Вслед за постоянными участниками массовки я вошла в новогоднюю студию с двумя объёмными пакетами, в которые были сложены сапоги, шарфы, шапка, дамская сумка, сухой паёк на десять часов – словом, всё то, что нельзя было оставить в гардеробе, но и держать при себе актёру массовых сцен (АМС) во время съёмок не полагается. Одета я была в узкие черные брюки и шифоновую сиреневую блузку с воланами, и мне казалось, что выгляжу я вполне элегантно.
- Это что ваш праздничный наряд? - Cтрого остановил меня бригадир массовки Андре, окинув снизу вверх недовольным взглядом мой «прикид», - я не могу вас пропустить в таком виде, я же говорил вам вчера за дресc код по телефону.
- У меня есть ещё платье, - примирительно сказала я.
- Идите быстро переодевайтесь!
После того, как я появилась на площадке в своём ультрасовременном ( именно этот эпитет предложило отразившее меня зеркало в останкинской уборной) платье фасона «летучая мышь» и цвета марганцовки, надетом прямо на брюки и рокерскую блузу, статус мой резко возрос – я почувствовала это и по восхищённому взгляду оператора, попавшегося мне навстречу, и по лицу гламурного Андре, сразу сменившего гнев на милость.
Я прошла мимо покрытых белыми скатертями столиков, уже украшенных праздничными реквизитами для чаепития, и, оглядев забитую АМС трибуну, сколоченную из досок, нашла одно-единственное свободное место на самом верху. Но только я было занесла ногу, чтобы туда пробраться, как Андре схватил меня за руку со словами: «Куда, куда» и отвел на авансцену, усадив за один из круглых столиков, своей драпировкой напомнивший мне некоторые картинки Херлуфа Бидструпа. За этим столом уже восседала шикарная дама неопределённого возраста с начёсом и макияжем тоже вполне в бидструповском стиле. Дама, улыбнувшись, поздоровалась со мной, назвала своё имя и выразила радость по случаю того, что именно меня ей подсадили, потому что она ужасно не хочет сидеть вот с этим пожилым кавалером, который, как некий талисман, всегда достаётся именно ей в соседи. Она также сообщила мне, что ей уже 65 лет, но и что ведущая этой программы Ангелина Вовк – тоже не девочка.
Я рассыпалась в искренних комплиментах, но только мы начали светскую беседу, промыв хорошенько шёпотом кости карабаса-барабаса Андре, как распорядительница программы пересадила меня за столик к другой роскошной даме без возраста, так как своими высоко стоящими плечами я мешала девушке-оператору опускать на нужную высоту чёрный перископ её видеокамеры. Я опять узнала прямо с ходу возраст своей новой визави, он был на три года больше предыдущего - видимо, такая откровенность давала возможность мгновенно получить желанный комплимент, который я тут же выдала, тем более, что и эта дама своей красотой и моложавостью его вполне заслуживала. Но меня вновь пересадили, и это продолжилось ещё несколько раз – так я перезнакомилась практически со всей элитой АМС передачи «Доброго здоровьица!». Разглядывая их умело нанесённые перламутровые тени, безупречные стрелки, виртуозно налаченные причёски, я поняла, что никогда не достигну такой степени совершенства, ибо мой имидж, позаимствованный, видимо, ещё в детстве у итальянки из рязановского фильма, вносящейся в кадр на байке, а потом бегущей вверх по лестнице, снимая на ходу мотоциклетный шлем, никак не вяжется с такой тщательной проработкой деталей.
Наконец-то, вроде, всех рассадили по подсказкам режиссёра, взиравшего на своих «подданных» откуда-то с самой верхотуры, а я оглянулась на мою первую собеседницу и увидела рядом с ней именно того самого джентльмена, общения с которым она так хотела избежать. Мы обменялись с ней многозначительными взглядами, мол, от судьбы не убежишь, но гром аплодисментов прервал наш с ней немой диалог.
В студию в полном блеске новогоднего гламура вплыла, как королева, Ангелина Вовк и поприветствовала всех собравшихся хорошо поставленным дикторским голосом, затем она прошествовала на высоких каблуках на свое тронное место, продемонстрировав при этом великолепные стройные ноги; ярко-алое платье красиво оттеняло её светло-пепельную, волосок к волоску, причёску. За ней неказисто прошмыгнул в павильон и родоначальник телезнахарства – Геннадий Петрович Малахов.
Все пять, отснятых в тот день программ, меняя праздничные наряды, вела Ангелина, и в строгом её подчинении, в роли какого-то великовозрастного пажа, выступал Геннадий Петрович, каждое слово которого Ангелина комментировала с лёгким юмором. Красота и ум Ангелины были настолько бесспорны, что народный врачеватель даже и не пытался выбиваться в лидеры и как мог отшучивался в ответ. Такая обворожительная снаружи Ангелина оказалась железной леди нашего TV, вне кадра она была серьёзным профессионалом, крепко державшим все нити сюжета в своих немолодых, но всё ещё прекрасных руках. Она деловито переговаривалась с режиссёром, блестяще читала текст с листа и строго останавливала некоторых заболтавшихся сверх меры персонажей съёмки.
Кого только не было в тот декабрьский день 2013 года в этой ярко освещённой студии в Останкино, куда я с таким трудом попала, выдержав собеседование у Андре по телефону и отправив ему предварительно свою фотографию по E-mail. Судя по всему, Андре остался доволен моей «работой» и даже стал брать меня в другие свои программы.
