Тоска, тоска! Скука смертная! Сиди целый день дома, убирай, готовь, жди отца. Даже в прачечную сходить не дозволяет! А когда он придёт, пропахший лаком и стружкой, сидит молча. Так и глядим друг на друга в четыре глаза до самой ночи. Угораздило же меня родиться дочерью гробовщика!
Я по натуре живая, энергичная, люблю общество. А теперь из-за этого дурацкого случая мне даже с девчонками перемолвиться нельзя. Подружки от меня прячутся. Ещё бы! Им попадёт от мамаш, если их застукают рядом со мной. Да и меня папаша уже дважды отходил по ягодицам плотницкой тесёмкой. Так и живу одна, как прокажённая!
Ах, Френсис, Френсис! Чтоб тебя икота замучила! Все беды из-за тебя! Я всё ещё люблю тебя, паразит! Ну, вот зачем ты мне повстречался? Зачем пропал теперь неведомо куда?
Однажды в воскресенье, мы шли с подружкой из церкви. Папаша, понятное дело, отстал. Не смог он пройти равнодушно мимо «Трёх голубков», куда его дружки затащили. Вот мы и шли с Молли вдвоём. Была милая погода, словно это не Лондон, а Неаполь. Я была в жёлтой юбке. Это моя лучшая праздничная юбка. А за нами шли два парня. Один из них был Френсис. Мы тогда ещё не были знакомы. И вот он говорит своему другу:
-Гляди, Джимми, какая ЖО… ЛТАЯ юбка.
Нарочно громко сказал, паразит, чтобы мы слышали. А дружок ему отвечает:
-Да, Фрэнки, двадцать два года на свете живу, но отродясь нигде не видал такой ЖОООО… ЛТОЙ юбки.
Френсис говорит:
-Дозвольте мисс, мы Вас до дому проводим?
Я говорю:
-Нас кому попало провожать нельзя. Мы дозволяем это только принцам.
А Френсис:
-Так мы как раз и есть принцы. Я – польский, а Джимми московский. Правда, Джимми?
Джимми важно щёки надул, кивает.
Я говорю:
-Ах, так вы поляк? Тогда скажите, как будет по-польски: «Ступайте своей дорогой оборванцы»?
Френсис говорит:
-Джимми, ты погляди какие умные девушки! Они нас с тобой в два счёта раскусили! Что ж, мисс, вынужден сознаться, что мы с Джимми пошутили. Никакие мы не принцы, а простые графы. Но у нас очень древний и прославленный род. Я сэр Френсис бретонский, веду свою родословную от самого Ланцелота Озёрного, того самого рыцаря круглого стола, а Джимми от сэра Персиваля, правда, Джимми.
-Правда, - говорит Джимми, - это по мужской линии, а по женской – от Цезаря.
-Нашим родам больше тысячи лет, так вы позволите вас проводить?
А я гляжу на него, штаны залатанные, сапоги дырявые и говорю:
-Ах, неужели больше тысячи? Значит, вы потомок самого Ланцелота Озёрного? Так вот чьи сапоги вы донашиваете? Сразу видно, что им не менее тысячи лет!
Молли захохотала. А когда она ржёт, ей даже жеребцы отвечают, до того натурально получается. У ней глотка крепкая. Молли им и говорит:
-Разрешите представиться. Я Молли – графиня Эссекская. Мой папаша держит пивнушку у старого моста. А это Бетти – герцогиня Нортумберлендская. Можете нас проводить.
-Да, - говорю я, - конечно, проводите. Мой папаша заодно с вас мерки снимет.
-Он что, портной? – спрашивает Френсис.
-Нет, он гробовщик! – отвечаю я.
Парни в лице переменились. Так комично вышло, что мы с Молли опять засмеялись.
Молли прохохоталась, дух перевела и говорит:
-А кто товарища с собой приведёт, тому скидка! – и снова ржёт.
Так, слово за слово, завязалась беседа. Проводили они нас. У самого дома прижиматься начали, якобы нечаянно. Еле мы от них отбились. И, уж сама не знаю почему, но подумалось мне: «Вот бы в следующее воскресение снова этих парней увидеть!».
Так прошёл месяц. Я часто встречала этого Френсиса. Мы болтали с ним так, ни о чём.
