Лекс. Книга Кластера. Эпизод Первый. глава 21

Алексей Черепанов
Глава 21.
 

- Хатушка, ты был прав насчет того что Каджин воспитала Алёшеньку правильно. На корабле, где он меня встретил, я немного сомневалась. Но теперь верю.
- Могла бы и сразу поверить. Ваше извечное женское соперничество ничего хорошего нам, мужикам, не приносит. Одни лишь проверки, да конкурсы.
- Не хами.
- Где ты уследила хамство? Я использовал твои же возражения.
- Ну да. Извратив немного.
- Так получилось. Извини.
- Одними извинениями ты не отделаешься.
- Ох-х-х-х-х…


Утро привело солнце. Принесло тепло. Хороший обзор. Осветило пустыню, пробудив дневных, и уложив спать ночных, ее обитателей. Следящим, же, Девам нихрена не спалось. Как и всегда. Наверное почти все в оазисе собрались. Да и как спать, если подлый Странник, оказывается, еще раз наведался в Осован, ограбив ломбард и поставив на уши самую уважаемую гостинницу в городе своим трехдневным пьянством. К тому же пару улиц разломал. И ворота ведущие в Муна свалил. Подлец! Негодяй! Отморозок! Сволочь! Сейчас мы тебя выкурим из твоего ужасного ящика! И никуда ты на нем не скроешься в этот раз!

     Девы примотали танк несколькими сотнями веревок к растительности оазиса, упреждая бегство. Обложили вокруг большой кучей дров, неизвестно откуда взятой. Облили горючей жидкостью. И начали вести переговоры, выставив от себя одну, с факелом в руке:
- Выходи подлец! Иначе изжаришься!

   Протрезвевший Петров сидел в кабине и завтракал. Спокойно наблюдал за Девами, зная что и на этот раз у них ничего не выйдет. Как бы не старались, как бы дровами не обкладывали, и как бы к деревьям не привязывали, дуры. Ничего. Ни-че-го.

- Немедленно вылези из своего ящика! Мы знаем что ты внутри! Стоит мне только бросить факел, и ты задохнешься от дыма, и вообще сгоришь! Выходи! Дерись честно! Может быть мы сохраним тебе жизнь! Верни украденные из ломбарда деньги!

     Петров насторожился. Отставил кофе. Включил громкоговоритель. Спросил:
- А с чего вы взяли что это я его ограбил?

Ведущая переговоры Дева ткнула пальцем в танк:
- Тебя видели!

 Петров взял стаканчик с кофе обратно в руку. Откинулся на спинку. Решил, что отпираться бесполезно. Язвительно:
- И что?

Она оглянулась на своих, словно поддержки ища. Сказала, повернувшись:
- Вот и верни деньги!

- Я их потратил.

Взяла факел другой рукой:
- В гостиннице?

- Ты невероятно догадлива.

- Мы подсчитали потраченные тобой деньги. Куда-то делось еще полторы тысячи золотых. Ты не знаешь где они?

Лёха подскочил в кресле от неожиданности, чуть не облившись. Спросил тут же:
- Какие полторы тысячи?!

- В ломбарде ты взял тысячу семьсот пятьдесят золотых. Двести пятьдесят истратил. Где остальные?

- Я четыреста в ломбарде взял, дуры. А за то что на меня еще повесили – поеду в ваш городишко и разрушу этот гребанный ломбард. Прямо сейчас.

- Не выйдет, сволочь! Сейчас ты сгоришь в своем ящике! Быстро вылазь и отдавай награбленное! Иначе…
Указала на факел в своей руке:
- Иначе я тебя спалю!

- Я тебя сам спалю.

Дева отодвинулась в опаске, зная что от Странника можно ожидать что угодно. Выкрикнула смело:
- Выйди и попробуй!

Лёха отмахнулся, выкидывая пустой стаканчик в утилизатор.
- Я даже выходить не буду, так сожгу.

- Я тебя не боюсь!

Хохотнул:
- Напугать?

Дева ещё дальше отошла. Погрозила кулаком.
- Только попробуй! Я факел сразу брошу!

- Бросай, делов-то.

- Что, не боишься?

- Нет. Сижу в кресле, яйца чешу, на тебя дуру смотрю. И никакого, поверь, страха не испытываю.
  Достал из холодильника пиво. Открыл. Решил что пора и предупредить:
- Если не успокоитесь – буду за вами гоняться по пескам и водой обливать.

- Ты не сможешь! Твой ящик крепко привязан к деревьям!

- Я вижу. Надо было крепче привязывать.

- Этого достаточно!

- Думаешь?

- Знаю!

- Что ты знаешь?

- Все!

- А подробней?

- Хватит к словам придираться! Выходи, или сгоришь!

- Кидай факел.

- И кину!

- Кидай.

- Кину!

- Кидай, говорю. Или самой слабо?

- Мне не слабо!

- Кидай.

