Русский император Пётр Первый прожил сложную и бурную жизнь. Жизнь, наполненную делами и событиями, иногда страшными и кровавыми, иногда величественными…
Сложным и бурным было и детство преобразователя Российского государства…
* * *
Пётр родился в ночь на 30 мая (9 июня) 1672 года.
Или же в 7180 году по принятому тогда летосчислению «от сотворения мира».
Точное место рождения Петра неизвестно.
- Некоторые историки указывали местом рождения Теремной дворец Кремля.
- А согласно народным сказаниям родился он в селе Коломенском.
- Указывалось также и Измайлово.
Отец - русский царь Алексей Михайлович, «Тишайший», как его прозвали в народе, - имел многочисленное потомство.
Он был женат 2 раза.
В 1-й раз на Марье Ильиничне Милославской (1648-1669).
Во 2-й раз - на Наталье Кирилловне Нарышкиной (с 1671 года).
От 1-го брака у него было 13 детей.
Правда, многие из них довольно рано - ещё при жизни отца – покинули грешную землю.
И из сыновей только Фёдор и Иван его пережили. Но оба были очень болезненными, росли хилыми.
Быть может, мысль остаться без наследников и побудила царя спешить вторым браком.
Свою 2-ю жену Наталью царь встретил в доме Артамона Сергеевича Матвеева, где она росла и воспитывалась.
Увлекшись красивой и умной девушкой, царь обещал найти ей жениха и скоро сам присватался к ней.
Вот эта молодая, пышущая здоровьем царица и родила красивого и здорового мальчика.
В день, когда родился царевич Пётр, по всей Москве служили благодарственные молебны, стреляли из пушек.
А счастливый отец, царь Алексей Михайлович Романов, на радостях прощал казённые долги, одаривал своих ближних, отменял суровые приговоры преступникам.
Из ближних и дальних мест в царский дворец ехали люди с дарами.
Царь Алексей Михайлович возлагал на своего младшего сына большие надежды.
Из двух сыновей от 1-го брака – один - Фёдор был больной, а другой - Иван – слабоумный.
Дочь Софья была не в счёт.
Так что вся надежда была только на Петра.
Именно он должен был стать достойным наследником.
Крестили царевича 29 июня 1672 года в Чудовом монастыре. Это был день святых апостолов Петра и Павла.
По другим данным в храме Григория Неокесарийского в Дербицах.
Крещён он был протопопом Андреем Савиным и наречён Петром.
А крёстным отцом был царевич Фёдор Алексеевич.
По древнему обычаю, с новорождённого «сняли меру» и в её величину написали икону апостола Петра.
Первые детские годы Петра протекали беззаботно и весело.
У новорождённого было много нянек и кормилица.
По некоторым отзывам, Пётр с детства был очень крепок физически, «возрастен и красен и крепок телом».
Зимой Петруша с удовольствием обкатывал ледяные горы. А летом объезжал столицу в забавной маленькой карете, которая была запряжена четвёркой тёмно-рыжих лошадок и сопровождалась пятью потешными карликами.
Если бы царь Алексей жил дольше, можно было бы ручаться, что Пётр получил бы такое же прекрасное, по тому времени, образование, как и его брат Фёдор…
• О первых годах жизни Петра читаем у Льва Жданова:
«Все видят, как сильно любит царь ребёнка.
Ни к одному из сыновей, даже к первенцу, к покойному царевичу Алексею, объявленному было в своё время наследником трона, не проявлял такой любви и внимания отец.
Сколько раз бывало, не то что бы послать кого: справиться о здоровье ребёнка, - сам идёт на половину царицы, в покой Петруши и справляется: хорошо ли спал младенчик. Здоров-ли, весел-ли?..
Ни одно новое проявление внутренней жизни мальчика не ускользает от отца: слово, которое впервые пролепетал Петруша, резвая выходка, первые шаги полных крепких, словно – налитых ножек… Первыя шалости и капризы… За всем чутко, почти ревниво следил царь, словно жалея, если не сам подследил их, если мамы и сёстры, даже сама мать объявляла ему какую-нибудь радостную новость о проявлениях быстро-подрастающего, такого бойкаго, такого смышлённаго ребёнка.
- А уж приглядный какой… В тебя, как влитой, - любуясь сыном, говорит Наталье часто Алексей.
- Счастлив был-бы, а красота – што… Не в ей счастье, - со вздохом отвечает мать и крестит малютку, словно желая отогнать от него всякий призрак горя и недоли священным знамением креста.
