На фото: беседы с подполковником у балагана.
Часть четвертая. Сентябрьский балаган.
Первая ночь. До полночи ужинали. В разговорах мы познакомились получше с подполковником – нашли общую тему. Я тоже – капитан запаса, поэтому было о чем говорить. Мне сразу понравился армейский стиль его разговора: прямой, четкий, понятный. Конкретный, простой язык – свидетельство честности и открытости человека. Когда слышишь витиеватые разговоры, то жди в будущем такого же поведения. Александра в лицо, как следует, не разглядел, поэтому решил на следующий день наведаться к нему. Он был таким же старожилом этих мест, как Матонин. Однако сюда пришел без попутчиков – это импонировало. Мне казалось, что такой факт – свидетельство уверенности в себе, в знании этих мест. Раньше они ходили совместно с Матониным. В беседе с ним я услышал фразу, что пришел он сюда по тропе – это меня заинтриговало. Если сюда есть тропа, то какого лешего мы перлись напролом, по бурелому? Не скажу, что мы много выпили. Моя бутылка, что-то доставал Матонин – разделить на четверых, Рома не пил, будет не больше двухсот грамм. Главное, что мне показалось, что достаточно согрелся. Матонин поставил свою палатку под полог – получилась двойная защита, так как палатка закрывалась – в ней разместились он и Анатолий. Мы с Ромой лежали на открытом воздухе под пологом, на земле тоже была настелена пленка.
Спальник свой я засунул в полиэтиленовый мешок, поэтому даже при потухшем костре в нем было тепло, несмотря на осеннюю прохладу. После полуночи разошелся сильный дождь, а к утру вызвездило. Холодно ночью было только Роме – он заново разводил костер, чтобы согреться. Водка меня расслабила, поэтому я уснул, как ребенок. Проснулся я под утро от позыва в туалет. Была кромешная тьма. Костер потух, хотя еще потрескивали угольки после недавнего огня. Здесь я уже бывал, но мы с Матониным даже не разводили костер – посидели немного и пошли дальше. Туалета здешнего я не знал.
О лесных удобствах. Надо сказать, что лес в ночи неудобен не только случайным людям, но и опытным таежникам. Как я ни шарился по пленке, не смог найти фонарик – куда-то закатился. Не стал будить Рому шелестом пленки – пошел так. Пришлось идти подальше от стойбища, сквозь ветки, без света, куда-то вниз. Оказалось, что открылся сильный понос. Это вызвало мое недоумение – видимой причины не было. Размышлять в темноте не было смысла. Когда в утренних сумерках позыв повторился, понял, что здоровье мое оказалось под вопросом. Если это – отравление, то первая помощь заключается в употреблении дубильных веществ и соли. Желудочный сок частично состоит из раствора соляной кислоты, высокая концентрация которой убивает патогенную микрофлору. Наша соль, хлористый натрий, при употреблении повышает концентрацию соляной кислоты – все просто. Соль, которую иногда зовут «белой смертью», спасает нас от любых инфекций. На завтрак я добавил соли, выпил крепкого чаю. Главное, что не было тянущих ощущений в области живота, свойственных инфекционным заболеваниям, поэтому не мог понять причину расстройства. Поздно вспомнил, что с собой не взял аптечку: бинт, йод. В таких случаях не повредит капнуть настойки йода в воду и выпить. После ночного дождя все было мокро. Сидеть на месте не хотелось, поэтому мы втроем с Ромой и Анатолием поднялись по ближнему склону.
О совке. Редкие сосны перемежались кустарником и среди травы попадались местечки с брусничником, полным темно-бордовой ягоды. Приятно было видеть такие картины даже в мокром лесу. Состояние здоровья после горячего чая вроде улучшилось. Сплошной покров туч стал развеиваться ветерком и даже показался клочок голубого неба, который тут же закрылся. Обследовав горку, мы вернулись и занялись приготовлением обеда. Набрал я неполный совок мокрой ягоды, но на нее было приятно посмотреть. Этот совок был новый, без задиринок, широкий. Возможно, кто-то не знает, что такое совок. Кстати, совком моя теща называла советских людей. Разумеется, это не ее изобретение, но означает презрительное отношение к человеку, покорному власти, голосующему всегда «за». Совок, о котором говорю я, представляет из себя металлический коробок с ручкой и рядом спиц, торчащих впереди с одинаковым промежутком. Этими спицами поддевается веточка с ягодами, которые скатываются в коробок.
