора Георгия Рябченко о студенчестве Харьковского политеха пятидесятых от 1953-1958 гг., с пожеланием писать много, Юрий, и душевно для пишущих и читающих! Подпись Рябченко 05.06.2013 г. Бийск.
Георгий показал мне пять своих поэтических книжек: «Первый бой», «Признание», «Тревога за тебя», «Прости звезда!» и детскую – «Что случилось». А почитать дал юбилейную книгу «Земной поклон», которая вышла в печать в 1997 году. Как-то пришёл к нему, он мне говорит:
– Я решил дать тебе рекомендацию в Союз писателей России и начал писать:
«Если бы мне сказали, что пройдёт всего несколько лет, и мы познакомимся с первыми книжками Юрия Пастухова, я бы не поверил. Проза брала начало от жизни, а жизнь была не придуманной, сложной и ведущей читателя вслед
175
интересному человеку, будь он родственником, соседом, большим умельцем.
Особенно нравилось узнавать то, что было ещё не известно. Например, как купцы вели торговлю с Монголией, сперва боясь этой торговли, а потом на полную катушку, да так, что родились «Исторические очерки». Или описание «Руководство Алтайской духовной миссии». Исторические очерки о «Переселенцах» и много других.
Когда же мне в руки попала великолепно оформленная, изумительно наполненная книга «Династия», я понял: передо мной книга настоящего художника, который должен, быть с нами в одном строю, за что я ратую.
Гордый перечень Героев Советского Союза незнаком мне, кроме первого: Маскаева Михаила Филипповича, теперь в моей памяти будут всегда и особенно отец Юрия Кондратьевича, и дядя с увековеченной фамилией Пастухов.
Дайте Юрию Кондратьевичу Пастухову быть впредь вместе с нами.
Прошу принять его в Союз Писателей РФ, точнее Алтайского края».
01.07.2013г.
Подпись. Георгий Рябченко
Член СП с декабря 1990 года по настоящий день. Членский билет №1713.
После этого приходил к нему ещё несколько раз. Запомнилось мне, когда я пришёл за неделю до обострения его болезни. Мы попили чай. Он мне пожаловался на плохое самочувствие, я заметил, что он изменился в лице, ослаб. Я пожелал ему выздоровления и ушёл. Больше я его не видел. От друзей узнал, что его положили в больницу, после выписки приехал сын и увёз его в город Орёл.
Ю.К. Пастухов
Новость о кончине поэта Георгия Рябченко пришла в Бийск с большим опозданием – в последнее время наш
176
земляк, будучи тяжело больным, жил у своих родственников в Орле. Председатель совета клуба «Вега-Бийск» Сергей Антонов, которого хорошо знаю,рассказал, что о смерти поэта стало известно буквально на днях, хотя умер он более месяца назад.
«9 сентября 2015 года на 78-м году жизни после тяжёлой болезни ушёл из жизни член клуба ветеранов органов госбезопасности «Вега-Бийск» Рябченко Георгий Сергеевич… Он написал несколько книг, раскрывающих историю создания и становления Бийского городского отдела КГБ-ФСБ и о наиболее выдающихся бийских чекистах. Принимал активное участие во всех мероприятиях, проводимых советом клуба, а также в общегородских мероприятиях. Благодаря поэтическому таланту Георгия Сергеевича у клуба появился свой гимн. И сам поэт, как и сказано в гимне клуба, всегда был «верный чекистскому братству», – сказал Сергей Антонов.
Председатель совета клуба «Вега-Бийск» также заверил, что память о Георгии Сергеевиче Рябченко навсегда останется в сердцах его коллег и друзей.
Георгий Рябченко
* * *
Двух ангелов во сне
все чаще вижу:
Схватились, тьму и свет вокруг круша.
Мне ангел света, несомненно, ближе –
Его защиту чувствует душа.
Но ангел тьмы,
непревзойденный ухарь,
Нет-нет, да и оставит след в судьбе,
Шепча так доверительно на ухо:
«Жизнь коротка, чтоб запрещать себе…»
177
И что греха таить: мечусь меж ними,
То отвергаю грех, то вдруг грешу,
А после каюсь и молюсь во имя
Пути, которым сам к себе спешу.
* * *
Только здесь, на земле Алтая –
Колдовство двух цветов дорогих:
От хлебов земля – золотая,
Изумрудная – от тайги.
Этих два ликующих цвета
Помогают вершить дела.
Я хотел бы, чтоб вся планета
В эти два ликующих цвета
Разодета всегда была.
И с открытой душою люди
Жили так, чтоб пелось другим,
Чтобы жерла старых орудий
Для салютов служили им.
Чтоб навек была золотою,
Изумрудной была навек
Мать-земля
с ее добротою,
С удивительной чистотою.
Стань достойным ее,
человек!
178
* * *
Река светла,
как взгляд любимой.
Как взгляд любимой,
холодна.
Ее волна,
как счастье, – мимо.
В ней не сыскать,
как в горе,
дна.
А с глупым сердцем нету слада.
Стою.
Смотрю.
Вздыхаю,
пью
Тайги заречную прохладу,
Реки смолевую струю.
И легкое крыло покоя
С души снимает боль мою.
Стою, сняв шапку,
над рекою,
Шепчу всему:
- Благодарю!..
179
Колтаков Константин Георгиевич
Константин Георгиевич Колтаков родился 1 марта 1938 г. в селе Петропавловском Алтайского края в семье крестьянина Георгия Алексеевича. Отец работал трактористом, комбайнером. Перед началом Великой Отечественной войны Георгий Алексеевич служил на границе, а когда началась война в 1941 году, в первом же бою с фашистами погиб. Мать Мария Кирьяновна работала трактористкой, затем бригадиром полеводческой бригады. На её долю осталось пятеро детей, которых воспитала.
С 1945 по 1955 гг. Константин Колтаков учился в Петропавловской средней школе. После окончания началась трудовая деятельность в родном селе художественным руководителем Дома культуры, секретарем райкома ВЛКСМ. Как мог своим трудолюбием помогал семье. С 1957 года он студент историко-филологического факультета Бийского государственного педагогического института, успешно сочетал
180
учебу с общественной деятельностью заместителя секретаря комитета ВЛКСМ и председателя спортивного клуба «Буревестник». Во время учёбы в институте Константин Колтаков женился на Людмиле Прокушевой, школьной подруге. Их дружба перешла в прочную любовь на всю жизнь. Вскоре в молодой семье родились дочь Марина и сын Тимур.
Константин Георгиевич Колтаков член КПСС с 1961 года, в 1962 году окончил институт. В 1963 году становится завучем, затем директором Петропавловской средней школы. А с ноября 1967 г. молодой Колтаков уже на партийной работе: возглавляет отдел пропаганды Петропавловского райкома КПСС; с 1971 года учится в Новосибирской высшей партийной школе; с сентября этого года он – заместитель заведующего лекторской группой Алтайского крайкома КПСС. Заочно учится в аспирантуре Алтайского политехнического института, по окончании которой в 1984 году защитил кандидатскую диссертацию. Он кандидат исторических наук.
Пятнадцать крайкомовских лет работы стали для него важным периодом трудовой, творческой, духовной жизни. К.Г. Колтаков много писал, публиковался в краевых газетах и журналах. Тематика его выступлений была связана с общественно-политической жизнью, проблемами сельского хозяйства.
14 марта 1986 года К.Г. Колтаков назначается ректором Бийского государственного педагогического института. На этом посту Константин Георгиевич проработал без малого двадцать лет. В 1995 году ему присвоено звание профессор и ученая степень доктора философии. В 1997 году был избран академиком Международной академии наук педагогического образования. Он председатель Бийского городского совета народной интеллигенции. С 1999 года член СЖ РФ. С 1971 по 1991 года избирался членом президиума Общества монголо-советской дружбы, а с 1993 по 1996 год депутатом Бийской городской думы, у всех снискав заслуженное уважение своим поистине неутомимым трудом. Наш земляк, а ныне – санкт-петербургский профессор, ака181
демик А.А. Корольков от всей души назвал в одном из своих очерков К.Г. Колтакова «подвижником образования». И действительно, приняв провинциальный институт второй категории, Константин Георгиевич Колтаков обеспечил его становление как университета. Это большая его заслуга.
В 1980-е гг. в институте стали активнее направлять молодых преподавателей в целевые аспирантуры ведущих вузов министерства, все чаще появлялись в аудиториях института известные в стране ученые – для чтения лекций, работы с аспирантами. Где и мне посчастливилось быть аспирантом. В 1990–1992 гг. открыты музыкально-педагогический, художественно-графический факультеты, возродился естественно-географический, появился факультет дошкольного воспитания, преобразованный в 1993 г. в факультет психологии; в 1994 г. принял студентов факультет иностранных языков, в 1996 г. – факультет истории и права, в 2003 г. – профессионально-педагогический.
С каждым годом укреплялась материально-техническая база института: в 1988 г. введен в эксплуатацию новый четырехэтажный корпус – сегодня его называют «главным»; в середине 1990-х гг. появился собственный девятиэтажный жилой дом – мечта многих поколений преподавателей; зримые результаты хозяйственных усилий ректора Константина Георгиевича Колтакова – 42 лекционные аудитории, 48 аудиторий для проведения групповых занятий, 8 лабораторий, 26 компьютерных классов, 12 учебно-производственных мастерских, библиотека, 3 читальных зала, информационно-вычислительный центр, научно-издательский центр, спортивно-оздоровительная база на озере Канонерское и другие.
Бийский государственный педагогический институт в 2000 году переименован в Бийский педагогический государственный университет. (БиПГУ. Приказ Министерства образования РФ от 15 декабря 2000 г.).
В 2001 г. университету присвоено имя Василия Макаровича Шукшина (приказ Министерства образования РФ от 3 октября 2001 г.).
182
В 2001 г. создан филиал университета в г. Белокуриха, где начались занятия по трем специальностям – дошкольная педагогика и психология; педагогика и психология; история с дополнительной специальностью «Юриспруденция».
Ученые университета стали заявлять яркие научно-исследовательские проекты. Добивались заметных результатов по ряду научных направлений.
Достижением ректора К.Г. Колтакова стало то, что в университете по различным специальностям, направлениям и формам обучалось более 6000 студентов, учебный и воспитательный процесс осуществляли свыше 400 преподавателей, многие из которых имели профессорские звания и докторские ученые степени, большинство специалистов стали кандидатами наук, доцентами; университет осуществлял (и продолжает это делать сегодня в статусе академии) обучение по 25 педагогическим и 4 непедагогическим специальностям, подготовку аспирантов – по 19 специальностям.
Большое значение придавал ректор научно-методическим связям с педагогами Бийска и районов края. К.Г. Колтаков поддержал инициативу проректора по учебной работе М.П. Жихарева по созданию учебного научно-педагогического комплекса (УНПК), объединившего в своем составе педагогический колледж, музыкальное училище, гимназию, общеобразовательную школу, детский сад. Немалых усилий потребовало создание информационно-вычислительного центра – ИВЦ. В книге «Вкус ректорского хлеба» Константин Георгиевич подчеркивал: «Отличительная черта нашего ИВЦ прежде всего в его высокотехнологичном, унифицированном режиме работы». Во многом благодаря ИВЦ на физико-математическом факультете была создана новая кафедра – информатики, а в вузе появился специальный пользовательский интернет-зал; авторские программы сотрудников ИВЦ приобретены вузами Воронежа, Харькова, Томска.
Колтаков К.Г. – автор около 200 публикаций, в числе которых научные статьи, монографии, публицистические книги («Вкус ректорского хлеба», «Ректоры избираются по
183
конкурсу», «Один день ректора», «Новый год начинается в сентябре»), учебные пособия.
Колтаков К.Г. – член Союза журналистов России. В этот творческий Союз Константин Георгиевич вступил в 2003 г., будучи главным редактором журнала «Розмысл», а литературная деятельность началась для него в середине 1960-х гг. с небольшой заметки в районной газете и не прекращалась в течение всей жизни.
По инициативе ректора с 1991 г. издается газета «Вестник института» (сегодня – «Вестник академии»), в 2000 г. занявшая первое место на краевом конкурсе вузовских многотиражек. Доброй славой, причем не только в нашем городе, пользовалось издание «Добродей», выходившее к Дням славянской письменности и культуры.
С 1999 по 2004 г. издавался уже упомянутый выше общественно-политический, научный, литературно-художественный журнал «Розмысл», в котором печатались произведения писателей Валентина Распутина, Юрия Козлова, Владимира Свинцова, иеромонаха Романа и других.
Константин Георгиевич Колтаков умер внезапно, случилось это 18 марта 2004 г в Драмтеатре нашего города. В память и в честь бывшего ректора установлена мемориальная доска на главном корпусе. В академии продолжают славное дело замечательного подвижника образования.
К.Г. Колтаков награжден медалями «За доблестный труд» (1970), «За освоение целинных и залежных земель» (1972), «За трудовое отличие» (1976), «Ветеран труда» (1988). Премия Алтайской краевой общественной, организации «Славянское братство»
184
Л.И. Муравинская
ОТ ВОСПОМИНАНИЙ – К ОСМЫСЛЕНИЮ
Константин Георгиевич Колтаков (1938-2004) руководил Бийским педагогическим институтом, затем университетом имени В.М. Шукшина с 1986 по 2004 год.
В 2008-ом году ему исполнилось бы 70… Это был необычный, яркий, разносторонне одарённый человек. Ректор, учёный, общественный деятель, журналист, редактор, писатель, доктор философских наук, профессор педагогического образования и Петровской академии наук и искусств, Заслуженный учитель Российской Федерации, член Союза журналистов. Нельзя поручиться, что это полный перечень тех направлений, которые определяли его многогранную деятельность.
К.Г. Колтаков окончил Бийский педагогический институт в 1962 году ( по специальности русский язык и литература, история). Через двадцать пять лет, после работы в народном образовании, культуре, в Алтайском крайкоме КПСС, вернулся в родной вуз в качестве ректора, по всей вероятности, зная, что начался главный этап в работе, творчестве, в откровениях ума и души. Он понимал, что как бы ни были весомы формальные основания права на должность ректора вуза, истинный ректор тот, кто может убедить подчиненных не только приказом или уговорами, но профессиональным и общественным действием, а также личностными качествами. Первые годы ректорства Константина Георгиевича совпали с временем более чем сложным в политическом, экономическом, психологическом отношении. Ректор нашёл единственно верный путь: не унижаться до выживания, а определить, осмыслить перспективу развития и решать проблемы сегодняшние с ориентацией на будущее.
Константин Георгиевич стремился последовательно и настойчиво расширять круг специальностей, получаемых выпускниками Бийского педвуза: открывались новые фа185
культеты, разнообразились формы и способы получения студентами дополнительных знаний и умений, обеспечивающих их результативную адаптацию в современном мире.
