Застенчивая Мимоза Роман 2-2
II. Звук радости зажёгся
в поднебесье...
2. Какое счастье нам любить!
Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать.
Парить и обо всём забыть,
Какое счастье нам любить!
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить,
Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать...
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить,
Под утро солнца луч искать.
А ночью звёзды зажигать.
Желанной быть и не страдать.
Тебя с полслова понимать,
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить...
Я спустилась вниз, он же поднялся, и по одной хру-
сталинке я уже подавала ему, командуя, куда пове-
сить. За таким занятием нас застала его мать. Дина Михай-
ловна, войдя в комнату, сказала:
– Ах, вы уже познакомились, и она тебя заставляет рабо-
тать в твой отпуск.
Файвель спрыгнул прямо со стула вниз и подбежал к ма-
тери целоваться.
– Ты просто не представляешь, мне дали на целый месяц
отпуск, так что поживу с вами.
– Поживи, правда, твою комнату заняла Мимоза, но я
тебе постелю на диване. Тебе будет удобно?
– Конечно, удобно, если около меня будет сиять такая
красивая девушка.
Я же добавила, что смогу уступить ему его кровать, а он
в ответ:
Благодарю, это не по-джентльменски, мамы гость – и мой
тоже, я ведь знаю, какие гостеприимные люди в Грузии, по
рассказам моей родни.
Тогда спросила у меня Дина Михайловна:
– А что у нас сегодня на обед?
– Вы, наверно, забыли: у нас сегодня сациви по-грузински
(курица в ореховом соусе), и я сейчас быстро пойду на кух-
ню, там у меня уже готово тесто, сделаю хачапури.
Я вышла и не знала, о чём они говорили, но, когда зашла,
он как-то на меня совсем по-другому посмотрел.
Он сам поднялся на стол, повесил хрусталь, спустил ска-
мейку и даже протёр стол, достал скатерть и застелил ею
его. Они с матерью занимались сервировкой, я же всё зано-
сила и заносила готовые блюда из кухни.
– Неужели это вы всё сделали? – не удержавшись, сказал
он, доставая из саквояжа чистый блокнот. – Я обязательно
запишу всё после обеда. Наши ребята очень любят сациви,
но я ещё даже не пробовал.
Через двадцать минут я занесла и хачапури. Он ел спо-
койно, но всё время не сводил с меня взгляд. Мать постави-
ла коньяк на стол, он даже не открыл его, сказав:
– Хочу провести здоровый отпуск в это лето, с ребятами
перепили в прошлый раз.
– Ты прав, тогда после обеда послушай, как поёт Ми-
моза.
Я всегда пела, когда меня просили, даже сама, если и не
просили, но почему-то мне было стыдно спеть при нём, а
когда я заметила, что Дина Михайловна села за пианино, я
тоже встала и подошла к ней.
– Не стесняйся, Мимоза, пускай он посмотрит, какой са-
мородок мне привезли из солнечной Грузии.
– А вы знаете песню «Тбилисо», мой товарищ её поёт? –
спросил Файвель.
– Тогда ты себе аккомпанируй сама, я боюсь сбиться, и
нот нет у меня дома.
Я села, положила пальцы на клавиши, почувствовала, что
дрожь по телу и рук не ощущаю. «Надо собраться», – так
подумала.
Пока я просто играла, потом остановилась и, начав сна-
чала, запела. Потом ещё и ещё, не знаю, сколько времени си-
дела спиной к ним, но мне было так удобно. Я не смотрела в
его глаза, но чувствовала его взгляд на затылке.
Затем ко мне подошла Дина Михайловна, поблагода-
рила за вечер, но всё же села и попросила спеть, что-
нибудь на русском, а больше – арии. Разве я могла ей
отказать, если бы я пела весь вечер. Никакой реакции со
стороны сына, как будто бы он ушёл в себя и о чём-то
думал, но, когда мать остановилась и встала, он захлопал
в ладоши:
– Никогда не слышал столько грузинских песен, вы чи-
сто спели на русском, и я заметил, здесь есть большая за-
слуга матери, спасибо вам и ей. Если вам не трудно, про-
диктуйте рецепт сациви, я тоже буду иногда готовить это
блюдо.
