Толстый сожрал носок. Даже не поморщился. И как он только их находит!? Свои нычки даже Соня не помнит и постоянно скулит: "Мама, купи мне носки! У меня уже не осталось!" Ну да, не осталось... Все уже распиханы по разным углам или сожраны Толстым. Поэтому, очень часто лежат они себе, сиротины, по одиночке, в тайных местах, ждут своей пары - а вдруг да..!?
Толстый - это наш новый член семьи. Большой взрослый кастрированный долматинец, 6 лет от роду. По паспорту бы его звали мудрено, но раз паспорта у него нет, то и зовут его просто Лекс. Лексус. Как автомобиль.
Появился он у нас совершенно случайно и незапланированно. Просто мама(то есть я) любила раньше форумы различные просматривать, объявления там, разные... И вот, однажды, листая пост за постом на глаза попалось фото красивого пса. Как Акела на скале советов, возлежал он на подоконнике с гордо поднятой головой. Твердый взгляд говорил о серьезности его намерений, а весь его вид давал понять, что его любят, холят и лелеют и всем позволено высшей милостью ухаживать за его святейшеством. Собственно, так оно и было. Но текст под фото был довольно печален. Дескать, отдадим в добрые руки пятилетнего пса; с кошками ладит прекрасно кастрирован(запятую сами поставьте). Желательно, в семью без маленьких детей. Обсуждать не просим, осуждений не принимаем. Всю амуницию выдаем в приданое вместе с кормом и тарой для него. Отдавать очень не хотим, но обстоятельства вынуждают.
Обстоятельствами являлся маленький ребенок, у которого были большие проблемы со здоровьем. Поэтому врачи предложили родителям выбирать, либо дитя, либо домашняя живность в виде собаки и 16 летнего кота. Кота удалось пристроить быстро. А вот с автомобильным тезкой было намного сложнее. Никто не хотел брать взрослого пса. Но чем то же он меня подкупил!?
Решение на общесемейном совете еще не было принято, а я уже прикидывала, как буду его забирать. Ведь жил то он в другом городе!!! Три-четыре часа езды на машине-автобусе. Каким-то чудом удалось уговорить мужа, обрадовать Соню, заинтриговать домашних собак и найти машину туда и обратно.
На деле Лекс оказался очень крупной особью. Шевелиться особо ему было негде, все прогулки во дворе на поводке и в наморднике. Поэтому я обалдела, увидев долматина-пони. Задницу он наел больше, чем у меня. Силы в нем дремали немалые, что он и продемонстрировал мне незамедлительно, проскакав с болтающейся за ним хозяйкой (невысокой хрупкой девушкой) на поводке по всему двору. Почесав репу, решив, что силенок, роста и килограммов у меня поболее, я приняла поводок из хозяйских рук, загрузила в машину собачий скарб и самого Лекса и, распрощавшись с заплаканной девушкой, повезла толстого собакевича в новый дом, в новую жизнь. Оказалось, в новую жизнь ехала и я.
Всю дорогу он рыдал. Рыдал натурально. Рыдала в своей квартире и бывшая хозяйка с хозяином(он даже не вышел проводить Лекса, боялся разрыдаться при всех) У меня сердце разрывалось от жалости ко всем нам. К толстому, к бывшим хозяевам, к себе(заранее). Как оказалось - к себе совсем не зря.
Девушка водитель попалась добрая, понимающая. Она даже пыталась отвлечь ревущую пятнистую лошадку вкусным ароматом шаурмы, но Лекс, видимо, понял, из чего она приготовлена и зарыдал пуще прежнего. Так, под завывания и стоны, под топтание на моих ляжках и коленях(потом долго соображала, чего они такие сине-зелено-лиловые у меня, и жуть, как больно до них дотронуться) все три часа, мы вернулись в родной город. Девушка водитель благосклонно разрешила мне почистить ей салон от шерсти, которая, как иголки с, отстоявшей до 8 марта, елки, лежала плотным ковром на сидениях.
Все же, думаю, после этой поездки, она не будет так опрометчива и отзывчива. Но мы ей очень благодарны.
Домашние нас встретили с разными эмоциями. Самые бурные были у Бони, которые переросли в хорошую трепку для новичка и закончились рваным ухом его же. Началась веселая жизнь!