- Не боишься умереть, да?

- Не боюсь. Буду сидеть на облаках и плевать вам на макушки.

- Облака тебе не светят. Ты попадешь в подземное царство мертвых.

- Хорошо. Тогда буду ходить снизу, и копьем вам промеж ног тыкать. А знаешь какой наконечник у этого копья будет?

- Хамло! Мерзавец! Сволочь!

- Чего ругаешься? Представила, что ли?

- Сдохни, скотина!!!

    Швырнула факел в облитые горючкой дрова, не вытерпев издевательств.
   Внешняя противопожарная система танка мигом потушила загоревшийся отопительный материал, едва температура окружающей среды перевалила за предельно допустимую норму. Отключилась автоматически.

    Девы опять обломались. Жестоко обломались. Взвыли от огорчения. Но потом завыли от ужаса…

  Непонятный железный ящик Странника оборвал все веревки, одним рывком. Растоптал в труху с таким трудом привезенные дрова. И начал обливаться водой, как и было обещано. Гонялся за Девами по оазису и сбивал с ног тугими струями воды. Потом начал преследовать убежавших в пески. Догонял даже всадниц. Слышался дикий хохот Странника. Длилось это долго.

  Потом исчез, основательно опустошив колодец неведомой длинной трубкой.
   Следы вели вглубь пустыни…



- Хатушка, я так себя не вела когда шла в Муна.
- Я тоже…
- Кого мы воспитываем?
- Не знаю…



        Пустыня кончилась довольно быстро. Потянулись небольшие островки травы сначала, потом и вовсе деревца группками. А уже через пятнадцать километров “смок” уперся в стену обычного леса, слева от дороги, укатав гусеницами небольшой подлесок. Остановился. Затих, остывая. Всё. Вновь можно бегать по лесу и похищать симпатичных приглянувшихся Дев, отставших от своих. Можно ставить ловушки, протягивая тросы через дорогу, растяжки между стволов… нет, с растяжками опасно работать. Можно пугать Следящих до ужаса своим фирменным хохотом. Да и не только им. Можно делать что вздумается, поедая грибной супчик…

     Петров вылез наружу, вооружившись. Забрался на центральную башню. Посмотрел в сторону пустыни, привстав на цыпочках, выглядывая там Следящих Дев. Спрыгнул в траву, после. И сгранулировал танк, собираясь немного пройтись пешком. До третьего города, Химерола, оставалось всего ничего; не больше десяти километров. Какое же это испытание, если постоянно передвигаться на танке? Надо и ногами поработать. Головой. Кулаками. Локтями. Прочим. Неинтересно гонятся за Девами и брызгать их из водомета. Скучно. Детством попахивает неслабо очень. Настоящий воин не должен себя так вести. Воин должен быть воином, а не отморозком и садистом. Должен воевать, а не…

     От просторных пустынных одежд Петров избавился, надев более привычные прежние. Одел шлем на голову, опустив щиток кивком. Не дело бегать по лесам в белом. Все стрелы в твою сторону лететь будут словно намагниченные. Лучше как встарь, в маскировочном. Ни одна собака не увидит в кустах. Теперь не надо прятать облик, притворяясь аборигеном. Теперь надо им гордиться, выскакивая перед Девами неожиданно. И наводить ужас усиленно. Пугать. Хватать, и… И в перекурах кушать вышеуказанный супец.

     Лес скроет и упрячет от посторонних глаз даже громадину танка, не говоря уже о самом ее водителе. Не позволит противнику, в данном случае противницам, окружить внезапно и быстро. Замаскирует путь отхода или вынужденное веселое бегство. Не станет выдавать издалека каждому, как пустыня. И наконец просто приятной прохладой встретит. А то уже надоело брести под лучами светила. Нужна и тень иногда, кстати. Нужно укрытие. И место для костра, палатки, и… и прочего. Ведь впереди новый город, в котором еще не были. Химерол. Третий. Последний, перед неведомым, блин, и притягательным Муна. Там ждет отдых. Там необходимо, просто, отдохнуть. Остатки похмелья снять. Номер в гостиннице снять. Усталость накопившуюся снять. Напряжение с головы снять. Стресс снять. Проститутку снять. Одежду снять. Снять. И все будет хорошо. В норме. Правильно. Еще бы Дев в город днем не пускали – вообще сказка была бы. Шоколад. Молочный. Встать, так, возле ворот, с кувшинчиком винца, разозлить Следящих Дур. И с гордостью выслушивать от них подробное и красочное перечисление всех своих подвигов. А ночью…

  Осталось только выйти на дорогу. И спокойно шагать дальше. К городку Муна. До, вернее, городка Муна. Шагать, шагать, шагать.
    Петров осмотрел себя придирчиво. Положил гранатомет на плечо словно дубину какую. Направился к дороге, что виднелась слева.
     Настроение было преотличным.



