Застенчивая Мимоза Роман 3-01
III. Прекрасный медовый месяц
1. «Любовь не знает слова лжи»
Несмотря на то, что я просыпаюсь всегда рано,
моего любимого не было рядом, а на его поду-
шке, лежали прекрасные белые розы и вставленная в букет
одна лишь веточка мимозы. Когда он заказал цветы и когда
их принесли – я даже не видела. Неужели я так крепко спа-
ла? Я прошла в ванную комнату, но его там не было. Значит,
отлучился по делам, мне нужно привыкать, так подумала
я. Когда вышла из ванной, Файвель уже сидел на диване и,
увидев меня, подошёл ко мне:
– Как ты спала ночью, выспалась? Одевайся, Мимоза, нас
с утра ждёт мама, а по дороге мы заедем в Приморский ЗАГС
и подадим заявление, туда я уже звонил. ЗАГС находится на
ул. Ришельевская, 4. Надеюсь, паспорт ты захватила.
– Спасибо за цветы, мне было очень приятно, но в сле-
дующий раз там же положи записку о том, где ты. А то я
разволновалась. А паспорт у меня всегда с собой в сумоч-
ке, твоя мама мне говорила: «Он всегда должен быть при
тебе».
– Ты случайно не думала, что жених сбежал после первой
брачной ночи? – сказал он, улыбаясь и притягивая меня в
объятия для поцелуя. – Мы с тобой всегда будем вместе, и
только смерть сможет разлучить нас.
– Не говори сегодня о плохом, я уже выкупалась, сейчас
переоденусь и поедем.
– Моя мать приготовила котлеты по-одесски. Знает, что я
очень люблю их.
– Никогда не пробовала по-одесски, она для меня не го-
товила.
– Ничего особенного, только больше туда добавляет чес-
нока, после так и прёт им, но я люблю. И вообще, чтобы
ты знала, люблю свежий чеснок и с борщом, особенно мо-
лоденький, – он посмотрел на меня, – как ты... зубчиками
хруст-хруст!
– Ты меня совсем сделал ребёнком! – улыбнулась я в от-
вет, а он сказал:
– Когда тебе было два года, я уже познал женщину.
– Вот с этого поподробней, неужели ты в шестнадцать
лет стал мужчиной?
– Ты смотри, она вычислила год, но, конечно, первая лю-
бовь! Солнце и море, я стал мужчиной в воде у берега Чёр-
ного моря, это было незабываемо и надолго. Туда меня за-
тащила моя соседка, она была постарше, но об этом потом,
я тебе расскажу, если интересно, а сейчас возьми цветы, по-
смотри, ничего ли мы не забыли в спальне, – и он пошёл за
мной, шепча: – Забыли, забыли... с добрым утром!
И мы опять слились.
Как я люблю его, не мне ли рассказать об этом, ведь не-
давно мне всё было безразлично, а сейчас я хочу смотреть в
его глаза, чтобы насладиться. И если бы мне сказали рань-
ше, что скоро я стану женой, не поверила бы и смеялась бы,
но он здесь, и тихо задремал, и я слышу его лёгкое дыхание.
Как можно так любить, что я на всё согласна?! Меня он ве-
точкой лозы вокруг себя обматывает, а я не сопротивляюсь,
а напротив, – таю, как нежный плод... гроздь винограда, ког-
да снимают ласку языком словно кожуру, заглатывая всю в
себя, целуя сладко. Пускай поспит, а я с ним посижу, прочту
я на руке его... все линии судьбы. Но он проснулся, улыба-
ясь... а я смотрю на его белоснежные зубы.
– Не знаю, что со мной, такой покой не чувствовал, рань-
ше. Прости, я чем-то обидел тебя?
– Нет, давай мы уже поедем домой, заждалась, наверное,
нас Дина Михайловна! Обидится...
– Ты права, но так был сладок мой сон поутру, а может,
это и не сон, а явь любви, как мне хорошо с тобой, моя ты
королева, а впрочем, нет, сама ты самоцвет весны – любви
Мимоза!
Мы быстро оделись и выскочили из номера, оказывается,
когда он спускался вниз, то за всё заплатил.
– Как ты оформил номер, тем более на всю ночь? Ведь ты
даже моего паспорта не брал.
– Для нас, морских офицеров, есть неписаный закон, вы-
давать номер, насколько мы захотим, ведь мы голодные как
волки, ты меня понимаешь, о чём я, а когда бываем за грани-
цей, бордели все, они так близки к портам, и тоже не возбра-
няются, а наоборот, приветствуются, что делать нам – долго
мы в море. Только не говори ничего, на этом всё, я ставлю
жирную точку, я буду твой всю жизнь, обещаю. Хочешь, по-
клянусь?
– Нет, не надо, я тебе верю, поэтому и не ревную.
– Никогда не говори, что не ревнуешь... иначе решу, что
не любишь.
