часть 10
Сдав засыпающего Никитку с рук на руки матери, Валентин вышел за ворота. Ему вдруг нестерпимо, до звона в ушах захотелось увидеть Валентину. Быстро миновав рощу,он вышел к остановке автобуса. Ждать пришлось недолго и спустя минут пять, он уже сидел в полупустом салоне Валя в этот день дежурила на своем рабочем месте в стационарном отделении больницы. Валентин попросил санитарку, моющую полы в коридоре, вызвать Валю. Девушка выбежала к нему с испуганными глазами- «Что случилось? С Никиткой что?» - Валя пытливо заглядывала в лицо брату, пытаясь понять все ли дома в порядке. Валентин успокаивая девушку, вошел вместе с ней в стационар. Валя провела его в санпропускник и показав на кушетку, села сама. Валентин присев рядом, с жаром обнял Валюшку. - «Валька, что с тобой? Я же просила подождать! Не торопить меня преждевременно». -«Валюша, милая, ответь только одно слово. Я могу надеяться. Да или нет?» Видимо вид парня был настолько несчастен, что Валя так и не сумев изобразить на уставшем личике строгость, мило улыбнулась: «Валька, дурачок ты у меня. Точно тебе скажу только то, что если когда-нибудь надумаю пойти замуж, то только за тебя». Несмотря на такие ее многообещающие слова, на сердце Валентина тревоги почти не убавилось. -«Рассказать ей все про Киру. Прямо сейчас. Будь что будет. Нет, лучше утром, когда с работы придет». «Ну все, иди, мне обход делать надо!» - Валя легонько подтолкнула парня к выходу. Валентин повернувшись к ней, быстро поцеловал девушку и не дожидаясь ее реакции, выскочил во двор. Прошло два дня. Ничего пока не случилось. Кира не появлялась и Валентин понемногу стал успокаиваться. Ему уже не хотелось рассказывать Вале о своем грехе четырехлетней давности. С каждым днем Валя становилась мягче и нежнее по отношению к Валентину. И хотя отношения их оставались больше приятельскими, чем отношения влюбленных, Валентин чувствовал, что Валя стала заметнее добрее к нему. Это обстоятельство прибавляли радости и надежды на будущее. Но глубоко спрятанная тревога, все еще омрачала сердце парня. Воскресный августовский день совпал с выходным днем Валентины. И она с утра занялась стиркой. Валентин с отцом решили отремонтировать конные грабли для подошедшего покоса. Люба затеяла пироги. Дома не было только Катюшки, которая с утра убежала к Ирине. У той тоже был выходной и женщина пообещала сводить детей на озеро. По просьбе Вали, Валентин вынес стиральную машину под тополь.Он перекинул из дома кабель с подсоединенной к нему розеткой. День был солнечным, достаточно жарким. К полудню, Валя развесила на веревках последние рубашонки сына и направилась в магазин по просьбе матери. Вскоре она вернулась, но не одна. Вместе с ней в ограду дома Южаниных вошла Кира Зольнова. -«Смотрите, кто приехал» - весело выкрикнула Валя, отводя в сторону край влажной простыни. Валентин оглянувшись на возглас девушки, почувствовал, что ему словно ударили под дых. Кира, скромно опустив глаза, стояла почти рядом. - «Здравствуй Валентин»,- и хотя голос девушки прозвучал тихо, Валентину он показался громом среди ясного неба. Чувствуя, как наливается тяжелой краской его лицо, Валентин пробормотав «Привет»- быстро ретировался в летнюю кухню. Но спрятаться не удалось. Валя, передав покупки матери, вернулась и подхватив Киру под руку, потащила ее вслед за братом. Когда они вошли, Валентин, не поднимая головы, тихо сидел на стареньком диване. -«Валька, ты что, Киру не узнаешь? - в голосе