Казенный дом о котором я уже упомянул и куда мне следует попасть в семь вечера — это детский дом! Есть несколько государственных учреждений, которые я бы назвал худшими в нашей стране и на первое место я бы поставил детский дом, потом бы разместил дом для престарелых, чуть ниже суд, потом тюрьму и т. д. по списку! Законодательное собрание тоже в списке, но не готов так сразу же вам сказать на каком оно месте, но место у него есть! С депутатами на сегодня я закончил. Попросили денег на предвыборную компанию, я же попросил познакомить меня с одним мэром богатого города, расположенного на севере. Он, как раз представитель их партии, поэтому исходя из требований партийной дисциплины и «партийного братства» он не посмеет отказать им в просьбе, встретиться со мной. А мне лишь этого и надо — дальше обо всем я думаю с ним договорюсь!
Едем в детский дом! - Аркадий Николаевич вернулся из законодательного собрания совсем выжатый, как лимон! - Чай попил?
Да!
Я тоже попил, но он у них дешевый и безвкусный поэтому! Живут в царских хоромах, а на чае экономят! В этом вся наша русская натура!
Почему? - не понял водитель.
Ладно! - махнул рукой Аркадий Николаевич, мол отстань! - Едем в детский дом!
Елену Юрьевну я знаю уже давно. Немолодая уже женщина. Всю свою жизнь проработавшая в финансовом отделе одного из крупных предприятий области. Я работаю с этим предприятием и оно кончено же отвратительно платит, как и все крупные предприятия, находящиеся под колпаком олигархов, которые платить не любят тем, кто по слабее их будет, ну а тем, кто сильнее, попробуй во время не заплати! Помню один случай, связанный с этим предприятием. Они в свое время ледовый дворец строили в крупном городе, по просьбе властей. Должно было там одно знаменательное событие спортивное пройти мирового масштаба. Они хитрецы что придумали — построить дворец, но таково сборного плана, чтобы потом увезти его в другую область, а там безвозмездно передать государству, но безвозмездность безвозмездности рознь, потому что за это им пообещали какие-то дивиденды. Я точно не знаю, но скорее всего послабления по налогам, может быть еще чего-то, чтобы как раз зачесть взаимные уступки, а может быть еще и заработать на всем этом. Но тут оказия вышла! Когда ледовый дворец уже был построен, Президенту любопытно, вдруг, стала. Он решил посмотреть, как заканчивается подготовка к соревнованиям, качество проведения которых на себя взяла Россия перед мировым сообществом, а значит и он лично, как Президент. Дворец ледовый ему понравился. То, что его хотели потом разобрать и перевезти куда-то там, он конечно же не знал: до этого ли ему дело — Президенту. Он возьми и спроси:
Не хотели вы бы потом, после соревнований, безвозмездно его городу передать? - простой вопрос, который ждал простого ответа. Но, как было ответить нет такому лицу, перед которым олигархи, как первоклассники, перед строгим учителем, трепетали?
Мы этого и хотим давно уже! - прозвучал сразу же ответ, чуть ли не в мгновение ока, от самого генерального директора. Он даже вспотел и улыбался так нервно, потому что потерял, наверное, кругленькую сумму, а потому плохо ему стало. Вот вам и грозный олигарх! Это он для малых предприятий грозный, а с сильными он паинька — зайчишка на задних лапках! Так вот, что касается Елены Юрьевны. Раз она в финансовом отделе сидела на платежах, то конечно же могла немного посодействовать, чтобы мои оплаты быстрее проходили. Я как всегда мудрить сильно не стал, а предложил ей небольшой процентик, если она оплаты в мой адрес ускорит. Она согласилась, но сказала, что денег ей не надо, но у нее есть одни подопечные из детского дома, которым она помогает, поэтому, если я в чем-то окажу содействие детям, то на том спасибо, а она тоже со своей стороны сделает все возможное! Я сначала подумал, что это ерунда какая-то: она тем самым прикрывается детским домом, чтобы ее не уличили во взяточничестве! Скажет, мол, дайте столько-то денег, якобы на детский дом и на этом все будет понятно! Но оказалось все не так! Она мне списки стала давать на недорогие игрушки, сладости, и мы вместе с ней, по ее просьбе, стали в детский дом к детишкам ездить и вручать подарки! Для меня, если честно, оказалось целым наказанием! Маленькие, худенькие, все, как один, подстриженные на лысо, и девочки тоже, улыбаются нам, как папе с мамой! Я чуть с ума не сошел, если бы не люди вокруг, то расплакался бы, как девчонка!