В 1994 году в своей программе кандидата в депутаты городской Думы К.Г. Колтаков написал: «Лишь временщики не думают о будущем, исключая из приоритетных направлений развитие образования, науки и культуры». Именно мыслью о будущем руководствовался ректор БиГПИ, когда мобилизовал коллектив на достижение статуса университета, при этом не скрывая того, что имеет в виду университет не только и не столько педагогический, сколько классический, хотя и было очевидно, что два классических университета в крае невозможны ( по крайней мере в обозримом будущем). Но он делал первые шаги: институты и колледжи в системе педуниверситета, создание научно-издательского центра, расширение международных связей вуза, поддержки инициативы по созданию учебно-научного методического комплекса, открытие новых специализаций, выходящих за пределы собственно педагогического назначения. В марте 2002 года на городской пресс-конференции «Перспективы развития высшей школы в г. Бийске К.Г. Колтаков назвал такие специализации, как биология, химия, физическое воспитание, журналистика. «Кроме того, - добавил он, - внутри каждой специальности будет вводиться дополнительно иностранный язык и информатика».
В своей книге «Московский конспект» К.Г. Колтаков выделяет наиболее важные, а также наиболее спорные моменты процесса реформирования образования в начале двадцать первого века. Несомненно, считает он, в аспекте как предметного содержания, так и системной целостности профессиональных знаний современное образование всех уровней нуждается в совершенствовании. В частности, речь идёт о системных взаимосвязях в мировом образовательном пространстве. Но, убежден автор «Московского конспекта», непродуманные реформы ради реформ заключают в себе общественную опасность, усили186
вая социальную дифференциацию общества. Не случайно докторская диссертация Колтакова связана с проблемами социальной философии. Важно также отметить, что автор «Московского конспекта» говорил о необходимости культурного контекста любого профессионального образования, а педагогического в особенности, о необходимости формирования в ходе обучения духовной, нравственной культуры личности. Культурный контекст – и текст – в жизни и деятельности Константина Георгиевича был многогранен и в то же время целенаправлен. Творческое, деловое, дружеское общение было одним из важнейших элементов системы его жизни и работы. Так в основе его книги «Ректоры избираются по конкурсу» – очерки о более чем пятидесяти руководителях российских вузов, которых знал лично. Среди его друзей академики, журналисты, деятели культуры, лётчики-космонавты, губернаторы, депутаты, главы городских и сельских администраций и, конечно же, работники народного образования. Он инициатор участия руководимого им вуза в общероссийской программе «Человек культуры». Константин Георгиевич – участник Шукшинских чтений в селе Сростки и в г. Бийске, Соболевских чтений в селе Смоленском, внимательный зритель и слушатель концертных программ музыкально-педагогического факультета БПГУ.
Колтаков – историк интересовался историей края, города и руководимого им вуза. Он начинал работу над энциклопедией «Бийск».
Впечатляют маршруты его поездок: Москва, Петербург, Новосибирск, Барнаул, Томск, Обнинск, Германия, Италия, Соединенные Штаты Америки…
И города и сёла Алтайского края: Белокуриха, Сростки, Смоленское, Алтайское, «малая родина» Петропавловское.
Он много общался со студентами – на занятиях, на слётах отличников, на мероприятиях, организуемых студенческим профкомом, гордился работой спортклуба и достижениями студентов-спортсменов.
187
Он понимал необходимость создания условий для научной, воспитательной, культурной работы. Под его руководством выстроен главный корпус вуза, девятиэтажный жилой дом, капитально отремонтировано и перепланировано под учебные аудитории и читальный зал, несколько помещений в старых городских зданиях.
Но, пожалуй, самое главное то, что он умел определить перспективу не только для вуза в целом, но и для отдельных его сотрудников. Подтверждение этому его книги «Вкус ректорского хлеба», «Собирание друзей», «Один день ректора».
В одном из интервью К.Г. Колтаков сказал: «Все наши перспективы связаны, во-первых, с патриотическим пониманием роли и функции образования в современном российском обществе, с формированием национальной идеи как ядра нашей ментальности и мировоззрения, как средства сыграть крупную историческую роль в составе человечества в будущем веке. Педвузы провинции, сохраняющей наши исконные ценности, могут стать связующим звеном глубинки со всемирностью».
Он любил повторять: «Если не потерять скорость, то падения не будет». В его подвижническом служении Долгу и Национальной идее скорость потеряна не была.
Завтра умирать, а сегодня – сей.
Война войной – а обед, обедом.
(Любимые пословицы К.Г. Колтакова).
В.К. Андрианов.
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
Мне довелось поработать в Бийском государственном педагогическом университете двадцать лет. Это были самые светлые годы в моей жизни. Мы иногда по служебным делам встречались с Константином Георгиевичем. Я ему заронил идею по поводу открытия в вузе любительской
188
коротковолновой радиостанции. В г. Омске студенты иностранного языка работают в эфире, шлифуют произношение и так познают что-то новое. Да и просто посидеть за радиостанцией, послушать эфир, освоить азбуку Морзе, то есть освоить вторую грамоту, как говорят радиолюбители. Константин Георгиевич выслушал и одобрил идею, но, к сожалению, «лихие 90-е годы» нам помешали.
Константин Георгиевич был загружен до предела, он был занят хозяйственными делами, а главное в его жизни была научная деятельность. Он преподавал и писал докторскую диссертацию. Вскоре он защитил её и стал доктором философских наук, профессором.
Константин Георгиевич Колтаков был очень добрым и мягким человеком. Кроме того – очень деловым и целеустремленным руководителем. Берёг коллег, никто никогда от него не слышал грубого слова, но в то же время был очень настойчив, когда дело касалось судьбы вуза.
Колтаков писал для различных журналов статьи, отчеты о межвузовских конференциях, проводимых в руководимом им Бийском педуниверситете, заметки, касающийся общефилосовских, историческо-политических, технолого-педагогических проблем.
Например «Психологическая революция – составляющая двадцать первого века», о «Космическом раздумье», «Начало века: милитаризация технологий». Он утверждал что крах основ социальной жизни может стать детонатором для взрыва насилия, вплоть до людоедства, в случае гибели цивилизации западного типа и её материальных достижений.
Мне понравилась его книга «Собирание друзей». Она создана в оригинальном жанре и очень полезна для преподавателей вуза и студентов.
Последняя наша встреча была такой: весна, Константин Георгиевич шёл утром на работу по утоптанной тропинке, где и встретились мы, поздоровались «по ручке» и он сказал: «Василий Кириллович, помойте руки, я болен гриппом». А через четыре часа его не стало, отказало сердце. Я
189
подумал: «Какой великий человек от нас ушёл, даже в последние свои часы он заботился о людях. Это было для нас трагедией, он был полон идей, творческих замыслов. На похоронах Константина Георгиевича Колтакова М.И. Толоконников внятно и раздельно сказал: «От нас ушёл великий человек великой России». А я ещё бы добавил – хранитель народной мудрости, сын Алтайской земли.
Старший преподаватель кафедры валеологии
Бийского педагогического университета
190
Виктор Васильевич Брюхов
Виктор Васильевич Брюхов родился в 1939 году. Член Союза журналистов СССР. Окончил в 1968 году казахский государственный университет по специальности журналистика. В 1978 году окончил высшую партийную школу в городе Новосибирске. Трудовую деятельность начал рабочим курайского отделения Зап. Сиб. геологического управления. Служил на флоте. С 1961 по 1968 работал редактором молодёжных передач на Бийской телестудии. Он талантливый журналист, хорошо известный как один из основателей Бийского телевидения. Более двадцати лет Виктор Васильевич работал заместителем главного редактора радиокомпании «Бийск», он автор ряда проектов радиопередач: «Наш город: Дела и люди», «Подвиг», «След на земле» и других. Виктор Брюхов постоянно печатался в городских и краевых газетах, журналах, альманахах. Он участвовал в издании нескольких книг, хорошо известных читателям.
Очерк Виктора Брюхова «Яблоки из Граца» занял третье место среди одна тысячи семисот журналистских работ,
191
представленных в 2004 г. на Всероссийский конкурс. За книгу «Димкино озеро» Виктор Брюхов получил третью премию.
11 августа 2008 г. безвременно ушел из жизни алтайский журналист Виктор Васильевич Брюхов.
Виктор Васильевич издавал свои книги, но не о себе, а о своем земляке Василии Шукшине. Жаль только, что вышла книга «Солнечная палитра» уже после его смерти. Журналист мечтал об этом всю жизнь. Честно говоря, мало кто верил, что издание книги когда-нибудь состоится. Но оно состоялось. Состоялось только благодаря его коллегам. Прежде всего, благодаря Валентине Каплиной, которая стала главным соавтором, идейным вдохновителем и координатором всего его творчества. Кто такой Виктор Брюхов, в Бийске и в крае знают многие. Газетчик, телевизионщик и радийщик умел делать просто уникальные материалы и очерки. А уж коллеги до сих пор вспоминают Виктора Васильевича – как мог работать. При жизни он был уникальным человеком, и после ухода таким остался. Ведь, чтобы журналист оказался не только за кадром, но и в центре внимания – такое случается крайне редко.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
И кто бы знал, какое лихо,
Когда больны жена и сын, и я…
Мне кажется, что жизнь уходит тихо
Из этого смешного бытия.
А насмешили мы совсем немного.
Ну, правили «День смеха» раз в году.
Зато по навредили сердцу много
И не отринули мы от себя беду.
И не горюю я о днях минувших,
А заклинаю Бога лишь о том,
Когда проснусь – всё будет лучшим,
Жена здорова, сын и дом.
192
ВЗГЛЯД
Февральским вечером случайно
Глаза мелькнули в темноте,
И стало все необычайно,
И стало все необычайно
В необъяснимой простоте.
А губ твоих немая тайна,
И зов загадочных глубин –
Все так нежданно и случайно,
Все так нежданно и случайно
Как блеск рембрандтовских картин.
И вечер стал очарованьем,
Глаза и губы, ток крови…
И осенилось все сияньем,
И осенилось все сияньем,
Очарованием любви.
Февраль 1998 г.
* * *
«Что-то нынче в августе не так.
Неужели все переменилось в мире?
Или я, стареющий дурак,
Думаю по-прежнему о силе,
Чтоб была и в сердцах, и в делах
2 апреля 2005 г.
193
Леонид Тимофеевич Ершов
Леонид Тимофеевич Ершов родился в селе Залесово Алтайского края 08.10 1940 года. В 1954 году семья переехала в Рубцовск. После окончания средней школы поступил электромонтером на Алтайский тракторный завод. Окончил историко-филологический факультет Бийского государственного педагогического института. Работал учителем русского языка, литературы, истории, а также преподавал литературу на кафедре Бийского педагогического института. Работал в краевых и районных газетах: «Алтайская правда», «Бийский рабочий», «Ленинский путь» (Бийск), «Боевой темп» (Рубцовск). Писать начал рано и стихи, и прозу, но показывать кому-либо свои литературные опыты стеснялся. Первая книжка стихов «Поклон» вышла в свет в 1979 году, а через два года вторая – «Горит окно». Постепенно склонялся к прозе, в результате в 1984 году сложился сборник рассказов «Экзамен по философии», в 1989 году – «Скрипнула калитка», в 1991 – повесть «Бойкот».В 1977-86 гг. был редактором, стар194
шим редактором, главным редактором Алтайского книжного издательства. Более четырех лет был ответственным секретарем журнала «Алтай».Член Союза писателей России с 1989 г.
Умер 23.11. 2000 г.
* * *
Годы ложатся на плечи,
Как-то я вспомнил о том,
Что до меня была вечность,
Будет она и потом.
Вот я стою перед ними,
Дума моя нелегка.
В небе высоком и синем
Тихо плывут облака,
Странно испытывать это,
Горестно вдруг понимать,
Что на тебе тоже мета,
Как и на всех – умирать…
Горькая дума стирается.
Вновь обретаю я твердь.
Всё на земле забывается,
Даже грядущая смерть.
УТРЕННИЙ ВИЗИТ
В семь часов утра – мне, отпускнику, спать бы да спать – зазвонил телефон. Я ошалело сел в постели, подумав тотчас, что кто-то, наверное, шутит или номером ошибся, потому что так рано мне давно уже не звонили и вроде бы некому. Сейчас снимешь трубку, а тебя спросят ехидно: это баня? Или: это роддом? Или…
В общем, мчусь к аппарату, хватаю трубку, прижимаю её к уху, а трубка хрипловато и спокойно:
195
– Здорово!
Я – машинально:
– Здорово.
– Спишь?
Я опять машинально:
– Сплю. Хотя…
– Что, хотя?
– Это ты, Зозуля?!
– Я.
– Какого чёрта в самом деле?...
– Похмелиться найдёшь? Только не ври, что у тебя нету. Ты же не то, что я, меру знаешь, а кто меру знает, у того всегда есть запас. Хочешь анекдот, как Сталин подбирал кандидатуру на пост министра угольной промышленности из тех, кто пьёт не меньше меня, алкаша, но знает вместе с тем меру.
– Найду. Приезжай, - вздохнул я в трубку, понимая, что отвязаться от Зозулина не удастся.
– А супружница твоя нас не шуганёт?
– Она в деревне, - выдал я сразу же важную для Зозулина информацию.
– Тогда осчастливлю тебя ранним визитом.
– Мне хочется пить – я и пью, – хохотнул вослед Зозулин.
– Да не хочешь ты, не хочешь. Привычка это. Вольдемар. Ты же потом и морально и физически страдаешь. Я - то вижу и понимаю.
– Ты мне советуешь не пить, а я тебе – писать. Глупо в сорок лет ходить в начинающих авторах.
– Не глупей, чем пить по-чёрному, – возразил я раздражённо.
– Ну и не умней. Хотя то и другое – скверно. Да всё скверно, куда ни ткнись, куда ни глянь.
Не спрашивая у меня позволения, он налил себе ещё, выпил, взял с тарелки ломтик свежего огурца, макнул его в солонку, отправил в щербатый неухоженный рот, вяло, словно нехотя, пожевал. Потом закурил, посидел непод196
вижно и вдруг криво усмехнулся, головой качнул, ссутулился ещё сильнее, глядя в пол.
– Чего ты? – спросил я.
Он поднял голову, глянул на меня.
– Чего я? Бывают мгновения, когда не верю, что вот я, Зозулин Владимир Николаевич, всего навсего пьяница. Меня это поражает, даже потрясает. Я этому поверить не могу, хотя это так, а не иначе. Что ж я наделал с собой? Почему? Когда всё это началось? Уже вроде и нет причин – одни следствия и видны. Но ведь были причины, были.
– Какие, например?
