От поколения к поколению передается одно сказание об одиночестве Корсачки. И столько в простых словах грусти, что невольно замирает рассказчик. В наступившей тишине слышится то ли вздох, то ли стон жившей в этих местах женщины.
Но есть в году один весенний день, когда печальные звуки, доносящиеся с этих мест, сменяются звонким смехом. Возможно, это призывная песня птах или пробуждаемой талой воды. Так или иначе, но будят эти звуки местных зайцев. Осмелев, уже не таясь утренней зари, забегают русаки на самую вершину горы. Задорно колотя лапами по насту, вызывают они соперника на поединок. Невольно улыбается им мудрая Корсачка. Да и как не радоваться очередной весне.
А ночью к голосу хозяйки присоединяется ещё один, тоже женский, но не такой гортанный. И возвращается легенда о дружбе и разлуке, о чаяниях и надеждах. В бликах луны появляются два женских профиля. И всегда один обращен на восток, другой-на юг.
***
Огибая Дубову гриву, взгляд Корсачки скользил по линии, соединяющей утреннюю зарю с ещё темнеющей степью. Легкая улыбка, отражение светлых воспоминаний, трогала тонкие губы хозяйки горы. Уже давно лихое время оторвало малую часть от великого племени. Но невольно, особенно в такие дни, взгляд раскосых глаз тянулся к покинутой родине.
Легкий шелест отвлек от от светлых воспоминаний. Крепкая рука сжала изгиб лука. Широкие ноздри уловили незнакомый запах. Он не нес опасности. Рука Корсачки, соскользнув с оружия, вновь опустилась на мускулистое бедро.
Почти неслышно незнакомка опустилась поодаль. Земля передала её усталость. Рука Корсачки чуть тронула плечо пришедшей. Слеза, пролетая вечность, быстро впиталась в землю. Слова незнакомки были непонятными, но Корсачка, закрыв глаза, увидела другую страну. Рукотворные горы, покрытые золотом, не дающие тень в полдень. И тысячи невольников строящих рядом такое же воплощение прихоти и страха одного.
Искоркой вспыхнула и тут же погасла запретная любовь. Пунктиром из слез дорога молодого невольника. И она, потаенно, зверем загнанным, следом. Но силы, как и надежда на встречу с любимым, угасли. Вновь слеза, оставляя новую дорожку на впалой щеке, упала в землю.
Время лечит, а доброта и участие смягчают казалось бы вечную боль. Одна полная луна сменила другую. Расчесывая волосы незнакомки, Корсачка удивлялась их послушности. Такие же, как и у хозяйки, смоляные, они струились волнами по плечам. Закончив с туалетом, хозяйка протянула руку к соседней горе. Подождав, пока гостья заберется на вершину, приветливо помахала нареченной сестре.
Прошло ещё несколько лун. В один из вечеров две женщины вновь сидели рядом. Утром же вновь опустела вершина второй горы. Трудный путь предстоял названной сестре. Но Корсачка видела уже освобожденный народ и ещё молодого мужчину, ждущего свою любимую. Счастья, отдалось эхом от опустевшей горы.
***
Много лун, сменяя друг друга, заходило за Корсачку. Затерялись в бесконечности времени судьбы двух названных сестер. Но удивительное дело, имена их остались. Одно в названии горы, другое принадлежит растянутому по почти исчезнувшей Дубовой гриве городу. Но в один весенний день садятся рядом названные сестры рядом. Им есть о чем поговорить. И главное-о любви.
С праздником.