Добрый вечер, Елена Юрьевна! - Аркадий Николаевич, увидел невысокую худощавую женщину со светлыми волосами и короткой стрижкой. Они вместе с ней можно сказать подошли, но с разных сторон, к массивным дверям темного коричневого цвета. Это был вход в здание детского дома. Само здание было старой постройки, но выстроено на славу, в два этажа, но высокое, в виде буквы «П», но вот не только вытянутое, а широкое по фасаду.
Здравствуй Аркаша! - поздоровалась женщина, которая общалась с молодым человеком по простому, что на работе, что вне ее.
Она все-таки, в чем я убедился уже, хорошая женщина! Она конечно же строгая. Я сначала даже как-то и побаивался ее, потому что могла иной раз и отчитать меня, за какие-нибудь помарки в документах, выписываемые бухгалтерией моей компании и это меня тревожило, потому что от нее зависели своевременные оплаты за поставляемую в адрес предприятия продукцию. Но сейчас ничего вроде! Можно списать ее доброту ко мне на то, что я теперь ей помогаю в помощи детям, но я не хочу даже об этом думать! Ее стремление и помощь одиноким детям были настолько для меня неожиданными, что думать чего-то там плохого об этой женщине я не в силах! Она для меня пример для подражания отныне!
Боюсь я снова идти!
Почему?
Душа у меня разрывается прямо на части, когда глазки малышей на меня смотрят. Мне все кажется вот-вот еще чуть-чуть и меня они начнут папой звать, ведь они так этого хотят!
Ой и не говори Аркаша! Я когда первый раз сюда пришла, то еле ноги унесла, а потом всю ночь проплакала! - Они меня все тетя Лена, тетя Лена, а я прямо сердцем чувствую, что скажи им, зовите меня мамой, то для них это будет самой заветной мечтой, которая исполнится! Вот говорят по телевизору последнее время: «Усыновленные дети, могут стать вам, как родные!» А я вот думаю, а «как» - это как?! Они же и так родные, по их же жилам течет такая же кровь, как у нас и бьется точно такое же сердечко, которое беззаветно любит и хочет, чтобы и его любили также! У нас столько всего говорят и пишут о любви к детям, о правильном воспитании, но понять никто главное не может, что пока в государстве есть детские дома — это позор и бедствие для тех, кто позволил своих детей лишить родного крова. Бывает, что погибают родители, или ребенок болен неизлечимо, бросают их, но а куда все остальные делись взрослые!? Нам бы взяться и разобрать детей из детских домов, а не показные рейды устраивать очередному политику, который на милосердие пытается рейтинг поправить! Я подала уже документы на усыновление! - вдруг, с того не сего, произнесла Елена Юрьевна.
Вы?
Да! Девочку беру из детского дома, но не отсюда, потому что здесь мне либо всех забрать придется или никого — не смогу другим в глаза потом смотреть, объясняя, почему я не их взяла!
- Вы меня поражаете...
Я сама себе поражаюсь, но чувствую не могу иначе! Может быть это единственное доброе дело мне на небесах зачтется, а все остальное....
Я кстати все купил, что вы мне написали!
Аркадий Николаевич показал взглядом на большой серый пакет, который был у него в одной руке, в другой же у него была сумка, где он целый день носил деньги, боясь оставить их в машине.
Молодец!