Вали была беспечная радость. Она, наконец-то, снова увидела подругу детства, которой намеревалась многое рассказать. -«Ты представляешь, Валька, — не замечая состояние парня, щебетала Валя, — Захожу в магазин, а там Кира. Я ее сразу и не признала. Обесцветила свою косу! Смотри, как ей идет платиновый цвет. Как ты думаешь, мне бы пошло?» Валя тут только взглянула на Валентина -«Ты чего такой смурной?» -удивилась она. Валентин поднялся с дивана и сославшись на дела, торопливо вышел. Он просто сбежал, стараясь оттянуть неприятный разговор. А то, что такой разговор будет, он понял сразу, едва поймал на себе напряженный и решительный взгляд Киры. -«Эх, дурак я! Надо было все Валюхе сразу рассказать. Сейчас наплетет ей с три короба. Несчастной жертвой прикинется. А может быть, пронесет! Ну мало ли кто с кем спал по глупости, едва ли не в детстве». Он смотал кабель переноски, внес в дом стиральную машину старенькую «Сибирь». А затем, совершенно не по мужски, осторожно пробравшись в огород, затаился позади летней кухни, прислушиваясь к голосам девушек. Говорила исключительно Валя. Она с горькими нотками в голосе, рассказывала ей о Никите. Потом голос ее повеселел. И Валя, взахлеб принялась расписывать подруге достоинства маленького Никитки.- «Не хвались, Валюша, моя Валентина ничуть не хуже твоего Никитки". -"Какая Валентина?» - В голосе Вали послышалось неподдельное удивление. - «Дочурка моя, Валюшка. Она на год с небольшим старше твоего Ника».
-«Ты что, замужем- ахнула Валя,- А почему молчишь? Ну, подруга называется!
Разошлись что ли? Ну, Кира, мне можно. Говори. Мы же с тобой с пеленок вместе росли, за одной партой сидели». -«Валя, а ты что, за брата замуж собралась, я слышала»,- невежливо перебила Валентину Кира. У Валентина зашлось дыхание. Он забыл о том, что элементарно подслушивает разговор, не предназначенный для его ушей. Его не интересовало за кем замужем была Кира и почему они разошлись. С замиранием сердца, Валентин ждал ответа Вали. -«Какой он мне брат? Росли рядом только и всего. Если и соберусь, то кто осудит? Родители у нас разные, никакого, даже отдаленного родства нет. А Валька человек надежный. Вот только я сама в себе никак еще не разберусь. Никиту забыть не могу. Он мне до сих пор сниться. Но мертвого из могилы не поднять, а Нику малому отец нужен. Он к Вальке уже настолько привык, папой его зовет». -«Ты хочешь сказать, что у вас ничего не было?» - голос Киры странно взвился. -«Конечно, нет! С чего бы это я до свадьбы стала себя позорить?» -«Ну конечно, ты же у нас святая. Сына без мужа родила. Это я бл… подзаборная, а ты совсем другая», - Кира уже почти кричала, не заботясь о том, что ее могут услышать кто-нибудь из домочадцев Южаниных.
-«Кирка, что с тобой? Ты обидеть меня хочешь? Какая-то ты злая стала».
-«Не нужна ты мне, подруга! Только знай, что Вальку я тебе не отдам. Твой ребенок чужого дядю папой зовет, а его родная дочь папу не знает. Мой Валька. Я его с 13 лет люблю. И дочка у нас. Его дочка, ясно! Я тот единственный поход с ним в кино, на всю жизнь запомнила. Мы с ним в ту ночь, до утра «кино» крутили, ясно!»
Громко хлопнула дверь и наступила тишина. До Валентина медленно доходил смысл сказанного Кирой. С трудом поняв, что произошло, Валентин, не боясь быть услышанным, кинулся из огорода, чтобы перехватить уходящую Киру. Пробегая мимо кухни, он увидел сидящую на ступеньке крыльца Валю. Она смотрела мимо него чужим, отсутствующим взглядом.