- Пиво будешь?
- Буду. Похолоднее только.
- Держи.


…Какой-то парень вышел на дорогу из кустов. Знаком попросил остановится.
    Петров остановился. Разглядывал аборигена сквозь щиток. Молчал, решив что первым говорить не будет. Не дело это, первым заговаривать. Так воины не поступают.
Незнакомец указал на шлем:
- Чем ты смотришь?

- Ты остановил меня, чтобы об этом спросить?

Тот смутился. Ответил с паузой:
- Нет. Но… Но как-то непривычно говорить, не видя глаз.

Петров подсказал выход из ситуации:
- А ты представь что у меня их нету.

Парень покачал головой. Признался:
- Я так не могу.
Попросил, после:
- Подними забрало своего странного шлема.

- Зачем?

- Хочу тебя спросить кое о чём.

- Спрашивай так.

 Парень нахмурился. Заметил:
- Какой-то ты странный.

- Это был вопрос?

- Нет.

- Но ты же хотел спрашивать.

- Я и сейчас хочу спросить. Но ты меня злишь. И намеренно, причем.

   Петров удивился такой наглости:
- Чем это я тебя злю? Тем что лица показывать не хочу?

- Тоном.

   Захотелось внезапно растоптать аборигена, наказав его за такие высказывания. И плевать, что он немного выше. И не таких колотили. А то, понимаешь, выполз на дорогу, и условия ставит. Не хамство ли? Сидел бы в своих кустах и дальше. Нечего к воинам приставать. Воины могут и рассердится. Или за слова цепляться начать:
- Ах тоном! Бля, извини… Не хотел. Какой тон тебя устроит?

- Вежливый, хотя бы.

  И вообще – чего этому хмырю надобно?  Что у него за вопрос такой неведомый? Надо бы выяснить. А уж потом чердак встряхивать. Ну или кукушку массажировать, кому как удобнее. А то нарисовался, хрен сотрешь, рогатку засветить требует с неизвестными и мутными намерениями. Хмурится и на издевки реагирует, обижаясь несказанно. То ли еще будет:
- Ладно. Не буду тебя злить, раз такое дело. Спрашивай, о чем хотел.

- А ты покажи лицо сначала.

- Зачем?

- Я хочу его видеть.

       Ишь чего ухотел! Лицо ему покажи, уважь интерес аборигенский… А в газетку ничего не завернуть, товарищ любопытный? Или может захотелось поговорить чудаку, шкуру перетереть, разузнать чего? Не на того напал. Мы сами не из этих мест. И не из тех. Даже не с вон тех. И не покажем мы тебе лицо, как ты не упрашивай и не ухитряйся убедить нас это сделать. Не покажем, и все на этом:
- А я не хочу чтобы ты его видел.

- Как это?

- А вот так. Не хочу и всё.

- Но почему? Что я, враг тебе?

        Кем назвался? Врагом? Слышь ты, враг ужасный и громадный, девку-то щупал хоть? Врагом он себя возомнил, посмотрите на этого местного идиота, люди! Да таких в психушку надо сажать, отлавливая, с подозрением на манию величия. Причем извращенной формы. Надо же – на Странника наехал конкретно! Уточняет, ещё, успокаивает. Тьфу! Девы, бедолажки, до сих пор трясутся, от мокрого песка отряхиваясь, а этот… этот враг, ха-ха, в достойные противники Воина всех Миров и Народов затесаться намеревается. Тьфу на тебя еще раз, абориген. Не противник ты нам. Не враг. Не препятствие. Ты нам – никто. Так мы тебе и скажем:
- Нет. За врага я тебя не считаю.

- Тогда покажи лицо.

- Зачем?

- Гляну в твои глаза, и задам тебе вопрос. Только и всего.

- Зачем глядеть в глаза, если можно спросить и так?

- По глазам видно что за человек перед тобой. Злой, или же добрый.

- А почему ты думаешь, что я человек?

- А кто же ты? Руки, ноги, голова. Обычный человек, как и я.

- У демонов тоже все как у людей.

- Ты не демон. Это сразу видно. Ты человек. А вот злой или добрый, я не знаю.

       Ладно, прольем свет на свою суть. Истинную суть. Скажем начистоту, не тая ничего за собой. Признаемся и покаемся. Вот, дескать, мы какие! Зри, туземец, любопытный! Слушай внимательно! И запомни, что мы сами тебе во всем признались. Покаялись. Высказались, груз с души сняв. Явили, правдиво и искренне, то что от других скрывали все свои одиннадцать годков. Вот такие мы:
- Я злой. Сразу тебе скажу.

- Ты можешь врать.

- Ладно. Признаюсь, что являюсь добрым человеком.

- И здесь ты можешь соврать.

- Соврать что я добрый, или же злой?

- Одно из двух.

- Ты не веришь что я злой. Но ты так же и не веришь что я добрый. И как быть в такой ситуации?