Он также сидел за столом с открытым блокнотом. Я села
рядом, а за обедом – напротив, видно, этого и он хотел, что-
бы лучше рассмотреть меня. Сказала:
– Пишите:
САЦИВИ ПО-ГРУЗИНСКИ (курица в ореховом соу-
се)…
Он писал, но больше смотрел на меня, потом я встала
и начала убирать со стола, и он помогал всё выносить на
кухню. Там сказал мне, что сам помоет посуду, а если у
меня есть что-то недоделанное, то я могу заняться этим.
Он даже не мог себе представить, что я начну мыть пол.
Тогда я взяла половую тряпку и ведро с водой, вышла из
кухни в зал. Хотя Дина Михайловна сказала, что сейчас
не время, но я всё равно переоделась, задрала подол сво-
ей юбки за пояс и начала мыть. У нас в Тбилиси, никогда
не моют руками, согнувшись, там мы мыли полы шва-
брой, а здесь меня научили мыть руками – после такой
уборки чище.
Когда я почти заканчивала, вошёл Файвель. Я выкрутила
тряпку и бросила ему под ноги. Он вытер ноги и прошёл к
дивану, не сводя с меня глаз, хотя держал газету, якобы чи-
тал. Через полчаса вся квартира блестела.
– Вы, наверно, устали, а я так хотел вам показать Одессу
моими глазами, ведь мама рассказывала, что вы её почти не
видели.
– Да, не успела посмотреть, но я буду готова, через пол-
часа, только приведу себя в порядок.
И я выбежала в ванную комнату, мне так хотелось с ним
пройтись по городу. У нас, в Тбилиси, никогда я не видела
столько моряков и капитанов в формах, они были такими
красивыми, и любая девушка с ними выглядела красавицей.
Я одела своё самое любимое платье, туфельки на каблучках,
накрасила только реснички и так вышла.
– Какая ты красивая!.. – сказала мне Дина Михайлов-
на.
Он же подошёл ко мне, взял меня за руку и уже у дверей
сказал:
– Мама, не жди нас скоро, ложись спать, я хочу ей сегод-
ня показать наш ночной город Одессу!
Мы спустились вниз в лифте, а когда вышли из подъезда,
он сказал:
– Возьми меня под руку, чтобы ты не упала, нам предсто-
ит большой кросс.
Я засунула руку ему под мышку, почувствовав сильное
тело мужчины.
Мы прошлись по Гаванской улице, потом – по Дериба-
совской, б;льшая часть этой улицы закрыта для движения
транспорта и является пешеходной зоной.
С непривычки я немного устала и про себя подумала:
«Потому, видно, Дина Михайловна меня сюда никогда не
водила, она бы сама не осилила со своими слегка напухши-
ми ногами».
Потом мы спускались по Потёмкинской лестнице к
морю, он держал мою ладонь как клещами, чтобы я слу-
чайно не упала или не выскользнула из его рук. Вниз вели
200 ступеней... это было не просто, он же по дороге ещё и
объяснял:
– Эту лестницу построили в 1841 году...
Внизу была проезжая дорога, перейдя которую, мы не-
много прошлись и оказались в морском порту. Я за всё вре-
мя пребывания в Одессе никогда столько не ходила, да ещё
на каблучках, и, конечно, устала.
Там, у причала, стояло много кораблей, яхт и лодок, но,
когда мы подошли ближе, он взял в аренду катер. Я боялась,
ведь даже не умею плавать. Он же взял меня на руки, и вот
я уже в катере с ним.
С Чёрного моря Одесса выглядела намного красивее,
вся в огнях, даже море необычно переливалось. Мои воло-
сы растрепались и завились, всё время поднимаясь вверх.
Через некоторое время наш катер причалил к маленькому
острову. «Может, в бухту, – подумала я, – здесь маленький
красивый пляжик». Но Файвеля совсем не боялась, а наобо-
рот, не хотела возвращаться домой.
К нам подошли матросы и помогли привязать катер. А
он опять берёт меня на руки, а затем, снимая с меня обувь,
ставит уже на песок и мелкую гальку.
Это ты, что мне для счастья надо...
Избежать заговоры, отчуждения,
На краешке обрыва пройти рядом...
Это ты, что мне для счастья надо,
Не испугаться броситься в объятия...
Под страхом огонь пусть разгорается,
Это ты, что мне для счастья надо,
Избежать заговоры, отчуждения...
http://www.proza.ru/2016/03/15/2067
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216031502067