Брусника считается царицей среди сибирских ягод. Мой давний товарищ Бархатов, которого зову просто Иванычем, всегда проповедовал принцип: собирать бруснику руками. Во-первых, это – проявление уважения к ней, во-вторых, ягодный куст не портится. Таково было его мнение. Мы ходили пешком от остановки Орленок до нашего балагана – не меньше одиннадцати километров. Большой Луг, Рассоха, Орленок, Ягодный, Трудный – таковы названия пунктов этого участка железнодорожного пути в сторону Байкала. От балагана до ягоды - тоже несколько километров. Понятно, что одолеть такое расстояние может только крепкий человек. На походы уходит много времени. Время обычно ограничено выходными днями. На сбор ягоды остается времени немного, ведь ее еще надо искать и найти, потому что места эти – туристические, находятся достаточно близко от железной дороги, многим людям известны. Иваныч любил ходить в сентябре, чтобы ягода поспела. Но она к тому времени не только поспеет, но уже и отправится в кузовке кому-то домой. Бывало, что наберешь руками всего полведерка, зато ножками всю окрестность протопаешь. Это – не сбор ягоды, это можно назвать прогулками по лесу. Собирая руками, я заметил, что часто выдергиваю кустик брусники или черники. Назад его не воткнешь, поэтому забирал, очистив корневище, для чая. Логика Бархатова хромала. Беречь природу надо, мы этим и занимались, по крайней мере, не портили. Однако совок, если я им аккуратно пользовался, не выдергивал брусничник, не снимал с него лист. Если же лист попадал – не без него, то, перебирая дома, я откладывал его и использовал в травяные сборы. Можно использовать даже с хвойными иголочками, которые дадут дополнительную порцию витамина С, аскорбиновой кислоты, ведь от цинги использовали отвар хвои. От совка больше страдает черничник, зачастую кустик черники стоит весь голенький, без листочков. Это зависит от настройки совка – узкие промежутки между прутьями или кривые прутья – сдирают лист. Но при аккуратном сборе спелой ягоды в совок попадает не так много листа, больше налетит хвоинок и листа шиповника. Не инструмент – причина, а человек. Зато производительность сбора ягоды возрастет намного, если пользоваться совком. Если же ягода очень спелая, то при сборе совком она не мнется, а руками – наоборот, да и руки потом сложно отмыть от ягодной краски. Если кто собирал чернику, знает: и губы, и зубы, и руки – черные. Ваня любил фотографироваться, показывая черный рот.
Другое дело, мой нынешний товарищ Леша Самойлов, который всегда собирал ягоды совком. Природа от этого не страдала. Что интересно, и совки у него такие гладенькие, что лист не портят, и собирал он быстрее, и ягода у него чище, чем у меня. Ваня всегда с дяди Леши брал пример. Часто, когда дядя Леша отдыхает, брал его совок и бежал собирать ягоду – нравилось ему качественно работать. Самому кустарно трудно сделать совок, хотя на прежней работе парни изготавливали, да и Леша с ними делал себе тоже. Потом Леша купил совок в «Охотнике», сказал мне об этом. Но их уже не оказалось, хотя заказ я оставлял. Только на следующий год сумел обзавестись парой новых совков – постоянно забегал с работы в охотничий магазин, пока меня не предупредили, когда появятся. Мы с Ваней даже пометили каждый совок белой краской, чтобы не обознаться, чей.