      Тебе чего надо вообще? То – не устраивает. Это – тоже. Ты уж определись с выбором-то. Реши чего ты больше хочешь – поверить в злого,
или согласится с наличием доброго на этой дороге.  А потом подходи со своим неведомым и мутным вопросом. И не проси лицо показать, пока не определишься. А там мы подумаем. Может и согласимся. Чего сказал?

- Просто покажи свое лицо. И я сразу же пойму кто ты.

- А если я этого не хочу?

- Вот опять ты про свое заладил.

- Я на нем и стоял. Заладил – ты. Ты подошел. Я мимо, заметь, двигался. Значит, не прав ты. Значит что-то от меня хочешь. И хочешь получить
насильно. Я в таком случае – имею право на оборону. Ибо не хочу что бы ты диктовал мне свои условия. Еще и хмурился, сжимая кулаки. Так нельзя, понимаешь?

- Ладно. Поступим по другому. Не покажешь свое лицо – я тебя изобью. И сам посмотрю.

- Здесь уже другое выходит, более сложное. Ты, сравнивая рост, считаешь что превосходишь меня. Отсюда – ошибочно полагаешь, что справишься. И, наконец, последнее…

    Петров снял гранатомет с плеча. Стрельнул влево…

       А когда земля перестала падать и дым унесло в лес, продолжил, глядя на побледневшего и напуганного собеседника-аборигена:
- Теперь мы можем говорить дальше. Вопрос к тебе такой. Кем ты меня считаешь, и по-прежнему ли хочешь увидеть мое лицо?

  Тот пучил глаза, поглядывая то на воронку, то на Петрова. Сглотнув, выдохнул изумленно:
- Кто ты?!

Петров положил оружие обратно на плечо. Напомнил:
- Сейчас спрашиваю я. Ты – отвечаешь. Соблюдай приличия.

- Ты злой. Ты разрушаешь… Но лицо я все-таки хочу увидеть.

- Зачем? Ты же признал меня злым.

- Быть может в твоей душе осталось еще чуть-чуть добра.

- Это так важно?

- Да. Я не возьму тебя в попутчики, если ты совсем злой.

Петров опять удивился. Но решил не прерывать затянувшейся беседы. Спросил:
- А если не совсем злой?

- Тогда разожгу костер Добра в твоей душе, насовсем изгнав из тебя зло. Я это хорошо умею делать.

- И каким же образом?

- Я расскажу тебе о своей вере. Ты меня поймешь, и примешь эту веру всем сердцем. Как и я, год назад.

 Петров аж шаг назад сделал, настолько опешив, что забыл чем говорят. Помотал шлемом, восстанавливая порядок в голове. Ткнул в незнакомца пальцем:
- Ты меня к своей вере хочешь привести против моего желания. Так не делается, братан, запомни. У человека должен быть выбор. Всегда.

- Но ведь моя вера искренна. И приносит облегчение всем кто ее принимает. Так же она приносит удачу. Не верь я, до сих пор не дошел бы.

- Может и так. Ладно, во что ты веришь?

- В богиню Жизни…

- Можешь не продолжать, я тебя понял вполне.

- Но ведь ты не дослушал…

- То что ты хотел рассказать – ко мне относится не может.

- С чего ты это взял? Все мы под небом ходим.

- Я из другого мира. У нас там свои боги. Твоя богиня Жизни надо мной власти иметь не может.

- Ты Странник?

Не сказать что абориген испугался. Или мало слышал, или в кумирах имеет. А может и на зеленые глазища Каджин попадался, и понял что Странники – не опасные личности. Хотя… Это как еще посмотреть.

- Именно.

Тот почему-то оглянулся. Уточнил:
- Это тебя Девы гоняют по всей дороге?

- Скорей наоборот. Я их гоняю.

- Ха! Такой мелкий, а говорит что Дев гоняе…

  Петров выстрелил вправо. Решил утихомирить зарвавшегося хмыря. Показать, что насмехаться над воином весьма опасно для здоровья. И окружающего леса.
     Сказал недовольно:
- Ты вновь меня недооценил. Ты не смотри что я такой маленький, кусаюсь весьма больно.

Абориген понял что неведомый коротышка мог вполне и прямо перед собой в дороге яму сделать, своей страшной магической железной штуковиной. Как раз на том месте где он сейчас стоит. Примирительно отступил, справившись с испугом. Пробормотал:
- Извини… Не хотел тебя обидеть.

- Ты не можешь меня обидеть. Ты можешь только досадить, как насекомое. – Петров понял, что тот все осознал. Решил немного побыть страшным и жестоким Странником. Страху нагнать. – А я могу тебя просто прихлопнуть, никаких угрызений совести при этом не испытав. Как то же насекомое, прихлопнуть.

- Но ведь я человек. Я не насекомое…

Лёха шагнул на него. Толкнул в грудь. Предъявил:
- Ты вышел на дорогу, остановив меня. Стал требовать показать лицо. Еще и угрожал, при этом. Как я должен поступить в таком случае?