И, словно чуя, какой любовью и заботой он окружён, крепнет и быстро ростёт царевич, как тянется кверху редкий цветок, в тепле и холе, под лучами солнца, под уходом заботливой, умелой руки садовника.
Крепнет быстро и тело и дух малютки. Уж чего он желает, то должно быть ему дано. Привык он так, что каждое желание его – закон для окружающих. И беда, если это желание не скоро исполнится, или почему-либо хотят отговорить его от неудобной затеи. Часами может плакать. Не ест, не пьёт ничего, никого не слушает, пока не добьётся своего.
Один лишь отец, и то не строгостью, а лаской да уговорами может успокоить тогда Петрушу.
Мать он тоже любит и слушает. Но она в критическия минуты – только сама готова заплакать с ребёнком, готова всё сделать, и даже не пытается обуздать строптиваго, несдержаннаго мальчугана.
- Все мальчишки на одно. Вон, Наташенька моя и вовсе иная… - говорит она.
Только то хорошо, что почти не бывало случая, когда чего-нибудь опаснаго, вреднаго для него или окружающих – требовал бы царевич.
Порою – окружающие не понимают: что за охота ребёнку в непогоду на воздух выбежать, любоваться вспышками молний, при чём, конечно, и ноги промокают, и вся головка, с которой он даже сдёргивает свой шлычек…
Или верхом ездить попросится. А если его и на малорослаго муштачка посадить – так не удержаться мальчуге.
Блестящия, красивыя вещи, какие в покоях матери, или у отца на поставцах стоят – все в его руках перебывали. И кубки резные, и статуэтки, часы, так заманчиво – тикающие. Многое и побито при этом… И всё он ближе разглядеть норовит.
В свои игрушки – в куклы, да в утварь разную и не играет почти малютка, хотя не мало их у него и у сестры Натальи.
А, вот, подарили ему в день ангела купцы московские весь наряд воинский, крохотный, но тонкой работы, совсем-как настоящий выделанный.
И угодили видно, ребёнку. Только и возится он с тех пор, что со своим вооружением. Запомнил, как на площади кремлёвской при нём ратники саблями махали, царя приветствуя. И сам то и дело знай, саблей машет… Гарцует на коне своём на деревянном – и с какими-то невидимыми врагами бой ведёт без конца…»
(«Русь на переломе»).
Пётр любил военные игры.
В придворных мастерских ему делали луки, деревянные ружья и пистолеты, барабаны, игрушечные знамёна.
Этим оружием царевич и сам тешился, и вооружал «потешных ребяток», то есть своих сверстников из семей придворной знати, всегда окружавших малолетних царевичей.
Сам царь в то время был ещё не стар и намеревался жить долго.
Но в 1676 году неожиданно умер.
Пётр был в это время ещё совсем маленьким (ему было всего 4 года).
И на престол вступил его старший брат Фёдор Алексеевич. К тому времени ему было неполных 14 лет.
Смерть царя Алексея Михайловича и воцарение его старшего сына Фёдора (от царицы Марии Ильиничны, в девичестве Милославской) отодвинули царицу Наталью Кирилловну и её родню, Нарышкиных, на задний план.
Царица Наталья вынуждена была отправиться в село Преображенское под Москвой…
* * *
После смерти отца опекуном 4-х летнего Петра стал его сводный брат, крёстный отец и новый царь Фёдор Алексеевич.
12 (22) марта 1677 года, с возраста 5-ти лет маленького Петра начали обучать азбуке.
На открытие курса пришли царь и патриарх, отслужили молебен с водосвятием, окропили святой водой нового спудея и, благословив, посадили за азбуку.
Дьяк Никита Моисеевич Зотов поклонился своему ученику в землю и начал курс своего учения.
Причём тут же получил и гонорар:
- патриарх дал ему сто рублей,
- государь пожаловал ему двор, произвел его во дворяне,
- а царица-мать прислала две пары богатого верхнего и исподнего платья и «весь убор», в который по уходе государя и патриарха Зотов тут же и перерядился.
Царевич учился охотно и бойко.
Он прошёл со своим учителем, полагавшийся тогда курс наук, – азбуку, т. е. чтение и письмо, выучил назубок Часослов и Псалтырь, Евангелие и Апостол. И впоследствии он хорошо помнил и цитировал тексты из Священного писания, мог заткнуть за пояс многих священнослужителей. Любил читать и петь в церкви на клиросе.
