Эпатова Нинель
Глава 28.
Рассказ Эрика прервала Ирина, позвавшая нас обедать. Как всегда сервировка стола и обед были неправдоподобными, прекрасными. Казалось, что дом Моисеевых - волшебный замок, крепость, охраняющая от голодной жизни военного времени. Подумать только, мы ели и салат, и щи с большим куском мяса, и оладьи с вареньем, и компот. Мне все то, что происходило со мной в последнее время казалось чудесным сном. После обеда мы удалились в комнату Эрика, и он продолжал свой рассказ:
- Помнишь, Снежинка, в тот день, когда мы провожали Нину, ты убежала, не сказав мне ни слова. Я пришел домой расстроенный, так хотелось видеть тебя. От хандры меня спас пришедший ко мне Юрка. По моей просьбе он стал рассказывать, что за история была и Клары с Васькой Халдеем. И вот что он мне рассказал:
- Васька Халдей воспитывался в детском доме, пока его не забрала и усыновила дальняя родственница. Дружил он с урками, да и сам был сорви голова. Учился он отвратительно, почти в каждом классе сидел по два года. В результате за все подвиги его исключили из школы, и он пошел учиться в вечернюю. Наш городок маленький, слава у него была самая дурная, поэтому его все боялись. По слухам он воровал, пил и путался с гулящими девицами. Дружил он Сергеем Миражем, который являл собой зеркальное отображение Васьки. Мираж и Халдей - это были их клички. Они имели привычку являться на школьные вечера, но от них все старались держаться подальше, особенно девочки. Поговаривали о том, что они вооружены кастетами и ножами. Однажды в школе был вечер танцев для старшеклассников, посвященный празднику 1 Мая, как помнилось Юрке. Юрка тогда только начинал дружить с Кларой, которая ему очень нравилась. Не успел он ее пригласить на очередной танец, как возле них возник Халдей, говоря:
- А ну, Юрка, линяй, я приглашаю Клару!
Юрка попытался было возразить, да куда там! Васька для вечера нарядился в хороший костюм, такой взрослый и самоуверенный. Он был старше Клары и Юрки больше чем на три года. Отодвинув Юрку бесцеремонно в сторону, он обратился к Кларе с такой речью:
- Я приглашаю тебя на танец, тебя, самую красивую девочку в городе. Это честь для тебя! И ты пойдешь со мной танцевать? Пойдешь? Не правда ли?
- Клара то ли от страха, то ли растаяв от комплимента, вдруг улыбнулась ему и, подав руку, пошла с ним танцевать. А Настю пригласил Мираж. И закрутилась у них дружба. Стали они вчетвером ходить на танцплощадку. Юрка, зная все похождения Халдея, предупреждал Клару о том, что эти встречи могут плохо кончиться. Но Клара отрезала:
- Тебе что, завидно? Васька мальчик, как мальчик! С ним очень интересно, он смелый и взрослый!
После этих слов Юрке оставалось только делать вид, что ему все равно, и он молча переживал за свои чувства и Клару. Сражаться с самим Халдеем. Увы! Ему было явно не по силам.
Кончился учебный год, стояла прекрасная летняя погода. И луна светила по особенному, и лес стоял гостеприимно-нарядный. Земляники в том году было множество. Все лесные полянки стояли, как с зажженными огоньками. В один из дней июня Юрка по дороге на реку встретил Клару и Настю. Они шли по направлению к лесу, расположенному по левому берегу Кокшаги. Поздоровались. У девочек в руках были битком набитые сумки.
- Куда это вы? - спросил их Юрка.
- Землянику собирать, - ответили Клара и Настя. Кстати, одеты они были в нарядные платья, в красивых босоножках, т.е. одеяния совсем не подходили для сбора ягод и хождения по лесу.
Юрка им предложил:
- Чего же вы одни? Таким симпатичным и нарядным опасно! Возьмите меня с собой.
- Нет, - говорят, - мы хотим одни, мы сами опасные.
И ушли. Юрка пожал плечами и остался на месте, глядя им вслед. Видит он: дошли они до первого поворота реки, встали на берегу и чего-то стоят и стоят. Юркин берег высокий, крутой и видно с него далеко-далеко. Поэтому Юрка мог за ними наблюдать, и видит Юрка, что по реке плывет лодка, а в ней сидят Мираж и Халдей. Пристали они к берегу недалеко от места, где их ждали Клара и Настя. Посадили их в лодку и поплыли вверх по реке, и у Юрки что-то дрогнуло в сердце, почувствовал он недоброе, потому что с Васькой и Серегой не каждый парень связался бы, а тут лучшие девочки класса. Тем более опасно, что Васька, обитающий «на дне жизни», всегда твердил, что «любое начальство - это современные буржуа» и что их надо истреблять. А у Клары отец - председатель Йошкар-Олинского горисполкома. Юрка решил, было сбегать к Клариным родителем, предупредить их, но ведь ее не похитили, она добровольно пошла на это свидание. И будет тогда Юрка презренная ябеда на всю жизнь. Да и Васька Халдей может его за это угробить, и стоял Юрка в своих грустных сомненьях и раздумьях недалеко от того места, где Клара и Настя сели в лодку. Он стал ждать, что будет дальше. Он опять увидел лодку, в которой плыла ты и Нина. Как он рассказывал, были вы в маечках и шароварах, обливаясь потом гребли вы вверх по течению, набирая скорость Юрка вам крикнул:
- Здравствуйте, синие чулки! Далеко гребете?
- Чего? - переспросили вы, недослышав вопрос Юрки за шумом реки и весел.
- Погода хорошая! - громче крикнул Юрка, - возьмите меня с собой!
- Беги за нами по берегу, на обратном пути захватим, а сейчас не можем, - отказали вы и уплыли.
Через некоторое время к Юрке присоединился Витька, брат Миража. Он учится в нашей школе, в параллельном классе.
- Ты Ваську и Серегу не видел? - спросил Витька у Юрки.
- Видел. А что тебе до этого, - спросил Юрка. - Они вверх по течению реки уплыли на лодке.
- Одни? - спросил Витька.
- Нет, не одни, - грустно вздохнул Юрка.
- А с кем? - аж весь засветился от любопытства Витька.
- Тебе зачем знать?
- Очень даже интересно! Серега, собираясь, проболтался мне, что они туда отправились с водкой, напоят каких-то дур и будут им целки ломать!
- Чего ты мелешь? - взорвался Юрка, которому стало буквально дурно от этого сообщения. Он еле сдержался, чтобы не ударить Витьку, но, взяв себя в руки, повторил:
- Чего мелешь? Может Серега пошутил, посмеялся над тобой, раз у тебя к таким делам извращенное любопытство.
- Да нет, - возразил Витька, - это чистая правда, я видел, как они собирались и одеяла с собой взяли. Я за ними по берегу бежал, да отстал и потерял из виду. Юрка, скажи, с кем они поехали? Чего тебе жалко?
- Отстань, я не рассмотрел, - соврал Юрка, у которого на душе скребли кошки.
- Тогда давай возьмем лодку и поедем вслед и увидим у берега их лодку, подкрадемся и подсмотрим.
- Иди ты ..., - нехорошо выругался Юрка, - наблюдатель... Ступай на водную станцию и жди. Они обратно вместе поедут.
- Навряд ли, - засомневался Витька, - кому они, эти обделанные чувихи теперь нужны.