А на небольшой круглой эстраде, и являвшейся в этот раз эпицентром происходящего, – одни знаменитые артисты сменяли других, а мы вместе с моими гранд-дамами аплодировали им, подобно римским патрицианкам, сидя с прямыми спинами за бидструповскими столами. Белозубая Хомчик со товарищи живьём исполнила несколько хитов нашего века, задав позитивный курс праздничному марафону, в следующей программе знаменитые попсовые артисты вместе со своими детьми спели под золотыми ёлочками неувядающие хиты своей и моей молодости.
Рома Жуков тоже вот-вот должен был выступить, кто-то спросил у меня из массовки, что он будет петь, и я ответила, ни минуты не сомневаясь: «Я люблю вас, девочки… Я люблю вас, мальчики…», на что операторша заговорщицки посмотрела на меня и, приподняв наушники, с улыбкой подтвердила мои слова. К концу записи третьей программы мы все стали практически одной новогодней семьёй, Ангелина своим знакомым с детства голосом умело создавала в студии домашнюю непринуждённую обстановку.
В четвёртой программе меня вместе с ещё одной молодой дамой пригласили присесть за столик к Светлане Светличной и Евгению Герасимову. Последний был настолько галантен, предлагал нам фрукты и прочий реквизит, что я почувствовала себя заправской актрисой, снимающейся в одном эпизоде со знаменитым артистом, режиссёром и депутатом.
Но особенно меня потрясла Светлана Светличная и двойной свет, который излучали её имя и фамилия. Всё-таки не зря в древности людям давали прозвища, закреплённые в современных фамилиях, и оттуда, из глубины веков, наши предки молчаливо руководят нами, освещая своими лучинами наш путь.
Светлана Афанасьевна обращалась к нам не иначе как «девочки», и всё происходящее на сцене обсуждала с нами в мягкой доверительной манере: « А скажите, девочки, вам нравится этот певец? А мне очень нравится». И она смотрела на нас из-под чёрной шляпки своими необыкновенными, синими , по-детски доверчивыми глазами, и, конечно, нам нравился певец Евдокимов… Надо заметить, что и шляпа, и маленькое чёрное платье – всё это ей шло невероятно. Её личное обаяние, помноженное на магию французской моды, просто околдовали меня, я сидела, как завороженная, не отрывая от неё восхищённых глаз. Я в жизни не встречала человека,светящегося так ярко и настолько распахнутого с добротой к людям. Могла ли я предположить, сидя в детстве в кинотеатре, что вот с этой тётенькой с экрана в розовом пеньюаре я буду когда-нибудь на телевидении пить чай за одним столиком.
Во время двух первых перерывов я уничтожила все свои съестные припасы, поэтому, когда наступил четвёртый брейк, почувствовав некстати разыгравшийся зверский аппетит, я решила: «кутить, так кутить» и заказала себе в полутёмном кафе огромную чашку кофе и обсыпанную сахаром большущую булку. Это было чрезвычайно вкусно, и я так увлеклась поеданием сей сдобы, что впала в какой-то гастрономический ступор, отрешённо уставившись в одну точку. И поэтому я не сразу заметила, что являюсь объектом внимательного разглядывания и обсуждения сидящей здесь же группы молодых людей.
Как только я взглянула в их сторону и увидела их плохо замаскированное любопытство, я поняла, что они меня с кем-то перепутали. Я сразу же прикинула, на кого, кроме упомянутой уже итальянки, я могла бы, по их мнению, быть похожей при таком тусклом освещении и в этом марганцовочном платье, с волосами, выкрашенными в «радикально-чёрный» цвет. Учитывая мой рост и возраст, на ум пришла одна лишь Лидия Вележева, да и то с большой натяжкой. Эти размышления под продолжавшимися взглядами обознавшихся парней, принявших меня за знаменитость, натолкнули на мысль о том, сколько же сейчас лет очаровательной актрисе, сыгравшей возлюбленную Миронова в «Итальянцах». О-ля-ля, да ей не меньше, чем моим новым сегодняшним знакомым…
Последний сет был кулинарным, и Геннадий Петрович наконец расправил крылья. Вся студия была завалена овощами и фруктами, а сам народный целитель, окруженный роем разномастных врачевательниц и женщин-диетологов, вдруг оказался в дружественной обстановке, и его голос с характерным выговором то и дело солировал теперь на площадке. Студийные часы перевалили за отметку 22.00, и вся массовка зашелестела, с надеждой всматриваясь в родное лицо тёти Лины, которая одна лишь могла остановить этот фонтан красноречия...
И вот уже и режиссёрский глас с небес разрешил актёрам массовых сцен покинуть студию. Несмотря на шпильки, я добежала по останкинским лестницам до финиша, где ждал нас Андре и наши гонорары, одной из первых.
В летящем по монорельсу над замёрзшим Останкинским прудом зыбком вагончике, созерцая отдаляющиеся от меня силуэты церквей, стеклянной, светящейся в темноте глыбы первого канала и великанши-красавицы телебашни, я перебирала в памяти все просмотренные сегодня картинки-номера. Мне это даже чем-то напомнило возвращение в детстве с ёлки и тщательное изучение по дороге домой содержимого яркой подарочной картонной коробочки: цветные обёртки невиданных конфет, все эти "белочки", "а ну ка - отними", медведи бурые и на Севере, салюты - на сиреневом фоне, маки – на чёрном и обязательное суфле в золоте, которое, конечно, всегда съедалось первым!
Продолжение следует...
Друзья, этот рассказ написан специально для новогоднего конкурса, объявленного Вахтангом Рошалем:http://www.proza.ru/2016/01/01/1417
Приглашаю всех принять участие в этом празднике воспоминаний о самом лучшем Новом годе!