Он нахмурился, сощурил глаза:
– Помнишь у Пушкина в «Моцарте и Сальвери» есть такая фраза: все говорят – нет правды на земле, но правды нет и выше. Горе тому, кто это поймёт. А я однажды понял. Взял и понял, потому что никогда не был дураком. Всё во мне сдвинулось, свихнулось, потерял сразу внутреннее равновесие, запил, закуролесил. Чувствовал, что может плохо кончиться, а побороть себя уже не мог, рассуждая так: если мир плох, то стоит ли жалеть свою жизнь. Надо ли быть хорошим в плохом мире. Что это даст? Ничего. Пил-гулял, полагая, что так легче перенести свалившуюся на душу тяжесть. А к тому времени был уже женат, дочь родилась.
– Красивая версия, Вольдемар, – перебил я Зозулина. – Только мне кажется, что всё было иначе.
– Иначе? – удивился он, глядя на меня воспаленными, смертельно уставшими глазами.
– Однажды ты смалодушничал, начал пить, а потом под это питьё своё подвел прочную социально-психологическую базу: неудовлетворенность жизнью ввиду её несовершенства и прочая и прочая. Оправдывал себя в собственных глазах. Не так ли?
– Может, и так, – легко согласился он, но спросил меня тут же
– Ты доволен своей жизнью?
– Я? Нет, не доволен ни жизнью, ни собой. Больше, по197
жалуй, собой: ленив я, не организован, много трачу времени на всякие пустяки. Но в общем-то жить можно, хотя довольны жизнью и собой бывают круглые дураки и подонки.
– Вот именно, – заключил Зозулин, закуривая, и продолжил начатое.
Я знал: Зозулина бесполезно перебивать или уводить в сторону от того, что он начал рассказывать. Даже крепко выпив, он сохранял нить разговора, не терял её.
– Ну, семья, значит, у меня распалась, если говорить казенным протокольным языком. В чистую. Я уехал к своему двоюродному брату в небольшой городишко. А брат вскоре двинул на Север за длинным рублём, оставил мне квартиру. Жить бы да жить, но мне без Томки худо, так худо, что хоть криком кричи, хоть в петлю лезь. Тоска по дочери. Вернуться? Но я очень гордый. А свет клином, оказывается, на Томке сошёлся, и дочь снится, и обе они словно где-то так близко, но и так далеко, что мне нет никакой жизни без них. Вот ведь как получилось!
Закурил, затянулся жадно. Дым пустил. Расслабился…
– На втором году моей холостяцкой жизни рано утром, часов в пять, наверное, раздался легкий стук в дверь квартиры. Я сразу же проснулся: Томка! Вскочил с кровати и к двери: кто? Молчок. Распахнул дверь – никого. Почудилось, пригрезилось, что Томка приехала. Вот до чего дело дошло. До тосковался, дожидался.
– До галлюцинаций…
– Именно… Лёгкий стук, непродолжительный. И это стало повторяться. Конечно, не каждое утро, не каждый день, не каждую неделю, но всё же часто. Ну ладно – это хоть объяснимо: тосковал по жене, думал о ней, ждал её, надеясь: приедет Томка – и всё у нас наладится, начнём сначала. Этой надеждой, собственно, и жил. А работал в одной конторе. Так себе работа – подмазать, подколотить. Да мне зарплаты хватало, я всегда был неприхотливым. Мне Томки и не хватало только. Ждал её. Она знала, где я обретаюсь.
– Написал ей, что ли? – спросил я.
– Ты что!? Нет, ей я не писал ни строчки. Нашим с ней
198
знакомым написал, не без умысла. Они, конечно же, Томке сообщили мои координаты. И верил, что дождусь её приезда. Не дождался. Но стук – это ещё ладно, это, как я уже сказал, можно объяснить. А вот однажды понял, что Томка выходит замуж – это чем объяснить? Ничем не объяснишь. Но ведь это было. Утром почувствовал: теряю Томку навсегда. Бегу к шефу, сочиняю на ходу версию, прошу отпуск без содержания на два дня. Получаю разрешение. Еду. Всю дорогу в тамбуре торчал, курил одна за одной. Не пил ни грамма, даже с собой не взял. Из вагона пулей летел на автобусную остановку. Зимой было дело. День стоял тихий, морозный, деревья в куржаке. Чёрт знает, какая красотища! И что ты думаешь? Подлетаю к подъезду своего дома и вижу – стоят две «Волги», увитые лентами – свадьба.
В общем, сошлось всё, да так сошлось… Как я тогда не погиб – ума не приложу. До сих пор загадка. Поневоле в Бога поверишь и в его снисходительное к нам, людям, отношение. Так вот… Две «Волги». Сердце чуть не остановилось. Иду к дому, вхожу в подъезд, поднимаюсь на третий этаж. Надо удостовериться. Надо…
Зозулин замолчал, сник.
– Налить? – спросил я.
– Немного. Устал что-то. – И печально вздохнул.
Я налил, он не спеша выпил.
– Ну и, – поторопил я его.
– Ну, дошлёпал до третьего этажа. Вот она, моя бывшая квартира. Остановился перед дверью, прислушался. Шум. И пахнет гулянкой. Постоял. Рука к кнопке звонка тянется, а я боюсь. Но позвонил всё же. И ведь ни кто-то другой открыл. А Томка сама. В праздничном. Дорогое лицо, глаза. Всё дорогое, по чему столько тосковал. Вышла ко мне, дверь притворила, смотрит испуганно, но и враждебно. Шампанским от неё пахнет, духами. Шепчет: что же ты, говорит, приехал, помешать мне? Ты за этим приехал? Я лепечу, что предчувствие было, а так-то я и не думал приезжать. Она ещё несколько секунд смотрела на меня, повернулась - и в дверь. Замок щелкнул.
199
Всё. Вниз я побрёл, ничего не видя, как оглушенный. Оглушенный и был – другое слово не подберёшь. Смертельно захотелось выпить. Смертельно, неотразимо. Вышел на улицу и к магазину. Деньжонки кое-какие были. Захожу, значит, в первый же продовольственный и к винному прилавку. Ну тогда я выглядел прилично и одевался соответственно. Подаю продавщице деньги, показываю на бутылку вина. Ставит она её передо мной. Вино армянское, семисотграммовая бутылка – огнетушитель, короче. Ну ставит, а я говорю: откупорьте, пожалуйста, и налейте мне стакан, очень надо, так надо, что слов нет. Она почему-то выполнила мою просьбу, наверно, вид мой убедил её, что мне действительно очень надо, что если не выпью тотчас, то помру тут, в магазине. Я выпил вино, только не помню, или всю бутылку, или стакан один. И ушёл. Очнулся утром в гостинице. Пил ещё где-нибудь или не пил – не знаю. Но такого тяжкого похмелья, как в то утро, ни до этого случая, ни после него не испытывал. Окажись под рукой пистолет, застрелился бы.
– А как в гостиницу устроился, тоже что ли не помнишь?
– В том и дело. После магазина полный провал в сознании. Денег в кармане – ни копейки. Пришлось у старого приятеля занимать на обратную дорогу. Жизнь сразу потеряла всякий смысл. Не то чтобы о самоубийстве думал, а как-то так катилась по инерции. Тоска смертельная.
– Красивая была жена? – спросил я.
Зозулин как-то странно посмотрел на меня.
– Первая. А всё первое – чудо: первые цветы, первый снег, первая любовь… - Опять он вдруг круто меняет направление разговора. – Похмельного меня мучит чувство вины перед людьми. А трезвым – я ими недоволен. Вот и с Томкой у меня вышла полная неясность: или она передо мной виновата, или я перед ней. Конечно запил я тогда… Но ведь не от скуки, не от нечего делать, не от того, что деньги некуда было девать. Мучился душой. А понимала она меня? Нет, не понимала, что со мной творится. Но с другой стороны, почему она должна страдать от того, что я не в ладу ока200
зался с окружающим? Тоже безответный вопрос. Так ведь? Я кивнул убедительно, а Зозулин глянул на свои старенькие наручные часы, державшиеся на руке при помощи стертого потрескивающего ремешка, и к моему изумлению встал со стула.
– Уходишь? – вырвалось у меня.
– Честно говоря, неохота, но у меня любовное свидание.
– Любовное?
– Познакомился тут с одной. Наверное, женюсь. Хотя… - Он махнул рукой.
– Невеселое, это занятие, когда к бабе ничего не испытываешь, а знаешь, что надо жениться, потому что один сгинешь как нибудь и похоронить-то тебя будет некому.
– Женись, Вольдемар, - посоветовал я.
Он усмехнулся и пошёл в прихожую обуваться.
Я его не удерживал, но и не удержался почему-то, чтобы посмотреть в окно, как шёл он к трамвайной остановке медленной походкой со склоненной чуть набок головой.
Мне хотелось, чтобы всё у него образовалось на этот раз.
201
Анатолий Иванович Власов
Анатолий Иванович Власов родился 14 апреля 1941 года. Вся его жизнь прошла в городе Бийске.
В 1958 году поступил на ремонтный завод учеником слесаря. Затем работал слесарем в механическом и литейном цехах. На заводе избирался секретарем комсомольской организации, вступил в партию.
С 1961 года работал в Бийском горкоме комсомола: инструктором, заведующим орготделом и около 7 лет первым секретарем.
С 1971 по 1975 год А.И. Власов работает заместителем председателя Бийского горисполкома, непосредственно участвовал в разработке и реализации мер по развитию социальной сферы города, совершенствованию работы учреждений здравоохранения, народного образования, культуры, спорта и туризма. За работу по укреплению материальной базы работающей молодёжи был удостоен звания «Отличник народного просвещения».
202
С января 1977 года – второй секретарь Бийского горкома, в 1978 – 1986 годах – первый секретарь горкома партии. В эти годы город Бийск неоднократно становился победителем Всесоюзного социалистического соревнования, награждался Переходящими красными знаменами ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, а также знаменами Совета Министров РСФСР и ВЦСПС. В 1981 году избирался делегатом 26 съезда КПСС. Награжден орденами «Трудового Красного Знамени», «Знак почета», юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» и другими государственными наградами. Но делами партийными Анатолий Иванович не ограничил себя. Талантливый человек талантлив во всем. Он мог так завораживающе сыграть на баяне, рассказать какую-нибудь шутку, да и тяга к литературной деятельности принесла свои плоды.
Анатолий Власов – писатель – бийсковед, выпустивший цикл книг об истории г. Бийска в период Великой Отечественной Войны и в послевоенный период. Одна за другой появляются его книги «Бийская крепость», «И осень прекрасна», «Право на юбилей», «Обо всех и о каждом», «Предел падения», «Богатырская симфония», «Как одолели войну». И в каждой из них – гордость за свой город, край. Именно в нашем городе жил и трудился этот яркий, сильный человек, жизненную позицию которого надо ставить в пример. С 1987 года, после тяжёлой болезни, работал ещё на различных предприятиях города, занимая различные должности. Умер 07 февраля 2006 года.
203
КАК ОДОЛЕЛИ ВОЙНУ
Победа дело общее
Под тяжестью общей беды люди ничего не слышали вокруг, кроме сообщений из Москвы: Госкомитет обороны… выступление Сталина… образована Ставка Верховного Главнокомандования… народное ополчение… партизанская война… направление на фронт коммунистов…
Каждое утро замирали все и останавливались на полпути, когда, прервав размеренный ход радиопередачи, из репродукторов вырывались чеканные, металлические слова Левитана: «От советского Информбюро…»
Женщины ждали хороших новостей с фронтов, запоминали и потом пересказывали каждое слово. Вечерами соседи заходили друг к другу, горевали вместе, намаявшись за день; печка светилась в сумерках. Как маленький комелек, а всех знобило от неизвестности.
Ночной город становился еще более тревожным. Где-то далеко страна билась на передовой за свое спасение, а здесь каждый был обречен на невыносимое ожидание и бессонные мучения оттого, что нельзя ничем помочь сию минуту, немедленно, сейчас.
Наступало новое утро, и вновь замирали в окнах потухшие лица стариков, женщин и детей, вновь – страшные предчувствия, жажда и страх новостей. По утрам у военкомата подолгу стояла на ветру толпа добровольцев – мужики из города и села – с коптящими самокрутками, злыми глазами и крупными, тяжелыми от работы руками. Самые осведомленные с болью говорили о потерянных городах и с надеждой – о советских генералах, о формировании новых дивизий и отправке воинских эшелонов.
Вести с Алтая были обычными, если не считать сообщений об эвакуации к нам людей из западных областей страны.
Уже после войны мы узнали о том, что на Алтай пере204
ехало 46 детских домов и около 40 детских садов. Представьте себе: почти 12 тысяч детей потеряли окружавший их мир, оказались вдали от дома и семьи, еще не осознавая, что происходит!
Алтай принял несколько тысяч учащихся из системы трудовых резервов. В Смоленский район через Бийск перевозили Всесоюзный пионерский лагерь «Артек»; его разместили в Белокурихе, и он находился там до января 1945 года. Только из блокадного Ленинграда прибыло около 5 тысяч детей. Это беспощадно рвал и метал человеческие судьбы ураган войны, это был настоящий людской водоворот. На алтайской земле, несмотря ни на какие трудности и кутерьму, было организовано 6 приемников-распределителей и 5 лечебных детских домов. Один из приемников-распределителей НКВД действовал в Бийске, сюда собирали осиротевших детей или детей, чьих родственников разбросала по стране война.
Многие прибитые к нам войной, усыновленные или взятые под опеку дети так и остались на Алтае, в том числе и в городе Бийске, но проследить их судьбу сейчас практически невозможно. Известно, например, что осенью 1942 года большая группа из Ленинграда оказалась в селе Троицком, потом в поселке Боровлянка, откуда всех перевели в Бийский Дом ребенка. Спустя несколько лет группу ленинградских детей на пароходе «Зюйд» перевезли в село Фоминское Зонального района и разместили в детском доме… Где они теперь?
Немало лиха досталось в то время комсомольским работникам – они помогали семьям фронтовиков и раненым в госпиталях, заботились о каждом ребенке, потерявшем родителей. Юность хотела бы иметь все. Что ей положено: учебу и отдых, семью и хорошую специальность, лакомства и красивую одежду. Но военная обстановка лишала всего, она загружала общественно необходимыми делами каждого молодого человека. Не считаясь со временем и не жалея сил буквально разрывались между этими делами работни205
ки горкома комсомола Анна Ефимова, Зинаида Иванова, Анна Грищенко, Ольга Мельникова; работники райкомов комсомола Саша Овчаренко, Елена Иванова, Елизавета Макарова, Вера Канаева, Люба Кудрявцева…
Октавия Волошинская с 1943 по 1945 год выполняла на хлебокомбинате обязанности секретаря комсомольской организации и председателя профкома, одновременно оставаясь лучшей производственницей. Директор хлебокомбината Радченко и секретарь парторганизации Жилина рекомендовали ее для работы в аппарат горкома комсомола…
Едва только щупальца войны начали душить пограничные города и села, с фронта в глубокий тыл двинулся нескончаемый поток раненых Для оказания им медицинской помощи – скажем проще: для их спасения - в городах и районах края было развернуто 59 госпиталей общей мощностью на 20 тысяч коек.