• Анна Романова в книге «Пётр Первый. Император Всероссийский» пишет:
«Пётр внезапно проявил немалые способности: он с лёгкостью учился чтению и правописанию, был чрезвычайно понятлив и обладал хорошей памятью. Его кумирами были такие выдающиеся деятели русской истории как царь Иван Грозный, Александр Невский и, конечно, его собственный отец, Алексей Романов. Царевич жадно впитывал знания из книг и картинок, которые служили больше для забавы, однако в них были изображены корабли, знаменитые здания мира, астрономические явления и прочие предметы, которые развивали детское воображение. С самого детства Пётр мечтал о создании собственных городов, возведении прекрасных зданий, штурме неприступных крепостей и мореплавании – впрочем, последняя мечта пока казалась несбыточной: мальчик не умел плавать и панически боялся воды».
На досуге мальчик любил слушать разные рассказы и рассматривать книжки с «кунштами» (рисунками и картинками).
Зотов сказал об этом царице.
И та велела ему выдать «исторические книги», рукописи с рисунками из дворцовой библиотеки. И заказала живописного дела мастерам в Оружейной палате несколько новых иллюстраций.
Заметив, когда Петр начинал утомляться книжным чтением, Зотов брал у него из рук книгу и показывал ему эти картинки, сопровождая обзор их пояснениями.
• У Александры Осиповны Ишимовой читаем:
«Когда Пётр лишился попечения нежного отца своего, место его заступил настолько же нежный брат, и воспитание его продолжалось с прежней заботливостью.
Потом определён был к нему учителем дьяк Никита Моисеевич Зотов. Он учил его читать и писать по-русски, а также истории – всеобщей и в особенности отечественной. Зотов хотя не получил сам отличного образования, слишком редкого в то время в отечестве нашем, и не знал иностранных языков, но был человек очень умный, который понимал, как сделать учение приятным, и, кроме того, был усерден и неутомим. Исторические уроки его не могли называться этим строгим именем. Нет, это были не уроки, а занимательные разговоры, во время которых он рассказывал маленькому ученику своему о славных государях русских, особенно о Святославе, Владимире, Александре Невском, Дмитрии Донском, Иоаннах – Великом и Грозном и, наконец, о Михаиле и Алексее. Чтобы сделать рассказы свои ещё разнообразнее, Зотов велел представить в рисунках все важнейшие происшествия, случившиеся во время этих знаменитых царствований, и расположил их по всем комнатам царевича.
О, если бы вы могли представить себе, маленькие друзья мои, как эти картины и рассказы нравились Петру! Какой огонь блистал в глазах его, когда он слышал о храбрости Святослава или Владимира! Как весело улыбался при победе Донского! Как восхищался великими делами Грозного! Как огорчался его преступлениями! Одним словом, Зотов в полной мере достиг цели своей: пятилетний царевич, несмотря на младенческий ум свой, понял, что государя только история может научить царствовать, и полюбил эту науку более всех других. Иногда, слушая описание какого-нибудь города или крепости, он просил, чтобы ему показали планы их, и, к удивлению всех окружавших, рассматривал их с внимательностью и любопытством взрослого человека. Нередко случалось, что быстрый ум ученика проникал далее познаний учителя, и добрый Зотов, несмотря на всё своё усердие, не в состоянии был отвечать на беспрестанные вопросы его и принуждён был прибегать в таких случаях к учёным иностранцам, находившимся на царской службе, а иногда и к самому царю, который с особенным удовольствием любил разговаривать с умным малюткой и удивлялся его необыкновенным способностям.
Таков был ум Петра в самом нежнейшем детстве. Теперь я расскажу маленьким читателям моим случай, который покажет им сердце и нрав его в этом возрасте.
Царица Наталия Кирилловна, несмотря на всё сыновнее почтение к ней Феодора Алексеевича, имела много огорчений во время вдовства своего. Ближние бояре, окружавшие царя, по большей части родственники матери его – Милославские, ненавидели вторую супругу Алексея Михайловича и вместе с нею всех Нарышкиных. Пользуясь частыми болезненными припадками Феодора и кротостью Наталии, не любившей жалобами своими тревожить больного государя, они и приверженцы их клеветали на неё, старались отдалить её от царя и даже осмеливались иногда показывать ей своё неуважение. Однажды самый дерзкий из них, боярин Языков, похвастал, что заставит вдовствующую царицу выехать из дворца и жить в другом доме, отдалённом от царского. И в самом деле, он явился на другой день к Наталии Кирилловне и сделал ей своё дерзкое предложение под предлогом, что многочисленный двор её не может помещаться в одном доме с государевым.