Рваное ухо - это катастрофа. Ухо истекало кровью. Забинтовать его, не было никакой возможности. Один взмах головы и марлевый кокон с уха летел, куда даже глаза не глядели. Туда же летела фонтаном кровища и оседала крупными и мелкими каплями на, недавно переклеенные, обои. Пришлось мотать через голову. Получился этакий француз зимой под Москвой во время отступления. Только стало ухо подживать, как Боня решила, что вид иностранца долматинцу подходит больше, чем собачий и порвала ему это же ухо, но уже дальше и на дольше. Пришлось делать суровое внушение и надевать на всех троих намордники. Лекс, привыкший к такому обращанию, ничуть не возмутился. А вот мои собаки обалдели от такой несправедливости(как им показалось) и долго пытались снять это наказание мордой об ковер. Ковер пришлось убрать. Снимали намордники только для кормежки. Поняв, как надо себя вести, через три дня собаки попросили смягчить наказание и кожаные ремешки с морд были сняты.
Лекс(пока еще его звали так) вел себя настороженно. Нас, как хозяев, не воспринимал. И правда, какие мы хозяева?! Так...недоразумение...
С первых дней большой пес проявил кроватезависимость и всеми правдами и неправдами, старался протиснуться в спальню и нырнуть под одеяло. Теперь вспомните про елку. Вот поэтому, мы пытались его стянуть с кровати теми же правдами и способами. Не учли только, что один способ для этого не годится. Этот способ - стягивание за ошейник. Первым поплатился муж. Отстаивая "свою" территорию, пятнистый оккупант кроватей прокусил ему руку в запястье. И если учесть, что клыки у него совсем не детские, то можно представить, какая была дырища появилась в руке. Дальше надо было выбирать - гнать наглое злобное животное с кровати или спасать бедного мужичонку, который уже заметно побелел, закатил глаза и стал оседать на пол. Пришлось хватать его, бинтовать рану, вызывать такси и срочно везти в травмпункт. Как оказалось, опасности для жизни травма не представляла. Руку красиво замотали, повесили на веревочку и отправили на больничный.
Выводы мы сделали и перестали пускать большого Лекса на кровать. Тогда, для себя он облюбовал диван и стал спать исключительно на нем. Оттуда выгонять его уже было стыдно и недальновидно - уж лучше один диван в волосах, чем вся мебель.
А потом в доме стали пропадать Сонины вещи. Как мы со временем поняли, именно те, которые лежали далеко не на месте. Вместе с носком были сожраны спортивные трикотажные шорты, носовой платок, возможно, что-то еще, чего мы не обнаружили в отходах производства. Думали, может это заставит ребенка складывать свои вещи на место. Но не тут то было! Разбрасывать их она стала исключительно в своей комнате, куда доступа ни кошкам, ни собакам, в принципе, не было.
Инцидент стал потихоньку забываться, вместе с заживающей рукой. Лекс пытался влиться в наш мирок. Собаки ему всячески "помогали". Боня с завидным постоянством трепала его за ухо, Кузьма брал голосом, доказывая своё превосходство и настаивая на главенствующем своем положении. Как ни странно, большой пес никогда не перечил маленькой козявке и что самое главное, ни разу не ответил на его задиры. Но Боне от него, однажды, досталось крепко. Дыра, размером в лексусовый клык появилась у нее под глазом. Опять пришлось обмахивать мужа, спасая от обморока, хватать всех и ехать в ветлечебницу. В дыру под глазом напихали мази, поставили укол и отпустили с Богом.
Лекс почувствовал себя виноватым в который раз. После этого происшествия наступило затишье. Все вели себя чинно-благородно. Какое-то время...
Выгуливать решили всех "овчарок" сразу. Наматывали на кулак три поводка, распинывали собак по местам: Лекс справа, Боня слева, Кузьма впереди планеты всей. И, стараясь не встречаться с прохожими лишний раз, а тем более, с прохожими с собаками, отправлялись подальше от цивилизации. Почуяв относительную свободу, две туши и маленькая тушка делали обманный маневр, срывались с места и мчались со всей дури вперед. Хорошо, если это была зима и лежал свежевыпавший снег. Если не успевали отцепить карабины, то ноги отрывались от земли, туловище принимало положение, параллельное земле и ты уже молил Бога, чтобы до нас тут еще никто с собаками не гулял. Остановить их могло только цунами или отцепившийся поводок. Болтающаяся сосиска на конце поводков поднималась на ноги, отряхивалась и с гордым видом подзывала всю тройку к ноге. Улавливающие дома малейший звук открывающегося холодильника или разворачивающейся конфетки, на улице эти паразиты становились глухими, как улитки. И только возглас: "Где Соня?!" помогал вернуть им слух. Тогда Боня начинала подпрыгивать, как кузнечик вверх, оглядывая окрестности в поисках обещанной Сони, Кузьма судорожно метался из стороны в сторону в тщетных попытках разглядеть ее же и лишь большая толстая пятнистая собака демонстрировала свою непокобелимость. Соня ему, на тот момент, была до лампочки, но из солидарности приходилось делать заинтересованное лицо, вернее, морду. Пока они не обнаружили обман нужно было успеть собрать их в один пучок и, вспомнив все укротительские навыки, выдвигаться домой. И, о, счастье, если на пути нам не встречались им подобные! Иначе, лететь, свистеть мне было, куда их ноги понесут.