Валентин догнал Киру далеко за воротами. Схватив за плечо, грубо развернул к себе. -«Что за ерунду ты сказала Вале?» - он смотрел на девушку с ненавистью, понимая, что рушится вся его жизнь, все надежды на будущее, летит в тартарары его выстраданная за много лет любовь. -«Это ты свою дочь ерундой назвал?» - Кира задиристо смотрела на него. Куда делась та влюбленная девушка, несчастная и счастливая одновременно, которая глядя на него чистыми, честными глазами, пообещала никогда не вставать на его пути. -«Что ты натворила, дрянь? Ты же сама захотела, чтобы я первым у тебя был»- Валентин чувствовал, что городит ерунду. Он был противен самому себе, пытаясь очернить, сделать виноватой в своих проблемах только Киру. Легонько оттолкнув ее, Валентин развернулся и тяжело пошел в сторону дома. -«Дочку увидеть не желаешь? Она у мамы, ждет папулю»,- ничуть не стесняясь возможных свидетелей, крикнула Кира, вытирая злые слезы.
Четыре года прошло с того дня, когда узнав, что беременна, Кира бежала от гнева отца пьянчуги, от укоров матери. Она намеревалась сделать аборт у тетки в поселке Ордынское. Тетка проживала с дочерью инвалидом детства. Ни мужа, ни других родственников у нее не было. Кире она обрадовалась. Как - никак родная душа. Дочь тетки родилась умственно отсталой и ей приходилось несладко. Муж, не выдержав испытания, ушел от нее через два года после рождения дочери.
На момент приезда Киры, несчастной инвалидке было уже более тридцати лет.
Тетка, узнав о том, что Кира беременна, строго запретила ей избавляться от ребенка. -«Дитя о любимого парня, а она его убивать собралась- сердито укоряла она Киру — Ни мать, ни отец ни о чем знать не будут. Тебе не нужен ребенок, я воспитаю. Ленке с каждым днем становится хуже. Уже не ходит, гадит под себя. Мне врачи говорят, что она не сегодня- завтра помрет. А я еще не старая, воспитаю твоего. А тебя замуж выдам». Первое время в их жизни было все хорошо. Родилась девочка, которую Кира назвала Валей в честь ее отца. Тетка помогала ей во всем. Кира устроилась на хорошую работу, познакомилась с парнем, который красиво ухаживал за девушкой, уговаривая ее замуж. Кира все тянула с ответом, неизвестно на что надеясь. А потом умерла Лена. И тут, вечно уставшая, неприбранная тетка, вдруг преобразилась. Все свободное время, все свои небольшие сбережения, она стала тратить на себя. Приоделась, похорошела. И в возрасте 55 лет, неожиданно вышла замуж. Кире ничего не оставалось, как принять предложение влюбленного в нее парня. Но с первых же дней, маленькая Валюшка стала предметом ненависти Кириной свекрови. Кира с утра до вечера работала на производстве и дома, но ни одного доброго слова она не услышала в свой адрес. Муж ее оказался самым настоящим «маменькиным сынком», не способным защитить жену от несправедливых оскорблений свекрови. Два года такой жизни ожесточил сердце, когда-то покладистой и в общем-то, неплохой девушки. Кира, видимо унаследовав отцовскую тягу к спиртному, стала спасаться от вечно нудящей свекрови у подруг. Домой приходила частенько с запахом спиртного. Все закончилось разводом молодой пары, не прожившей в браке и двух лет. Избавившись от новой беременности, Кира уехала к матери в «К». Она поняла, что никогда не забывала Валентина. Тоска о нем дремала глубоко в ее сердце все эти четыре года. Появившись снова в «К», Кира решила, во чтобы то ни стало, женить на себе парня. Дочка Валентина была самым большим аргументом, на который она возлагала все надежды. -«Узнает, что у него дочь растет - растает».