- Ишь ты, какой грамотный, чего же ты не уговорил брата взять тебя с собой? Убирайся отсюда, а то у меня здесь свидание, - прогнал Юрка Витьку. Присутствие Витьки ему было противно.
Прошло более 4-х часов после отплытия Клары и Насти, солнце палило нестерпимо, хотелось пить, но Юрка мужественно не покидал свой наблюдательный пост. И вдруг на реке показалась лодка с Миражом и Халдеем. Неизвестно откуда взявшийся около Юрки Витька завопил на всю реку:
- Серега! А где эти, которые собирают осколки от своих ломаных ...?
Мираж рупором сложил руки, громко ответил:
- Сзади плывут!
Они с Халдеем возвращались вдвоем, физиономии у них были, как всегда, наглые и довольные. Они гребли сильно, и лодка вниз по течению неслась необыкновенно быстро. Витька, оповещая всех о событии, видимо, успел обежать весь берег. Через полчаса на реке появилась лодка, в которой сидела ты, Снежинка, и Нина. И вдруг с правого берега реки группа купающихся мальчиков, самых разных возрастов, заорала:
- Ура! Ура! Осколки плывут! - и знаками стали изображать самые непристойные вещи.
- Ура! - от самого поворота и до самой водной станции сопровождало вас, как выразился Юрка «ни в чем не повинный детсад, Нину и Лену, которые, конечно, не могли понять, в чем дело, но под конец, догадавшись примерно о чем, идет речь, решили, очевидно, что их оклеветали».
Это Юркино предположение, Снежинка, потому что никогда ни с тобой, ни с Ниной, да и вообще ни с кем, на эту тему он не разговаривал.
Юрка быстро побежал вслед за вами по берегу, так как решил взять лодку на водной станции и отправиться искать Клару с Настей. Ясно, что с ними случилась беда. Он увидел, как вы с Ниной подплыли к водной станции, сдали лодку, а потом, когда вы пошли домой по берегу, вам что-то крикнул Витька. Юрка отчетливо видел, как вы с Ниной остановились и как ты спокойно спросила:
- Витька, подойти, пожалуйста, к нам поближе, поговорим.
Витька ответил:
- С удовольствием посмотрю поближе обделанных, - и он стал вам вещать самые недопустимые подробности.
- И кто это тебе нас выдал? Кто тебе все это рассказал? - необыкновенно спокойно спросила ты, Леночка (так мне рассказал Юрка).
- Как кто? Что ты уже забыла кому отдалась? Халдей и Мираж! Может и мне сто-то перепадет?
Тут ты вдруг схватила его левой рукой за рубашку, а правой стала наносить удары ему по лицу, такие не всякий парень отвесит. Юрка удивлялся: откуда у нее такая сила взялась, ведь они с Витькой ровесники, он даже выше ее ростом, а вырваться не смог. Тут и Нинка присоединилась, дубася его палкой, нос ему разбили, рубаху порвали, потом его повалили, добавили пинков и вдогонку, когда он поднялся и удирал, Лена ему крикнула:
- Теперь ты собирай свои осколки и сопли, клеветник поганый, идиот!
Весь берег, вернее, вся река хохотала. Все решили, что Витька что-то напутал или придумал. И что интересно, никто за Витьку не заступился, всем было забавно смотреть, как девчонки избили парня. Витька издали крикнул вслед уходящим Нине и Лене:
- Ну, стервы, бойтесь! Мы вас с Васькой поймаем, мы вам покажем!
А Лена крикнула:
- Ох, деточка маленькая! Ваське он пожалуется! Как врать и клеветать, так он сам, а с девчонками драться Ваську позовет. Если твой Вася к нам полезет, мы и ему надаем по морде, счастье, что его здесь не было!
Но Витька, действительно, как уверял Юрка, на вас, кажется, нажаловался Халдею и Миражу. Сережка, было, собирался поймать вас с Нинкой и вздуть, но Васька ему запретил:
- Не смей! Вот это девчонки! Такие мне нравятся! Жаль, что у меня сейчас есть Маруха - Клара, а то бы я занялся этой Леной.
- Вот, снежинка, рассказал я тебе твою речную историю, - закончил Эрик - Да что ты молчишь? Скажи, хоть правильно ли я по информации Юрки изложил ход тогдашних событий на реке?
- Эрик, ты мне столько рассказал всего! У меня к тебе будет куча вопросов, только не принимай их за упреки и обвинения. Но сначала кончим с речной историей. Вот оно, оказывается, в чем дело! А тогда мы решили, что нас просто от нечего делать оклеветали. Юрка прав в своих предположениях. Да, Юрка тебе рассказал все как было. Мы с Ниной поехали кататься на лодке, чтобы в очередной раз «закалять волю», готовясь стать капитанами. Утро было чудесное. Ярко светило солнце, маленькие белые облака и солнце, казалось, купались в реке. Деревья кланялись реке своей изумрудной листвою. Нам с Ниной было так хорошо и от реки, и от такой красивой природы, и от общения друг с другом. Естественно, что просьбу шутника Юрки взять его с собой, мы всерьез не приняли. Думали, что это его обычный треп. Вверх по реке от водной станции мы проплыли десять километров. Затем поплыли обратно. Вниз по течению плыть намного быстрее и легче. Мы были довольны прогулкой, друг другом и строили воздушные замки о нашем будущем в роли капитанов. Кстати, именно в тот день мы с Ниной решили, что самый хороший мальчик в нашем классе это Борис, что у него улыбка точь в точь такая же, как у Лемешева. И было решено уделять ему как можно больше внимания, так как мы пришли к выводу, что мы в него обе влюблены. Среди этих приятных впечатлений и разговоров мы не заметили, как к нам приблизилось пиратское судно. Оно чуть не столкнулось с нами. Эти два отвратительных хулигана, которых боялся весь город. Они пронеслись мимо нас что-то крича нам и исчезли. Но вдруг, когда до водной станции оставалось не больше двух километров, с берегов реки в нашу честь начались громкие крики «Ура!», сопровождающиеся самыми похабными добавками и намеками. Сначала мы ничего не понимали, а потом решили, что это на нас наврали Мираж и Халдей. Представляешь наше положение?! Когда мы вылезали из лодки, то я с ужасом заметила, какая безобразная походка у Нины. Действительно, можно было что-то подумать.
- Нина, сказала я ей, - ты, что так ненормально ходишь, иди, как следует, а то похоже...
- Посмотри на себя, - отвечает Нина, - мне тоже кажется, что ты идешь как-то не так.
Или нам показалось от всего этого ужаса, или мы долго сидели не вставая, но походки наши оставляли в этом случае желать лучшего. Меня охватила злоба:
- Нинка! Давай будем ходить, как нам удобно, пусть думают, что хотят, ведь с нами ничего не случилось! Пусть врут сколько угодно, ругая нас! Нам же лучше, не сглазят!
Нина с сомнением покачала головой:
- Кто его знает, с какими целями на нас наговорили?
А в это время обнаглевший Витька стал нам в лицо говорить такие пакости, что мое терпение лопнуло.
- Нинка, - предложила я, - давай притворимся, что нам стыдно, подманим его к себе и отлупим его, как следует, чтобы другим было неповадно.