Есть у нас совок для крупной вишни – заводского выполнения с этикеткой. Откуда он попал к моим родителям, неизвестно. Совками, видимо, можно собирать любую ягоду, кроме клубники, если ягоды много. Это уже промысел, промышленный сбор. Такие ягоды, как земляника, княженика, костяника, разбросанные по лесу редкими вкраплениями на светлых местах, не представляют промышленного интереса. Большие массивы земляники есть в степных зонах Сибири, где некоторые трудолюбивые сибиряки собирают ее ведрами. Ваня для сестер собирал, как ценные дары леса, княженику. Это уже лакомство, много не соберешь, да и ягодка разная по размеру, красивая, ее собирать руками, любоваться – настоящая радость. Любил Ванек такие моменты, поэтому и стремился в лес. Но бруснику и чернику сын собирал только совком, работал производительно и аккуратно, ягода была всегда чистой, ровненькой и сухой. Если совок плохо настроен, то ягода мнется и становится мокрой от сока. Садовой ягоды у нас не было, так как не было дачи, а участок возле дома небольшой – для овощей и картофеля. Поэтому лес для семьи был не только предметом эстетического наслаждения, но и возможностью заготовить ягоды для варенья.
После обеда выглянуло солнце. Я решил сходить к Александру, так как Матонин не высказывал желания вообще идти куда-то. По мокрому лесу ходить – приятного мало. Рома тоже сидел неуверенно, не выказывая желания двигаться. Я вышел за балаган наверх. Крикнул Александра. В ответ послышался достаточно громкий звук. Рядом с балаганом была заросшая дорога в направлении Александра. Вначале двинулся по ней, пока не уткнулся в сплошной ряд молодых сосенок, обливающих сплошным веером брызг. Местами попадали кустики с ягодой. Не торопясь, двигался вперед. Сзади услышал: «Дядя Толя!». Это звал Рома. Я откликнулся, подождал. Рома догнал и сказал, что решил идти со мной. Пошли вместе. Я повторно крикнул Александру, подкорректировал движение, и вскоре мы были у него.
О Титанике. В небольшом навесе, устроенном на мшистом плавном склоне, сидел пожилой, чуть грузноватый человек. Мы поздоровались. Я сказал, что бывал на той горке, показав на соседний склон с высоко торчащими соснами. Рассказал вкратце, куда ходили с Матониным по жимолость. Обратил внимание на его балаган. Место выбрано хорошее, покрытое слоем мха. Несмотря на склон, при сильном дожде балаган не будет заливаться водой, так как влагу поглотит мох – достаточно внутри постелить пленку. Выбор места под палатку или навес играет большую роль. Обязательно надо окапывать сверху и боков, чтобы потоки воды не залили спящих людей, вещи. В этом случае, у Александра, окапывать нет смысла. В прошлом году на Байкале нашу палатку стало заливать непрерывным, хотя и мелким, дождем. Место было выбрано на ровной площадке, у обрыва к берегу, поэтому вода стекала в палатку. Пришлось идти к местным мужикам за лопатой, так как своей не оказалось. Но приезжали мы на поезде, поэтому лопаты не взяли, хотя с собой было двое крепких парней – Ваня и Алеша. Ночевать планировали всего одну ночь, я и решил понадеяться на «авось», как часто делает русский человек. В багажнике машины у меня всегда была лопата, когда отправлялся в лес. На ягодном месте за Шаманкой, где мы обычно собирали чернику, случился потоп. Была глухая ночь, хоть выколи глаза. В эту же ночь к нам на крышу спрыгнула рысь, затем - на землю и убежала. Я успел показать ее девочкам. Дочери были со мной в машине, мать с Ваней – в палатке. Ваня назвал эту историю «Титаник-2». Он спал на сухом, более высоком месте, вода подбиралась к нему, а мать забилась в уголок. Так и пробыли до рассвета. Постучать в машину не догадались. Утром я окопал палатку, но дождя больше не было. Есть разные житейские законы, вроде «хочешь мира, готовься к войне». Окопаешься – дождя не будет, забудешь о предосторожностях – вот тебе и дождичек.