О том, что Валентин не женат, Кира знала из писем матери. Бабушка всего год назад узнала, что у нее растет внучка, но чья она дочь, Кира до сих пор не сочла нужным сообщать матери. Валентин, не оглядываясь направился к дому. Так невыносимо тяжело, ему еще никогда не было. - «Что я натворил, идиот ненормальный. Что теперь будет? Неужели Валя навсегда для меня потеряна?». Решив, что хватит бегать от проблем, он вошел в ограду своего дома. Вернее, дом принадлежал Вале, а их дом находился рядом. В нем постоянно жили квартиранты. Валя, все также, сидела на ступеньках крыльца. Но не одна. Рядом, с горестным выражением лица, притулилась Люба. Она осуждающе взглянула на сына. Валя, как смотрела мимо его плеча, так и продолжала смотреть куда-то в пространство. Лицо ее не выражало никаких эмоций. Злясь на себя, на свою откровенную трусость, Валентин ногой подкатил березовую чурку поближе к женщинам. Он сел, не спуская глаз с равнодушного, отрешенного лица Валентины.
«Ну, сынок, похвастайся нам! Дочку-то уже видел?». Валентин, не зная, что ответить упрямо молчал. А Люба продолжала- «Как дальше жить собираешься? Ребенка признавать думаешь? Жениться придется на Кире. Южанины своих детей не бросают». Слова матери привели Валентина в себя - «Мама, ты о чем сейчас говоришь? Ты что, решила меня добить. Я не мальчик, чтобы ты моей судьбой распоряжалась, решала за меня на ком мне жениться. Кира никогда не входила в мои планы. Ее для меня не существует. А что касается ребенка, так это еще доказать надо. Ее четыре года здесь не было. Откуда мне знать, чей это ребенок? Но если он действительно мой, то я закончу учебу, устроюсь по специальности и смогу ребенку помогать. Но жениться на нелюбимой, чужой женщине, ты меня не заставишь».
Мать, с несвойственной ей яростью накинулась на сына. Она кричала, обзывая его дрянью и бабником, - «Женишься и дитя оформишь по всем правилам, на себя. Еще чего не хватало. Весь город узнает о том, что мой сынок, будущий следователь, обманул и бросил девушку с ребенком. Я не позволю, чтобы моя внучка росла без отца». Удивленный натиском матери, ее несправедливыми обвинениями, Валентин молчал. Он мог бы оправдаться, рассказав матери, что произошло между ним и Кирой в тот злополучный вечер четыре года назад. Но ему было неприятно оправдываться, не хотелось лишний раз обелять себя. Тем более, что он действительно, в глубине души понимал, что виноват не меньше Киры. Валя продолжала молчать и Валентин встряхнув девушку за плечи, спросил - «А ты что молчишь, Валентина? Ты что же, как мама меня сватать за Киру будешь?» Валя, словно очнувшись ото сна, выплеснула ему в лицо -«А мне глубоко наплевать на ком ты жениться будешь. Женись хоть на козе Муське, мне все равно». Эти слова, произнесенные с брезгливостью и презрением, добили Валентина окончательно. Он обозлился так, как еще никогда не злился ни на мать, ни на Валю, тем более. -«Так, с вами все ясно. Извини, королева неприступная. Но я не только с Киркой переспал. И другой грех есть. Я вас подслушивал сегодня в огороде. Просто тупо и нагло подслушивал весь ваш треп. Я надежный, хороший отец из меня может получиться. Ник папой назвал! Понятно. Удобный муж мог бы из меня выйти. Кирка хоть честно сказала, что любит меня. А ты? Ты же меня, как бычка на убой, прикармливала. На всякий случай придерживала. А сейчас вот не нужен я тебе. Грех совершил видите ли! Поддался глупый пацан, не устоял под натиском горячей наглой девчонки. Ну добивайте меня за это! Валюша моя брезговать мною изволит. Родная мать на женитьбу толкает. А то, что девчонка мне противна, ее не волнует». Валентин, боясь наговорить чего-нибудь непоправимого, махнув рукой, отправился в дом. На кухне, подперев щеку ладонью и опершись локтями о стол, сидел отец. -«Ну что, справился с бабами?» - спокойно спросил он.