Ну, что тебе дальше о драке Юрка рассказал, все так и было. А со стороны виднее. Могу только добавить то, что с Нинкой вышли из боя без единой царапины. Недели через две по дороге на реку мы с Ниной встретили Халдея. Он расплылся навстречу нам в улыбке, приветствуя нас:
- Здравствуйте, девочки, которые дерутся, я с вами вожусь! Вот скоро я брошу свою Маруху, она мне надоела и всерьез займусь Леной. Готовься, Леночка, это я, Халдей, сказал!
- Еще чего, - возмутилась я, - не бывать этому, я еще маленькая, несовершеннолетняя, с мальчишками я не дружу!
- Ничего, - уверял меня Васька, - под моим руководством быстро повзрослеешь.
- Нет и нет, - отрезала я, - ни тебя, ни твоего руководства мне не требуется.
- Ишь ты, какая самоуверенная! Скажи спасибо тому обстоятельству, что я пока занят, а то бы ты уже сегодня у меня по другому запела. Запомните обе: не будь я Халдей, если Лена не будет моей! - И он, сплюнув с особым смаком, победоносно от нас удалился.
После этого случая мы с Ниной стали ходить с самопалами, начиненными спичками. Однажды вечером, когда уже смеркалось, а было это в конце июля, вскоре после того, как отец ушел на фронт, мы с Ниной шли к ней домой, ее мама пригласила меня у них ночевать, и вдруг на нас вышли Халдей и Мираж.
- У гады, - вырвалось у Эрика, - жаль, что я их не застал!
- Ничего, Эрик, мы не растерялись! Нинка бабахнула из стартового пистолета, а я из самопала. Налетчики опешили и отскочили. Может быть, опомнившись, они бы продолжали бы нас преследовать, но в ответ на грохот нашего оружия, зазвучали милицейские свистки. Но, убегая, Васька крикнул:
- Теперь, после этого, Леночка, я тебя со дна морского достану! Такая подруга, как ты, для Халдея находка! Бегите и вы, в то за шум и туман и вас милиция может забрать.
Но мы спокойно спрятали наши ружья в сумку и благополучно добрались до Нининого дома. К счастью, недели через две и Ваську и Сережку забрали в армию, на фронт. Так закончилась наша с Ниной речная история. Но история Клары с Настей не закончилась, расскажи, Эрик, что тебе рассказал об этом Юрка, каков был финал для самых красивых девочек класса?
И Эрик продолжил рассказ о том, что узнал от Юрки:
Глава 29.
Речная история так нас с Эриком увлекла, что только тогда, когда закатное солнышко разлило розовый сироп в нам на окна, мы спохватились, что почти весь короткий зимний день провели в четырех стенах.
Пошли погуляем, - настойчиво предложил Эрик, - на улице такая красота!
Мы оделись и вышли. В первое мгновение нас ослепила белизна сверкающего в закатных лучах солнца снега. Воздух был прозрачен и чист, и вкусно пахнул мороженым. Улица была почти безлюдна, и казалась королевством спящей царевны, до чего она была хороша в зимнем убранстве! Заснеженные крыши, деревья, как русские женщины, в нарядных полушалках, и хрустящий снег, как будто бы усыпанный миллиардами искрящихся драгоценных камней! Немножко подурачившись и поваляв друг друга в сугробах, мы все же не удержались и опять вернулись к прошлому. Толчком послужил мой вопрос:
- Эрик, так что же тебе когда-то обо мне говорил Юрка?
- А вот какой разговор у нас с ним вышел. Я ведь тебя заметил еще до нашего вечера. На уроках литературы ты всегда так интересно отвечала и чудесно читала стихи! И как-то в октябре я Юрке сказал о тебе:
- Юрка! А эта Новикова какая-то особенная, интересная девчонка? Как ты считаешь? А Юрка в ответ:
- Действительно, они с Нинкой особенные, с ее закадычной подружкой. Детский сад, синие чулки. Там и девочек-то не видно, средний род какой-то. Или смесь мышонка с крокодилом!
- Ну уж, Юрка! Хватил. Ты что, считаешь, что они безнадежно инфантильные? По Лене этого не видно.
- Эрик, а что такое «инфантильные»? - удивился Юрка.
- Ну, Юрка, ты даешь! Насмешил меня! Неужели ты не знаешь, что такое инфант? Инфанта? Инфантильный - значит недоразвитый, еще почти ребенок! Сам же говоришь - детский сад!
Юрка обрадовался.:
- Вот, вот, инфантильные, средний род!
И когда он назвал тебя Жар-птицей, я ему припомнил этот разговор.
- Что это ты так быстро о Лене переменил мнение? Ведь не прошло еще и двух месяцев, как она для тебя была «средний род» и «детский сад»», а теперь Жар-птица.
- Ах, Эрик, просто удивительно! Как она ни из чего вдруг так сразу стала такой красавицей, первой в школе!
- Ничего удивительного. Ведь я же тебе еще тогда говорил, что ты в них ничего не понимаешь. Что эти девочки пока «гадкие утята», которые вот-вот превратятся в прекрасных лебедей, а ты мне тогда залепил в ответ:
- Не люблю уток, тем более гадких! Жди, когда они станут лебедями!
- Так чего же ты теперь хочешь? Прозевал Жар-птицу! Кусай локти, ты же знал ее намного раньше меня!
- Ладно, Эрик, - согласился Юрка, - выручу тебя с удовольствием для себя! Удачи тебе с Жар-птицей!
На этом в тот раз мы с ним распрощались. Я остался дома, и мне так захотелось увидеть тебя! Но почему ты тогда убежала от меня?
- Ты же сам ответил на этот вопрос в своем рассказе. До этого вечера, до откровенного разговора с Юркой, ты же еще окончательно не решил порвать с Кларой. Даже не зная подробности ваших отношений, я же чувствовала, что вы встречаетесь, что Клара тебе не безразлична! А она, заметив твой интерес ко мне, специально громко демонстрировала ваши отношения. В тот день на перемене она тебе сказала на счет встречи Нового года, и я по твоему поведению поняла, что твое внимание ко мне несерьезное, мимолетное, а надо как можно быстрее отделаться от наваждения, от твоего влияния на меня. Ведь ты же мне очень нравился. Ты уже вторгся в мою жизнь и закрутил ее как-то по-особому. Проводив Нину, я почувствовала себя такой одинокой, а тебе ведь было все равно, что Нина уехала, да еще мысль о том, что ты Кларин друг, вот я и решила убежать, чтобы ты окончательно выбрал, что ты хочешь.
- Ах, вот оно что! Ты слышала наш разговор с Кларой! Тогда понятно. Но лыжи и трамплин окончательно соединили нас с тобой. И тогда Клара, поняв, что меня уже не вернешь, прямо в школе заявила мне, что она беременна, и что я тут тоже «при чем». И тала вопрошать «Что мы будем делать?». Это меня так разозлило, потому что она не зная, что я знаю все о ее прошлом с Васькой, стала меня шантажировать, говоря:
- Я несовершеннолетняя, ты соблазнил меня невинную девочку, и если мы не поженимся, у тебя могут быть большие неприятности.