Сначала царица, зная. Что это выдумка Языкова, не встревожилась этим безрассудным предложением и с твёрдостью отказалась от него, но потом, когда обманщик сказал, что пришёл от имени царя, Наталия вздрогнула и, испугавшись опасности, какие грозили сыну при немилости царственного брата его, не могла удержать слёз. Между тем этот сын, предмет нежнейших попечений её, был тут же, в комнате. С удивлением слушал малютка дерзкого, осмелившегося так грубо говорить с государыней. Уже он готов был закричать от гнева, как вдруг заблистали слёзы в прекрасных глазах его матери. О, как сильно забилось младенческое сердце Петра! Царица, обожаемая мать его, плакала от дерзких слов подданного! В эту минуту он увидел, что для наказания Языкова мало собственного гнева, и, не сказав никому ни слова, пошёл к царю.
Феодор Алексеевич по обыкновению обрадовался, увидев своего любимца, но испугался его встревоженного вида и заботливо спросил, что с ним. Тогда Пётр поцеловал несколько раз руку брата и сказал: «Государь! Я пришёл к тебе с жалобой на Языкова. Он хочет меня с матерью моей выгнать из дома отца моего и отдалить от тебя, как в старину Годунов отдалил и потом погубил царевича Димитрия. Если тот дом, куда высылают нас, нравится тебе, то я буду в нём жить вместе с тобою, но из дома отца моего без тебя, государь, никуда не выеду». Сказав это, маленький царевич оборотился ко всем окружавшим в это время государя и прибавил со слезами на глазах: «Разве я не сын великого царя Алексея Михайловича, что мне нет места в доме отца моего?»
Феодор был тронут почти так же, как и маленький брат его. Он поспешил успокоить и утешить его своими ласками и тотчас же пошёл к царице уверить её, что он никогда не думал отдавать Языкову таких несправедливых приказаний. Он предоставил ей наказать обманщика, как ей угодно, но кроткая Наталия отказалась от этого и великодушно простила виновного боярина. Ей приятно было оказать эту милость: в душе её разливалась такая радость, когда она нежными ласками благодарила маленького защитника своего, что ей хотелось бы всему доставить хотя бы половину того счастья, какое могло чувствовать её материнское сердце.
Так Пётр и в детстве был утешением и славой родительницы своей и всего семейства царского».
(«История России в рассказах для детей»).
Пётр любил своего учителя, всегда относился к нему тепло и с уважением...
* * *
27 апреля (7 мая) 1782 года после 6 лет правления скончался болезненный царь Фёдор Алексеевич.
За его смертью последовали бурные события, оказавшиеся во многом неожиданными и кровавыми…
После царя осталось 2 его брата:
- старший Иван, сын царя Алексея от 1-й жены Милославской, и
- Пётр, сын от 2-й жены Нарышкиной.
Встал вопрос, кому наследовать престол:
- старшему - болезненному и слабоумному 16-ти летнему Ивану согласно обычаю или
- младшему – здоровому и весёлому 10-ти летнему Петру.
Как всегда в подобных случаях, началась борьба боярских группировок за власть…
Заручившись поддержкой патриарха Иоакима, Нарышкины и их сторонники 27 апреля (7 мая) 1682 года возвели на престол Петра. При этом, они провозгласили Петра царём в обход старшего брата Ивана.
Фактически к власти пришёл клан Нарышкиных и вызванный из ссылки Артамон Матвеев, объявленный «великим опекуном».
Сторонникам Ивана Алексеевича было затруднительно поддерживать своего претендента, как «скорбного главою», то есть от природы умственно ограниченного, глуповатого.
Организаторы же фактически дворцового переворота объявили версию о собственноручной передаче «скипетра» умирающим Фёдором Алексеевичем своему младшему брату Петру.
Но достоверных свидетельств тому предъявлено не было.
Однако Милославские, родственники царевича Ивана и царевны Софьи по их матери, усмотрели в провозглашении Петра царём ущемление своих интересов. И, естественно, они с этим не смирились.
Тем более, что о троне мечтала и старшая сестра нового царя – Софья.
Она воспитывалась вместе с Фёдором Алексеевичем. Была умна, честолюбива. И не хотела довольствоваться обычной участью русской царевны.
Милославские спровоцировали стрелецкий бунт.
