На развалах, неизменных сателлитах рынков нашего города, встречаются удивительные вещи. Здесь можно найти всё: пластмассовые мыльницы, изделия из фарфора в стиле совьет-арт, журналы для домохозяек с обязательным женским именем в названии, подстаканники, бритвенные приборы, аудиокассеты, шапки-ушанки, резиновые игрушки… У группы Billy`s band в альбоме «Блошиный рынок» есть песня «Туманная погода», хорошо иллюстрирующая суть феномена. Мне нравится бродить среди этих артефактов, покоящихся на разложенных на земле кусках плёнки. Дело, конечно, не в том, что я надеюсь купить за бесценок пластинку «Abbey road», подписанную всей четвёркой, или замаскированный под фотоаппарат миелофон. Просто в таких местах присутствует некая магия, словно бы перед вами внезапно открывается временной портал, и вы понимаете, что наша жизнь это, в сущности, одна большая иллюзия. Именно на одном из развалов мы с моим старым другом обнаружили в прошлую субботу потрёпанную книгу с лицом давно ушедшего от нас музыканта на чёрной обложке. Каюсь, я собирался пройти мимо, но друг оказался мудрее. Он дождался отлучившегося продавца, заплатил нужную сумму и вручил мне подарок со словами: «Это лучшая биография, которую я встречал». Книгу бывший владелец оценил в целых пять гривен. Это меньше стоимости стакана вина, которого, кстати, мы в тот день выпили ох как немало. Я достаточно много читал о творчестве группы Кино и её лидера. Было «Путешествие рок-дилетанта» Житинского, были «Записки Старого Рокера» Джорджа Гуницкого и труд под названием «Цой forever», купленный в славном городе Питере в год, когда Виктору могло бы исполниться пятьдесят. И всё же мой друг не ошибся. Книга «Виктор Цой. Стихи, документы, воспоминания» действительно обладает какой-то особой притягательностью. Быть может, дело во времени издания. Вдова Цоя Марианна и всё тот же Александр Житинский выпустили собранные ими материалы всего год спустя смерти любимого музыканта, когда раны в сердцах его близких и поклонников ещё не успели зарубцеваться. В процессе чтения и переслушивания затёртых записей (а слушал я принципиально только кассеты) у меня возникло желание добавить к сказанному несколько строчек от себя. Это естественная реакция. В отличие от царства математики, делясь с другими чем-то, что искренне любишь, ты лишь приумножаешь имеющееся. Мне кажется, люди всегда будут остро нуждаться в музыке, которую играло «Кино». По своей природе человек любит маски. С каждым днём они всё плотнее прирастают к лицам, и однажды наступает момент, когда мы забываем, кто скрывается под ними. Забываем или решаем оставить всё как есть, испугавшись боли, крови и пожизненных уродливых шрамов. В песнях же Цоя есть то, чего нам всегда так не хватает, – искренность. Их герой внутри такой же, каким мы его видим, будь он бездельником, погружённым в себя романтиком или воином, готовым не колеблясь вступить в битву. Цой умел быть весёлым, ироничным, ёрничающим, по-панковски бесшабашным. Но лично мне ближе всего его неприятие бессмысленности жизни, как сказал БГ, и печаль. А печаль не может быть фальшивой. Я слышал много разговоров о неоправданной пафосности Кино, несовершенстве музыкального материала и простоте текстов. Плевать. Сейчас я допишу последнюю строчку, выключу в комнате свет и в темноте буду слушать «Спокойную ночь».