- Ах, так, моя дорогая! Я же тебе никогда ничего не обещал. Ты же от меня даже ни разу не слышала слова «люблю». Беременность - это только твоя забота. Поступай, как хочешь. Родишь - ребенку я дам свое имя и буду всю жизнь помогать материально, но не больше. Женой моей ты никогда не будешь, не рассчитывай! Что касается твоего несовершеннолетия, то я такой же несовершеннолетний. Постеснялась бы говорить о своей девственности, от которой твой бывший любовник, Васька Халдей, не оставил и следов. А ты подло пыталась меня обмануть. Сама же затащила фактически меня в постель. Но как видишь, номер не прошел! Не скрою, ты мне очень нравилась, твоя опытность в постели и даже некоторая развратность были, выражаясь по-еврейски, своеобразным «Циммизон». Но, узнав всю правду о твоих похождениях с Халдеем, а, следовательно, и о твоей лжи, твоей попытке обмануть меня, я твердо решил с тобой порвать. Ты помнишь нашу последнюю встречу? Мы решили временно не встречаться, чтобы разобраться «Что мы делаем?». Я во всем разобрался, и это мое окончательное решение. Если тебе нужна медицинская помощь, да еще чтобы все осталось в секрете, ты обратись к моей тете Ире. Материальная часть также за мной. Между нами все кончено.
- Итак, Снежинка, - обратился он ко мне, - я тебе рассказал все, что было, как на исповеди. Суди теперь сама.
Он замолчал. Наше общее молчание длилось довольно долго. Тишину нарушал только треск снега под нашими ногами.
- Эрик, - наконец прервала я молчание, - а мне Клару жалко.
- Жалко?! За что же ее такую лживую, развратную, тщеславную жалеть?
- Но ведь она не родилась такой! То, что с ней произошло с Халдеем, можно отнести к несчастному случаю, к беде. Юрка же тебе рассказывал, как он величал ее на танцах при первой встрече: «Самая красивая, самая лучшая». Ведь каждая девочка и женщина всегда ждет и надеется, что встретит, наконец, такого поклонника, который оценит ее и увидит в ней то, сто не рассмотрят другие. Вряд ли ты найдешь среди женского рода такую, которая считала бы себя безнадежным ничтожеством и уродиной. Даже самая некрасивая надеется на чудо. И если этот Васька говорил ей красивые слова, нагло вел себя с ней, выдавая это за особый шик, она могла просто ошибиться, не поняв, что к чему. Тем более, что когда не знаешь таких интимных подробностей, о которых я услышала от тебя, и впервые встречаешься с парнем, то каждый взгляд, каждое прикосновение друг к другу вызывает неизведанные ощущения, совершенно не зная или забыв, что эти ощущения заложены в нас природой. Мы думаем, что эти чувства рождает в нас этот первый наш кавалер, что он совсем не такой, как все, особенный, сказочное чудо. Так думала я о тебе до твоих откровений, а, выслушав их, я поняла, что все, что было у меня с тобой, так же могло быть и с другим первым.
- Какой ужас! Ничего ты не поняла! - горячась, воскликнул Эрик, - с другими ни у тебя, ни у меня так не будет! Мы с тобой созданы друг для друга. Ты моя единственная половинка! И с другими у меня того, что с тобой, не было!
- Может быть, начало разное, но финал одинаков, - возразила я, - во всех случаях все кончается постелью.
- Ах, вот ты о чем! Но ты еще не понимаешь главного, что переспать можно не любя и с другими, а любить по настоящему, быть до могилы вместе, это можно только тогда, как у нас с тобой!
- Постой, Эрик! Раз ты утверждаешь, что переспать можно просто так, не любя, с кем попало, значит двое, создав семью по любви, потом могут спокойно переспать с другими, жена с каким-то мужчиной, а муж с другой женщиной?
- Да ты что? Ничего подобного я не утверждаю. Наоборот, такое может быть, если ты делаешь ошибки, как было у меня, но я нашел тебя, мою настоящую любовь, и бесконечно счастлив. С тобой все мои ощущения и чувства совсем другие. Если любящие, как мы с тобой, поженились, то они должны быть верны друг другу всю жизнь. - При этих словах Эрик притянул меня к себе и стал целовать. Я попыталась отстраниться, полная впечатлений от его откровений, но обычное притяжение к нему заставило горячо отвечать на его поцелуи. Но морозе это было особенно приятно, да и вполне безопасно, постели рядом не было.
- Но знаешь, Снежинка, - когда мы нацеловались и продолжали свой путь, изрек вдруг Эрик, но жизнь есть жизнь, бывают такие обстоятельства, когда невольно случится измена.
- Что ты понимаешь под такими обстоятельствами, Эрик?
- Долгую разлуку, долгую болезнь одного из супругов, длительную ссору и самое главное - неправильно выбранную компанию. Приведи в хорошую, любящую семью таких Клар, Тамар и Халдеев, и они обязательно совратят одного из супругов.
- Что же ты, Эрик, дал неполный перечень имен, надо добавить и таких Эриков!
- Ты ошибаешься, Снежинка. Я никогда не стал бы добиваться близости с замужней женщиной. Ведь из=за этого я и расстался, в основном, со Светланой, когда узнал, что она замужем.
Я уже собиралась с возмущением сказать ему о том, что когда он уйдет надолго на фронт, оставив меня, его жену, тосковать в одиночестве, то, значит, будет вполне уважительная причина для наших обоюдных измен, что мне казалось чудовищным. Но он как будто прочитал мои мысли, говоря:
- Лена, мой рассказ и наши рассуждения не должны настраивать тебя на легкий лад. Я не собираюсь тебе изменять, хотя клятвы давать воздержусь. Но очень надеюсь на твою верность. В нашем роду все женщины славились своей верностью. Не забудь историю! За измену в приступе ревности супруги иногда убивали неверных.
- Понятно, Эрик. Хотя при твоей несомненной испорченности, страшновато.
- Ты ошибаешься! Если огонь моей любви к тебе будет гореть также ярко, как сейчас, при нормальных условиях ни о каких изменах не может быть и речи. Ты извини меня, быть может, я своими откровениями развращаю тебя, но зато набираюсь от тебя нравственности и чистоты. Ты необыкновенная, неземная, как видишь, своими взаимными влияниями друг на друга мы компенсируем мою испорченность и твою наивность. Но с чего ты взяла, что я такой уж испорченный? Ну, попал в переплеты жизни, перебесился и, наконец, встретил в тебе свой идеал, зная цену и красоте и порядочности. Разве это плохо?
- Эрик, но ведь тебе так еще мало лет, а у тебя уже биография сорокалетнего ловеласа. Тоже самое можно сказать и про Клару. Ведь она старше меня всего на каких-то три месяца, а прожила целую женскую жизнь. Чем ты это объяснишь? С жиру беситесь? Так утверждает моя тетя Лиза. Она говорит, что все чины и их дети, богатенькие бесятся от жиру и от безделья. Ну, у тебя, как ты говоришь, раздвоение души, тоска по другой жизни, влияние плохой компании. А что же у Клары? Здесь во многом виноват Халдей.
- Девушка, Снежинка, должна вести себя по-другому. На тебя же Халдей не повлиял!
- Не знаю. Добровольно на меня такой негодяй повлиять не мог. Но силой! Может они Клару и Настю изнасиловали?
- Не говори об этом! - вспыхнул Эрик. - Я бы эту гадину задушил руками за приставания к тебе, а Кларушка добровольно пошла на речную встречу. Вела она себя недостойно.
- Эрик, остановись! Ведь Халдей мертв! По христиански ли это? Ты говоришь, что ты не испорченный. Сравни себя и Бориса. Он отлично сложен физически, спортсмен, давно бреется, а какой он скромный и порядочный! За нашу долгую дружбу он ни меня, ни Нину ни взглядом, ни словом, ни жестом не оскорбил. Ничего пошлого. Все это оттого, что он из бедной семьи.
