Нынешний воскресный день – еще одна мысленная ступень, подводящая нас к вратам покаяния – к началу Великого поста. Этот день называется Неделей о Страшном Суде, или Неделей Мясопустной, потому что православные христиане перестают есть мясную пищу, но всё ещё могут есть молочные продукты, в том числе масло.
Названа она так, потому что, во время неё Богослужение этих святых дней готовит верующих к посту, напоминая о Втором пришествии Господа, когда Он будет судить весь мир.
Но часто ее называют масленицей: неделя ярких праздников, застолий, радости и ликования. И вот этот парадокс - сочетание "широкой масленицы" и Страшного Суда Божия – невольно заставляет задуматься.
Имеет ли смысл телесное воздержание без духовного? Тем более в дни, когда Святая Церковь напоминает всем, что люди смертны и что всех нас будет судить Господь Иисус Христос.
На Литургии мы слышим слова Христа Спасителя о Страшном Суде, в которых Он указывает Своим ученикам на необходимость милосердия к ближним, чтобы сподобиться милости Божией в грядущий великий день Господень, когда будут судимы все люди, жившие на земле от начала мира.
Поэтому те из нас, кто считают себя учениками Христовыми, имеют счастье эти слова послушать и постараться вникнуть в них таким образом, чтобы они отражались на нашей жизни. Потому что слово Божие должно входить, как «меч обоюдоострый», в наше сердце:
«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов» (Мф. 25, 31-32).
Вот образ Страшного Суда: добрый Пастырь Господь с Ангелами Своими, которые участвуют в этой жатве, и перед Ним все человечество. Те, кто еще не умрет к этому времени, изменятся, преобразятся, получат новые тела, а те, кто жил начиная от Адама, все воскреснут. И Господь будет отделять овец от козлов.
Почему Господь этот образ приводит? Вроде бы на вид одинаковые животные: у обоих и рожки есть, и хвостики, и шерсть, и раздвоенные копытца. Но разница большая во внутренней сущности, в повадках: овца кроткая, смиренная, робкая и послушная, а козел очень задиристый, упрямый и драчливый.
Далее читаем:
«И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.
Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?
И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.
Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.
Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?
Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.
И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф.25, 33-46).
Святитель Игнатий Брянчанинов пишет о Страшном суде:
«Величественно изображено в Евангелии от Матфея второе, славное пришествие Господа, нелицеприятный и Страшный Суд Его над племенами и народами. Эта необыкновенная картина, представленная с необыкновенной простотой и ясностью, невольно оживляется перед взорами ума, поражает сердце страхом. Созерцая эту картину, можно изобразить состояние, в которое она приводит душу, словами Иова: Ужас мя срете и трепет, и зело кости моя стрясе: устрашишася же власи мои и плоти.
При наступлении суда для изгнанников с неба, страна изгнания и клятвы - земля - запылает, а небо свиется, как свивается одежда. Мертвецы всех времен и народов, возбужденные животворящей трубой - Словом Божиим - восстанут из гробов и составят из себя необозримое и неисчислимое собрание.
Полки и воинства святых Ангелов придут на страшное зрелище, на великое служение. И ангелы отверженные предстанут на суд. Сын Божий воссядет на престоле славы, славы страшной по необъятному величию ее. Все разумные создания потрясутся от страха, увидев Создателя своего, вызвавшего их в бытие из ничтожества единым всемогущим Словом.
Они будут предстоять перед Тем Словом, для Которого нет невозможного исполнения. Они будут предстоять перед Той Жизнью, при Которой, вне Ее, не может быть иной жизни. Справедливо сказали Отцы, что в это грозное время вся тварь, если бы она не была удержана всемогуществом Божиим, и предоставлена самой себе, обратилась бы в ничтожество.
Праведники, увидев лицом к лицу Правду совершенную, сочтут свою правду не имеющей никакого значения, а грешники оправданием, чуждым евангельского разума, осудят себя. Решится участь всех на вечность. Прежде наступления этого суда Божественный Апостол сознается, что он не может оправдаться, хотя и не знает за собой никакого греха: потому что Судия его - Бог.
Все святые, во время земного странствования своего, часто приходят воспоминанием и размышлением благочестивым на страшный суд Христов, - благовременным, спасительным страхом ограждают себя от страха, который возбудится в погибших отчаянием; благовременным осуждением себя они стараются благовременно снискать оправдание, плачем отвратить плач.
Братия! Нужно, необходимо нам, немощным и грешным, частое воспоминание второго пришествия и страшного суда Христова: такое воспоминание есть благонадежнейшее приуготовление. Страшен тот Суд, который ожидает всех человеков после общего воскресения, страшен и тот суд, который ожидает каждого человека после его смерти. Последствия того и другого суда или вожделенны или бедственны.