-«Отец. Хоть ты не начинай!» Михаил, усмехнувшись, потянулся за чайником. -«Рассказывай!» - коротко приказал он. И Валентин понемногу успокаиваясь, рассказал отцу все без утайки. Он не оправдывал своего поступка, не пытался очернить Киру. Просто и спокойно поведал Южанину старшему о том, что не давало покоя его больной совести вот уже четыре года. -«Ну что ж, бывает. Молодость, глупость, гормоны в голову ударили. Жениться никто тебя не заставит. Матери я немного пыл поубавлю. А с Валей сам разбирайся. По моему, не любит она тебя. Иначе, хотя бы выслушала. Пусть бы поплакала, поревновала, поругала в конце концов, пусть бы даже пощечину влепила. Но тут не то, сын. Поезжай ка ты в Омск. Не мозоль бабам глаза. Любушку свою я успокою. Девочку досмотрим, не впервой. Может и не твоя она. Ладно! Завтра разберемся!». С утра Валя ушла на работу, даже не позавтракав. За Никитку беспокоиться ей не приходилось. У ее малыша нянек хватало. Дежурство выдалось спокойным. Летом, чаще всего так и бывало. В обязанности медсестры входило проверить самочувствие больных и при необходимости, вызвать дежурного доктора. Разнести по палатам выписанное доктором лекарство, проставить уколы и произвести все остальные, прописанные больным процедуры.
Свободного времени оставалось немало и Валя, как обычно, открыла толстый медицинский учебник. Но ни одно прочитанное слово, не задерживалось в ее мозгу. На душе было невыносимо тяжело. Большинство ее знакомых, считали Никиту не достойным ее любви. Но, наперекор мнению коллег, Валя полюбила парня со всей страстью молодого неискушенного сердечка. Полюбила так, что несмотря на строгость воспитания и глубокую внутреннюю порядочность, доверила любимому свою девичью честь. И ни разу не пожалела об этом. Преждевременная нелепая смерть Никиты, надолго выбила Валю из привычного образа жизни. Куда- то пропала ее смешливость, потух счастливый блеск ее васильковых глаз. Съедающая душу тоска, ни днем, ни ночью не оставляла ее сердца, рвала душу, как коршун рвет добычу — безжалостно и равнодушно. Маленький Никитка, плоть и кровь ее любимого, вернул Валю к жизни, заставил снова засмеяться и почувствовать вкус радости. Первые два года, после рождения сына, Валя и думать не хотела, что когда-нибудь, сможет снова полюбить.
Валентин откровенно злил ее своими «приставаниями». Но что-то словно проснулось в ней, когда она увидела его после двухлетней разлуки. Это случилось тогда, когда Валька, такой высокий и красивый, шел впереди нее из рощи с ее Никиткой на плечах. Что-то нежное, горячее взорвалось, вдруг в ее груди, расплавляя холод отчуждения. Любовью это чувство, назвать еще было нельзя. Робкий росточек надежды на будущее, надежды на любовь и семейное счастье, слегка лишь проклюнулись в ее груди. Валя была слишком еще молода, чтобы навек похоронить свое, начинающее бунтовать, женское естество. По ночам ей снился Никита. Он шептал Вале что-то безумное, горячо целовал ее губы и заплаканные глаза. Но просыпаясь, она представляла на месте погибшего Ника, Валентина и сердце ее замирало от предвкушения любви, которая вот вот должна была вспыхнуть в сердце молодой женщины. Нежное, отцовское отношение Валентина к ее сыну, его ждущие, тоскующие глаза, обращенные к ней, еще больше подогревали в Валентине жажду любви и радости. И вдруг такой удар! Еще полностью не затянулась глубокая рана от потери Никиты, как Валентине судьба преподнесла новое испытание. И Валя не вынесла его. Возможно, если бы интрижка Валентина и Киры открылась ей позже, когда у них уже все бы сложилось, Валя меньше бы страдала. Но ледяной душ циничных, Киркиных признаний, заморозил те крохотные, хрупкие росточки, что проклюнулись в исстрадавшейся душе Валентины. С трудом отработав смену, Валя отправилась домой, полная неприятных предчувствий. Едва войдя в дом, она увидела сидящую за столом Любу, которая кормила ее Никитку. Рядом с матерью сидела незнакомая белокурая девочка лет трех. Она ела манную кашу, вкусно облизывая ложку. Девочка повернула головку на стук входной двери и на Валю взглянули темно- синие, знакомые глаза. --"Валя, дочь его»- от пронзившей ее мысли, Валентина даже покачнулась, невольно схватившись рукой за внезапно заболевший висок. «Так вот она какая! Хорошенькая, на Вальку похожа" - Густая, темная волна ревности и обиды, мгновенно вспыхнувшей неприязни к маленькой девочке, поползла к сердцу Валентины. С трудом подавив в себе это некрасивое чувство к неповинному ни в чем человечку, Валя постаралась улыбнуться, как можно приветливее. -«Привет, Валюша. Тебя ведь Валей звать?» - обратилась она к ребенку оглядываясь, в поисках отца этой крохи.
