Гостили с мужем у золовки. Она намного старше. Захотелось побаловать стариков беляшами. Фарш холоднючий. Мешаю его ложкой. Золовка посмеивается: "Что, ручки бережешь? А я рукой это делаю. И быстрее, и лучше перемешивается". Я тоже бы с удовольствием рукой, но...
В том 1951 году мы в очередной раз переехали. Жильё от школы далеко. Да к тому же еще и переправляться через Кубань надо. Осенью и в начале зимы это было интересно: на пароме много людей, машин, телег. Всё это привлекало разнообразием. Но дальше зима посуровела. Даже быстрая Кубань, на удивление, в середине января покрылась льдом. Он был тонким. На стремнине зияли полыньи. ПарОм стал. По льду переправляться нельзя. Мост после войны еще только начали восстанавливать. Стояли быки, и на них были положены балки-рельсы. Мы ложились на них животом и, обхватив крепко руками и ногами, ползли. Долго и очень холодно. Варежки снимали. В них опасно, легко можно соскользнуть. Да еще и я, маленькая, закрывала глаза, чтобы не видеть той страшной высоты, которая зияла подо мной. Старшие братья оберегали меня, первоклассницу, как могли: забирали книги, помогали ползти. В то утро, когда мы уже были на середине моста, пошел дождь со снегом. Ладошки обжигала холодом сталь, а сверху поливал ледяной дождь. Как я доползла - не помню. Рук не чувствовала. Помню только, что учительница отвела меня в свою комнату - она жила при школе - опустила мои окоченевшие руки в таз с холодной водой. В глазах потемнело от боли. Но чувствительность постепенно возвращалась с каждым стаканом теплой воды, которую заботливо добавляла в таз эта добрая женщина.
С тех пор мои ладони не терпят холода.