- Нет! Нет! Что за ерунда! Причем здесь, Снежинка, бедность? Халдей тоже не из богатых. Здесь общих теорий не подберешь. Задатки с рождения, обстоятельства и многое другое.
- Эрик, ты считаешь, что Клара не жертва Халдея, а порочна по своей натуре?
- Я в этом не сомневаюсь! Если Настя действительно просто попала в беду, то она уехала, сразу прервала с Сергеем все отношения и сейчас ведет себя намного достойнее, а Клара с удовольствием осталась любовницей Халдея и, по-видимому, вела себя с ним, как со мной. Недаром же он говорил Юрке «Надоела...».
- Ну, Бог с ними со всеми, - сказала я, - но мне непонятно только одно, почему вам, мальчишкам, можно проявлять инициативу, предлагать дружбу, приглашать, целовать первыми, иметь желания и прочее, а девушке по каким-то идиотским правилам приличия ничего начинать нельзя, надо притворяться недотрогой? И выходит, что вы, мальчишки, от дьявола, искушаете нас, лишаете невинности, да еще при этом пеизираете и обвиняете.
- Ну, на счет дьявола, женщина же втянула в грех мужчину. Это Ева отведала запретный плод и сделала нас грешными и смертными. А что касается того, чтобы девочки во всем играли главную роль, но для этого надо вернуть особый строй - матриархат. Но это официально. А так на то и женщина, чтобы добиваться своего особыми женскими чарами и хитростями, в том числе и притворствами на тему «нет, нельзя», чтобы добиваться своего, не теряя своего достоинства. Но, Снежинка! Ты, наверное, презираешь меня за мои откровения? У нас с тобой завтра такой день, самый главный в нашей жизни, я должен был рассказать тебе все о себе, чтобы потом скрытое и недосказанное не отравляло нам жизнь! Прости меня за мое недостойное прошлое! - И он, взяв мою руку и сняв с нее варежку, всю покрыл поцелуями, как тогда, в первый раз, в сенях.
Я прижалась лицом к его шее, говоря:
- Ну что ты, Эрик! Я слишком к тебе привязана, ты очень мне дорог, чтобы тебя презирать! Поздно! Что было, то было! Все равно я без тебя уже не смогу жить!
Он снова стал целовать мои руки, а я нежно гладила его по наклоненной над моими руками голове.
- Эрик, а ты все-таки не всю правду мне сказал, кое в чем обманул!
- В чем, Снежинка?
- Помнишь, Эрик, я тебя спросила, что ты также и Кларе руки целуешь, а ты отрицал, сказавши, что никогда их не целовал!
- Нет, моя хорошая! В этом я тебе не солгал, после встреч с Тамарой и Светланой, я мало знакомым женщинам и девочкам руки не целую. Я ведь рассказывал, что близость с Тамарой была совершенно неожиданной в первый же вечер знакомства. Это был мне урок на всю жизнь.
- Но почему урок?
- Потому что их руки могли делать недозволенные поступки, но об этом тебе даже сейчас еще рассказать не могу. По этой причине я и Кларе рук никогда не целовал.
- А как же мне? Ты поцеловал мне руку в первый же наш вечер?
- Так это же ты! Едва ты на мое приглашение подала мне руки и в первых же па вальса я не уставал ими восторгаться и мечтал их поцеловать. А твои губы, которые были так близко от меня, тоже манили и звали. Я и сейчас чувствую наш первый поцелуй. Ты мне показалась такой чистой и невинной, и как видишь, я не ошибся - заключил Эрик, гордо улыбаясь. - Снежинка, а что тебе сказала Рита, эта чушка?
- Она сказала, что ее лучшая подруга Клара из-за того, что я тебя у нее увела, сделала аборт, и что ребенок был от тебя.
- Вот идиотка! Даже этого не могла сделать достойно, себя ославила на весь город!
- Буде, Эрик! Не суди ее так строго! А вдруг она тебя действительно любила? Ведь тебя нельзя не любить!
Не дай Бог такой любви и моему врагу. Она любила постельные утехи со мной, как с Халдеем, а ведь это далеко не любовь. А вообще, как я уже говорил, ею двигали расчет и корысть. Столько грязной лжи! А ты, моя дорогая, слишком добра. Другая на твоем месте ее ненавидела бы, хотела бы ей зла, а ты ее жалеешь, но за это я тебя еще больше люблю.
Мы и не заметили за оживленным разговором, сколько времени мы гуляли. На улице совсем стемнело, на небе сияли звезды, и луна струила нам длинные нити серпантина, которые окунались в снег. Мы спохватились, что пора домой. Ирина и Настя нас заждались к столу.
Когда мы вернулись в нашу комнату, при уютном свете настольной лампы, Эрик обнял меня и спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, Эрик, успокойся, мне лучше, - но я тут же пожалела об этих словах, а друг повторится позавчерашнее утро. Наверное, эти сомнения отразились на моем лице, потому что Эрик, нежно поцеловав меня, с улыбкой сказал:
- И ты успокойся! Завтра у нас такой день, что все должно быть хорошо, и ты должна завтра быть совсем молодцом!
- Я постараюсь!
- Завтра, Снежинка, нам рано вставать, гости приедут рано. Пожалуйста, с утра надень мой любимый наряд, наряд нашего первого вальса.
- Хорошо, Эрик, но мне надо бы сегодня вымыть голову.
Эрик согласно кивнул головой и пошел готовить мне ванну, а я, взяв томик Есенина и наугад открыв страницу, прочитала:
Дорогая, сядем рядом,
Погладим в глаза друг другу.
Я хочу под нежным взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Боже! Как пишет Есенин! Действительно, «чувственная вьюга». Разве я не ее слушаю под взглядом Эрика? Какой месяц моей жизни остался у меня позади! Как мне повезло, что я встретила Эрика! Несмотря на противоречия его натуры и пороки, он такой необыкновенный, мой любимый!
Вошедший Эрик объявил:
- Ванна готова, моя сударыня! Сама будешь мыться или тебе помочь?
Но, видя мое смущение при этих словах, поняв, чего я боюсь, сказал:
Никакого повтора того утра сейчас до завтра быть не может. Сколько тебе говорить об этом? Завтра такой день!
- Эрик, а ты не жалеешь, что не дождался этого дня и все произошло раньше?
- Да что ты, глупенькая моя, наоборот, потому что я хотел, чтобы этот день, когда нас обвенчают перед Богом, стал праздником любви не только для меня, но и для тебя, чтобы не получилось, как у великого поэта «мне грустно оттого, что весело тебе». Поняла?
- Понять-то поняла, но не совсем тебе, Эрик, поверила.
Эрик рассмеялся, с нежностью глядя на меня, изрек:
- Надеюсь, что скоро поверишь.
Я ушла мыться одна, а потом он трогательно помогал расчесывать мне мои спутанные во время мытья волосы, не забывая их целовать. Чтобы я могла лучше и спокойно выспаться, он, вздохнув, лег спать на диване, а я расположилась на кровати.
Глава 30.