Тот еще отступил, побаиваясь.
- Показал бы свое лицо, и все. Вместе пошли бы дальше…

- Почему я должен показывать свое лицо неизвестно кому? Ты кто, вообще?

Представился, решив не злить Петрова:
- Меня зовут Катирх. Я иду в Муна…

- С этого и надо было начинать. Но никак не с угроз и требований.

- Ладно. Тогда кто, ты?

Петров ткнул себя пальцем в грудь. Применил определение, обычно используемое Следящими Девами:
- Я Странник.

Этого оказалось недостаточно. Катирх на определение не согласился. Спросил:
- Но у тебя же должно быть имя.

- Алексей.

- Ты тоже идешь в Муна.

- Нет. Я иду только до стен.

       Катирх впервые встретил Странника за свою жизнь. Слышал о них многое, и в Рисшилте, и в Хартуле, и в пустыне. Видел пострадавших Следящих Дев в Осоване. Видел даже разрушения; будто великан протопал пьяный и все переломал своей многотонной дубиной, после предав огню. Но вот увидеть этих самых жутких алкоголиков собственными глазами не ожидал. Оттого и проявил интерес, свойственный молодости. С опаской поглядывая на ужасную железную штуковину на плече Странника, предположил:
- Временно там живешь?

Петров покачал отрицательно шлемом. Поведал:
- Нет. Прохожу испытания, как и ты. Мой дом далеко отсюда. В другом мире вообще.

Катирх поверил. Не стал вдаваться в подробности относительно других миров и прочего неизвестного и небывалого. Решил узнать причину действий Странника:
- Тогда почему ты идешь только до стен города?

   Ответ его удивил:
- В самом Муна мне делать нечего.

- Тебе разве не нужна жена?

- Мне только одиннадцать лет. Какая может быть жена в такие годы?

 Еще больше удивил:
- Одиннадцать?! Но… Но ведь в таком возрасте дома сидят. В окружении нянек и учителей. И не проходят испытания в одиночку. Тем более с таким размахом, как ты…

Странник развел руками. Признался:
- У меня нет нянек и учителей. Я сирота. А жизнь у меня насыщенная. И не в таких местах успел побывать.

Следовало извинится, за затронутую тему:
- Извини, что задел твое горе нечаянно…

- Я привык к этому. Уже давно. Кстати, что ты хотел спросить с самого начала?

   Катирх отмахнулся, уже отказавшись от первоначальной цели. Со Странниками опасно связываться. Следящие Девы достаточно натерпелись от этого коротышки, и могут схватить как его сообщника. Схватить, и от шкуры отделить живого. За ними не станется.

- Да так…

- А подробнее?

Пришлось выдать:
- Мне попутчик нужен. Одному скучно. Да и через Химерол одиночек не пускают.

- А не боишься?

- Чего?

- Меня.

- Тебя нет. Твоей странной железяки – да. Еще боюсь Следящих Дев, которые и меня начнут преследовать, едва заметят рядом с тобой.

Странник указал на свою железяку:
- Я страшнее её. Намного. А Девы на меня нападать не станут. Боятся до дрожи, после Осована.

- Думаешь?

- Знаю.

  Катирх засомневался. Не такой уж он и страшный, этот Странник. Своей штуковиной может неплохо оборонятся от врагов и зверей. А значит и его, Катирха, защитит. Надо бы попробовать уговорить, глядишь – получится. Начал:
- Голос у тебя добрый. Глаз правда не видел, но думаю что тоже не злые.

Странник внезапно подобрел. Не упирался больше. Сказал:
- Я покажу тебе лицо.

           Петров вздохнул. Решил взять этого аборигена, по имени Катирх, в попутчики, раз через Химерол по одному нельзя ходить. Взять, узнать побольше об этом мире, и о самих обитателях материка Тант. Ну и, само собой, блеснуть перед ним силой, опытом, знаниями.  Да и будет с кем поболтать по пути, не все же время молчать. Так и говорить не долго разучиться. Или начнешь сам с собой беседы вести различные, что тоже опасно для имиджа воина. Молчать нельзя. Скучно. Нужны развлечения и знания. Вот если только про свою веру замолчит – тогда вообще хорошо. Добавил условия:
- Но обещай мне, что не будешь заводить разговор про свою веру. Согласен?

Тот кивнул. И так не собирался. Сказал:
- Согласен. Раз у тебя другие боги, навязывать своих я не буду. Это некультурно. Твои боги могут меня покарать за это. Тем более, что они из мира Странников, и наверняка сильнее моих. Показывай лицо.

   Петров поднял щиток. Посмотрел в упор на Катирха. Спросил:
- Ну, что ты видишь в моих глазах?

Тот прищурился, разглядывая. Выдал, после:
- Добро… Но какое-то странное. Холодное, что ли.