Александр. Александру в этом смысле было легче – место было готово. Несколько лет он его не посещал после операции на желудке. В этом году решил попробовать. Показал тропку, по которой пришел. Она мне показалась достаточно утоптанной. Он собрался идти на Источник завтра в час дня. Я предложил идти вместе – мне не хотелось кружить с Матониным. Он согласился, сказав, что быстро не пойдет, потому что надо чаще отдыхать, чтобы не перегружаться. Так и договорились. После буреломов перспектива идти по тропке радовала. Матонин собирался идти часа в три. Первое впечатление от встречи было хорошим. Александр, как и Матонин, ходил в эти места лет пятнадцать. Работал он в каком-то иркутском НИИ, а сейчас давно на пенсии. Как-то приходил сюда с сыном, но тому или некогда или уехал. Уходя, я уточнил, что выход в час или можно позже – на это Александр ответил, что выйдет строго в пятнадцать минут второго. Добавил, что вечерком зайдет к нам на огонек.
Сразу же от его места начиналась брусничка, но рядом я деликатно не стал собирать. Роме, который взялся за сбор ягоды, тоже сказал, что неудобно прямо здесь – отойдем подальше. Брусника продолжалась дальше по склону. Одно место я нашел очень хорошее, стал спокойно собирать. Рома где-то отстал, крикнул, я отозвался. Он подошел с обратной стороны, взялся молча собирать возле меня, хотя ягода была и с другой стороны. Мы чуть не стукнулись совками. Собрав свой уголок, я пошел дальше, оставив Рому на ягодном месте. Говорить ему ничего не стал, помня его прежнее поведение, именно так он вел себя с Ваней. На душе остался неприятный осадок. Вспомнил сына, всегда оставлявшего мне мои местечки, найденные мной, хотя я его приглашал. «Папос, это твое, ты нашел – мешать не буду», - так говорил он. Он со мной всегда соревновался, для него доставляло гордость, если опережал меня в два раза, бывало и такое. Клали мы добычу в один кузовок, поэтому можно собирать и рядом – так думал я, так говорил ему. Соревнование должно быть честным – так считал он. Ведь зачастую в лесу более важным оказывается не сбор ягоды, а поиск ее, тем более, в незнакомом лесу. Честность была Ваниной привилегией, поступать иначе он не мог – перестал бы себя уважать. Я спустился вниз, к болотистой пойме, где ягоды уже не было – прилег на траву.
О золотом корне. На какое-то время расхотелось заниматься ягодой. Силы оставляли меня всякий раз, когда вспоминал сына. Матонин знал, что у меня погиб сын. В прошлом году собрались мы с ним сходить в горы. Я знал место за Ниловкой, где растет золотой корень. Правильное его название – родиола розовая. Место это - напротив перевала Шумак. Лет пятнадцать назад я оказался там случайно. Наша группа заблудилась, и пришлось возвращаться, хотя проводник уже понял, где ошибся. Мы остановились в зимовье. Место было восхитительное. Напротив, через долину высохшей реки, виднелся хребет с седловиной перевала, к которому тянулась еле приметная тропа на дикий курорт Шумак. С обратной стороны возносился вверх другой хребет, тянущийся вдаль. Был жаркий июньский день, хотя три дня назад мы уже попадали в обильный снегопад. Время клонилось к вечеру. Крутой хребет притягивал, как магнитом. Он напоминал мне остроконечную Корякскую сопку на Камчатке, на которую никто не отважится залезть. Я все же решился сбегать к хребту, хотя на этот склон уже набегала вечерняя тень. За мной увязался и Командор, наш проводник. Несмотря на подъем, в кроссовках бежалось легко по каменной россыпи, которая оказалась длиннее, чем решил вначале. Становилось все круче и круче. Я перепрыгивал с одной стороны высохшего русла горного ручья на другую. Вдруг заметил кустик, торчащий из-за камня. Не может быть! Золотой корень! Чем выше мы поднимались, тем чаще встречался золотой корень, но в целом его было немного. Вот уже, кажется, близка вершина. Эта сторона совсем темная, дальние хребты освещены еще солнцем. Вот осталось еще метров двадцать, но это уже крутизна – самый пик! С осторожностью, помогая друг другу, преодолеваем преграду. Осталось совсем немного, надо приподняться и ухватиться за непокорный хребет! Я вытянул руки, сумел дотянуться, ухватился за верх и подтянулся. Боже мой! Перед