Девочка, кивнув в ответ, снова занялась кашей. Люба с благодарностью посмотрев на дочь, виновато заговорила о том, что девочка сама захотела пойти к ним в гости, кода она, Люба пришла посмотреть на свою внучку, в дом Зольновых. -«Да ладно, мама, не оправдывайся. Ни к чему. Этот ребенок имеет большее право на твое внимание, чем мой. Валя твоя родная внучка, а мы кто?» Люба, пораженная словами дочери, вскочила с места. -«Никогда не думала, что ты такая злая, Валька! Как тебе не стыдно?" - В голосе женщины послышались слезы и такая боль, что Валя, опомнившись, бросилась к матери - «Ой, мамочка, милая, прости меня, дуру несчастную. Я действительно, не понимаю, что говорю. Где Валька? Мне надо бы с ним поговорить». Люба, обиженная всерьез бестактностью дочери, непримиримо ответила, что Валентин уехал на три дня в поле на покос. -«Не хочет он твою злость на себе испытывать. Сказал, что проведет все ночи там в шалаше, а потом на учебу уедет». Покормив девочку, Люба увела ее в летнюю кухню, где собиралась напечь пирогов своим мужчинам, занятым на покосе. Вечером муж собирался заехать за «харчами», чтобы не терять время на пятикилометровые поездки. Отец с сыном решили до конца завершения сенокосной поры, пожить в шалаше, устроенном прямо на жнивье из сенных блоков. Михаил специально взял для этой цели отпуск на работе. Полную уборку покоса со скирдованием, старший Южанин наметил произвести дня через 3 — 4. Ирина с мужем обещали помочь названным родственникам. Все эти четыре дня, что Валентина не было дома, Валя провела в тихом отчаянии. Ни на работе, ни дома, никто не заметил на ее безмятежном лице, даже тени тех чувств, что бушевали в ее груди. Самообладание этой сильной женщины, были просто поразительны. Выплеснув пару раз наружу свои негативные эмоции, Валя устыдившись сама, своему безобразному поведению, страдала молча. Люба, обманутая кажущимся спокойствием дочери, сама того не понимая, «подливала масла в огонь». Переделав с утра все свои домашние дела, она бежала в дом Зольновых, чтобы забрать к себе маленькую Валюшку. С первого взгляда, она всей душой прикипела к ребенку, так разительно похожему на ее сына. Никаких медицинских экспертиз не потребовалось ее материнскому сердцу, чтобы понять, что Валюшка маленькая и Валентин в таком же возрасте были похожи, как две капли воды. Это подтверждали и детские фото ее сына. В последний день добровольного «робинзонства» отца и сына, к ним на покос уехали еще трое помощников. Ирина с мужем и Катюшка, которая уже с десяти лет была незаменимой «верхушечницей». Девочка прекрасно управлялась на вершине сенного зарода, выравнивая его верхушку в красивую островерхую крышу. Обычно ей помогала мама. На этот раз, на зарод подняли, визжащую от восторга Ирину. Люба с Валей остались дома, чтобы приготовить достойный ужин покосникам. Вале предстояло ночное дежурство. Она вполне успевала на работу, но ей нестерпимо хотелось поскорее увидеть Валентина. От этой встречи зависела вся ее дальнейшая жизнь. Так ей думалось. Позвонив в отделение больницы, Валя уговорила коллегу поменяться сменами. Покосники подъехали к дому на рабочем грузовике мужа Ирины. С шумом разгрузив инвентарь, мужчины тут же отправились в жарко натопленную баню. Валентина Валя увидела лишь издали, в окно кухни. Женщины накрыли стол под тополем. Сами помылись после мужчин и вся семья уселась за стол. Валя не присев вместе со всеми, проворно сновала из кухни к столу, поднося то пироги, то пельмени. Люба, уставшая за день с готовкой и детьми, на сей раз позволила дочери одной ухаживать за гостями.