Помню как-то ушла я утром за молоком, а вернулась уже поздно вечером. Так поздно, что молоко скиснуть успело. Тут папаша меня и отходил плотницкой тесёмкой. А за что? Мы ведь даже не целовались.
Говорит:
-Чтобы духу этого голодранца здесь не было! Он тебе репутацию испортит, потом приличного жениха в наш дом на верёвке не затащишь!
И стал он с той поры от меня за каждый шаг отчёта требовать, из дому не выпускает. Тогда Френсис стал под окна приходить и в окошко мне камушки кидать.
Отец грозился набить ему рожу. Два раза гонялся за ним по улице. Да разве он Френсиса догонит? Отец за ним, Френсис от него. Отец домой, Френсис за ним. Отец снова за ним, Френсис снова убегает. Отец домой, и Френсис следом. Соседей наших это очень забавляло.
Однажды Френсис сыграл со мной злую шутку. Ночью он стащил у соседей лестницу, приставил её к стене нашего дома, как раз под моим окном.
А я и знать ничего не знала. Только смотрю, соседи на улице толпятся и шепчутся. А я и в толк не возьму, чего они на моё окно пальцами показывают! Но потом отец увидал, страшно рассердился и снова отходил меня по мягкому месту.
Когда Френсис в следующий раз под окошко пришёл, я ему сказала, что тогда прощу его, когда он возьмёт эту лестницу, и наш квартал, с ней на плечах, сорок раз обойдёт. А если нет, пусть носа не смеет показать. И что ты думаешь? Он так и сделал! Пришёл к соседям, заплатил им за аренду лестницы на весь день, взвалил её на плечи и сорок раз с ней на плечах обошёл наш квартал. Я считала, глядя из окна. Всё ещё зла на него была, но пришлось простить, раз уж сама обещала. Пригрозила только:
-Если ещё раз так меня опозоришь, вставлю тебе в зад веник и заставлю всю улицу вымести.
-Всё осознал и прочувствовал! – отвечает он.
-Пока, только осознал, - говорю я, -гляди как бы прочувствовать не пришлось!
А потом к нам в гости мой кузен Томас из Плимута прикатил. Отец ему и наябедничал на Френсиса. А кузен у меня здоровенный, как бык. Он и пообещал отцу, что размажет Френсиса по мостовой, если тот сунется.
Вечером пришёл Френсис и стал тихонечко свистеть у меня под окошком, чтобы я выглянула.
Только я ставни открыла, как вышел мой кузен и набросился на Френсиса с кулаками. А кулак у него размером с мою голову. Началась драка. Несладко Френсису пришлось. Но, поскольку я выглянула, он не стал удирать, а разозлился и так толкнул Томми, что тот упал и голову себе о стену разбил.
Отец полицию вызвал. Думали, помрёт кузен. Френсис - дай Бог ноги. С той поры, не видала я его. Вот и осталась я одна. И отец на меня дуется. А за что?
Теперь он даже оконные рамы гвоздями забил и, когда уходит, дверь на ключ запирает. А какой смысл? Френсис в бегах, от кого меня теперь прятать-то?
Вот, как-то раз, сижу дома, старое мамино платье на себя перешиваю, слышу, в дверь стучат. А что стучать, когда я снаружи заперта, и ключа у меня нет? Я в залу спустилась, к двери подошла и говорю:
-Отца нет, вечером приходите.
А за дверью Молли говорит мне:
-Бетти, тебе от Френсиса весточка. Он велел передать, что уезжает в Вест Индию, счастья пытать. Через три года разбогатеет и вернётся к тебе.
Я говорю:
-Молли, ты в своём уме? Он ведь только клоуном в цирке работать может. А на этой работе за три года не разбогатеешь. А вдруг он там женится? Что, я, как дура, буду до старости в девках сидеть?
Молли мне:
-А я что? Мне что велели передать, то я и передала. Он приказал тебе три года ждать, а там, если не вернётся, поступай, как знаешь.
-Ах, он приказал? Милостиво повелеть соизволил?
-Ну, всё, мне пора, - говорит Молли. - Если матери кто накапает, что я к тебе приходила, быть мне битой.
Сказала она так и убежала. Только деревянные башмаки по булыжникам простучали и затихли вдали.