Осенний морок заселился надолго. Солнце просвечивало редко. Сеял мелкий, холодный дождь, переходящий в мокрый снег. Снег, падая на тёплую землю, таял, но на холодных камнях задерживался, создавая пёструю мозаику тёмных и белых неровных прямоугольников. День сжимался: светлело, моросило, темнело.
Казалось, низкие облака впитали всю влагу земли и не хотели с ней расстаться. Граница между землёй и небом стёрлась в серой дождливой массе. В туманном мареве деревья не спешили сбросить листву и стояли в золотисто – зелёном размытом уборе, как на картинах импрессионистов. Их очертания появлялись из туманного небытия, проходили и таяли, напоминая солнечное лето, тепло и пенье птиц.
Терпкий влажный запах земли и прелых листьев пропитывал воздух. Всё замерло в дремотном ожидании первых заморозков, первой оголённости, морозного воздуха и блескучих льдинок.
Пробившиеся через облако нежданные лучи солнце открывали вход в высокий мир синевы, сказочно меняя всё вокруг. Золото листвы начинало переливаться оттенками желтизны, всплескиваться радужными каплями воды и испугано вздрагивать лёгким ветерком.
Ожидания, неопределённо - туманные возвращались в лето, пересекались с выпавшим снегом, бодрым настроением, концом осенней распутицы и неопределённости.
Птицы сбились в стаи и налетали на обильные гроздья рябины, подмороженную ранетку и семена пожухлой травы. Подлетали тихо, без писка. Усаживались на ветки деревьев, отряхивались и деловито шурша, склёвывали ягоду. Сытые, нахохлившись, дремали под моросью дождя.
Виктор выходил во двор, кормил Жучку, срывал тяжёлые кисти калины, ел горьковатые сочные ягоды и любовался крупным чистым золотом молодых дубков. Всматривался в дождливое небо и обещал собаке собраться на охоту. Жучка радостно взвизгивала, подпрыгивала, смеялась вместе с хозяином и виляла хвостом.
- Нет рано - увещевал Виктор, - по дождю в лесу делать нечего, и дичь забилась, не выманим. Подождём, хрустнет морозец, опадёт листва, соберемся и мы с тобой – говорил он собаке, ласково поглаживая ушастую голову. Жучка соглашалась, пыталась лизнуть руку хозяина и заглядывала в глаза.
Чуть намокнув, с охапкой дров возвращался в избу и разжигал печь. Заложенные с вечера дрова брались быстро, в трубе гудело, и лёгкий запах дыма смешивался с ароматом крепко заваренного чая. День начался сквозь дождливые облака. После завтрака Виктор одел бродни, плащ, взял спиннинг, свистнул Жучку и пошел к реке.
Набухшая тёмной дождливой водой речка текла в золотистом мареве берегов, вздрагивая и просветляясь на перекатах. Виктор пускал лесу с мухой по течению. Ловил на перекатах ленивого осеннего хариуса и любовался жёлтыми листьями в тёмной воде. Рыба пряталась в тени плывущих листьев, всплывала и хватала насекомых. Спиннинг размывался в тумане, насадку не было видно, и только упругий рывок лесы и всплеск серебристого тела рыбы возвращали в реальность.
Жучка нейтрально относилась к рыбалке, но блажь хозяина уважала, носилась в кустах, гоняла мышей и пичуг. Рыба бралась хорошо, и часа через два промокшие, но довольные рыбаки вернулись в тёплый дом. К домашним запахам добавился душистый аромат ухи, лаврового листа и свежего лука.
После обеда дождь прекратился. Виктор разжёг коптильню, выложил хариуса. Запах свежекопченой рыбы смешался с терпким запахом листьев и протянулся по реке. Отведав хариуса, Жучка забралась вздремнуть в будку. Виктор отнёс рыбу для просушки на веранду. Хорошо угостить гостей деликатесом.
Глубокое спокойствие засыпающей природы заполнило душу, размыло суету, повеяло детством и безмятежностью.