Ты помнишь ту трудную осень:
Прокуренный шумный вокзал,
И раненых носят и носят
В большой переполненный зал…
(Марк Юдалевич)
Все возможные для госпиталей отдавали и делали промышленные и сельскохозяйственные предприятия, местное население, а также сотрудники эвакуированных на Алтай Астраханского медицинского и Ленинградского педиатрического институтов, Киевского института экспериментальной эндокринологии. Да и не могло быть иначе – на месте каждого раненого солдата у любого мог оказаться отец, муж, сын. Многие находящиеся в госпиталях военнослужащие направлялись из Бийска на долечивание в Белокуриху и Чемал…
206
Евгений Михайлович Шапранов
Евгений Шапранов родился 10 апреля 1946 года в городе Бийске Алтайского края. Окончил школу№33 села Сорокино, Бийского района, затем – военное пожарное училище. Много лет служил офицером военизированной пожарной охраны г. Бийска, некоторое время жил в Средней Азии. Работал на Бийском химическом комбинате, киномехаником Дома культуры с. Сорокино ( теперь – район г. Бийска).
Шапранов с 60-х годов член литературного объединения «Парус». Он много и ярко писал. Лиричный, ироничный, самобытный, талантливый поэт со свойственным только ему – и никому другому! – восприятием мира. Стихи опубликованы в газетах «Ленинский путь», «Моя земля», «Бийский рабочий», в коллективном сборнике «Родники», альманахе «Алтай» (теперь – журнал). На стихи Е. Шапранова писал песни известный композитор М. Апарнев. К сожалению, Евгения Шапранова нет больше с нами - умер
207
14 октября 2002 года, но его стихи о России, о её тяжком пути, о природе родного Алтая, о любви и о нашей повседневной жизни живут, и вызывают отклик в душах читателей.
МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ
* * *
Не браните меня, не советуйте
Знаменитых поэтов читать.
Если что-то не так, то не сетуйте,
Я другим не смогу уже стать.
Мне спокойно поётся и дышится,
Я свободен, я не протеже
И пишу только так, как мне пишется,
А что выкрал, то выкрал в душе.
Если вас я стихами порадую,
значит, смело итог подведу:
Я не зря спотыкаюсь и падаю,
Поднимаюсь и снова иду.
* * *
Метелью ли путь запорошен
Иль зябкая сырость с утра…
Ты думай всегда о хорошем
И верь в превосходство добра.
Его справедливая гордость
Для сердца – крыло, а не груз.
А подлостью платит за подлость
Кто мелок душою и трус.
И пусть с пораженьем ты вышел,
Пусть чья-та неправда взяла.
Добро, даже малое, выше
Большого коварства и зла.
208
* * *
- Эй, Шапранов, ты то ли не слышишь,
Сколько можно вдогонку орать.
И когда же ты всё-таки пишешь,
Ведь то пьян, то с похмелья опять.
Всё шарашишься с мордой испитой.
Нет, я так ни за что бы не смог,
А стишата, хоть ты и небритый,
Я в газетке читал - нормалёк.
Чёрт возьми, он не мог не заметить,
Что двух слов не могу я связать.
Как ему безобидней ответить,
Что ему поконкретней сказать?
- Слушай, милый, ты это на ноты
Переложь и мне в кайф пропоёшь,
Дай три жизни тебе, всё равно ты
Ничего обо мне не поймёшь.
Я сегодня с небритою рожей
И проблемы сивухой глушу,
А стихи не пишу, мой хороший,
Я стихами живу и дышу.
24 марта, 2001 г,
газета «Бийский рабочий»
209
Иван Петрович Королёв
Иван Петрович Королёв родился в 1942 году в селе Усть-Мосиха Ребрихинского района Алтайского края. Окончил Усть-Мосихинскую среднюю школу в 1959 году. В этом же году поступил на строительный факультет Алтайского политехнического института. По окончании института в декабре 1964 года был направлен на работу в город Бийск в строительно-монтажный трест № 122. Работал мастером, инженером в управлении треста, а затем инженером комплексного отдела треста «Оргтехстрой». С 1977 года корреспондент газеты «Строитель» (СМТ – 122), а с 1982 г. по 1994 г. редактор газеты «Домостроитель». В связи с ликвидацией ДСК переходит на работу в газету «Бийский котельщик». С 2005 года - редактор газеты «Рабочая смена». Член Союза журналистов России. Награжден медалью «За освоение целинных и залежных земель».
210
ЖИТИЕ НЕ СВЯТОГО ИОАННА
Рассказ
Итак, в конце 1964 года состоялась защита дипломных проектов и волнительная церемония вручения дипломов.
И вот мы стали молодыми специалистами и отправились в места назначения. Мне и моему другу Валерию Каратанову достался Бийск. Вместе с нами поехала и наша однокурсница Алла Никифорова. Меня и Аллу определили в строительно-монтажный трест № 122 на комбинат железобетонных изделий мастерами, а Валерия - на комбинат ЖБИ Целинстроя. В тресте № 122 дали места проживания в гостинице молодых специалистов на шестнадцатом квартале, там же находились и общежития для рабочих. Со временем все эти здания превратились в бомжатники, а квартал номер шестнадцать стали называть «Пьяный квартал». Шли годы. Квартал преобразился, Уже ввели в строй современный супермаркет, открылся детский образовательный центр, сменилось население, а название так и осталось: «Пьяный квартал».
А друга моего Валерия Каратанова поселили в посёлке ЖБИ «Бийскцелинстроя». Дали комнату. Правда, с подселением. В общем, устроились мы. Было чем заняться и после работы. Волейбольные сетки на квартале не пустовали до позднего вечера. Чуть позже рядом построили стадион. Строительство молодёжных объектов соцкультбыта и спорта велось своеобразным способом. Тот или иной объект объявляли комсомольской стройкой. Сюда после работы приходили комсомольцы управлений и предприятий Треста. Велась подготовительная работа. За каждым подразделением закреплялись шефы-комсомольцы. В комитете комсомола Треста 122 (бессменный секретарь Комитета Анатолий Мансков) создавались штабы стройки, В этих штабах подводились итоги работы. Кто отставал - с тех был строгий спрос на заседаниях комитета комсомола. Затем приходили квалифицированные строители. Так были построены «Дворец строителей», стадион, спортзал и другие объекты.
211
НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
Вскоре я женился и получил жилплощадь – в квартире с подселением комнату в одиннадцать квадратов в доме К-9. Этого дома теперь нет, скоро не останется и его собратьев: К-9 сносят. Женой моей стала Любовь Константиновна Тугаева, выпускница филфака Бийского педагогического института. В институте мы и познакомились. Я вёл там кружок изучения международного языка эсперанто, Люба посещала его со своими однокурсницами. Тогда я был в Бийске на преддипломной практике. Через год мы поженились. Комсомольско-молодёжную свадьбу сыграли в только что отстроенном Дворце химиков. Были на этой свадьбе почти все работники комбината железнодорожных изделий, где я работал, комсомольцы треста 122, родные со стороны жениха и невесты. Отгремела свадьба, и начались трудовые будни.
На третьем году супружеской жизни жена работала в 33-ей школе, преподавала немецкий язык и была классным руководителем десятого класса. И вот после каникул дочка учительницы спросила:
– Мама, а кто у нас будет классным руководителем?
– А Любовь Константиновна?
– Так она же в декрет пойдёт! Коллеги очень удивились, никто из них до того ни о чём не догадывался. Вскоре я повёз жену к её родителям в горы. На семейном совете стали выбирать имя будущему наследнику. Никто не сомневался, что будет мальчик. Имена предлагали разные. Предложил и я. Но тут младший брат жены вдруг спросил:
– Ну, хорошо, эта будет мать, эта бабушка, эта прабабушка, а этот – дед. Я буду дядя, а ты-то кто? Почему ты имя выбираешь?! Смутившись, я ответил:
– Отец. По-видимому, мой сын запомнил это ещё до своего рождения. Иначе как объяснить, что первое слово, которое он произнёс, было «тец» /отец/. Чуть позже он стал называть меня «папа-тец». Уже потом, много позже, стал говорить «мама» «дед», «баба».И вот закончился у жены декретный отпуск, и сын стал посещать детский комбинат
212
(ясли-сад). На него ходили смотреть родители:
– Этот у вас богатырь-то?
Характер у сына был не по годам независимый. Однажды он заявил воспитателям:
– Подождите, вот вечером придёт отец - он вас поставит на своё место. Он у меня в управлении Треста работает!
Воспитатели не на шутку испугались. И не только тому, что ребёнок, не особенно разговорчивый, построил такую сложную фразу. «Работает в управлении? А вдруг это сын управляющего или кого-то из заместителей?! Вечером отцу было некогда, и за ребёнком пришла мать, её с испугом спросили:
– Кто Ваш муж?
– Рядовой инженер.
Слава Богу, а то Ваш сын нас напугал!
У молодых инженерно-технических работников, которые проживали в гостинице для молодых-специалистов, и кроме работы интересных дел хватало. А вот времени суток не хватало. Иногда приходишь с работы, а на вахте объявление:
– Внимание! В час ночи поэтический чай! И ведь приходили! Именно в час ночи и до рассвета звучали стихи. А к восьми уже надо быть на работе. Зато (для непосвящённых) очень быстро росли дома жилых посёлков и вся инфраструктура города. Заводы давали нашему городу всесоюзную известность. Кроме всех обязательных программ, в которых я должен был участвовать, я вёл кружок международного языка эсперанто. Группа бийчан-эсперантистов участвовала в региональных встречах сибирских эсперантистов в Новосибирске, Усть-Каменогорске, в Барнауле и Томске. Лето было временем работы летних лагерей изучения эсперанто. Руководитель барнаульского клуба Анатолий Гончаров, вместе с отцом космонавта Германа Титова принимали участие в работе всемирного конгресса эсперантистов в Гааге.
Автор этих строк в 1980 году побывал в Болгарии в составе международной археологической бригады. Среди участников - эсперантисты из Болгарии, СССР, Польши, Англии, Чехословакии и других стран. Все говорили на эсперанто.
213
ТРУДОВЫЕ БУДНИ
Большую часть времени, конечно, занимала работа на КЖБИ. Рабочий день был не нормирован. Нередко приходилось задерживаться после рабочего дня. Ведь наша продукция требовалась срочно. Фундаментные блоки, балки, плиты, фермы... Как говорил один из заказчиков: «Нам эту балку надо было ещё вчера». И так по каждой позиции. Я работал почти во всех цехах КЖБИ. Поначалу было трудно. Особенно на полигоне, где «забивали», то есть бетонировали железобетонные изделия. Затем их пропаривали в камерах. Всё это на открытом воздухе. Морозы зимой стояли под тридцать, а то и тридцать пять градусов Цельсия. Актированными днями, то есть нерабочими, считались дни, когда было минус сорок. Если рабочим давали спецодежду: стеганые ватные куртки, брюки и валенки, то инженерно-техническим работникам спецодежда была не положена. Обходились своим, что было. А это лёгкие старые куртки, ботинки на «рыбьем» меху. Мёрзли. Просто страдали от холода. Особенно тяжело было во вторую смену. На полигоне можно было снимать фантастические фильмы. Темнело рано. В морозной мгле двигался башенный кран, скрипя всеми своими соединениями.
Вскоре меня перевели в арматурный цех. В первые же дни я заметил, что у многих рабочих отрезаны пальцы на руках. По два-три пальца. Расспросы не прояснили ситуацию. Все односложно отвечали:
– Производственная травма.
Мне всё равно было непонятно. Неужели производственные травмы в таком количестве? Наступил день получки. И с производственными травмами всё прояснилось, деньги - аванс и получку - выдавали после обеда. И вот, получив свои кровные пятьдесят рублей, /зарплата у молодого специалиста была где-то чуть больше ста рублен/, я отправился в цех. А там - зловещая тишина. Я удивился: ведь рабочий день еще не кончился. Уборщица, которая оставалась в цехе одна, пояснила:
214
– Так ведь сегодня получка!
– Ну, и что? – простодушно спросил я.
– Так ведь ребята отмечают! – растолковала она бестолковому мастеру.
До конца смены народ в цехе не появился. Где был этот народ - не известно. В бытовках никого не было. Наутро кое-кто появился. Рылись в арматурных прутках, чтобы восполнить вчерашние не сделанные заказы. Меж тем телефон раскалялся от беспрерывных звонков. Нужна была арматура. Причём просьбы перемежались ненормативной лексикой и фразами типа: и чему только вас в институтах учат?!
Что сказать в ответ? Что развал дисциплины на социалистическом предприятии начался задолго до того, как я пришёл на КЖБИ? Но те, кто на том конце провода неистовствовали, прекрасно об этом знали. На третий день после получки «просыхающие» от пьянки товарищи начинали нарезать арматуру. А ещё примерно через два дня рабочий ритм цеха восстанавливался. Но ненадолго. Наступал день получки - и опять начинались трёхдневные загулы. Вот в эти дни и лишались пальцев доблестные арматурщики, за что инженерно-технические работники получали выговора, их лишали премий, а уж слов матерных на их несчастные головы сыпалось великое множество.
Но, как ни странно, несмотря на загулы, железобетон шёл на стройки ВПК и жильё, начинали запускать новые производства, и строился соцкультбыт. Бийск становился современным индустриальным городом.
Пока не наступила разруха, идущая сверху. В управлении треста № 122 и в «Оргтехстрое»
Время шло. Работа на КЖБИ начала надоедать. Вечно в цементе, в грязи, в рваных ботинках, и брюки девушки-работницы зашивали не раз: рвались они об арматуру. Расстояния там не маленькие, и бегать приходилось много. Всё это вместе взятое морального удовлетворения не приносило.
Я стал искать возможность перехода на другую работу. И случай подвернулся. Познакомился с Александром Плю215
той, работавшим в управлении треста 122. Он мне сказал, что скоро при Тресте будет создаваться отдел по подготовке производства, а в отделе правления треста 122 есть вакансия инженера, Я принял соответствующие меры - и вскоре переводом перешёл в Трест №122. A ещё через некоторое время в Барнауле был организован трест «Оргтехстрой», где стал работать начальником отдела в Бийске выпускник Новосибирского строительного вуза Александр Плюта, который стал набирать людей в Бийский комплексный отдел. В новое подразделение пришли талантливые инженеры: главный инженер проекта Герман Жуков, Владимир Городенцев, Евгения Павлова, Людмила Логачёва, Анатолий Новиков.