Этим утром мы проснулись необычно рано, так как поезд из Казани приходил около восьми утра. Когда я одевалась, Эрик напомнил мне не забыть надеть на шею крест. Надев свой счастливый наряд, белую кофту и черную юбку, наряд нашего первого танца, и по просьбе Эрика сделав из волос пышный хвост, перевязанный черным бантом, я обратилась к Эрику, который одевал тот же черный костюм с бабочкой, со следующими предупреждениями:
- Эрик! Подумай, пока еще не поздно! Из меня не получится хорошей жены. Насмотревшись на роль женщины в семье, я вообще, если бы ты не гнал события, не собиралась никогда выходить замуж. Хорошей хозяйки из меня наверняка не получится. Я всегда буду любить танцы, лыжи и коньки, и если мне в руки попадет интересная книга, то все дела будут брошены, я позабуду обо всем на свете, пока не будет прочитана книга, я могу читать всю ночь. У нас большая семья, и мне с детства надоели, даже опротивели уборки, стирки и прочее. Несмотря на то, что между нами было, пока не поздно, откажись от меня, ну, какая из меня жена!
- И не мечтай об этом, моя дорогая Снежинка, спасибо за откровенность, но все твои увлечения, как ты считаешь «грехи», являются и моими грехами. Если я вернусь с войны, по этим вопросам у нас с тобой никогда не будет разногласия. Я сам все это люблю и не собираюсь расставаться ни с танцами, ни с лыжами, ни с чем другим, а тем более с книгами. Будем читать вместе, вслух, представляешь, как нам будет хорошо? Что же касается хозяйственный дел в семье, пусть тебя это не волнует. У меня совсем другие понятия о жене и требованиях к ней. Все будет хорошо, Леночка! Лишь бы нам посчастливилось быть всегда вместе и остаться друзьями на всю жизнь до гроба.
И он так нежно мне улыбнулся, сияя своими голубыми глазами.
В начале девятого мы услышали шум в столовой и поняли, что те, кого мы ждали, приехали. Это была семейная пара, священник и его жена, дальняя родственница Моисеевых. Он был, как положено батюшке, с бородой и длинными волосами, которые закалывал и прятал под шапку. Их приезд был для меня неожиданностью, и поскольку у меня с Эриком о них не было никакого разговора, и я не знаю, служил ли он в одном из Казанских храмов открыто или служил Богу скрыто, тогда за это могли и преследовать. Но когда, впоследствии учась в Москве, я убедилась в том, что во время войны Сталин благосклонно относился к работе церквей. В правом углу столовой появилась икона, под ней горела лампада, а на комоде стояло много не зажженных свечей. Все это было для меня настолько новым, что казалось нереальным. Эрик представил меня приехавшим, говоря: «Моя невеста!».
- А это моя тетя Вера и дядя Павел, батюшка Павел, - поправился он. Тетя Вера, изящная сухонькая, старая барыня во плоти, внимательно на меня посмотрела и произнесла что-то непонятное, явно не на русском языке. К моему удивлению, Эрик ответил ей тоже не по-русски. Прислушавшись, я догадалась, что они говорят по-французски.
- Лена, - заметив мое недоумение, пояснил Эрик, - тетя Вера находит, что ты очень мила, а по-французски мы говорим не потому, что есть секреты, а потому, что мы давно с ней не виделись, и она проверяет, не забыл ли я французский, ведь именно она учила меня ему.
- Да, да, Леночка, - улыбаясь, включилась в разговор тетя Вера, - все так и есть, как объяснил тебе Эрик.
После завтрака и более близкого знакомства путем откровенных бесед, отец Павел, облачившись в одеяние священника, сказал:
- Давайте начнем! Сначала помолимся за души ушедших.
И он отслужил панихиду, помянув всех умерших и убиенных родственников, в том числе и моего отца. Но когда он помянул имя отца Эрика «Упокой душу раба твоего Владимира», при этих словах Ирина и Эрик с испугом посмотрели друг на друга, а потом Ирина с укором на меня. Эрик, перехватив взгляд, запротестовал:
- Нет, лена мне ничего не говорила, она сама узнала от меня, а я увидел в сумке мамы похоронку. Я и не знал, тетя Ира, что вы знаете о гибели отца.
Так и получилось, что все знали о беде и скрывали друг от друга, жалея своих ближних. Мы все стали молиться за ушедших. Мне подумалось, что бальный костюм очень удачен для этой церемонии. После молитвы за упокой, во время которой мы все наплакались, отец Павел сказал:
- Конечно же, по законам христианства со свадьбой бы надо бы подождать, выдержать время траура, но война торопит, путает все. Да прости нам Бог это невольное прегрешение.
Я окончательно потеряла чувство реальности. И хотя я с ранних лет верила в Бога, и бабушка, папина мама, меня маленькой в провинциальном городе Кологриве водила в церковь, мне не верилось, что все это происходило со мной на яву, на самом деле, которая все 17 лет своей жизни прожала в стране, где все это было не в моде, и даже наказуемо.
- Может быть, это мне все снится? Или я читаю роман? - думалось мне, ущипнув себя, я поняла, что я не сплю.
Ко мне подошла Ирина Петровна, вернув меня к действительности:
- Лена! Пойдем ко мне в комнату, переоденешься, а ты, Эрик, иди переодеваться в свою.
Я чуть бестактно не расхохоталась, потому что уже ночевала в комнате Эрика не одну ночь, но сдержалась, поняв, что эти правила этикета важны для гостей. Через некоторое время мы встретились с Эриком в столовой и не узнали друг друга. На мне было белое свадебное платье, фата, которую где-то достала Ирина Петровна, и белые лаковые туфельки-лодочки, при виде меня все пришли в восторг. А Эрик, мой Эрик, в новом темном костюме, в ослепительно белой рубашке, изящный, белокурый, спокойный, был так хорош, что я, любуясь им, не спускала с него глаз. В комнате были задернуты шторы и горели многочисленные свечи. От их колеблющихся огоньков, от запаха тающего воска, святости, ощущения сказочности, необычности происходящего усиливалось. Нам с Эриком было велено встать рядом и все было, как в кино или в романе. Но я вела себя не как стандартная невеста: плакать, как положено невесте, мне совсем не хотелось. Всю меня переполняло чувство радости и торжественности. Я, не вслушиваясь, отвечала машинально на положенные при венчании вопросы, находясь в таком восторженном забытьи. Но вот нам с Эриком на руки надеты настоящие золотые кольца со словами: «Отныне и навеки вы перед Богом муж и жена! Скрепите ваш союз поцелуем!».
Немногочисленные свидетели венчания плакали от умиления. Была здесь и Лиза, которая дала честное слово ничего не говорить моей маме. Выражение лица у нее было торжественно скорбное Бедная Лиза! Все, о чем мечтала она всю жизнь, так это и о такой любви и о свадьбе, прошло мимо нее и досталось мне. От моей мамы венчание скрыли не оттого, что боялись ее осуждения за эту процедуру, что, конечно, могло и случиться, а больше всего от того, чтобы ее не подвести. Лучше, чтобы она, коммунистка, не за страх, а за совесть, об этом не знала. Если бы это событие стало достоянием города, всем нам грозили бы большие неприятности, а ей особенно. Но когда все шли за стол праздновать нашу свадьбу, была, конечно, приглашена и мама. И все было, как на свадьбе. И крики горько, и наши с Эриком на глазах у всех многочисленные поцелуи. Звучали и такие тосты, от которых приходилось краснеть. Не забыли поздравить и Эрика с днем рождения. Тетя Вера, подняв бокал за здоровье Эрика, сказала:
- Эрик, ты так любишь Леночку, что не захотел ни одного дня своего совершеннолетия потерять, решив жениться в день своего рождения. Но у тебя теперь в жизни на один праздник будет меньше. Может, не стоило так торопиться? - При этих словах Ирина с осуждением поглядела на тетю Веру.