– Я не знала, что в этом проявляется любовь, пройдёт вре-
мя, и, может, что и почувствую, но пока мне приятно быть
рядом, мне кажется, я люблю.
– Только кажется, но я тебя заставлю любить, чтобы ты
дышала лишь мною.
Около гостиницы было много такси, и мы подошли и
сели в первое. С ветерком направились в сторону нашего
дома, но по дороге Файвель поменял план и сказал такси-
сту, который завёз нас в ЗАГС, после заехать на одесский
рынок «Привоз», где можно купить абсолютно всё. Я, на-
верно, пару раз была с его матерью здесь, но как он торго-
вался и покупал – нужно было видеть. Мне в эту минуту
показалось, что если женщина хочет проверить зятя или же
будущего мужа, нужно отвезти его на базар. Он покупал всё
подряд, что я неожиданно увидела, но главное набрал много
рыбы, особенно мою любимую камбалу.
Уже навьюченные, мы вернулись в наше такси, которое
нас ожидало.
Машина подвезла нас к подъезду, он схватил все авоськи,
кульки и донёс до подъезда, потом сказал:
– Посиди на лавочке, ничего не трогай, я поднимусь и тут
же спущусь за тобой и за остальными кульками.
Я согласилась, села здесь же, на лавочку, держа в руке
роскошный букет.
Неожиданно ко мне подошла незнакомка, а может, я её и
видела где-то, не вспомнила, и подала мне письмо.
– Передайте Файвелю, его я дома не застала.
– А что, разве мы знакомы? Я вас не помню.
– Я Светлана, вас видела вечером в бухте, вы на кате-
ре приехали вместе с ним. – Она подала мне письмо, сама
ушла... Я взяла его из её рук и, глядя ей вслед, вспомнила, ну
да, это она ему с ехидством, что-то говорила.
Когда он спустился, отдала ему письмо, он тут же при
мне открыл его, присев ко мне на лавочку и прочёл, сказав:
– У меня от тебя нет секретов:
Любовь не знает слова лжи,
вокруг нас окружают миражи,
обман во всём и нет пощады,
в обмане ложь увязла в грязи.
И что осталось от той любви?
Одни лишь мыльные пузыри!
Воспоминание от верной лжи,
Где всё давалось нам взаймы!
– Кто она, это твоя любовь? – спросила я у него, он же
мне сказал:
– Нет, это было просто увлечение, а любовью не разбра-
сываются, я думаю, что моя любовь к тебе, Мимоза, с каж-
дой минутой растёт, только, пожалуйста, не ревнуй.
– Я и не собираюсь ревновать, моя любовь закрыла пеле-
ной глаза, где только образ твой хочу ласкать.
– Ты уже говоришь мне стихами, случайно, ты не пи-
шешь их?
– Мне трудно сознаться тебе, но стихи пишутся, когда
больно и печально, и я в своём детском одиночестве столько
скучала, что есть у меня блокнот, там одна грусть. Однако
сейчас у меня полёт в любви, я хочу тебе посвятить все мои
строки любовной лирики.
Он нагнулся ко мне, поцеловал и взял все остальные
кульки, я же – цветы, и мы поднялись домой.
– Ой, вы мои дорогие дети, если я скажу, что по Мимозе
соскучилась больше, чем по сыну, не поверите, но это так!
Мойте руки, и к столу, всё уже остыло.
– Мама, поприветствуй мою невесту Мимозу!
– Я рада за вас, будьте счастливы, о лучшей невестке и не
мечтала бы. – Она подошла к комоду, достала из уже подго-
товленной коробочки колье и надела мне его на шею, укра-
шение коснулось моей груди. Дина Михайловна поцеловала
меня в лоб.
– Мама, мы сделали сегодня всё, даже подали заявление
в ЗАГС, давай немного расслабимся.
И он открыл шампанское, впервые пригубил спиртное. Я
заметила, что не понимаю, что со мной, а нам нужно было
ещё переговорить с мамой по телефону. Я думала, разговор
будет серьёзным, но всё, видно, подготовила Тамрико Да-
видовна, и поэтому родные поздравили нас. Мы знали, что
летим завтра в Тбилиси. Сколько же я там не была? Но туда
меня даже не тянуло, теперь Файвель ещё больше привя-
зывал меня к себе. Он смотрел на меня как на девчонку, но
я в душе была далеко не девочка и понимала, что плохо, а
что хорошо. Когда же вошла в спальню, увидела, что по-
стель была вся в русских кружевах, похоже, мать, знала о
решении сына и всё подготовила. Он вошёл вслед за мной
со словами:
– Мимоза, можно мне с тобой...
– Разве я могу ослушаться, ты мой господин, я всегда
буду тебя считать на голову выше.
Но он уже, целуя, раздевал меня.
http://www.proza.ru/2016/03/19/315
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216031900315