Валя чувствовала на себе взгляд Валентина даже тогда, когда он не мог видеть ее. После всего что произошло, молодая женщина, просто не знала, как себя вести. Обида на Валькино «предательство» была настолько сильной, что стояла в ее горле непроходящим комом, сдавливающим грудь и мешающим дышать. Но к обиде примешивалось и чувство неловкости за свои, некрасивые выпады против Валентина и его ребенка. Скорей всего, их первая и очень серьезная размолвка, закончилась бы перемирием. Пусть не полным, но оно оставило бы молодым людям надежду на то, что «все перемелится». Но, как всегда, «господин случай», в виде пьяной Киры Зольновой, внес свои коррективы в их надежды. Михаил, не употреблявший алкоголь, увез размякших гостей в их дом. Полусонный Максик уехал с родителями. Катюшка с Валей проворно убрали со стола. Люба ушла в дом усыпить Никитку. Валентин, сидя на крыльце дома, настороженно следил за молчавшей Валей. Он предложил было свою помощь, но Катька отмахнулась -«Сиди, отдыхай, сами управимся».
Когда посуда была перемыта, Катюшка, понимая, насколько она сейчас лишняя, ушла к матери в дом. Валентин, поднявшись с крыльца, подошел к Вале, сидящей за пустым столом. - «Ну что, королева, как дела? Не надумала помилование мне дать?»
Валя, подняв на него совершенно измученные глаза, сказала вдруг слова, от которых у Валентина весело округлились глаза- «Что же ты наделал, козел ты драный?». Эти такие простые, детские, грубоватые слова, показались Валентину благозвучнее любой музыки. -«Прости, любимая моя! Прости, дурака конченного. Давай переживем это, не будем горячку пороть!» - Он проговорил все это, опустившись перед Валей на колени.
И в ту секунду, когда задрожавшая рука девушки, уже готова была опуститься на его затылок, послышался громкий хохот, вошедшей во двор Киры - «Нет, ты посмотри на этого папашу. Дома дите плачет, а он тут какую-то шалаву лапает! Ты что, алиментов ждешь, а Валек. Или по хорошему домой отправимся?» Онемев от такого цинизма и наглости, Валентин без слов кинулся к Кире. Не помня себя от ярости, он дотащил упирающуюся женщину до ворот и с силой толкнул на дорогу. Кира упала, разбив колено о подвернувшийся камешек. На голову тихо плачущей Вали и всей ее семьи посыпались жуткие в своей несправедливости обвинения и грязные упреки.
Выбежавшая на шум Люба, не разобравшись в чем дело, набросилась с упреками на Валентина. Она обняла Валю и крикнула сыну.- «Уезжай уже от греха подальше. Доучивайся, а там видно будет». Валентин, подойдя к матери, попытался объяснить ей, что произошло Но в Любу, как нечистый вселился - «Из-за твоих шашней, вся семья рушится. Твоя дочь без отца растет. И Валюшке голову морочишь, сам не знаешь, что тебе надо». -«Мама, успокойся, сами разберемся», попробовал он успокоить мать. На пьяные вопли Киры за оградой, шумные упреки Любы и сердитый голос Валентина, высыпали чуть ли не все соседи по улице.