глазами возникла чудесная картина: Тункинская долина, залитая солнечным светом, ослепившим глаза. Достигнуть вершины и увидеть мир с высоты, хотя бы один раз в жизни – это здорово! Спуск не был тяжелым, так как мы уже знали нюансы пути. Мы успели набрать золотого корня. Собирали выборочно, чтобы не уничтожить это место, тем более, сразу решили, что еще вернемся сюда. Золотой корень оказался на редкость живучим. Я посадил его на участке родительской усадьбы, где он каждый год цвел и, рассеиваясь семенами, вырастал в разных местах. А вот на нынешнем участке, где золотой корень постоянно окапываю от сорняков, пересаживаю, ухаживаю, ни разу не видел его цветения. В этом году пересадил в палисадник, сделав для него клумбу из автомобильной шины, но до цветения он так и не добрался. Видимо, ему нужна для жизни еще и особая аура места – золотая. Такая энергетика есть в горах.
Где мы ни бываем, в лучших местах этого мира, всегда почему-то считаем, что непременно вернемся, найдем возможность, да еще кинем монетку. Но монетки помогают не всем. Как-то кинул я монетку в фонтан города Кагосимы, что на юге Японии. Ну и что? Монетка там, а я здесь. Так получилось и с походом за золотым корнем. Я приехал в Ниловку по путевке, а Матонин со своей дочерью должен был прибыть через неделю. Должна была приехать и моя старшая дочь. Однако на следующий день меня увезли домой на служебной машине, потому что Вани не стало.
Вечерние проблемы. Наконец проблемы со здоровьем стали одолевать в полной мере. Вроде бы все нормально – есть силы, никаких болей не ощущается, но вдруг подступает некое ощущение тошноты, потом сильный позыв – приходится искать место, свободное от ягоды. Из прямой кишки льется чистая вода. Чистая она или не чистая – не увидишь, но струя воды выливается. Все проходит. Что это? Если бы это была дизентерия, то проявления ее должны быть другими. Температура тела, по ощущениям, стала повышаться, похолодели кончики пальцев рук. Какой-то дисбаланс в организме – но какой? Не только физическое состояние, но и психологически это действует удручающе – явно идет обезвоживание организма. Однако я двигаюсь, по внешнему виду не скажешь, что болен. Погода улучшилась, к вечеру стало тепло, солнечно. Когда стал перекликаться Анатолий, я, ответив ему, крикнул Рому и, не задерживаясь, отправился на стан. Надо было попить горячего чайку.
Как бывает с больными людьми, во время болезни они забывают все свои знания. Видимо, играет свою роль слабость и плохое самочувствие. Отсюда можно сделать единственный вывод: допускать болезни нельзя, надо вести себя правильно, особенно в экстремальных ситуациях. Но я заболел, заболел конкретно, хотя ярко выраженных симптомов не было. Анатолий перед ужином предложил мне коньяк. Я засомневался, думая, что это самогон, но он заверил, что коньяк качественный. Наливал он крышечками от стограммовой бутылочки. Коньяк тоже является лекарством. Я это знал. Народная медицина рекомендует, например, настаивать на коньяке соль, обычную соль для внутреннего и наружного употребления. Некоторые целители рекомендуют все настойки делать на коньяке. Знать бы еще свою болезнь! Предположение уже было: катар желудка. Само слово катар означает воспаление, связанное с простудой. Например, катар горла – это ангина. Однако желудок был в норме, потому что гастрит проявляется болевыми ощущениями, чем-то вроде отрыжки или изжоги – ничего этого не было. Воспаление кишечника – это было ближе: колиты, энтероколиты. Но с какой стати? Отправлялся в путь совершенно здоровым. В июле Матонин стращал меня совмещением сала с холодной водой. Может быть, дело не в сале, а только в холодной воде? Я выпил вчера воды, сам был вспотевший, потерявший много энергии с матонинскими плутаниями по бездорожью, выпил воды на пустой желудок – все остальное питание было нормальным, если не считать несколько небольших порций перцовой водки. Так или иначе, поужинал я аккуратно, тщательно пережевывая пищу, принял от Анатолия, как лекарство, две-три крышечки коньяка, много не ел, выпил горячего чая. Вода мне была необходима. В чайнике были еще травы, имеющие дубильные свойства, что должно было дополнительно помочь.