Самое вопиющее проишествие, конечно же, случиться могло только со мной. И оно изменило в корне наше, с Лексом, отношение друг к другу.
Всего четыре месяца, как сменил Лекс прописку и хозяев. Старая хозяйка часто звонила нам, интересовалась, как у нас у всех дела, переживала, в общем, но плакать уже перестала. Видно было, что он действительно, был их любимчиком все эти годы.
Боня периодически задиралась, иногда потасовки были вялые, иногда бурные, но до сильных увечий больше дело не доходило.
В один прекрасный вечер, в начале марта, ничто не предвещало, так сказать... Все были заняты своими делами. Боня грызла какой то предмет, неизвестного происхождения, лежа у себя на лежанке, Кузьма млел у "папочки" на коленях, Лекс калачиком свернулся на кресле. Я копошилась на кухне, периодически дефилируя из нее по комнате, между делом поглаживая Кузьму, потрепывая Боню. И вот, в очередной раз оторвавшись от черной собаки, решила уделить внимание собаке пятнистой. Присела рядом с креслом, приобняла его и больше ничего сделать не успела. Клацнули челюсти с диким рыком, череп обожгло, словно раскаленным прутом, скальп онемел, а между глаз потекло что-то горячее и густое... Больше всего меня испугали глаза мужа, которые почти вылезли из орбит, он опять побледнел, но собрал всё свое мужество, доковылял до меня на негнущихся ногах, хотя и не знал, что же делать то?!
Лекс понял, что сотворил нечто ужасное и непоправимое, соскочил с кресла и с извиняющимся видом стал лизать мне руки. На голове у меня алел пробор содранного скальпа от лба до макушки. Волосы пучками оставались в руке, стоило только задеть.
Очень трудно приводить в чувство слабонервного и закрывать рану одновременно. Поэтому пришлось выбирать - сперва искать бинт, делать нашлепку на новую прическу, а потом тормошить мужа, чтоб отвез меня в травмпункт. Кое как, придя в себя, завелся, отвез меня на перевязку. Медсестры попались веселые, пока брили мне рядом с пробором вместе посмеялись.
Теперь, французом под Москвой, была я.
Вернувшись домой, нам пришлось задуматься серьезно. Все таки, это не шутки - такие увечья. Позвонили бывшим хозяевам. Рассказали. Они впали в шок. Ясно конечно, что у собаки стресс. Но чего ждать дальше? Прозвучало слово приют и усыпление. Пятнистый все слышал. Он был тише воды... Он понимал, что решается его судьба. Мы вместе не знали, что делать. И тут, я вспомнила об инструкторе, который помогал нам с Боней на занятиях по послушанию. Позвонила ему, пригласила посмотреть на Лекса, оценить и вынести свой вердикт. В тот момент, как его машина подъехала к дому, собаку била мощная дрожь, его буквально не держало на ногах и колбасило так, словно он только что вынырнул из проруби в минус сорок.
Он всё чувствовал. Он знал, что от этого человека зависит всё.
Но только лишь инструктор вошел в дом, как Лекс успокоился, выполнил все команды. В общем, показал себя в лучшем виде. Собаку, словно подменили на глазах. Как мы и думали, это был стресс на переезд, на смену обстановки... Вынесен был приговор - ПОМИЛОВАТЬ! У нас камень с души свалился. У Лекса тоже. Если забыть то, что на дворе было 8 Марта, а через 4 дня мой день рождения и приглашение из редакции городской газеты сделать моё фото для статьи, то всё закончилось благополучно.
Сегодня прошел ровно год с того дня. Волосы отросли. Правда, шрам остался и чешется в непогоду, но его почти незаметно.
В наказание, Лекс стал Толстым. Хотя за год он скинул лишние килограммы, стал стройным красавчиком.
С тех пор все изменилось. Когда его обнимают, он хрюкает и мурлыкает, правда, со стороны это кажется жутким рыком голодного, страшного, дикого зверя, но мы то знаем, что это не так. Он сам очень любит обниматься - ставит передние лапы на плечи, упирается лбом в грудь и замирает.
И я не держу на него зла. Я люблю его, как остальных. И хоть он выбрал хозяином мужа, мне ни сколечко не обидно. Ведь обнимается он со мной чаще.)))
8 марта 2016г.