- Ты уж определись.

- Зла в тебе нет, это явно. Но и добро – довольно странное.

- Что в нем странного?

- Ты убивал?

  Петров кивнул, не став врать.
- Убивал.

- И не раз, да?

- И не десять.

- Случайно?

- Намеренно. Убивал не только людей, кстати.

- Быть такого не должно. Человек который убивал, не может не иметь зла в глазах.

- Хочешь сказать, что я вру?

- Нет. Ты просто не договариваешь.

- Я отвечаю на твои вопросы.

- Кратко.

- А почему я должен отвечать подробно? Мы с тобой водку не пили, в соседних квартирах не живем, я тебя не знаю, а увидел только пять минут назад.

- Тогда отвечай искренне.

Петров вздохнул демонстративно. Развел руками, так же:
- Опять сначала. Хочешь сказать, что я вру?

- Ты тяжелый собеседник.

- Если так – не напрашивайся ко мне в попутчики. Жди следующего.

- Но тебя не пустят через Химерол. Ты один.

- Тем хуже для них. Город просто перестанет существовать.

- Ты его разрушишь?

- Да.

- Химерол охраняется сильным магом. Ты с ним не справишься.

Петров представил в уме, как на танке будет обстреливать всех, кто проходу воспрепятствует. А какого-то мага – усиленно. Или просто напалмом подогреет. Заметил:
- Ты меня опять недооценил.

- Пусть так. Но другие Странники, что были здесь до тебя, выполняли требования. И не разрушили город.

      Ну чего тебе сказать? Только это:
- Просто они не хотели портить препятствие. Оставили Мага в живых, дабы и другим досталось.

- Странная у тебя логика.

- Я тебе даже больше скажу. Любой Странник может уничтожить твой мир за секунду. И ему никто не сможет помешать.

   Катирх явно не поверил. Привёл неопровержимые доказательства:
- А что же не уничтожили тогда?

   Петров не смутился. Тоже привёл:
- Именно из-за дороги испытаний и красивых женщин. Зачем ломать красивое и интересное, если есть возможность пройти все это, развеяв скуку и приобретя еще больше опыта? Ходить, бродить, исследовать, кровь будоражить, наслаждаться.

   Катирх зашел с другой стороны:
- Но Странники порой разрушают города на своем пути. Убивают и насилуют.

   В результате услышал такое:
- Это по пьяни. Или от злости на Следящих Дев, которые спокойно проходить не дают.

   Не успокоился:
- А убийства простых жителей?

    Петров намекнул на и вовсе алкашей:
- Значит Странник служил Злу. Оттого и сам таким же был.

- Вы же одинаковые все.

- Нет. Мы разные. Как небо и земля.

- А ты разрушал?

- В Осоване я разрушил несколько кварталов и часть стены с воротами.

      Оказывается, этот малолетка не так уж и скромен. Это он, получается, вытоптал половину города, спародировав пьяного великана с большой многотонной дубиной. Причем неплохо спародировал. С размахом. Катирх не понял такой жестокости:
- Но зачем?

- Сначала пьяный был. Потом, Девам намекнул что со мной связываться опасно.

- Весело. А жители?

- Никто кроме Дев не пострадал.

- Дома?

- Отстроятся. Ничего сложного в этом нет.

- Ты какой-то отстраненный. На все смотришь свысока, и тебе дела нет до несчастий других.

- Я привык видеть несчастья. Потому и не реагирую на это. Жалость в моей душе давным-давно высохла.

- А совесть?

- Иногда появляется. Иногда…

- Ты опасный попутчик.

- Я и не навязываюсь.

    Вы посмотрите какой хам растет! Нельзя так поступать с окружающими. Нужно повсеместно проявлять сострадание. Так говорит богиня Жизни. А еще она говорит, что нужно проявлять заботу о ближних, заботу о пострадавших, заботу о отчаявшихся и заблудших. А этот? Его наверное с родного мира выгнали за такие речи. Выгнали, дав эту громыхающую штуку, которой он довольно ловко делает дырки в земле. И ведь не накажешь – может и на твоем месте дырку сделать. Надо бы ему это высказать:

- Не будь у тебя этой железной штуковины – я бы вызвал тебя на поединок. Кулачный.

  Петров хмыкнул. Отбросил гранатомет. Опустил щиток.
- Это обычное оружие, наподобие меча или копья.

     Веселое копье… Листья до сих пор с макушек осыпаются…

- Меч и копье такие ямы не оставляют… Почему ты бросил свою штуковину?

- Хочу чтобы ты вызвал меня на поединок. Кулачный.

     Катирх ухмыльнулся, закатывая рукава рубахи:
- Не боишься, значит?

     Услышал вполне ожидаемое:
- Не боюсь.
     Решил предупредить на всякий случай. Остудить:
- Я выше тебя. И сильнее.
     Такого услышать не ожидал:
- Плевать.
     Понял, что пора наказывать. Известил:
- Ну смотри. Дело твоё.