Отдел занимался подготовкой строительства объектов, разрабатывая проекты производства работ. Кроме работы в отделе, я стал преподавать спецдисциплины в учебном комбинате Треста 122 и тогда же начал писать заметки в газеты «Строитель» и «Бийский рабочий». В отдел «Орггехстрой» часто приходила бывший инженер управления треста 122 Валентина Тимахович, работавшая в техникуме механической обработки древесины на строительном отделении преподавателем. И с восторгом рассказывала, как там хорошо, и зарплата значительно больше, чем в Тресте. Узнав, что я уже имею опыт преподавания в учебном комбинате, она настойчиво рекомендовала мне переходить в техникум.
Я клюнул на эту удочку - и устроился в техникум. На деле оказалось, что не всё так гладко. В учебном комбинате я работал с взрослыми, которым нужны были удостоверения о повышении разряда. Вопрос о поведении не стоял. Другое дело в техникуме. Подростков приходилось заставлять учиться. Проработав год, я из техникума ушёл, несмотря на то, что оклады там были действительно приличные.
216
РАБОТА В СМИ
Перешёл в Домостроительный комбинат, где открылась газета «Домостроитель». В деньгах я, конечно, потерял, по сравнению с техникумом, но стал писать заметки в «Бийский рабочий» и другие газеты, благо, тогда ещё платили гонорары.
Вскоре редактор газеты «Домостроитель» Владимир Белозерцев пошёл на повышение: став заместителем председателя профкома.
Так я стал редактором газеты. Надо было навести контакты с начальниками ДСК, секретарями парткома /они часто менялись/. Большинство из них вспоминаю с уважением. Они знали, что я уже имею опыт работы в выпусках газеты и, следовательно, справлюсь. Секретари были помощниками газетчиков в проблемных ситуациях. Понимали нужды газеты Юрий Громоздин, Сергей Пеледов, Леонид Меланин и другие.
Газету «Домостроитель» работники ДСК уважали и к журналистам этой газеты относились с теплотой. Свидетельством тому такой почти анекдотический случай. Пришёл я как-то в УПТК ДСК, надо было вырезать шипку в форточку. Зашёл в контору, заплатил деньги. Пошёл за шипкой. В складе было трое рабочих. Они вырезали шипку, и один из них спросил:
- А Вы с какого управления? Я назвался и сказал, что работаю редактором газеты ДСК. Они оживились :
- Так это Вы про нас писали? Вопрос привёл меня в замешательство: я об УПТК не писал уже давненько . Да мы в медвытрезвитель попадали, - радостно развеяли моё замешательство стекольщики. Я снова был озадачен: объясню всё, что связано с этим заведением. Пребывание в этом лечебном заведении обычно пытаются скрывать, и людей, которые этот факт огласке предают, не жалуют. А тут такая радость. Поистине не знаешь, как слово наше отзовётся.
217
ПЕРЕСТРОЙКА
Закрылся ДСК. Конечно, закрылась и газета. Я был уволен 24 мая 1994 года. Прощай, ДСК! Выдана Трудовая книжка - всё! Грустно, но не смертельно. Конечно, показался в Центре занятости, но и там всё занято.
Пошёл продавать газеты, но тут подвернулась удача, Я устроился на Бийский Котельный завод, и тоже в газету, но, конечно, уже не редактором, а корреспондентом. Но тоже хорошо. Завод с давними традициями. Котлы всегда нужны. Авось не сократят. Но и на заводе подули ветры перемен. Газета осталась, хотя и в урезанном до минимума виде, меня и редактора Апсеитову сократили. Остались лишь воспоминания о том, как спокойно (это ведь не на стройке!) вёл оперативки директор Г.М .Фокин, как хлопотал председатель профкома
В.М. Дьяков о рабочих. В торжественной обстановке он вручил мне тепло написанный приветственный адрес по случаю 60-летия.
Ещё пришлось поработать на портале Alva-Media. Закрылся: деньги кончились. Открыли вместе с директором ПУ-3 газету «Рабочая смена» Ушёл по собственному желанию: годы берут своё. Теперь я на пенсии, ветеран труда. Стараюсь держаться за жизнь, но она, как соломинка, гнётся.
НЕМЦЫ СРЕДИ РУССКИХ
С интересом читал в газете «Моя земля» материалы о русских немцах на Алтае. И вот нахлынули воспоминания о детских годах в селе Усть-Мосиха Ребрихинского района Алтайского края. Там я общался с детьми немцев. Надо сказать, что жизнь их была нелёгкой, для русских, их окружавших, они были фрицами, фашистами, хотя и слова-то эти они услышали только от русских как ругательства в их адрес.
Конечно, не все русские относились враждебно к нем218
цам, рядом с которыми они жили. Пришельцев с Рейна и Шпрее, переехавших в Россию ещё при Екатерине Великой, ценили за трудолюбие, умение мастерить и строить, казалось бы, из бросового материала.
В деревне, где я жил в детстве, большинство домов были деревянными, отапливались они русскими печами и голландками. Русские печки были глинобитными, а голландки - из кирпича. В наших краях в ту пору печи русские в большинстве случаев сооружались пещами. Их били из глины на кухнях. Нашей семье печь сбил волжский немец Андрей Кроневальд. Приезжаю я из Барнаула на каникулы /в это время я учился в институте/, а во дворе - жёлтая глина нужной консистенции, доски для опалубки, кирпичи для пода, заслонка и труба.
Андрей выстраивал опалубку из досок на постаменте. Всё делал не торопясь, надёжно. Я размешивал глину, а мастер специальным деревянным молотком сбивал глину в плотную массу. Особое внимание уделялось своду и выводу трубы. За день напряжённого труда печь была готова. И вот уже зажигается первый огонь. Его бодрое потрескивание свидетельствовало о том, что мастер своё дело сделал на «отлично». Теперь печь будет обогревать дом и кормить домочадцев, только дрова вовремя подбрасывай!
После того, как торжественно пустили огонь, в кухне спешно наводился порядок, на стол ставился чугунок, а в чугунке - курица, сваренная во дворе на таганке. Приносили с огорода овощи, ставили на стол бутылку водки - «обмыть» печь, чтобы хорошо топилась. Все хвалили Мастера. Он спокойно сидел, пил очень мало.
- Чтоб мастерство не пропить, - шутил он. Общение с детьми немцев было у меня более близким: мы вместе учились в школе. Они старались держаться все вместе, готовые в любой момент дать отпор своим обидчикам. Kак ни странно, но по немецкому языку знаниями они не блистали. По этому предмету они перебивались с «двойки» на «тройку». Меня это всегда удивляло. Когда я спрашивал об этом своих
219
одноклассников, с которыми был в хороших отношениях, то они тоже толком ничего не могли объяснить. Почему они, немцы, не знали немецкого языка? Так я и не понял этого феномена. Учителя по немецкому в нашей школе тоже были из волжских немцев
Когда я поступал в Алтайский политехнический институт, то чуть не засыпался на немецком из-за произношения, хотя в школе по этому предмету у меня была твёрдая «четвёрка».
Моя сестра Полина работала почтальонкой. Она носила в школу немецкую газету «Роте Фане», которая издавалась в Славгороде, где был организован немецкий район. Я даже попросил родителей, чтобы выписали эту газету. Мне выписали. Позже выписали всесоюзную газету на немецком языке: «Нойес Дойчланд». Но вскоре перестали: переводить со словарём было тяжело и неинтересно, и я оставил глубокое изучение языка Шиллера и Гёте. Когда я уже стал взрослым, изменил профессию инженера, стал журналистом - на семинаре при крайкоме КПСС, куда нас регулярно посылали, чтобы мы не забыли азы марксизма-ленинизма, я встретился с редактором газеты «Роте Фане». В своих выступлениях на семинарских занятиях он жаловался, что его газету подвергают излишней цензуре. Тогда ещё времена гласности не наступили, но уже забрезжил рассвет либерализма. Мне он посоветовал сотрудничать с его газетой, то есть писать статьи.
В семьях немцев было много детей. Тогда аборты были запрещены и карались тюремным заключением. А достатка было мало. Огороды обрезались, заработать было негде, только по найму у соседей. Да и платили за работу мало: в колхозе на трудодни тоже начисляли немного. Да и мужчин было мало. Кормить детей было нечем, поэтому как только стаивал снег, то есть появлялись первые проталины - ребятишки-немцы устремлялись в степь выливать сусликов. Как-то я из интереса увязался с ними. Прямо скажем, в этот раз удача отвернулась от нас. Пробродив по степи почти весь день, мы выловили только двух серых зверьков, которые почти тут же были зажарены на костре. И тут же съедены вме220
сте с косточками; суслики были ещё очень маленькие; а косточки мягкие. Я, конечно, не ел сусликов. Мама дала мне молока и хлеба. А хлеб она пекла очень вкусный. Свои припасы я отдал неудачливым охотникам за серыми грызунами. Иначе они вернулись бы домой голодными, а дома - шаром покати.
Зато дворы и дома у немцев были очень чистыми. Главным строительным материалом была глина, жёлтая и белая.
Пришли другие времена. Много немцев из села Мосихи разъехались кто в Казахстан, кто в Германию, мало осталось в наших местах этих трудолюбивых и мастеровитых людей. Такие люди в сельской местности на вес золота.
Владимир Нургалиев
СЛЕПОЙ
(посвящается моему другу
Королёву Ивану Петровичу)
Сергей с детства носил огромные очки-линзы. Его глаза оценивались медиками в минус шесть с половиной диоптрий. Он уже давно привык к своей кличке Крот, Кротик. После окончания школы стал подавать документы на поступление в различные учебные заведения. Но везде не проходил по зрению. Наконец, нашёл строительное училище, где допускалось минус шесть диоптрий! Что делать, ведь у него минус шесть с половиной! Тогда Сергей пошёл на хитрость. Вызубрил всю таблицу для проверки зрения! Пришёл в кабинет к врачу. На этот раз ему повезло. Был хороший солнечный денёк, и от указки врача получалась резкая тень. Это и спасло Сергея, так как указку он тоже не различал, а тень видел хорошо. Победа! Врач поставила ему такие желанные минус шесть диоптрий. Сергей поступил в училище. На первых порах, на занятия, заходил не в те аудитории, так как не мог различить надписи на кабинетах...
26 апреля 2009
221
ВЛАДИМИР НУРГАЛИЕВ
Воспоминания об Иване Петровиче Королёве
С Королёвым Иваном Петровичем меня судьба свела в 2009 году в студии прозы «Гран» при литературном объединении «Парус» города Бийска. Это был пожилой, интеллигентный мужчина, в очках, в строгом отутюженном костюме и безупречно белой рубахе. Казалось бы, Иван Петрович Королёв, Член Союза журналистов России, известнейший в городе человек, должен был вызывать у меня робость и почтение! Но он, как профессиональный журналист, сразу же, при первом знакомстве, стал общаться со мной просто и легко. Чем сразу завоевал мою симпатию к нему, и уважение как к человеку! Прочитав рассказ, написанный Иваном Петровичем Королёвым «ЖИТИЁ НЕ СВЯТОГО ИОАННА», я был наповал сражён его блестящим литературным талантом, юмором, глубиной содержания прочитанного мною рассказа.
Иван Петрович во всём поддерживал меня, как начинающего литератора. И за советами, будь это вопросы литературы или издательского дела, я часто звонил ему домой по телефону. Помню хорошо и наш последний с ним телефонный разговор. Он тогда съездил в своё родное село детства Усть-Мосиху, Ребрихинского района, Алтайского края. Был очень доволен поездкой! Делился со мной впечатлениями, как он со всеми повидался, пообщался, набрался положительных впечатлений и энергии...
Вскоре после нашего последнего телефонного разговора я узнал от писателей города Бийска, что Ивана Петровича Королёва не стало, подвело сердце... Но в моём сердце он будет жить всегда, как мой старший товарищ по перу, наставник, и просто - замечательный Человек!!!
Свой рассказ-миниатюру «Слепой», посвящённый моему другу Королёву Ивану Петровичу, я написал, используя наше общение с ним, в процессе которого он мне поведал, как он проходил медосмотр по зрению. После написания рассказа-миниатюры, я прочитал её Ивану Петровичу. Он пошутил, как всегда, мол, всю жизнь я писал очерки и заметки о других, а теперь и обо мне написали...
222
Сергей Алексеевич Иноземцев
Сергей Алексеевич Иноземцев родился в 1944 году в Башкирии в семье крестьян. Окончил среднюю школу, техникум. В 1966 году приехал в г. Бийск, где двенадцать лет занимался во Дворце культуры «Химик» под руководством К.П. Князевой в народном юношеском театре «Ровесник». В 1978 году окончил Челябинский университет культуры – факультет режиссуры хорового пения, и продолжал работать на Химкомбинате.
В 1984 году был назначен директором клуба Сахарного завода. Семья: жена – Людмила Семёновна, сын – Алексей, дочь – Наталья. Стихи писал с юношества. Первый сборник стихов, вышедший в 1996 году – «Откройте сердце для любви», посвятил матери – Цурко Ирине Андреевне. Второй сборник 1997 г. «Преодоление» посвятил жене и другу Людмиле Семёновне. Третий сборник 2000 г. «Ярмарка потерь», посвятил внучке – Люсеньке. Четвёртый сборник «Вёшки» 2003 г. посвятил родному городу Бийску. А пятый сборник «Свидание с городом» вышел за восемь месяцев до его смерти, то есть в 2008 году.
Сергей Алексеевич Иноземцев поэт-песенник и автор документальной прозы, Заслуженный работник культуры Российской Федерации. Всю свою жизнь Сергей Иноземцев работал на благо города родного. В сотнях поэтических посвя223
щений прославлял любимый город, им был написан ГИМН городу Бийску. Безграничный талант его был известен и признан далеко за пределами Алтайского края. Тонкой души Человек, он остро чувствовал и принимал близко к сердцу любую несправедливость в жизни. И текли из-под пера стройные, полные любви, страданий, иногда и остро жалящие, стихи. Душа компании, веселый, остроумный, широкой души Человек, Сергей Алексеевич Иноземцев скоропостижно скончался 13 июня 2009 года в возрасте 64 лет.
* * *
Когда к концу подходит жизни путь…
Не в силах повернуть мы время вспять,
Чтоб оглянуться и прощенья попросить,
Ошибки прошлого исправить и понять.
Мы ежедневно платим по счетам,
Не обижать стараясь никого.
Но такова она – простая проза жизни,
Когда вопрос поставлен – кто кого?
Но радости и огорченья
Не исчезают навсегда,
А остаются в сердце впечатленьем
За все прошедшие года.
* * *
Я говорю тебе сейчас
Искренно и честно...
В душе моей огонь погас,
Когда я был ещё младенцем.