За многие годы проживания здесь дружной семьи Южаниных, такого скандала никому еще наблюдать не приходилось. Валя, пылая от стыда, услышала, как Кира за оградой в мерзких подробностях описывала кому-то, как уговаривал ее Валентин «дать ему», как она отчаянно сопротивлялась, но здоровый парень изнасиловал ее бедняжку и сейчас не хочет платить алименты на ее Валюшку. Люба, поняв наконец-то, в чем дело, оставив Валю вышла за ворота и попыталась урезонить пьяную склочницу. - -"Не греши Кирка, Бог накажет за такое вранье. Сама ему на шею навесила свой срам. Как не стыдно, дрянь эдакая, пьянь ты негодная. Дочку пожалей, не то лишу родительских прав. А вы соседи, дорогие, не один год рядом живете. Вальку моего не знаете? Расходитесь, ради Бога, не позорьте нас».
Пока мать разбиралась с Кирой и увещевала соседок, Валентин попробовал восстановить прерванный мирный диалог с Валей. Но девушка, вскочив со ступеньки, с ненавистью выкрикнула- «Не подходи ни ко мне, ни к моему сыну. Убирайся отсюда. Это мой дом. Никогда в жизни больше не переступай этого порога. Ненавижу!» - Валя вбежала в дом, запершись изнутри. Взвыв от бессилия и оскорбленного самолюбия, Валентин без сил упал на порог. Ночь он провел в летней кухне. Валя отперла, конечно засов, чтобы впустить родителей. Но Валентин не пожелал сам заходить в дом, из которого его только что выгнала любимая женщина.
Всю ночь он прометался, как зверь в клетке и только к утру забылся тяжелым сном.
Утром мать, войдя на кухню, тихонько тронула сына за руку. -«Вставай Валек. Ехать пора. От беды подальше надо, чтобы Валюша успокоилась и Кирка перестала сюда шляться. Все наладится, сынок». -«Ну уж, хватит. Нашли преступника. Я вам не подопытная крыса. Вы что из меня клоуна делаете? Хорош следователь, которого соседи обсмеяли, как насильника. Кирка дура, а Валька кто? Она что же, не знает меня, не росла вместе, не сидела со мной за одной партой и за одним столом? Или думает, что я без нее сдохну? Совсем из меня подкаблучника сделала. А у меня девушка есть в Омске. Молодая, красивая пианистка. И мама у нее оперная певица. Вот Лиля меня любит и никакие Киры ее с пути не свернут. Скорее, она за меня любой Кире голову свернет». Валентин говорил все это достаточно громко, со смешенным чувством мстительного удовольствия. Он давно уже увидел стоящую на крыльце дома Валентину и хотел, чтобы она услышала каждое его слово. Между ними было все кончено! Практически, не начинаясь. Валя, хлопнув дверью, ушла в комнату, а Люба, закрыв лицо руками, запричитала сквозь слезы -«И кого я воспитала, кому всю душу отдала? Да какая тут любовь между вами, если вы друг друга поедом едите, радуетесь несчастью друг друга. Уезжай, сын! Выучишься и приедешь. Не то, вы со своими выяснениями отношений, весь город на уши поднимете. А малую твою я досмотрю. Мне не привыкать сиротин на ноги поднимать. Только чем они отплатили мне, прости Боже за грех, на душу взятый. Дай им Боже ума, что сразу недодал». Уже через пару часов, сидя в поезде, Валентин с горечью припоминая все события последних дней, вдруг подумал о том, что никакие они не примерные, как говорили о Южаниных соседи. Такие склоки развели! Что мать, что обожаемая им Валентина, которую он сам для себя поднял на недосягаемую высоту. Но больше всех, он по прежнему корил себя. Он был мужчина и кому, как не ему нужно было держать себя в рамках достоинства. Не следовало говорить тех слов, что он выпалил на прощание. Не стоило выкидывать пьяную Кирку, надо было как-то пристыдить, вывести ее из ограды, возможно успокоить. А он толкнул женщину так, что та упала. Мстительная дрянь поторопилась тут же, опозорить его перед соседями. И вот он уехал, а каково Вале, матери, Катюшке? Ведь от любопытных отныне не отобьешься. Вскоре все узнают, что у него есть пригуленая дочь. Стыд-то какой!