            …Катирх и в кустах побывал. И с дорогой пообнимался, после пяти-шести атак. Несколько раз пытался схватить, но в результате только ребра хрустели под ударами. Его ребра.
    В Странника так и не попал…

     Уставший, побитый, хмурый, наконец перестал нападать. Вопросил; морщась от боли:
- Почему ты так дерешься?

    Лёха даже не вспотел. Спокойно стоял посреди дороги, не двигаясь. Спросил в свою очередь:
- Что тебя не устроило?

- Ты дрался нечестно. Даже в лицо меня не ударил ни разу.

- А надо было?

      А як же!
- В честной драке только туда и бьют. Ты же – наносишь удары по телу, лишая возможности дышать. Или двигаться. Так нельзя.

- Я могу и все кости переломать. Даже всю рожу тебе в кровь разбить.

- Почему не сделал?

- А зачем?

- Как это? Поединок же был.

- Я тебя просто наказал. Дал тебе понять, что за противника тебя не считаю, и калечить такого как ты смысла нету. Но вот если бы ты меня разозлил – я сломал бы тебе много чего. Ты на ногах не смог бы стоять.

- Я сильный и у меня крепкие кости. Просто ты двигаешься быстрее меня, и избегаешь захватов. Я не могу тебя схватить.

- Давай еще попробуем?

     Ну тебя в баню:
- Нет. У меня болит все. Какой из меня боец?

     Правильно:
- Победителем всегда выходит тот, кто умнее и быстрее. Сила – решающей роли не играет.



- Красивый юноша.
- Ты чего, Храмин?
- Да так, о своём…
- Мудак какой-то. Проверила, хоть? Не подослан?
- Ничего страшного, Хатушка. Это местный. Из четвертой Империи. Сын графа. Двадцать четыре года.
- Дворянский отпрыск, значит… А хорошо его Алексей по дороге укатал.
- Алёшенька дурью мается, только и всего.
- Да они уже всё решили. Теперь вместе пойдут.
- Это хорошо.
- Чего ты на него так смотришь?
- Идеал его женщины очень похож на меня. Этот красавчик знает толк в жизни. Девственник, правда…
- Хамить не буду.
- Только попробуй.
- Смотри, Храмин.
- Ну чего еще.
- На меня смотри.
- И?
- Видишь штаны на мне?
- Вижу.
- А что под ними?
- Будешь ёрничать – месяц кластерного пива не увидишь.
- Это жестоко, Храмин. Очень жестоко.
- Но тем не менее это так.
- Молчу…




- Не сильно болит-то?
   Петров шел чуть впереди. Оглядывался на хромающего Катирха. Спросил ради приличия.

     Тот отмахнулся, показывая что ему почти комфортно. Почти.
- Терпимо.

   Терпи, хрен с тобой.

- А откуда ты, Катирх?

- Я с четвертой Империи родом. Из города Хтарот. Сын графа.

- Дворянин, что ли?

- Да. Отец меня вырастил и сказал что бы я шел в Муна за женой. Без жены он меня назад не пустит.

- Слышал я, что все кто прошел испытание – остаются здесь. А ты что, вернешься?

- Нет.

- А отец?

- Не хочу от него зависеть. Останусь на Танте. У меня будут красивые дети. И жена – красавица. Разбогатею на торговле. И буду жить припеваюче.

    Ну да. Всякий не вернется. Кому, понимаешь, охота жить в империях, четырех, глухих, где даже Странники не бродят. Даже будучи очень “в хлам”. Там на рынках автоматов и гранат не встретишь. Там бабы страшнее Сеуны. Там Муна нету. Там делать нечего. Там…

- Логично.

- Ну а ты?

- Я просто прохожу испытание. До всего другого мне дела нету.

- Даже в Муна не зайдешь?

- Нет. Только до стен.

- А потом? Назад пойдешь?

   Пожалей Следящих Дев, абориген! Повторного стресса они не переживут!

- В следующий мир отправлюсь. Дальше путешествовать.

- И не страшно одному-то?

- Нет. Я не боюсь ничего.

- Все чего-то боятся. Воистину бесстрашных не бывает.

- Я боюсь отсутствия пива.

- Наслышан, что все Странники – алкаши и любители спиртного.

- Мне еще рано алкашом быть. Да и передохнуть не мешало бы.

- Устал идти?

- Пить устал.

- На вид ты трезвый.

- Вот, только, три дня пьянствовал. Еле отошел сегодня, с похмелья.

- В пустыне пьянствовал?

- В Осоване.

- В смысле? Осован же…

- Я вчера там был. Зачем мне пить в пустыне? Снял номер в гостиннице на три дня. Вином затарился. Проститутку встретил перед городом. Весело отдохнул.

- До Осована три дня пути. А ты говоришь что вчера там был. Врешь.