Но он в нежданный час,
Когда и не было надежды,
Возник на миг...,
И погас навечно.
Хоть счастья был всего лишь миг,
224
Жизнь прожил я без сожаления,
А главное:
Искренно и честно...
ДЕТИ ПОРЫ ВОЕННОЙ
Несчастные российские дети военной и послевоенной поры, выбитые из привычной колеи, лишённые отцов, а, значит, основных кормильцев, терпели горестные испытания и лишения. Словно высохшие листочки, понёс ветер беды по всему свету наших ребятишек, сколько пролито детских слёз и на чужбине, и на своей измученной, истерзанной, неласковой Родине. Вся страна работала на победу. А когда победили, работали до изнеможения на подъем страны из разрухи. На преодоление последствий немилосердной войны опять трудился и стар, и мал. И опять самое тяжкое бремя легло на хрупкие детские плечи. У многих ребят не вернулись домой отцы, и как-то надо было подниматься на ноги. Война калечила людей, как хотела, оставались несбыточными мечты, невостребованными способности, талант. Происходила деформация личности, какое-то невероятное, нелепое раздвоение личности человека, не сумевшего приспособиться, перелицеваться. Такие люди чаще погибали, сломавшись. А кто выдерживал – так просто плыли по течению, пребывая целиком во власти стихии, утратив всякую надежду, озаряющую судьбу каждого. Такие люди не умели хитрить, ловчить, а покорно несли всё, что на них взвалили. И шли, пока могли идти.
Две простые русские женщины, две судьбы, которые и представлю на ваш суд, являются также важной страницей великой летописи, название которой- жизнь. Это Надежда Игнатьевна Ширяева и Валентина Николаевна Свинтицкая. Это два прекрасных человека, два талантливых, безупречных работника, отдавших сахарному заводу лучшие годы жизни и свой задор, энергию. Они совершенно разные по
225
характеру, темпераменту, самовыражению. Но есть в них одно общее – это опалённое войной детство. Валентина Ивановна Свинтицкая родилась 25 июня 1936 года в городе Бийске Алтайского края. Жила с родителями. В 1941 году отца забрали на фронт, где он вскоре погиб. Немного поучилась и наладилась в 14 лет работать на сахарный завод. Приняли на свекольный пункт, а когда получила паспорт, непосредственно на завод. Сначала в жомосушку разнорабочей, потом мотористом-смазчиком. Валентина Николаевне говорила: “Проработала, показала себя с положительной стороны, и взяли меня в продуктовый цех. Освоила науку центрофуговщицы, потом назначили старшей, а через некоторое время и бригадиром. Бригадир продуктового цеха – тогда это было очень почётно и ответственно. Ну, а в межсезонье трудилась в строительном цехе. Самоучкой переняла все строительные ремесла: изолировщика, штукатура, облицовщика, каменщика, бетонщика. В общем, мастер на все руки. Я понимала, что всего нужно достигнуть самой”.
Путь Надежды Игнатьевны Ширяевой начинался почти так же. Тоже родилась в 1936 году. Только семья не так бедствовала, потому что отец вернулся по ранению с войны. Мало пришлось ему повоевать, слава Богу, что живым остался. Федотов Игнатий Михайлович, и мать, Федотова Елена Тимофеевна, крестьянствовали в колхозе. В предпоследний год войны Наденька пошла в школу. Больше дурака валяли, чем учились и ума набирались. Писать было нечем. И часто из-за этого пропускали занятия, потом папу назначили председателем колхоза. Молодой фронтовик, член партии – по всем правилам подходит. Характеристика по тому времени хоть куда. Не было инвентаря, техники, семян, мужиков, но это никого не освобождало от чудовищных налогов. С одной овцы – две шкуры, с одной курицы два яйца! И план, что свыше доводился до колхозников, во что бы то ни стало надо было выполнять. Надежда Игнатьевна вспоминает:
“Мне едва исполнилось десять лет, а сестрёнке семь, когда мама приняла плантацию свеклы сахарной в два
226
гектара, но из-за того, что ей никак нельзя было оставлять одну парализованную бабушку, работать в поле целыми днями приходилось нам, получая за это трудодень, который не оплачивался, а оставался долгом у государства. Подрабатывали у более зажиточных односельчан. Трудно было в разоренных и нищих деревнях. Родители решили податься в город. Мне уже было шестнадцать лет, когда у брата заболела жена, и мне пришлось достаточно долго нянчиться с его двумя маленькими детьми. В 1954 году устроилась подсобной рабочей в строительное управление. Я могла уже зарабатывать деньги, помочь родителям что-то потратить на себя. Конечно, жить стало гораздо веселее. Но ведь как устроена человеческая жизнь: пока шишку на лбу не набьёшь, пока мозолей кровавых не навертишь, слёз реки и моря не наплачешь, то не наживёшь житейского опыта”.
…Вот и Валентина Николаевна Свинтицкая, вспоминая свои ранние трудовые университеты, удивляется, как она ребёнком могла всё это вытерпеть и выстоять? Дали ей как возчику красного, как кумач, быка с белыми пятнами, норовистого, упрямого, распротивного донельзя, и заставили возить гравий.
А он, распроклятый, не хочет, и так, и сяк, а бык ни с места. И плакала, и уговаривала – бесполезно. А бить жалко. Но ведь не понимает он другого-то языка! Рассвирепею, врежу со всего сердца – пойдёт. На территории завода, тюрьма, огороженная проволокой. Мы детьми бегали туда и бросали записочки заключённым. Помню пленных японцев, которые жили в бараках за территорией завода. Они были худыми и жалкими. Что-то лопотали на своем непонятном языке, и мы догадывались, что они хотят есть. И мы приносили что могли. Работой моей начальство всегда было довольно. Я ведь безотказная: куда ни посылали работать, ни от чего не отказывалась. С удовольствием ездила на сельскохозяйственные работы. И разнообразие, и чего-то можно было съесть ненароком. Догляд не таким был
227
строгим, как в войну: рядом с продуктами умирали с голода. Молодые, здоровые, есть всегда хотелось.
Участвовала в художественной самодеятельности. Пела с превеликим удовольствием в хоре при клубе сахарного завода, принимала участие во всех выездных концертах. Не гнушалась общественной работой: избиралась профоргом, членом профкома. Неоднократно награждалась ценными подарками, Почётными грамотами, значками победителя. Несколько раз присуждалась краевая премия имени Героя Социалистического Труда Бородина. Награждена меделью “Ветеран труда”. На заводе проработала более 40 лет. Теперь занимаюсь садоводством, люблю стряпать, готовить с собственного урожая на зиму всякие разности. Наденька Федотова не успела, как следует оглядеться, как на ту пору подоспел из армии в 1956 году Ширяев Прошка. Мужчина очень серьёзный и решительный, хотя и молодой. Наденька долго не ломала девичью головку и с удовольствием выскочила за него замуж. Более того, пришла работать на сахарный завод, где трудился её избранник. Прокопий Акимович проработает на Бийском сахарном заводе с 1951 по 1993 год и будет уволен в связи со смертью.
Надежда Игнатьевна Ширяева была принята на завод каталем. Сахар возили в ручную, каждый мешок весом в 80 килограммов. Потом перевели мотористом на газовую печь. Ширяева работала в цеху на бурачной. Возила там цемент, чистила желоба, жомовые ямы. Проработала на сахарном заводе до 1994 года. Уволена по старости лет. Не без гордости Надежда Игнатьевна заключает:
“С мужем мы нажили двоих детей: сына Владимира и дочь Зинаиду. Дочка – красавица окончила кулинарное училище и работает по своей специальности.
Сын Владимир начинал трудовую деятельность ещё до армии на сахарном заводе. После службы вернулся на завод и был направлен на работу в МВД. В настоящее время – заместитель начальника милиции общественной безопасности”. У Надежды Игнатьевны четверо детей. Награждена
228
почётной медалью “Ветеран труда”… У Валентины Николаевны Свинтицкой личная жизнь никак не хотела складываться: Она рассказывает: “За первого мужа поторопилась в 17 лет выйти. И не рада была: пил, сквернословил безбожно да дрался, как петух… Спать, было, ложилась и не знала, встану живой или нет. Ой, чего я не натерпелась: и с ножом гонялся за мной, и с топором. Однажды пригрозил даже ножовкой распилить. Потом посадили его в тюрьму на десять лет. Там где-то и убили… Дети его, которых я вырастила и прятала, спасала от пьяного отца, теперь меня даже не узнают при встрече. За второго вышла через пять лет. Всем был хорош покойный, Свинтицкий, но выпить шибко любил. Мирилась, однако. Сошлись – у него двое детей и у меня тоже на руках двое, подняли детей, и парализовало мужа. Никуда не отдала и семь лет как за малым дитём ходила. Но дети нормальные не забывают меня, приходят так когда или с праздником поздравить. Что мне от кого нужно, кроме доброты и внимания.
Пенсию сама выработала, огородик имею, руки-ноги, слава Богу, ещё работают. Живу - не жалуюсь. Сейчас снова приняла мужика. Знали мы друг друга с детства, а вот судьбы соединить пришлось через столько лет… Я ведь только сейчас и поняла, какая она любовь-то… Пожили год как день будто. Я без него теперь – никуда. Может, за все мои страдания и послал мне Господь на старости лет счастья бабьего?..”
Сколько им ещё осталось радоваться свету и солнцу, этим простым русским женщинам невероятно сложной, трудной т прекрасной судьбы? Да продлится над ними счастья нежно-розовый закат и никогда пусть не набегают на чистый небесный свод над их головами черные тучи все сжигающей беды! Господь, согласием и благополучием наполни дом их и тихой, светлой радостью души и сердца.
Из сборника документальной прозы Сергея Иноземцева.
Издательство “Бийский котельщик”.
Бийск 1997 год.
229
Иван Трифонович Семоненков
Иван Трифонович Семоненков родился 11.10. 1946 г. в с. Соколово Зонального района Алтайского края. По окончании Буланихинской средней школы (1964) работал в совхозе трактористом, шофёром, комбайнером. После службы в армии (1965-1968) приехал в Бийск, работал на стройках и заводах города.
С 1961 г. публиковался в бийской районной газете «Заветы Ильича»; «Моя земля». В 1968 г. пришел в городское литературное объединение «Парус». Участвовал в краевых семинарах молодых писателей. Был одним из основателей альманаха «Бийск». Автор нескольких книг прозы и поэзии, изданных посмертно. «Пустынь земная», «Откликнутся дали»,
«Косые дожди» и др.
Умер 23.08.1998 года.
Лауреат премии журнала «Алтай» (1991), премии Славянского общества Алтая (1997) за повесть «Голубой котёнок».
230
Награжден Почетной грамотой администрации Алтайского края (1997).
В 2006 г. на доме, где жил писатель, установлена мемориальная доска по ул. Н. Трофимова 25/1
«…И словами зёрна прорастут».
Иван Семоненков.
* * *
Встречает лес заснеженной угрюмостью…
Ну что, мой стылый, тяжело стоять?
Не то, что в мае светлокожей юностью,
Зелёно улыбаясь щеголять!
Ссутулился, стоишь на всё обиженный.
Ну перестань и плюнь на вороньё!
Сегодня солнце по-другому движется,
А этим хмурым птицам всё равно –
Им не понять заснеженной угрюмости
И то, зачем, по пояс утонув,
Иду к тебе в часы глухого сумрака,
Пока ещё ты напрочь не заснул,
Пока ещё струится из-под шапок
Зелёный свет молчанья твоего.
Я поддержу твои седые лапы
И помолчу… И только и всего.
А то, что душу давит бесконечно
И что морщины лоб изрыли весь,
Ты это всё поймешь по-человечьи,
Угрюмый мой, мой молчаливый лес.
231
КОСЫЕ ДОЖДИ
(Несколько этюдов обо мне)
Отрывок
…Я вернулся к тебе, чтобы песню допеть,
Чтобы абрис хотя бы твой высветить чётко.
Зыбкой памяти круг в арматурную клеть
Время втиснуло…И
Я, паяц, отбиваю чечётку.
Сумасшедший, кручусь и рисую тебя:
Горсти снега рисую в причёске. И всё же
Я, как прежде, уверен и знаю – глаза,
Голубые глаза, они странно на счастье похожи.
Но вернуть я тебя уж едва ли смогу:
Арматура надёжна и клетка надёжна!
Я, паяц, всё чечётю. И в синем дыму
Раствориться так просто и очень возможно.
И сама ты всё больше похожа на дым –
Горький дым сигареты…Я прячу окурок
И иду по асфальту к ступеням твоим,
Чтобы песню допеть.
Я – паяц, полутрезвый и хмурый…
Иван Семоненков
ПУСТЫНЬ ЗЕМНАЯ
Повесть
(Отрывок)
…У мамы полна горница гостей: тетя Варя, Гутя со Светкой. Светка совсем взрослая девка. Круглолицая и светловолосая в отца, высокогрудая, она унаследовала от матери только стройные ноги; кисти рук ее по-мужски сильные, с широкой ладонью, крестьянские. Все-таки сельский труд, постоянный, нелегкий, взрослит человека, немного опережая время. Только глаза и губы у Светки еще по-детски
232
доверчивые, распахнутые; я вижу в карей глубине глаз откровенное любопытство, и сочные, чуть полноватые губы полуоткрыты в том же любопытстве, за ними ровные, белые-белые зубы, подернутые радужной пленкой слюны. Светка стоит, привалившись спиной к печке, у самой двери, что ведет в горницу. Мне становится как-то не по себе и вместе с тем весело.
– Здравствуйте, дядя Тимофей! – Светка скрещивает концы мохерового шарфа, прижимая к груди.
– Здравствуй, племянница! – улыбаюсь ответно. Светка едва заметно смущается, но глаз не отводит, не прячет; они только чуть прищурились, в них прежнее любопытство и еще, мне кажется, нечто оценивающее, как у взрослой женщины. Меня это сбивает с толку, чуть коробит, кажется странным: такой оценивающий взгляд я встречал в глазах городской молодежи – там, в городе, все продается и покупается; мои же земляки – ковыльчане, сколько я помню, привыкли оценивать человека в работе, по труду. Откуда же у Светки это? Она и в городе-то была считанные разы. Я тоже неотрывно гляжу на Светку; она не отводит глаз, только крепче стискивает скрещенные руками груди.
– Ты, Тима, на наших невест не заглядывайся! – тете Варе отчего-то весело, бледно-алые губы ее улыбаются. – У нас, хошь и пустошь, а мы все ж своих красавиц кому попало не отдадим…
Я не успеваю ответить; мама сердито смотрит на тетю Варю и столь же сердито говорит:
Ты, Варька, все не успокоишься, мелешь и мелешь языком, машешь, как помелом!