Стрельцы, которых в Москве было более 20 тысяч, уже давно проявляли недовольство и своенравие. Нарастающее недовольство их вызывали насилия, вымогательства, взятки руководителей Разрядного, Стрелецкого и других приказов, стрелецких и солдатских полковников.
Стрельцам постоянно задерживали жалованье, заставляли за здорово живёшь работать на начальных людей. Их переводили, не считаясь с протестом, с одного места службы на другое.
Стрельцы ещё зимой и весной 1682 года не раз жаловались на полковников, но безрезультатно. Теперь же, в связи со сменой власти, борьбой придворных группировок, дело приняло другой оборот…
Происки Милославских и царевны Софьи вызвали брожение и заваруху московских стрельцов.
Милославские умело воспользовались начавшимися волнениями стрельцов.
Они пустили слух, будто Нарышкины намерены найти подстрекателей беспорядков и казнить и их, и всех недовольных.
Распространяли выдумку, будто дядя Петра, молодой боярин Иван Кириллович Нарышкин, под предлогом малолетства племянника сам хочет царствовать. А царевича Ивана, чтобы не допустить к трону, или уже тайно удушили подосланные убийцы, или вот-вот это сделают.
Кто его знает, верили или не верили стрельцы в эти небылицы. Главное они получили предлог для мятежа.
И, подстрекаемые Милославскими, 15 (25 мая) 1682 года выступили открыто.
Они, вооружённые до зубов, с криками, что злокозненные Нарышкины задушили царевича Ивана, двинулись к Кремлю.
Наталья Кирилловна, надеясь успокоить бунтовщиков, вместе с патриархом и боярами вывела Петра с братом на Красное крыльцо.
Однако это отнюдь не остудило стрельцов, и мятеж на этом не закончился. Он, наоборот, продолжал разгораться.
Патриарх Иоаким пытался утихомирить смутьянов. Но его усилия ни к чему не привели.
• Мария Дёмкина в книге «Эпоха Петра I» пишет:
«Появление Ивана несколько смутило бунтовщиков. Затем особенно дерзкие из них притащили лестницы, залезли по ним к крыльцу и стали разглядывать царевича. «Ты Иван?» - спрашивали они.
Пётр, по свидетельствам очевидцев, смотрел на всё спокойно, не изменяясь в лице. Но самое страшное было впереди. «Не убили Ивана – значит, ещё убьют!» - рассудили стрельцы. Люди Милославского напомнили, что изменники пока ещё не наказаны. Всех неугодных потребовали к Софье и Милославскому.
В это время на крыльцо дворца вышел Матвеев. Он напомнил, как стрельцы успокаивали разных смутьянов – от Разина до восставших в Коломенском холопов, как славно они бились с турками и с поляками. Потом посоветовал разойтись, обещая, что все их просьбы будут рассмотрены. Стрельцы замялись: Матвеев пользовался среди них авторитетом.
Дело испортил Михаил Долгорукий, начальствующий вместе с князем Юрием в Стрелецком приказе. Решив показать свою власть, он заявил стрельцам: «Ступайте по дома, полно буянить, разберёмся и без вас!» Разъярённые его словами стрельцы стащили тучного боярина с крыльца и бросили на копья…».
Разгорячённые стрельцы, оттеснив охрану, устремились Грановитую палату, чтобы найти изменщиков и расправиться с ними.
Боярина Артамона Матвеева сбросили на бердыши и зарубили насмерть.
После этого началась резня.
И продолжалась она весь день...
Стрельцы зарубили воеводу Григория Ромодановского.
Убили и 2-х братьев царицы Натальи – Ивана и Афанасия Нарышкиных. Ивана Кирилловича, голословно обвинённого в измене и посягателстве на жизнь царевича, после жутких пыток выволокли на Красную площадь и там буквально изрезали на куски.
10-ти летний Пётр стал свидетелем жестокой расправы над близкими ему людьми.
Эти события оставили в памяти мальчика неизгладимый след, отразившись и на его психическом здоровье, и на мировоззрении…
• Вот что пишет по этому поводу В. И. Буганов:
«Расправы восставших с близкими ему людьми не могли не потрясти юную и впечатлительную натуру Петра – они происходили на его глазах и оставили тяжкий след в его душе. Ни тогда, ни позже он не понял справедливости жалоб стрельцов; ненависть же к ним, или в лучшем случае неприязнь, вошедшие в его сердце в 10-летнем возрасте, он хранил многие годы, и она не раз прорывалась наружу, принимая подчас дикие. Необузданные формы. Современники, в том числе иностранцы, наблюдавшие его в зрелом возрасте, считали, что припадки гнева, конвульсивное подёргивание головы, характерные для него, во многом идут от потрясений детской и юношеской поры».