- Да что вы, тетя Вера! Наоборот, у меня в один день теперь двойной праздник, мой день рождения и день рождения нашей семьи! У нас с Леночкой неземная огромная любовь на всю жизнь! А сколько дней, месяцев, мгновений в этой жизни у нас будет вместе? - Кто его знает, тем более, что мой день рождения - это и гудок паровоза, который скоро позовет меня на фронт.
И всем сразу стало грустно. Во время венчания, свадебного застолья все немного отвлеклись от всего того мрачного, что было, что есть и что будет. А теперь горькая действительность со всеми ее потерями военного времени ворвалась в наши души. Все сидели удрученные, а тут еще Лиза подлила масла в огонь:
- А не лучше ли было подождать конца войны до возвращения Эрика из армии?
Ирина не выдержала:
- Никто не знает своей судьбы, чего ждать и нужно ли ждать. И кому сколько земных дней отмерено. Ведь когда наш Володя, отец Эрика, женился на Марте, они тоже были ровесниками сегодняшних наших молодоженов. И тоже некоторые причитали, что рано. А оказывается, что надо было торопиться. Володе всего 42 года, а его уже нет. Да и что за судьба будет у Эрика и Лены, тоже неизвестно. Пусть они порадуются хоть немного жизни пока можно.
Тут поднялась няня Настя, которая сидела за столом как настоящая родня, ведь она нянчила Эрика, и возмутилась:
- У нас что, свадьба или проводы Эрика? Чтобы жизнь у молодых было счастливой, свадьба должна быть веселой, жених, бери гитару и весели всех музыкой!
- Ты права, моя любимая няня. Но гитару возьмет Елизавета Григорьевна. Леночка, почему здесь нет твоих братьев? Зовите скорее вашего Володю со скрипкой! Я и тетя Вера в две руки будем играть на пианино или будем играть по очереди. И будет у нас такой джаз-оркестр, что нам сама городская филармония завидовать будет. А ты, Снежинка, позови сюда цыган!
- Кто, кто? - переспросила тетя Вера, - это что, вымышленный образ? Я не вижу в компании никаких снежинок!
Ирина, смеясь, пояснила:
- Эрик зовет Леночку Снежинкой, а почему, он вам сам расскажет.
Я поняла, к моей радости, что Эрик разрешил мне поменять платье невесты на цыганский костюм. Но прежде чем я ушла переодеваться, Эрик попросил:
- Тетя Вера! Сыграйте нам «Дунайские волны». Внимание! Жених и невеста танцуют свой свадебный вальс! Вальс, который стал их свадьбой и соединил их сердца!
Все нами любовались пока мы танцевали, как всегда мы танцевали прекрасно наш судьбоносный вальс. Пожалуй, это были самые красивые минуты нашей свадьбы.
Когда я переодевалась, я ненадолго задержалась у зеркала, чтобы запомнить себя в образе невесты, хотя после венчания нас с Эриком в свадебных нарядах запечатлел на всю оставшуюся жизнь приглашенный Ириной фотограф. Для этого нас пригласили в другую комнату по тем же причинам конспирации. Ирина при этом заверила, что если даже он о чем-то и догадался, то не страшно, он свой человек, все сохранит в тайне.
Налюбовавшись вдоволь собой невестой, я надела свой цыганский костюм с той знаменитой кофточкой, имеющей глубокий вырез на груди. Нацепив на себя монисто, бусы и взяв в руки бубен, я вышла в столовую, не забыв распустить волосы, перехватив их слегка лентой.
Конечно, мое появление вызвало возгласы восторга и удивления. Эрик сел за пианино и полилась зовущая, игривая, бурная мелодия Цыганочки. И я, как всегда, вся самозабвенно отдалась музыке и пляске, как на сцене, забыв о существующих, безо всяких стеснений, и если честно сказать, мне немножко во время танца не хватало партнера, и так, не ко времени, во время свадьбы, вспомнился Юрка, в плясках он был незаменимый партнер. Эрик следил за мной с каким-то особым выражением глаз, мне подумалось:
- Небось, опять сердится на меня за кофту?
Танец мой произвел на всех впечатление, а Лиза подвела итог такими словами:
- Ты была так похожа на настоящую цыганку, так хороша и соблазнительна, что даже отец Павел на тебя глаз положил
- Придумаешь такое, Лиза, ведь он же священник!
- Не веришь, как хочешь!
Я, не дослушав Лизу, поймав взгляд Эрика, подошла к нему:
- Эрик, ты, что так смотришь на меня? Сердишься? Мне переодеться?
Эрик склонился к моему уху, прижавшись ко мне щекой, от чего опять меня пронзило его прикосновение, как электротоком.
- Не надо переодеваться! Здесь и сегодня это к месту. Я смотрел на тебя и думал, как хорошо и красиво пляшет моя жена. Так плясать могут только здоровые люди. Значит, моя жена совсем поправилась. Поняла?
Конечно, я поняла и вспыхнула, глянув на него. А его глаза, как когда-то утонули в вырезе моей кофты. А ведь с тех пор прошло совсем немного времени, чуть больше недели. А казалось, что целая вечность.
Это был прекрасный, неповторимый день моей жизни. И песни, и романсы, которые пел Эрик один и вместе с другими, звучали потом в моей душе и памяти всю жизнь. Особенно «Стаканчики гранение». Пожалуй, эту песню так же по аналогии с вальсом нашей судьбы «Дунайские волны» можно назвать гимном нашей любви. Но это будет ясно из дальнейших глав. Но вот и прекрасный день нашей свадьбы подходит к концу, как и все на свете, он кончается. Только все собрались проводить торжественно молодых в спальню, как в дверь постучали. Оказалось, принесли телеграмму. Самые теплые поздравления от Марты Артуровны, мамы Эрика Я глянула, откуда телеграмма, честно говоря, это послание меня удивило. Мама Эрика уехала всего 5 дней назад. Если даже Эрик написал о нашем решении вступить в брак, она не успела бы получить его весточку. Телеграмма была из Казани, где Марта Артуровна быть уже не могла. Значит, сегодняшнее событие было решено во время пребывания Марты Артуровны в Йошкар-Оле. Это она договорилась с отцом Павлом и тетей Верой о нашей свадьбе и оставила им текст этой телеграммы. Я все поняла, и Эрик, наверное, тоже. Когда он читал телеграмму, глаза у него были полны слез, мне, стоявшей рядом с ним, это было хорошо видно, а остальные, к счастью, этого не заметили. Так все мы читали телеграмму в коридоре, где свет был не очень яркий. Нас с какими-то ритуалами, благословив, проводили в комнату Эрика, то бишь «в спальню». Едва мы оказались одни, Эрик повернулся ко мне, я увидела, что по его лицу катились слезы.
- Эрик, что это значит? Ведь плакать должна невеста, а не жених. Выходит, ты еще совсем малыш, какой же из тебя муж? - пыталась шутить я, хотя в душе моей царила грусть, мне было очень жаль Эрика. Ведь моя мама была рядом, а его...