– Ты чево эт, баб Насть? Ну, пошутила… Што ж, Светка – ребенок, што ль? – тетя Варя смешно поджимает губы, получается то самое сердечко, которое рисовали, помню, на лубочных открытках и виньетках.
– Да не о Светке я. Мужики продрогли… И начнется скоро…
Мама включает телевизор, стабилизатор начинает гудеть и потрескивать. Я давно обещал привести новый, да все как-то не получается: то на глаза не попадает, то лишних денег нет.
233
– Вы сидите, я мужиков накормлю.
– Похороны што ль? – спрашивает отец, бренча умывальником.
– Ну… Привезли? – спрашивает мама, налаживая на стол: режет хлеб, ставит жаровню с тушеной капустой.
– Куда по такой погоде везти? Гноить?!
– Так с утра ж сухо было.
– И то, – соглашается мама, понимая его жест. – Садись скорее!
– Куда спешить-то? – отец садится за стол на свое место.
Я сажусь на свое – у окна. С этого места мне хорошо видно телевизор, только скрещенные Светкины руки заслоняют верхний угол экрана. Она, глянув на меня мельком, вроде бы догадывается и опускает руки. Но это не меняет дела – теперь ее груди заслоняют чуть ли не треть экрана. Впрочем, покамест и смотреть нечего, все та же – уже который день! – музыка: на сцене – на экране крупным планом – скрипач и чуть сбоку, в глубине, пианист. Спокойная, навевающая тоску музыка заполняет крестьянскую избу. На моей памяти это второй такой случай. Я помню март пятьдесят третьего года. Тогда тоже передавали музыку. Я не знаю, был ли это Чайковский, или Моцарт, или Бах, но только музыка нескончаемо билась в эти вот бревенчатые стены, навевая больную тоску. У нас был радиоприемник «Родина-47» на батарейках, и чтобы послушать его, чтобы услышать незабываемый и знакомый с недавних лет войны знаменитый голос Левитана, сообщавшего о здоровье вождя, в нашу избу набивалось много народу. И потом несколько дней – музыка и музыка…
ПУБЛИКАЦИИ В ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЯХ И СБОРНИКАХ. ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ
Белые паруса: рассказ // Алтай. - 1989. - № 4. - С. 70-78: портр. - Крат.биогр. Пустынь земная: повесть // Алтай. - 1991. - № 3. - С. 41-105. (текст) Тоска, брат, тоска… : повесть // Алтай. - 1993. - № 1. - С. 10-40.
234
Февральская замять: рассказ // Барнаул. - 1993. - № 1. - С. 117-124. (текст)
То же // Библиотека «Писатели Алтая». - Барнаул, 1998. - Т. 1: Справочный том. - С. 352-363: портр. - Крат.биогр.
«Из смерти привет!..»: повесть // Бийск. - 1993. - № 1. - С. 31-58.
Три перестроечных дня из жизни Раздольного: повесть // Барнаул. - 1994. - № 3. - С. 61-136.
Голубой котенок: повесть // Барнаул. - 1996. - № 2. - С. 6-34. (текст)
В начале слова: повесть // Бийск. - 1996. - № 4. - С. 36-81. (текст)
То же // Алтай. - 1997. - № 5/6. - С. 10-43.
Зебра: новелла // Алтай. - 1998. - № 5. - С. 97-102.
Всегдашняя боль: повесть-эссе // Чуйский тракт. - Бийск, 1998. - № 1. - С. 35-53.
Измерить время: повесть // Алтай. - 1999. - № 1. - С. 10-72. (текст)
Взвод «Кукушкины слезки»: повесть // Алтай. - 2000. - № 4. - С. 6-40.
Век наш насущный: рассказ // Алтай. - 2001. - № 4. - С. 69-78.
Происхождение имени: рассказ // Бийский вестник. - 2004. - № 2/3. - С. 60-73.
СТИХИ
Первая жатва // Алтай. - 1986. - № 4. - С. 58.
«Сам себе я сегодня несносен…»; «Баю-баюшки-баю…»; «Ах, как она пела ту песню…» // Алтай. - 1988. - № 4. - С. 133.
«Ах, как она пела ту песню…» // Истоки: стихи и проза молодых / сост. П. Горелов. - М., 1989. - С. 372.
«Прости, отец, за поздний разговор…» // Бийск. - 1995. - № 3. - С. 73-74.
«Закричи, закричи, закричи...»; «Прости, отец, за позд235
ний разговор...»; Солнцеворот; «Тихой осени ясные дни...»; «Не банально но больно...»; «Баю-баюшки-баю...»; «Признание»; На земле; «Когда успел достаточно пожить...» // Парус: стихи членов литературного объединения г. Бийска. - Бийск, 1996. - Вып. 1. - C. 15-20.
«Срублю избушку...»; «Когда в январской стылой выси...» // Бийск. - 1999. - № 7. - C. 13.
«Закричи, закричи, закричи...» // Я расскажу вам о Бийске: сборник. - Бийск, 2006. - № 1 (5). - С.
Татьяна Быкова
КОРОТКИЕ ВСТРЕЧИ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
В августе умер Иван Трифонович Семоненков. Внезапно, неожиданно для всех, кто знал и любил его. Сейчас, когда острота боли от его кончины утихла, осталась стойкая, как вкус полыни, горечь утраты. Душевная опустошённость, которую я ощутила в день его похорон, постепенно затягивается тонкой плёнкой повседневных забот и дел, я вспоминаю о наших встречах и беседах о жизни, литературе и нелёгкой доле писателя или поэта. Осознаю, что буду писать прозу в дальнейшем, но уже не будет у меня того ощущения мощной поддержки, которую дал мне учитель и наставник – Иван Трифонович Семоненков.
Многим людям выпало счастье знать, работать и дружить с ним годы и десятилетия. Мне же судьба отмерила малый срок. Впервые мы познакомились с Иваном Трифоновичем в апреле 1997 года, а в августе 1998 года его не стало. В нашу первую встречу, когда я принесла ему рукопись моих рассказов, он признался: «Я боюсь пропустить любого начинающего литератора и всегда рад, когда они приносят мне свои произведения».
У него был азарт старателя, который в горах приносимых ему рукописей прозы и стихов, вдруг находил крупицу или самородок самобытного таланта. «Каждый человек
236
талантлив. Надо просто вытащить из него этот талант и заставить работать над его развитием», – сказал Иван Трифонович в одну из наших встреч в его квартире.
Его откровения о жизни и литературном творчестве были для меня откровением умудренного человека, обладающего большим багажом знаний и щедро раздающего его людям. «В жизни главное – научиться уважать себя, тогда и другие станут уважать тебя. Но надо научиться также не переходить ту грань, где самоуважение переходит в самомнение. Тогда происходит деградация личности, упадок его таланта», – сказал он мне, когда была затронута тема личности литератора.
Иван Трифонович ценил думающих людей и не боящихся выразить свои мысли в произведениях. « Надо не бояться обнажить свою душу перед читателем со всеми её пороками и недостатками, тогда он поверит автору», – такой ценный совет он дал мне, которому стараюсь следовать в своём творчестве.
В одну из наших встреч Иван Семоненков показал мне пожелтевшие от времени, сброшюрованные листы тонкой бумаги. «Заходил недавно ко мне старик, ему восемьдесят шесть лет. Николай Бевзенко, бывший геолог. Принес эту рукопись стихов и рассказов, – пояснил он. – Честно говоря, стихи мне не понравились, не вижу в них развития, а проза замечательная. Читать прозу можно двумя способами: либо запойно, либо смаковать как хорошее вино. Его рассказы я слушала и смаковала. Он прочитал мне рассказ «Гуси». Чтецом Иван Трифонович был замечательным, мастерски озвучил мысли автора, проигрывал диалоги. Сюжет рассказа оказался смешным. Мы вместе посмеялись над героем, у которого деньги долго не задерживались в кармане, зато бесшабашный и весёлый нрав давал возможность жить ему, не утруждая себя житейскими заботами.
В наших беседах мы часто затрагивали тему поэзии. Я старалась понять и разобраться, в чем же истинная ценность поэзии, почему одни стихи можно назвать сильными,
237
а другие – слабыми. Я усвоила, что в поэзии ценятся оригинальные образы и мысли автора, а только потом форма стиха. На одно из собраний литературного объединения «Парус» он привёл молодую поэтессу Елену Метелёву. Женщина сильно смущалась, однако прочитала несколько стихотворений, которые вызвали спор среди членов «Паруса». Об одном из стихотворений:
Снежинки охмуряют фонари
Дурманом невесомости.
Как все влюблённые, они
Страдают от бессонницы.
Иван Трифонович сказал: «Ребята, четыре строчки, а это уже поэзия. Чувствуется талант, есть от чего оттолкнуться, но нужно работать».
Как-то с Иваном я встретилась на трамвайной остановке. Это оказалась последняя встреча. Он был с похмелья, зол, раздражён, не брит.
– Займи денег, куплю бутылку, напьюсь, - попросил он.
Я сказала, что денег у меня нет, но предложила пройтись прогуляться. Мы шли по освещённому мягким августовским солнцем городу, через дворики, огранённые бетонными перегородками многоэтажек, сели на лавочку возле одного из подъездов и говорили, говорили. Я чувствовала, как постепенно злость и раздражение в его настроении сменяется привычной для меня сердечностью. Спросила, удачной ли была поездка в Барнаул?
– Был на юбилее Владимира Свинцова. Специально для меня заказали «Цыганочку с выходом», и я сплясал. Понимаешь, не мог я не поехать на юбилей. Кто-то же должен был присутствовать там от бийчан.
– А как ваша повесть, закончили? – поинтересовалась я.
– Написал. Отвёз в редакцию журнала «Алтай».
– Значит, будет напечатана, – порадовалась я за него, зная, как трудно работал над повестью Иван Трифонович.
– Попросили доработать одну главу. Мы с Юрием Козловым поспорили относительно названия. Я назвал повесть «Из238
мерить время», а он говорил, что название неверное, надо было написать «Измерение временем». Я считаю, что время можно измерить по-разному. Можно измерить мерой добра, мерой любви, мерой надежды, а можно и мерой ненависти.
Я была на его похоронах, сидела и плакала возле гроба, бросала гость земли в могилу. Горечь скорби и большой утраты испытала я на кладбище. Но в моей памяти он останется таким, каким я его видела в последний раз живым, когда он проводил меня до остановки трамвая. Это было два дня до его смерти.
Однажды я спросила у Ивана Трифоновича, что для него значит литература и как он определяет своё место в ней. «Я для себя решил, что литература ничего не потеряет, если в ней не будет имени Ивана Семоненкова, но она многое приобретёт, если в её анналах будет записано имя – Иван Семоненков».
Человек живёт столько, насколько жива память о нём. Память о писателе, поэте и наставнике – Иване Трифоновиче Семоненкове будет существовать долго, пока читаются его стихи, повести, рассказы. Неразрывной цепочкой продлится в творчестве друзей, учеников, благодарных читателей. И память эта будет светлой и чистой, как пламя свечи в Божьем Храме.
Сентябрь 1998 г.
Юрий Пастухов
НАША ДРУЖБА
Моё вступление в литературное объединение «Парус» дало возможность познакомиться с замечательными людьми. На одном из заседаний литературного объединения я встретил коренастого мужчину лет сорока, среднего роста, светловолосого, с приятным взглядом голубых глаз. Им оказался Иван Трифонович Семоненков, член Союза писателей России с 1994 года. Обменявшись приветствием, мы, словно
239
старые друзья, заговорили о прозе. Он захотел посмотреть и почитать мои рукописи и попросил их до следующего занятия. На следующей встрече в «Парусе» уже обсуждали мои наработки, в которых Иван Трифонович отметил недостатки и в шутку сказал:
– Скелет есть, необходимо наращивать мясо.
И здесь же пригласил меня к себе домой. Так я стал у Ивана частым гостем и не только, а другом. Друзей у Ивана много. Каждый раз приносил новые рукописи. Мы их разбирали подробно, он помечал и отмечал недостатки, описки, ошибки. Иван оказался очень требовательным к правильному изложению и написанию текста, так что мне приходилось переписывать заново материал по нескольку раз. Он как профессиональный писатель обладал особенным природным чутьём, и после его правки написанное мною оживало.
Особенно ему понравился мой юмористический рассказ «В бане». Прочитав его, он откровенно поделился со мною:
– У меня возникали такие же мысли, чтобы написать рассказ о бане.
Однажды я пришёл к Ивану, а он варил кашу манную. Здесь же пригласил меня за стол, есть кашу. Она получилась такая запашистая и вкусная, что я ел её с аппетитом.
На память Иван Трифонович подарил мне свою книгу, где напечатана повесть «Пустынь земная» и подписал: «Юрию Кондратьевичу, Сократу по перу. С искренним уважением, 17.01.97 г. г. Бийск. Иван Семоненков»
Книгу, талантливо написанную им, я очень берегу.
Подарил и попросил чаще приходить. Я нутром, интуицией почувствовал, что ему не хватает мужского общения, так как в его семье - одни женщины: две дочери и жена. В то время он уже трудился только как писатель, и платили ему за редакцию. При встрече он рассказывал, как жил раньше, как работал на заводе ЖБИ.
Так Иван Семоненков стал моим шефом-наставником. Кроме меня к нему постоянно за советом по литературным
240
вопросам приходило много разных людей от учащихся, студентов и до взрослых. И для всех у него находилось время и приветливое слово, всех он привечал, помогал, исправлял рукописи, доводил до совершенства. В то время я стал публиковаться в местных газетах «Бийский рабочий», «Моя земля». Ивану Трифоновичу, оправдываясь, говорил, что я начинающий писатель, на что он отвечал:
– Если пишешь, то ты уже не начинающий, а что получается, то и пиши, а там увидим,- пиши только больше».
Помню, перед его смертью, летом, я забежал к нему, а он жаловался, что у него сильные головные боли, подскакивает давление. А потом предложил:
– Пошли, прогуляемся в огород, там свежий воздух и дышится легко.
В огороде я заметил, как по краям забора росли подсолнухи. Увидел писатель, как я рассматриваю, воодушевлённо поделился:
– Люблю подсолнухи и любуюсь, как они за солнцем поворачивают свои жёлтые головки, словно по часам, по ним можно определить даже любое время суток. Всё в природе не просто так, а даётся и растёт в помощь человеку. Только мы не слушаем и не видим природу за своими суетными делами.
Поговорив ещё немного, мы расстались, и так получилось, что больше я его уже и не увидел. Вскоре я узнал, что Иван внезапно умер от кровоизлияния в мозг.
Умер, а память о нем осталась навсегда, как о живом, одарённом и добром человеке.
241
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Фёдор Быханов
ТВОРЦЫ
Поэма. Пролог
Россия держится Сибирью.
Бывало так всегда, во всём:
И вековой таежной ширью,
И рыбой в реках, и зверьём.