26 мая выборные от стрелецких полков явились во дворец и потребовали, чтобы старший Иван признавался первым царём, а младший Пётр - вторым.
Опасаясь повторения погрома, патриарх с архиереями, бояре и выборные люди Московского государства пошли на поводу у стрельцов. И согласились.
И патриарх Иоаким тотчас же - 25 июня - венчал их на царство. Он совершил в Успенском соборе торжественный молебен о здравии двух наречённых царей.
Кстати, в Оружейной палате Кремля сохранился двухместный трон для юных царей с маленьким окошечком в спинке. Именно через него царевна Софья и приближённые, подобно суфлёру в театре, подсказывали мальчикам, как вести себя и что говорить во время дворцовых церемоний.
29 мая стрельцы настояли, чтобы царевна Софья Алексеевна приняла на себя управление государством по причине малолетства её братьев. Та, по обычаю, отнекивалась и отказывалась от предлагаемой чести. Но, в конце концов, её «уломали» и она сделала вид, что согласилась.
Вот так, с помощью стрельцов Софья добилась, чтобы наравне с Петром царём провозгласили и его слабоумного брата Ивана, а её саму назначили соправительницей.
Таким образом, в результате бунта был достигнут политический компромисс: на трон были возведены вместе Иван и Пётр, а правительницей названа их старшая сестра царевна Софья Алексеевна.
* * *
Царица-вдова Наталья Кирилловна Нарышкина после этих событий должна была вместе с сыном Петром - вторым царём - удалиться от двора в подмосковный дворец в селе Преображенском и уединиться там.
Так мальчик лишился своего учителя-дьяка и прекратил обучение.
С этого времени Пётр с матерью жили в основном в сёлах Преображенском и Измайлове.
И появлялись в Кремле лишь для участия в официальных церемониях.
А их отношения с Софьей становились все более враждебными.
Мальчик был предоставлен сам себе.
И, подвижный и энергичный, он много времени проводил в играх со сверстниками – «дворцовыми робятками».
С 1683 года, никем не руководимый, Пётр начал здесь продолжительную игру, которая многому его научила.
Он пристрастился к военным играм.
В Преображенском он из спальников, дворовых конюхов, а потом сокольников и кречетнков - своих ровесников - сформировал две «потешные» роты.
Они были пополнены охотниками из дворян и других чинов.
Эти роты вскоре выросли в два «потешных» батальона.
С этими потешными Пётр поднял в Преображенском неугомонную возню.
Построил потешный двор, потешную съезжую избу для управления командой, потешную конюшню. Забрал из Конюшенного приказа упряжь под свою артиллерию.
Словом, игра превратилась в целое учреждение с особым штатом, бюджетом, с «потешной казной».
Всё свободное время Пётр проводил вдали от дворца - в сёлах Воробьёве и Преображенском.
С каждым годом у него увеличивался интерес к военному делу.
Пётр одел и вооружил своё «потешное» войско, состоявшее из сверстников по мальчишеским играм.
В 1685 году его «потешные», одетые в иностранные кафтаны, под барабанный бой полковым строем шли через Москву из Преображенского в село Воробьёво.
Сам Пётр служил барабанщиком.
В 1686 году 14-летний Пётр завёл при своих «потешных» артиллерию.
Огнестрельный мастер Фёдор Зоммер показывал царю гранатное и огнестрельное дело. Из Пушкарского приказа были доставлены 16 пушек.
Для управления тяжёлыми орудиями царь взял из Конюшенного приказа охочих к военному делу взрослых служителей. Их одели в мундиры иноземного покроя и определили потешными пушкарями.
Первым надел иноземный мундир Сергей Бухвостов.
Впоследствии Пётр заказал бронзовый бюст этого 1-го русского солдата, как он называл Бухвостова.
В Преображенском, против дворца, на берегу Яузы был построен «потешный городок».
При постройке крепости Пётр сам деятельно работал, помогал рубить брёвна, устанавливать пушки.
Здесь же расквартировывался созданный Петром «Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший Собор» - пародия на Православную Церковь.
Сама крепость была названа Прешбургом.
Вероятно, по имени знаменитой в то время австрийской крепости Пресбург (ныне Братислава - столица Словакии). О ней Пётр слышал от капитана Зоммера.