- Не вру.

- Врешь.

- Не вру.

- Врешь.


- Я могу через две минуты возле Химерола очутиться.

- Это невозможно. Судя по карте…

- Что мне твоя карта? Сяду в… в… в своего слугу железного, и он меня быстренько туда довезет.

- Слугу? У тебя слуга есть?

- Ага. Большой, железный, страшный. Но чрезвычайно послушный.

- А где он?

- В кармане.

- В кармане? Не понял.

- Попозже поймешь. Скажи мне вот что: Химерол большой город?

- Это не город, в принципе.

- А что это?

- Это большой храм, через который надо пройти.

- Храм? А там пиво продают?

- Не оскорбляй местных богов и Мага. Он может услышать тебя.

- Пусть слушает. И что, в Химероле даже переночевать нельзя?

- Там запрещено останавливаться. Утром открываются ворота, и испытуемые заходят в Химерол. Вечером уже должны выйти с другой стороны. Если не успели – навсегда остаются там. Погибают.

- А кто их убивает?

- Волки. Там много волков. Маг их прикармливает, а по ночам выпускает.

- А почему одиночек не пускают?

- Не знаю. Так уже давно.

- Понятно.

      Петров остановился, почесывая подбородок. Понял что в Химероле не отдохнешь, пива не попьешь, и с достопримечательностями не ознакомишься. Зашел. Волков попинал. Вышел. Дуй дальше. В Муна. Иначе хвостатые погрызут, всем скопом собравшись. Тогда чего там делать? Дев там нету, суп не сварят. Попугать некого. Избить – тоже. Зачем тогда вообще пешком идти, ноги стаптывая?

- Ты чего, Алексей? – Катирх тоже остановился.

- Хочешь в Муна попасть?

- Естественно. Я туда и иду. Второй месяц уже.

- Не пешком. А быстро.

- Бегать я не хочу. Да ты мне и ногу отбил.

- А тебе и не придется бежать. Сядешь в кресло. Через час встанешь, уже возле Муна.

- Херню какую-то несешь. Какое еще кресло?

- Мягкое. С подлокотниками.

- Где ты его возьмешь?

- Смотри.

     …Танк Катирха перепугал, заставив спрятаться в лесу. Теперь сидел там, бедолага, и выходить не хотел, ни в какую. Крестился, молясь своей богине Жизни. Учащенно дышал. Сжимал свободной рукой обнаженный клинок.

   Петров, устав звать, открыл входной люк. Копошился возле машины, попивая пиво.

     Попутчик вышел только через полчаса. И то – с большой дубиной. Видимо решил что мечом ничего не сможет сделать, в случае нападения этого великана.
- Кто это?

- Это мой слуга. Я тебе рассказывал про него.

- Который в кармане?

- Именно.

- Он на меня не нападет?

- Нет. Сейчас он спит.

- Тогда давай не будем его будить.

- Он крепко спит. Заходи, Катирх, чего покажу.

- Не пойду.

- Ладно. Топай до Муна пешком. А я там уже через час буду.

- Обещай, что он на меня не нападет.

- Обещаю.



- А ты в Химерол заходил?
- Нет. Что мне там делать, Храмин.
- А я была.
- И как?
- Обычный лабиринт, с милыми собачками по ночам. Думаю не стоит Алёшеньке туда заходить. Пусть едет в Муна. Если согласишься, Хатушка, я тебя пивом угощу.
- Согласен.



- Садишься в кресло и молчишь.
- Как скажешь. Но…
- Видишь дверку?
- Вижу. А…
- Открывай.
- Странные бутылки.
- Это пиво.
- Пиво?
- Да. Доставай одну.
- Достал.
- Сжимай горлышко крепко.
- И?
- И поворачивай руку.
- Опа!
- Вот так они и открываются. А теперь сиди и молчи. Пей пиво. Запомнил?
- Да.
- Будет немного трясти, но ты все равно молчи. Понял?
- Понял.
- Отлично.


           Петров завел машину. Ведомый любопытством, что же там за Храм-Химерол такой, погнал прямо по дороге, не стараясь особо соблюдать повороты. Смотрел на дисплей, изредка поглядывая на Катирха. Тот молча хлебал пиво, не особо следя за количеством.
  Химерол оказался обычной внушительной крепостью, под одной крышей, располагавшейся на вершине невысокого холма. Собран был из стандартных каменных блоков. В стене виднелись мощные ворота. Возле ворот – пятеро или шестеро человек. По всей вероятности – испытуемые, чуть-чуть опередившие Катирха.

   Радар показал что внутри этого строения находится лабиринт.

  Петров не стал ничем грубить местному Магу. Объехал вокруг Химерола пару раз. И погнал в Муна, вовсе потеряв интерес. Связываться с волками, не имея доспехов на теле – весьма опасная процедура. Это не Следящие Девы.

      Катирх по-прежнему дул пиво…