Но все же главная защита
От супостата с разных мест –
Народ! Нет крепче монолита,
Когда над нами Божий крест!
1. ПЕРВОПРОХОДЦЫ
Науки город с корпусами,
В них будущего зреет цвет!
А рядом – стройки под лесами,
Жильё, обычен где паркет…
Всё то, о чём мечтал когда-то
Великий Пётр, когда в Сибирь
Полками шли за тем солдаты,
Чтоб покорять земную ширь.
Прошли века, но помнят плёсы,
Песок на Бии берегах,
И даже луговые росы –
Тех, кто трудились «не за страх».
И в том ряду первопроходцев,
В первостроителей числе
Есть просветитель инородцев
С седою прядью на челе.
И тот, кто пёрышком гусиным
Не дал забыть свершенья вех,
242
Когда письмом неторопливым
Не ради занят был утех.
Века менялись друг за другом,
В мельканье лет, недель, часов
И словно землепашец плугом
Вздымали целину умов.
О них – талантом кто обласкан:
В обычном видеть красоту,
Не прибегая к льстивым краскам,
Я расскажу начистоту.
2. ТОСКА ПО РОДИНЕ
Был век серебряный в разгаре,
Когда творил великий Блок,
Но про Алтай тогда читали,
Кто отыскать изданье смог.
Про степь бескрайнюю да небо
Не из причудливейших снов,
А из Сибири, чей вкус хлеба
Воспел тогда Гребенщиков!
Окраин самых отголоски
Так в прозе удались ему,
Что и Флориды перекрёстки
Могли завидовать тому.
Жаль, сгинул там – за океаном
Друг Рериха, Алтая друг,
Но в городе любимом самом
Георгия поныне чтут!
3. ВСПОМНИТЬ ЗАБЫТОЕ
Сам Бийск «окраинным прикидом»
Стесняться вовсе не желал,
Здесь модниц со степенным видом
Встречал отстроенный вокзал.
243
На площади, где слышно чётко
Шипенье пара и свистки,
Купчина под хмельком чечётку
Стучал, сбивая каблуки.
– Пройдемте, господин, в участок.
Потешили вполне народ! –
К порядку должностью причастный,
Городовой с собой ведёт.
Период этот был забытым,
Царизм коль вспоминать нельзя.
Но вот характером открытым
Отметился Борис Урзля.
Имея опыт прокурора,
Он досконально изучил,
Как в старину ловили вора,
А при Советах и – ловчил!
По его книге, как по нотам,
Свистков играет время трель,
Родились что по околоткам,
Но актуальны – по сей день!
4. СЛЕД РЕВОЛЮЦИИ
Иную книгу – о природе
Писал, тайком от постовых,
Беглец, унёсший свои ноги
От сыска в городах больших.
Никто не выдал офицера
Режиму красному тогда,
Зато Бианковская эра
В литературе расцвела!
Пока ЧК несло угрозу
Про «белую» забывшим «кость»,
Садились за стихи и прозу,
Кому горбатить довелось.
Был скорняком и лесорубом,
244
Дышал и краской у станка,
Тот, чью фамилию по клубам
Потом прославила строка.
Стихи звучали и с эстрады,
И в книжке есть про Чуйский тракт,
Недаром творчеством награды
Наш заслужил потом земляк.
И улицу в честь Мухачёва
Назвали в городе родном,
Где творчество – всему основа,
Где помнят свято о былом!
5. ПОКОРИТЕЛЬ ВРЕМЕНИ
Нам циферблатом увлеченье
Сменило с цифрами табло,
Но видеть времени теченье
Самой природой суждено.
Стремится Бия к океану,
Вобрав в себя сестру Катунь.
Здесь присягали Чингисхану,
Был свист войны гражданской пуль.
Собрать все факты воедино
Не просто. В это, друг, поверь.
Когда прочтенья ждут былины
И в тайны приоткрыта дверь.
Свой долг исполнил краеведа,
Любим окрестной детворой,
Вожак поэтов, непоседа,
К тому ж прозаик – Длуговской!
Для октябрят слагал он строки,
Учил любить свою страну,
И как мозолистые руки
Способны выиграть войну!
На книжных полках, как живые,
Крылаты, только загляни:
245
«Над Бией ветры» грозовые,
В атаках яростные дни!
6. ВОЙНА И СУДЬБА
На фронте – далеко от кедров
Врага фугасом накрывал
Полковник Белозерцев щедро,
Когда геройски воевал.
Потом солдат стране готовил
Уже статей посредством, книг,
Чтоб каждый точно все усвоил,
Постиг что прежде фронтовик.
Когда огонь стоял стеною,
Косило всех подряд свинцом,
Был Гоша Рябченко войною
Совсем мальчишкой опалён.
Свой выбор сделал взрослой жизни:
Ракетный щит стране ковал,
А также и стихи Отчизне
Георгий в Бийске создавал.
7. ЗАЩИТНИКИ
Где Обь берёт своё начало
Под кроной сосен вековых,
Немногим доля выпадала
Держать весь мир в руках своих.
–Не рухнул «глобус», в том Победа! –
Теперь открыто говорим.
А первым Камнев всем поведал,
Когда оставил пост другим.
В стихах романтикой морскою
Наполненных, как океан,
Друзей вдруг вспомню, лишь открою
Свой ненаписанный роман.
246
Не расспросил (и не исправить)
У Острякова про Кронштадт,
И Брюхова уж не представить,
На ТОФе как встречал закат.
Остались их стихи и тексты,
Что появились в те года,
Когда, чтоб дети ели кексы,
Трудились оба в холода.
На стройках бийской оборонки
Блокнот при них и диктофон,
И голос маляра-девчонки
Звучит уж в лучшей из сторон.
И «на гражданке» военморы
Оставить добрый след смогли,
У них учились все рабкоры
Писать вот так же – «от сохи»!
Явилась гласность «по Декрету»,
Красна калина во весь рост,
«С высот Шукшинского пикета»
Решали истины вопрос.
Жизнь коротка, в узлах коль нервы,
Энергия растрачена в пути,
Но их наследие – не книжные «консервы».
Читают все, не только старики!
8. РЕБЯЧЬИ ВОЖАКИ
Гайдар поведал слов немало умных
И в том числе – коллегам тем своим,
Работал кто на книгочеев юных,
Ответственней писал, чем всем другим.
Вот на заводе фельдшер Максименко,
Управившись с заботою своей,
Блокнот пристроив прямо на коленках,
Стихи слагает только для детей.
Что делал цех? Молчали и сороки!
247
Но здесь – в «Медпункте», для родной страны,
Не меньшей важности Таисьи были строки:
С них патриотами читатели росли.
И в классе школьном у доски для мела
Учитель души будоражил тем,
Как быть отважным и, конечно, смелым,
И не бояться трудностей совсем.
И книжки Мокшина сегодня так же точно,
Несут заряд и чести, и любви.
Была Россия чтоб такой же прочной,
В тот час, когда вновь дети подросли!
9. МЫСЛИ И ПЕСНИ
Философом уместно жить и в бочке,
Оценивая окруженья мир,
Но чтоб в трактате честно ставить точку,
Не нужно слушать звонкий голос лир…
Бетон мешал, таскал мешки с цементом,
Но «Пустынь» все ж «земную» написал
Для нас для всех философ Семоненков
И стал другим, кто повесть прочитал.
«По философии экзамен» – на обложке,
Но в книге и обычных тьма забот:
Студентов, экипажа «Неотложки»
И даже то, волнует что завод!
Родной знал город просто досконально,
Ведь Леонид Ершов – его корней.
И так писал, что книжная реальность
Души коснулась множества людей!
Жизнь коротка. Но больше огорчает,
Когда на взлёте оборвался путь…
Не сбывшееся всяк предполагает,
Успев на то, что создано, взглянуть.
Совсем немного Дмитрий Пивоваров
Оставил текстов в молодой свой час,
248
Но дефицитом – в скопище товаров,
Его стихи волнуют и сейчас.
Есть самое высокое признанье –
Когда строка под музыку звучит!
И прибавляет ей очарованья
Придуманный соавтором мотив.
На всю Россию разлетелись песни
Сергей, что Иноземцев написал,
На музыку, которой нет чудесней,
Ведь Михаил Апарнев создавал.
ЭПИЛОГ
Они живут в сердцах и душах наших –
Сюжетов замечательных творцы.
И Родина становится там краше,
Где высятся их творчества Дворцы!
2015
249
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ; 3
Григорий Николаевич Потанин ; ; 6
Главнейшие труды Г.Н. Потанина ; ; 18
Николай Константинович Рерих ; ; 19
Жизнь и творчество Российский период ; ; 20
Культурно-просветительская деятельность
в Европе и Америке ; 26
Центрально-Азиатская экспедиция ; 28
Институт Гималайских исследований «Урусвати» ; 30
Маньчжурская экспедиция ; 31
Пакт Рериха и Знамя Мира ; ; 32
Вторая мировая война. Служение России ; 36
Оборона Родины ; 37
Последние годы жизни ; ; 39
Завет Николая Рериха ; 40
Международный Центр Рерихов ; 40
Мировое признание ; 42
Награды ; 43
Список организаций, членом которых
состоял Н.К. Рерих ; ; 44
Малая планета «Рерих» ; ; 46
Высказывания о Н.К. Рерихе ; 47
Полемика ; 48
Основные труды Н.К. Рериха ; ; 49
Пора ; 50
Память о Н.К. Рерихе ; 51
Российско-индийский фестиваль «Рерихи и культурно-
духовное единство России и Индии» ; 52
Международная экспедиционная программа
«Путями Центрально-Азиатской экспедиции
академика Николая Рериха: Алтай» ; 52
250
Книги Н.К. Рериха ; ; 53
Вячеслав Яковлевич Шишков ; 54
Творчество ; 55
Награды ; 56
Память ; ; 56
По Чуйскому тракту ; ; 57
Виталий Валентинович Бианки ; 63
Литературная деятельность ; 65
Чей нос лучше? ; ; 66
Чьи это ноги? ; 68
Елена Михайловна Тагер ; 72
Великий преобразователь природы ; 76
Михаил Афанасьевич Лисавенко ; ; 76
Учение Мичурина в действии ; 78
Цветут сады в Сибири ; 78
Афанасий Лазаревич Коптелов ; 82
Великое кочевье ; 84
Илья Андреевич Мухачёв ; ; 91
Любить, мой друг! Любить всегда .......................................92
Я там бродил, смеялся незабудкам ....................................93
Так и брызжет хвоя Он тяжелым был - путь к Победе ........................................93
Галина Евгеньевна Николаева ; 94
Битва в пути ; 96
Гюнтер Густавович Тюрк ; ; 101
Я притуплённо-равнодушный весь.....................................102
Согреет солнце зимний небосклон.....................................103
Или прибито к небу солнце, что ли?...................................104
Собратьям по перу ; ; 104
Михаил Фёдорович Длуговской ; ; 105
На попутной ; ; 106
В кедраче ; 107
В сорок О песне ; ; 107
251
Бабье лето ; 108
Ветеран ; 108
Пример Длуговского (Э. Рыбкин) ; ; 109
Иван Гаврилович Меликов ; 113
Дождь ; 114
Памяти брата ; 115
Комбат ; 115
Виталий Степанович Шевченко ; ; 116
Слова ; 118
Сорок первый ; 119
Гончар ; ; 119
Анатолий Семёнович Прохоров ; ; 120
Солдатская судьба ; ; 121
Мы принимали боевое знамя ; ; 121
Сергей Маркисович Жарков ; ; 122
Памяти будем достойны ; ; 124
Героями становятся ; ; 125
Василий Филиппович Белозерцев ; ; 127
Верность ; 129
Василий Макарович Шукшин ; 132
Литературные произведения В.М. Шукшина ; 135
Премии и награды ; 135
Чередниченко и цирк ; 136
В.М. Шукшин — совесть народная (Е. Лебедев). ; 147
Рэм Фёдорович Кирьянов ; ; 150
Стихи из сборника «Зарубки на сердце». ; 151
Памяти Рэма Кирьянова (Г. Рябченко) ; ; 152
Михаил Михайлович Мокшин ; 153
Учу детей ; ; 155
Памяти М. М. Мокшина (Э. Рыбкин) ; 156
Иван Николаевич Лебедев (Ю. Пастухов) ; ; 157
Пять кедров (И. Лебедев) ; 158
Лев Николаевич Батурин (Ю. Пастухов) ; ; 164
Земля сравняет всех (Л. Батурин).......................................166
252
Тост ; 166
Тороплюсь обобщить, что пройдено ..................................167
Алексей Ермолаевич Камнев ; 168
Как это было ; 169
Георгий Сергеевич Рябченко ; 172
Дружба с поэтом, писателем (Ю. Пастухов) ; 173
Двух ангелов во сне (Г. Рябченко).......................................176
Только здесь, на земле Алтая .............................................177
Река Колтаков Константин Георгиевич ; 179
От воспоминаний – к осмыслению (Л. Муравьинская) ; 184
Последняя встреча (В.К. Андрианов) ; 187
Виктор Васильевич Брюхов ; 190
Предчувствие ; 191
Взгляд ; ; 192
Леонид Тимофеевич Ершов ; 193
Годы ложатся на Утренний визит ; 194
Анатолий Иванович Власов ; 201
Как одолели Войну ; ; 203
Евгений Михайлович Шапранов ; 206
Моим читателям ; 207
Метелью ли путь запорошен...............................................207
- Эй, Шапранов, ты то ли не слышишь................................208
Иван Петрович Королёв ; ; 209
Житие не святого Иоанна ; 210
Начало семейной жизни ; 211
Трудовые будни ; ; 213
Работа в СМИ ; ; 216
Перестройка ; 216
Немцы среди русских ; 217
Слепой (В. Нургалаев) ; ; 220
Владимир Нургалиев ; 221
Сергей Алексеевич Иноземцев ; 222
253
Когда к концу подходит жизни путь….................................223
Я говорю тебе Дети поры военной ; ; 224
Иван Трифонович Семоненков ; 229
Встречает лес заснеженной угрюмостью….........................230
Косые дожди ; 231
Пустынь земная ; ; 231
Публикации в периодических изданиях и сборниках.
Повести, рассказы ; 233
Стихи ; 234
Короткие встречи на всю жизнь (Т. Быкова) ; 235
Наша Дружба (Ю. Пастухов) ; 238
Послесловие ; 241
Бийским писателям посвящается
Эпоха
Сборник 3
Издательский дом «Бия»
Сдано в набор 13.01.16. Подписано в печать 18.01.16.
Формат 60х90/16. Усл. печ. л. 16,5.
Тираж 100 экз. Заказ № 1501.
ООО «Издательский дом «Бия» – 659333,
Алтайский кр., г. Бийск, пер. Муромцевский, 2.