- Ах, моя дорогая Снежинка! Я плачу и от счастья. Но мне горько, что на моей свадьбе не было ни деда, ни отца, ни мамы, самых дорогих моему сердцу людей, кроме тебя, разумеется. Ты для меня в жизни все. Как бы они радовались за меня. Напрасно ты подумала, что я слабый малыш. Что греха таить, ведь сегодня я прощаюсь с детством. А какой я муж, я тебе сейчас смогу, надеюсь, доказать, и ты изменишь обо мне свое мнение.
Я подошла к нему, стараясь поцелуями осушить его слезы. А он стал меня так красиво и нежно ласкать, что я опять в сонме чувств, оторвалась от земли и отправилась с ним в полет, даже не заметив, как оказалась в постели совершенно голая рядом с обнаженным моим любимым. На этот раз, достигнув высоты ласк, я поняла, что не во всех прежних своих суждениях была права, и поверила, что-то, что Эрик называл праздником любви, было вовсе не чудовищно и не противно, а даже прекрасно. Так мы и уснули на рассвете, утомленные ласками, обнявшись, лицом друг к другу.
Первое, что я увидела проснувшись, было сияющее, счастливое лицо Эрика.
- Здравствуй, моя дорогая жена! - приветствовал он меня, нежно целуя.
- Эрик, что ты такой сияющий? Таким ты даже вчера не был! Поделись со мной своим сиянием. Неужели ты так радуешься, что женился?
- Я всему рад, что связано с тобой, но главная причина в том, что у нас с тобой все так хорошо. Разве ты не догадываешься?
- Что хорошо, Эрик? Что все? Объясни.
- Я думаю, что ты все поняла, просто кокетничаешь. Неужели не догадалась? Тогда утром, при нашей первой близости, я не на шутку напугался, что что-то не так, ведь в этом деле бывают непоправимые беды, а оказалось все так чудесно! Мы не только родственные души, что очень важно для счастья, но в постели, как супруги, созданы друг для друга. Разве ты не заметила?
- Не знаю, что нужно было заметить, но я поверила в то, что ты называл праздником любви. Ты доволен?
- Бесконечно счастлив! Я это и имел в виду, ведь не только мне было хорошо, но и тебе тоже!
- Да, Эрик, - отвечая на ласки, подтвердила я.
- Ох, Снежинка, не удивляйся, если раздастся стук в дверь и нам придется открыть.
- Зачем?
- Так положено, постучать к молодоженам, есть такой дикий обычай.
- Если он дикий, зачем нам его соблюдать? Давай тогда скорее одеваться! Вставай!
Совершенно забыв, что я голая, я откинула одеяло, оказавшись обнаженной при ярких лучах солнца, проникших в окно комнаты.
- Боже, какая красота! Я никогда не нагляжусь на тебя! - воскликнул Эрик и потянулся ко мне.
- Нельзя, Эрик! Сам же сказал, что должны постучать и должны войти!
- Никто не посмеет сюда войти, если я не захочу, - отрезал Эрик, обнимая меня, и мы опять отправились в сладостный полет.
Когда я захотела встать с постели, Эрик мне не разрешил, говоря:
- Лежи на постели, надень ночную рубашку и ожидай гостей. Сам Эрик, отперев двери, одел пижаму и улегся рядом со мной. Вскоре раздался стук в дверь, и Эрик, несмотря на то, что мы находились в постели, крикнул «Войдите». Вошла няня Настя, стала петь какие-то венчальные песни, а потом произнесла:
- Пора молодых поднять, невесту славить или ругать.
Я от удивления широко открыла глаза, но Эрик сделал мне знак молчать. Тогда Настя подала Эрику руку, говоря:
- Если муж в первую брачную ночь был настоящий мужчина, то пусть встанет и похвалится, что в жены ему досталась невинная девушка.
Эрик, рукой откинул одеяло и взял меня на руки. Я с ужасом увидела, что подо мною лежала та простынь, которую мы испачкали в то утро 4 января.
- Мне есть чем похвалиться, как видите, няня, - утверждал Эрик, славь мою невесту, а теперь жену, прими наши брачные простыни нашей первой ночи.
Сгорая от стыда и от своей беспомощности, находясь на руках Эрика, я не стала возмущаться и возражать, хотя вся эта сцена, действительно, была неуместной дикостью. Только когда Настя с простыней торжественно удалилась, я вырвалась из рук Эрика и разразилась упреками:
- Эрик, какой ужас! К чему эта нелепость! Как же я теперь могу появиться на глазах у всех?
- Ну, никакого ужаса в этой традиции нет, если учесть возраст и обычаи Настиной среды. Это важно только для нее, а остальных это совсем не волнует, и они не разделяют этих обычаев. Так, мадам, будьте снисходительны, ведь няня Настя - моя вторая мама, и вообще, чего стесняться? С давних пор известно, чем занимаются в спальне молодые супруги. Тем более, Снежинка, ты умеешь, когда захочешь, принимать гордый вид, а тебе есть, чем гордиться. Ты подарила своему мужу бесценный дар - свою невинность.
- Эрик, все это мне кажется нелепой дикостью. Разве женятся не на женщине, а на девственной плеве? Разве это так обязательно, быть девственницей?
- Конечно, не обязательно, но желательно, а то можно совершить ошибку, жениться на подобных Кларе или Тамаре.
- Все это глупости, достойные неграмотных, бескультурных людей! Деревенские обычаи!
- Перестань сердиться, - нежно целуя меня, уговаривал Эрик, - Настя и есть деревенская, из глухой сибирской деревни, простим ее!
Когда мы, тщательно одетые, я в новом розовом платье, вышли в столовую, я сгорала от стыда, но Настя безо всякого аккомпонимента пела такие смешные песни во славу молодых, что я успокоилась. Нам начали дарить подарки. Все было очень мило, если бы не расстроенное лицо Лизы, которая с раннего утра примчалась в дом Моисеевых.
- Лиза, что с тобой? Почему ты такая траурная? Поделись со мной.
- Не послушалась меня, неужели нельзя было подождать Загса, - запричитала она, - обманет и оставит тебя с дополнением в подоле.
- Успокойтесь, Елизавета Григорьевна, - прервал услышавший ее Эрик, - ЗАГС ничего не добавит для счастья, но по советским законам без него Леночка не будет обладать правами моей жены. Вы совершенно правы. А мне эти права нужны, как воздух. Итак, приглашаю вас в ЗАГС в 12 часов дня 8 января.
Лиза примолкла, и все сели за праздничный завтрак. А затем начались сборы гостей в обратный путь. Мы проводили их на наш вокзал, посадили в поезд, расцеловались по-родственному с отцом Павлом и тетей Верой. В надвигающихся сиреневых зимних сумерках поезд отошел от вокзала и скрылся вдали. Стало немножко грустно, ведь вместе с ним уходил от меня такой знаменательный день моей свадьбы. Проводив гостей, Лиза и Ирина, возвращались домой на автобусе, а мы с Эриком пошли пешком, наслаждаясь общением и легким морозцем.
Завтра, если мне влепят повестку, отправляемся с тобой в свадебное путешествие на лыжах, моя любимая Снежинка!
- Ах, эти бесконечные «если», - грустно произнесла я, и неожиданно у меня сочинилось четверостишие:
Мы словно Золушка средь бала
Общеньем музыки кружась,
А время звало и пугало
Разлукой, что придет сейчас!
- Ох, как здорово, Снежинка! Ты молодец, я подберу музыку к этим словам. Как точно! Время нас погоняет и пугает предстоящей неизбежной разлукой.