Тогда же, в 1686 году, появились под Прешбургом на Яузе первые потешные суда - большой шняк и струг с лодками.
В эти годы Пётр заинтересовался всеми науками, которые были связаны с военным делом.
Ближайшей «соседкой» села Преображенское была Немецкая слобода.
И Пётр уже давно с любопытством присматривался к её жизни.
Она была населена в основном военным людом. Из них Пётр стал брать в свою армию офицеров.
Там он впервые познакомился с европейским бытом, испытал первые сердечные увлечения и завел друзей среди европейских купцов. Постепенно вокруг Петра сложилась компания приятелей, с которой он проводил все свободное время.
Пётр закурил немецкую трубку.
Стал посещать немецкие вечеринки с танцами и выпивкой.
Познакомился с Патриком Гордоном, Францем Лефортом - будущими сподвижниками Петра.
Завёл роман с Анной Монс…
В начале 1690-х годов батальоны развернулись уже в 2 регулярных полка, поселённых в сёлах Преображенском и Семёновском.
Они в будущем стали настоящими военными подразделениями – Семёновским и Преображенским полками – основой гвардии Петра.
Их выучкой занимались иностранные офицеры.
Пётр устраивал настоящие сражения со стрельбой из пушек и штурмом крепостей.
Лучшим другом Петра был уроженец Женевы Франц Лефорт. Тот много рассказывал ему о европейских странах и учил воинскому искусству.
Лефорт учил молодого царя фехтованию, танцам, иностранным языкам, артиллерийскому делу, кораблестроению.
С большим интересом («гораздо с охотою») царь изучил арифметику, геометрию, военные науки, которым обучал его голландец Франц Тиммерман.
Прогуливаясь однажды с Тиммерманом по селу Измайлово, Пётр зашёл на Льняной двор.
И в одном из амбаров обнаружил завалявшийся английский ботик.
В 1688 году он поручил корабельному мастеру голландцу Карштену Брандту отремонтировать, вооружить и оснастить этот бот. А затем спустить на Яузу-реку.
И под его руководством плавал на своём ботике.
Однако Яуза и Просяной пруд оказались тесными для корабля. Поэтому Пётр отправился в Переславль-Залесский, к Плещееву озеру.
Там в устье реки Трубежа, впадающей в это озеро, заложил 1-ю верфь для строительства судов.
А через несколько лет в Архангельске была построена другая верфь...
Царевна Софья считала военные занятия Петра глупым сумасбродством. Но была довольна тем, что он не вмешивается в царские дела.
Мать до поры и до времени тоже спокойно относилась к потехам сына.
Но потом решила, что ему пора остепениться. Пора вести жизнь, достойную царского звания.
И чтобы образумить 17-летнего сына, Наталья Кирилловна решила женить его.
И подыскала ему невесту, молодую и красивую девушку - Евдокию Фёдоровну Лопухину - дочь окольничего.
Мать была для Петра самым близким человеком, он очень любил её и не стал перечить.
И 27 января 1689 года была сыграна свадьба «младшего» царя.
• Анна Романовна:
«Жена сначала пришлась ему по душе – юная, красивая, умом, правда не слишком богата, но это ничего. Однако осознав, что мать женила его лишь для того, чтобы обуздать своевольную и свободолюбивую натуру сына, впал в тоску и оставил жену дома, отправившись в Переяславль строить корабли.
Евдокия вместе с Натальей Кирилловной писали ветреному царю трогательные письма, умоляя его вернуться в Москву. Но Пётр был непреклонен, отговариваясь от женщин наличием срочных дел. Так продолжалось до лета 1689 года…»
* * *
После женитьбы, по русскому обычаю, Пётр теперь считался совершеннолетним.
И мог уже претендовать на самостоятельное правление.
Следовательно, пришёл неминуемый конец регентству Софьи.
Активность Петра сильно тревожила царевну Софью.
Ведь она прекрасно понимала, что с наступлением совершеннолетия единокровного брата ей придётся расстаться с властью. А расставаться с ней она ох как не хотела…
8 июля 1689, в праздник Казанской иконы Богоматери, произошёл первый публичный конфликт между возмужавшим Петром и Правительницею.
Не оспаривая права старшего брата, Пётр был готов оставаться 2-м великим государём. Но не собирался терпеть 3-ю царствующую особу в лице сестры.
В тот день, по обычаю, совершался крёстный ход из Кремля в Казанский собор.