Да что вы — не благодарите! Мне вас нужно благодарить и детей! Я когда покупал игрушки, мне казалось, что я своим детям покупаю!
Елена Юрьевна улыбнулась, но ничего не сказала.
Ну что идем? - вопросительно посмотрела женщина на Аркадия Николаевича.
Идемте!
Я не хожу в церковь — это конечно же грех, но почему-то, когда я бываю здесь, даря ребятишкам сущую мелочь, то мне становится потом так легко, когда душа у меня поревет, сердце постучит, глаза соленой водой помоет. Может тем самым Бог меня подталкивает к чему-то, не журя меня за то, что в местах поклонения к нему, не бываю, но зато сюда захожу! Церковь что! Чаще всего туда человек ходит просить чего-нибудь для себя самого и своих родных и близких. Ну, а просят ли там, за этих детишек лысеньких? Чтобы они быстрее маму с папой нашли! Одно дело в камеру говорить о милосердии, креститься напоказ, а другое дело в душе молить! Я ничего не сказал Елене Юрьевне, но сам стал уже подумывать о том, чтобы ребеночка из детского дома взять. Права может быть она, когда говорит, что это может быть единственным поступком хорошим на земле, а все остальное ...и яйца выеденного не стоит! У меня и так двое детей, у нее, кстати тоже, а дочь так вообще уже замужем и вроде как родила, а значит она бабушка уже, но снова хочет стать матерью по нужде, потому что сердце ее иначе не может, а заставляет бедную женщину еще и еще трудиться на этой земле, не ведая покоя! Днем блудить по бесконечным цифрам, от чего в глазах порой зудит, за небольшую зарплату, - вечером муж, дети, внук или внучка, зять...А тут еще детский приют....а, если еще ребеночек появится в семье у нее?! Жена моя еще не знает о порывах моей души, и может воспримет очередную мою затею в штыки, а может и нет, хотя вряд ли! Начнет меня убеждать, что эта дурость чужого ребенка в дом вести, потому что неизвестно еще кто его родители были, алкоголики или наркоманы какие-то, не дай Бог, а скорее всего так и есть! Но меня сложно будет ей переубедить, а тем более изменить моему решению! Я чувствую, что уже принял его — душа моя его приняла — она главная у меня. Тело что: пить, есть просит... секса. Дашь ему всего этого и оно довольно, словно овца на пастбище, а душа ненасытная и ей совсем другого надо. Можно конечно не замечать ее порывов, как мы не замечаем того, что в мире ежедневно умирают, от элементарного голода, тысячи, тех же детей и стариков, но у меня не получается, словно я болен, а болезнь эта — совесть, самая гнетущая болезнь на свете! Если этой хворью заболел, то пиши пропал ты на этой земле, сгнил заживо! А я же чувствую, что она ко мне подбирается! Где же я ей заразился? Может в этом как раз детском доме и подхватил ее микробы. Ходил бы в церковь, а не по приютам подарки раздавал, то жил бы, наверное, и дальше с радостью, что я такой степенный и уважаемый бизнесмен: красивый и верующий! Нет же — нашел утешение через грехи свои! Не той взятку предложил! Словно совести своей решил денег дать, чтобы делишки свои черные дальше делать, а она возьми и проучи меня! И теперь чувствую я, что перемены во мне начинаются, а это чревато, что и работа, и успех в ней денежный, могут накрениться, как корабль во время шторма и пойти ко дну, черпнув за борт воды.
Аркаша смелее! - Елена Юрьевна, видя, что мужчина немного замешкался, легонько на него прикрикнула по-доброму.
Иду, иду! - вздохнул Аркадий Николаевич, робко улыбнувшись.
К детям же идешь — не бойся!
Не к детям я еду, Елена Юрьевна, а в самые потаенные уголки своей души дверь открываю, потому и боюсь: а вдруг это вход, а выхода-то и не будет, и придется мне по лабиринту своей души ходить, заблудившись, как в дремучем лесу!
Ну, с Богом! - произнес Аркадий Николаевич и отварил дверь.