Если земные суды, на которых дело идет об одном тленном и временном, возбуждают нашу заботливость: тем более должен озабочивать нас суд Божий. С какой другой целью Господь возвестил нам о нем так ясно, как не с целью возбудить в нас душеспасительный страх, могущий предохранить нас от греховной, беспечной жизни, в которой - условие нашей погибели?
Преподобный Илия, Египетский инок, безмолвствовавший в Фиваидской пустыне, говаривал: «Меня устрашают три времени: время исшествия души из тела, время суда Божия, и время изречения, какое последует о мне от Бога»».
«Поставив себя пред Богом, - продолжает протоиерей Андрей Ткачев, - каждый должен почувствовать свою греховность, необходимость спасения. Нужно окинуть честным взглядом свою жизнь и понять, что все мы смертны, а после смерти пойдём или в Рай к Богу или в ад на вечные муки совести.
Только святость жизни может ввести человека в Рай, потому что «не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи» (Откр.21:27).
А в чём состоит святость? За что Господь будет награждать праведников на Страшном Суде или наказывать грешников?
Человек — существо подсудимое.
Повестка ему уже выдана, но дата не поставлена: явка в суд может произойти в любой день года и в любое час. Адвокатов не будет. Прокуроров тоже. Правда, будут охранники, с безстрастными лицами стоящие за спиной. И будет Судья, справедливый и неподкупный. И конечно, будет подсудимый, которому всё будет ясно без лишних слов.
Любого из нас — говорил Дюрренматт — можно посадить в тюрьму без объявления вины, и каждый в глубине души будет знать, за что. Страшно слушать, но трудно возражать.
Редкий из сынов человеческих на том последнем Суде сможет поднять глаза на Сидящего на престоле. Большинство будет стоять, опустив голову. Это в привычной земной реальности мы скручиваем нити оправданий и сплетаем кружева силлогизмов. На том Суде все будет проще и быстрее.
Не подумайте, что речь идет об абсурдном мире Йозефа К., который не знает, за что, и не знает, кем, но уже осужден и должен умереть. Кафка описал внутренний мир человека, который уже не верит в Бога и не знает, Кто будет его судить, но саму неумолимость и неотвратимость суда продолжает ощущать в сокровенной глубине своего сердца.
Такова внутренняя трагедия человека новейшей эпохи. И тогда действительно возникает абсурдная ситуация, замешанная на чувстве обреченности. Но в нашем случае Судья не прячет лицо и не скрывает статьи обвинения. Равно как и заранее объявляет вслух, что нужно для оправдания.
Ничего сверхъестественного. Нужно просто понять, что мир сей не есть место наслаждений, но каторга и юдоль печалей. Люди болеют, нуждаются в еде и одежде, терпят насилие, сидят в тюрьмах, бьются о тысячи окаменевших проблем, как рыба об лед. И нужно помогать людям нести крест свой. Нужно плакать с плачущими и радоваться с радующимися. Нужно делиться едой, пускать под кров путешествующих, навещать больных и переживать о заключенных.
Нужно, по слову Антона Павловича Чехова, чтобы у дверей каждого счастливого человека стоял некто с молоточком и стуком в дверь напоминал счастливцу, что мир продолжает страдать, и многим нужна помощь. Счастливый обязан быть сострадательным. У дверей нашего сердца как раз и стоит Некто, стучащий и ждущий, что Ему откроют. Это сказано в Апокалипсисе, и лучшее, что есть в литературе, традиционно вторит тому, что есть в Писании.
Христос — это действительно Бог, ставший Человеком. Он стал одним из нас, чтобы мы ежедневно могли Его встретить. Как легендарные халифы древности одевались в простую одежду и обходили город, смешивались с толпой, вслушивались в разговоры, так и Господь наш смешался с нами и ходит ежедневно среди людей неузнанный. Он есть в регистратуре поликлиники и на автобусной станции; Его можно заметить в закусочной и в очереди у окошка в кассу.
Мы можем одеть Его, а можем отобрать у Него же последнюю рубашку. Мы можем пустить Его к себе в дом, а можем согнать Его же с Его жилплощади и завладеть ею преступно. Мы можем прийти к Нему в темницу, но можем Его же в темницу и посадить, или по ложному приговору, или без суда и следствия. Мы можем бить Христа и лечить Христа. Мы можем вступаться за Единородного и можем сталкивать Его с дороги, как беззащитного слепого старика.
В этом и будет заключаться великая новость Судного Дня. Люди вдруг узнают, что все, что они сделали, — это они лично Христу сделали. Лично Христа оболгали, лично за Христа заступились, лично Христа обокрали, лично Христу вытерли слезы или перевязали раны. Тогда у праведников вскружится голова, и они выдохнут в изумлении: «Когда же мы видели Тебя алчущим или жаждущим, раздетым или больным?» И Он ответит им удивительными словами, которые всякий из нас должен знать наизусть.