По окончании обедни Пётр подошёл к сестре и объявил, чтобы она не смела больше идти вместе с мужчинами в процессии.
Софья приняла вызов: взяла в руки образ Пресвятой Богородицы и пошла за крестами и хоругвями.
Не подготовленный к такому исходу дела, Пётр демонстративно покинул церемонию и уехал из Москвы.
Царевна Софья никак не хотела лишиться власти и не собиралась так просто сдавать свои позиции.
И поэтому, не ожидая того, что Пётр предъявит свои претензии на престол, она решила нанести превентивный удар. Решила захватить власть, прибегнув к дворцовому перевороту.
7 августа 1689 года неожиданно для всех произошло решающее событие.
В этот день царевна Софья велела преданному и послушному ей начальнику стрельцов Фёдору Шакловитому снарядить побольше своих людей в Кремль. Будто бы для сопровождения в Донской монастырь на богомолье.
Вместе с тем распространился слух о письме. Письме с известием, что царь Пётр ночью решил занять своими «потешными» полками Кремль. Что он решил убить царевну, брата своего царя Ивана, и захватить власть.
Шакловитый собрал стрелецкие полки, чтобы идти «великим собранием» на Преображенское и побить всех сторонников Петра за их намерение убить царевну Софью.
Тогда же послали троих верховых наблюдать, что делается в Преображенском с заданием сразу сообщить, если царь Пётр куда-либо выедет один или с полками.
Сторонники Петра среди стрельцов, в свою очередь, послали двух единомышленников в Преображенское.
Пётр узнал об этом событии в ночь с 7 на 8 августа 1689 года.
И, не думая ни минуты, он соскочил с постели, бросился в конюшню.
Он, как был в ночной рубашке, сел на коня и ускакал в ближайший лес. Конюхи догнали его, принесли одежду. Затем подоспело несколько начальников и солдат. С этим эскортом Пётр помчался во весь опор к Троице-Сергиевой лавре.
Около 6 утра, разбитый телом и истомленный душой, он добрался до монастыря.
Рассказывают, что, войдя в комнату, царь бросился на постель и, заливаясь слезами, рассказал о своей беде архимандриту и умолял его о защите.
По словам историков, это был единственный случай, когда он смертельно испугался за свою жизнь, вспомнив свой детский ужас после смерти отца, когда у него на глазах стрельцы подняли на копья его родного дядю, поубивали других его родственников…
Архимандриту удалось успокоить Петра.
В тот же день в Троицу подоспели Борис Голицын, Бутурлин и другие начальники Преображенского лагеря.
8 августа в монастырь прибыли обе царицы, Наталья и Евдокия.
Вслед за ними пришли Семёновский, Преображенский и стрелецкий Сухарёвский полки.
Между Москвой и Троицей завязались переговоры, продолжавшиеся более месяца.
16 августа от Петра пришла грамота, чтобы от всех полков были присланы в Троице-Сергиев монастырь начальники и по 10 человек рядовых.
Царевна Софья настрого запретила исполнять это повеление под страхом смертной казни.
А царю Петру отправили грамоту с извещением, что никак нельзя исполнить его просьбу.
Тем временем стрелецкие слободы в Москве пустели.
А число солдат и всех видов оружия в Троице постоянно увеличивалось.
Даже у самых преданных царевне людей стали замечаться признаки упадка духа.
Не сумев поднять стрельцов в августе, Софья должна была теперь уступать шаг за шагом настояниям своего брата.
27 августа пришла новая грамота царя Петра - идти всем полкам к Троице.
Большая часть войск повиновалась законному царю.
И царевне Софье - деваться некуда - пришлось признать поражение.
Она сама отправилась в Троицкий монастырь.
Но в селе Воздвиженское её встретили посланники Петра с приказом вернуться в Москву.
Вскоре Софья была заключена в Новодевичий монастырь под строгий присмотр. Пределы его ей покидать запрещалось.
Там она и умерла через 15 лет…
Старший брат, царь Иван (или Иоанн), встретил Петра в Успенском соборе и фактически отдал ему всю власть.
С 1689 года он уже не принимал участия в правлении. Хотя до самой смерти 29 января (8 февраля) 1696 года номинально продолжал быть соцарём.
7 октября был схвачен и потом казнён Фёдор Шакловитый.
Кроме него казнили 2-х наиболее активных сторонников царевны Софьи. А троих приверженцев царевны после битья кнутом и урезания языка отправили на вечную каторгу в Сибирь...
Так началось царствование Петра…