15 марта 1979 г.
Без конца, как плёнку, прокручиваю вчерашний день, день прощания. Я решила быть на всех уроках литературы в десятых классах. 10б очень мил, особенно его мужский состав, но у меня там три любимчика: Пильников, очень симпатичный, элегантно одетый мальчик невысокого роста, который может иногда так пристально посмотреть, что просто теряешься (так он и вчера смотрел), толстенький, ужасно добрый и лукавый Шаврак и Лёня Нестерович, на которого я обратила внимание совсем недавно, потому что он усиленно зазывал меня в класс, прикладывая руку к сердцу.
С Нестеровичем я говорила так:
- Как тебя зовут, Нестерович?
- Лёня (смущённо).- А Вас?
- А тебе больше подходит имя Евгений. Так вот, Лёня, я хочу сказать тебе большое спасибо.
- За что?
- Подумай, догадаешься.
И он пошёл, оглядываясь и недоумевая.
Потом был урок в классе Аллы. Мы коллективно с ашниками подписывали Алле открытку, они ещё ей подарили собачку.
В 10г посмеялись. Я им давала совет, как заработать 10 миллионов. Федулов уверял, что его мозг отличается от мозга первобытной обезьяны, потому что он читал "Анну Каренину" и "Муму". Ундра язвил и острил. Говорил, что на Пегасе не надо ездить, надо только подкармливать его овсом. После урока у нас с ним состоялся такой диалог:
- Ты на меня не сердишься?
- За что?
- Ну не сердишься всё же?
- Нет.
- Тогда хорошо. До свидания. Была очень рада с тобой познакомиться.
- Я тоже (улыбаясь).
Потом был мой урок. Читала лекцию, они здорово слушали, смеялись. Рассказала сказку Исаакяна о свете в хранилище и пожелала Римме Георгиевне - здоровья, девочкам - найти настоящую любовь в жизни, мальчикам - быть сильными в любых обстоятельствах, а всем - светлых дорог в жизни. Улыбки, взгляды Нели, Иваницкого, Бомбиной, Субача делали меня непередаваемо счастливой.
Но самое главное всё же не это. Вот уж действительно прокручиваю плёнку бесчисленное количество раз...
Синий коридор. Почему синий? Не знаю, мне так казалось. Коридор был синим. И я волновалась. Очень. Даже мои обычно розовые щёки побледнели. И уже не так важно, что мы с Володенькой долго не могли найти места, где бы нам никто не мешал, что ходили даже на пятый этаж, что убегали от первоклашек, которые кричали "Горько!", - важно то, что произошло в этом полном синевы коридоре.
Какое-то отрешённое от остального мира пространство. Синий коридор. Окно.
- Помнишь, я говорила тебе о замке? Во всякой лжи есть доля истины. Я подарю тебе эту ракушку. Она с того берега, на котором стоит замок.
- Спасибо!
- А знаешь, почему я всё это тебе говорю? У тябя глаза хорошие.
- ?!
- Да, просто у тебя хорошие глаза, и всё. Что ты помнишь из того, что я тебе говорила?
- Что в каждом сером дне надо уметь найти радость.
- Мне хочется, чтобы ты помнил меня.
- ТАКОЕ нельзя забыть.
Мы стояли в середине синего коридора. И его глаза, и лицо, и весь он - было чудо. Вдруг словно пружина во мне лопнула: крепко взяв его за руку у локтя, я сказала:"А чтобы ещё лучше помнил...", - и потянулась поцеловать его в щёку, но он как-то весь распустился в улыбке, глаза засияли, он нагнулся, и поцелуй получился почти в губы. "Всё. Иди!", - и сама пошла быстро, не огладываясь. И только какая-то великая радость меня переполняла: он улыбнулся, и даже не улыбнулся, а как-то расцвёл весь. Именно - расцвёл. И это - высшая награда за всё, что я ему дала, если я что-то успела дать за время наших бесед о жизни и о Грине. С ним никто и никогда так не говорил, и я верю, что он будет меня помнить долго, может быть, всегда.
А я сейчас счастлива, удивительно счастлива. Это оттого, что меня многие любят: и ребята, и Алка, и Оленька Горбунова... Я - как солнце в фантастическом романе, оно не угасало потому, что в одно и то же время о нём думали тысячи людей.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/04/1105