В компании было хорошо у костра. Стемнело быстро. Я тоже участвовал в разговорах, особенно интересно было слушать рассказы подполковника в отставке о военной службе. Люблю такие вечера в лесу. Даже просто сидеть у костра, смотреть на улетающие искры, слушать потрескивание огня и подкидывать ветки в костер – это замечательно. Но с хорошими спутниками, разговорчивыми, веселыми, умеющими и послушать и поговорить, вдвойне интересно. Когда-то я бывал в компаниях с гитарой, засиживались до поздней ночи у костра. В балаган Бархатова идти дольше, мимо скальника Старуха, но известная, утоптанная тропа приводила туда многих людей, даже недостаточно подготовленных. Этот балаган, где мы сейчас находились, был интересен только его основателю – Матонину. (Впоследствии выяснится, что основал это место не Матонин, года через три мы познакомимся с этими людьми. С одной стороны, отсутствие тропы гарантирует, что непрошенные посетители не зайдут, а с другой – кому нужно сюда переться? Только безнадежным романтикам да заядлым сборщикам ягод типа нас. Я не стал засиживаться, ведь завтра предстояло до обеда искать ягоду, а после обеда идти к Александру. Матонин вновь подтвердил, что пойдет в три часа или позже. А мне надо было выспаться и поправить здоровье.
Залез в спальник, засунутый в полиэтиленовый мешок. Мне показалось, что достаточно согрелся. Тут же приснился сон, который запомнился до следующего дня. Что-то было с устройством на работу, а затем перешло на инопланетян, нечто жесткое, холодное. От этого неожиданно проснулся и понял, что меня колотит от внутреннего холода, мне не удавалось унять крупную дрожь – я замерзал. Я стал растирать себя, но ничего не помогало. Тогда я вылез головой из мешка и попросил Рому дать мне чаю. Все еще сидели с разговорами возле костра, не думая о сне. Чай в чайнике был теплый. Рома подогрел прямо в кружке над костром. Насыпал в кружку соли, как я попросил. Подал мне. Это был настоящий кипяток. Поблагодарил Рому и, несмотря на тяжелое состояние, подумал, что вот же, не хотел брать Рому, а он помог в трудную минуту. Горячей кружкой грел вначале заледеневшие руки, а ступни, как мог, грел о бедра, поджав по очереди ноги. Потом пил соленый чай. Подобное состояние было как-то со мной на Малом море - в марте, когда Леша, мой товарищ, лег спать, а я решил ночью продолжить подледную рыбалку. Палатка была легкая, и меня насквозь продуло неожиданно начавшимся «горняком». От разжигания бесполезного примуса лицо мое стало черным, как у негра. Когда все же залез в машину, то меня трясло такой же крупной дрожью, все тело дергалось, и я решил тогда, что умираю. Но это было воздействие внешнего холода. На этот раз я замерз не от холодного воздуха, а от недостатка энергии в организме. Так проявлялась эта странная болезнь. Рома тоже решил лечь. Так как руки у меня были непослушные, попросил его быть осторожней, чтобы не опрокинуть кружку. Матонин и Анатолий полезли в палатку – было около полуночи. Согревшись соленым чаем, залез вовнутрь спальника, укрыв руки подмышками, скрестив ноги и закрыв нос от воздуха. Это было очень важно в моем состоянии. Я понял: если нос замерзал, то замерзал и весь организм.
От Источника до Источника. Ч. 5: http://www.proza.ru/2016/03/14/1215