Также и грешники взвоют. Их претензии будут просты. «Разве я выбивал бы Тебе зубы, если бы знал, что это Ты? Разве мне жалко было бы дать Тебе денег, если бы я узнал Тебя?» И так далее, и тому подобное. Но в том-то и вина, что не видели, не узнавали, не замечали. Ломали кости Ивану Ивановичу, а плакал Христос. Писали донос на Петра Петровича, а в «воронок» ночью посадили Господа. И не узнавали Его потому, что не верили, не думали, не слушали совесть.
Явись Господь ныне во славе, кто не преклонится перед Ним, кто откажется Ему послужить? Карьеристы и подхалимы обгонят всех, чтобы первыми поцеловать оттиск Его стопы на земной пыли. Но Он благоволил поступать иначе. Он скрывает Лик Свой и является нам ежедневно в простом виде, чтобы служили Ему те, кто имеет веру и носит в себе благодать, как сокровище в глиняном сосуде. Чтобы действительно были достойны награды те, кто ходит «верою, а не видением».
Сегодня уже несколько раз каждый из нас видел Христа и не узнал Его. Мы привычно жмем Ему руку и спрашиваем «как дела?» Мы молимся Ему, не замечая Его Самого. Такова наша слепота. Таково поведение узников в тюрьме эгоизма.
Но Слово Божие живо и действенно. Оно острее всякого меча обоюдоострого и проникает в наше сознание раз за разом, когда Евангелие читается и проповедуется. Христос рядом. Он воплотился не призрачно, но истинно и непреложно. Ему можно и нужно служить ежедневно через творение самых малых, самых простых добрых дел, сознательно совершаемых нашим ближним с памятью о Человеке-Господе.
Христианский мир — это мир сознательного человеколюбия, которое рождается от мысли, что перед тобой в смиренном виде — Царь неба и земли. В конце концов, по этому критерию Он и отнесется к нам на том Суде, повестка о котором нам вручена верой, и дата которого в повестке еще не указана.
— Ты верил в Меня? Ты думал обо Мне? Ты замечал Мое присутствие в повседневности? Если да, то Я одет в тобою подаренную одежду и накормлен на твои деньги. А если нет, то Я обкраден тобою, обманут тобою, унижен тобою. Тобою лично или с твоего согласия.
«И идут сии в муку вечную, праведники же в жизнь вечную».
Мы все знаем: и что мы смертны, и что призваны к христианским добродетелям, к любви и милосердию, но "масленица еще впереди" – пока не будем об этом серьезно! Успеем еще покаяться…
Душа, к сожалению, грубеет, и тем людям, кто не познал Бога опытно в своей собственной жизни, не приобрел подлинное благоговение и трепет пред неисповедимыми Его путями, не смирил свою гордость пред Его Промыслом, не размягчил своего сердца подвигами милосердия, со временем становится все труднее и труднее это сделать.
Хотя, конечно же, Господь волен в любом возрасте и в любом положении изменить «естества уставы». Но желание – должно быть от человека! Вспомним Закхея: у него было лишь любопытство, но сопряженное с подвигом. Он поднялся на дерево, чтобы увидеть Христа в толпе, а Христос – возвысил его пред всеми и на все времена: «Днесь спасение дому сему, яко и сей сын Авраама есть…»
Перед началом Поста потрудимся растопить лед сердечный: не из страха пред воздаянием, а по любви ко Христу, к Его Правде. А вдруг и мы сможем в этом закрученном и безумном мире увидеть своими глазами Христа? Не услышать только о нем от проповедников и из книг, а своими глазами – сердечными и душевными – узреть Живого Христа: как Закхей, как старец Симеон, как безнадежно потерянный для всех людей, но обретенный Богом благоразумный разбойник, в самую страшную и последнюю минуту своей преступной жизни?
И тогда мы вдруг обретем тот рай, об утрате которого днесь плачет первый Адам: «Раю мой, раю, ктому твоея сладости не наслаждуся…» Будем плакать вместе с ним. Это благодатный плач, отверзающий и для нас двери Царствия Божия!"
Неделя о Страшном Суде. Кондак, глас 1.
Егда приидеши, Боже, на землю со славою, и трепещут всяческая: река же огненная пред судищем влечет, книги разгибаются, и тайная являются: тогда избави мя от огня неугасимаго и сподоби мя одесную Тебе стати, Судие праведнейший.
Источник:
http://hvs.kz/nedelya-o-strashnom-sude
http://www.verav.ru/common/prop.php?num=3
http://radonezh.ru/analytics/nedelya-o-
trashnom-sude-plach-ob-utrachennom-rae-154990.html