Странник проснулся в липком холодном поту содрогаясь всем своим телом. Мышцы странно вибрировали, а в груди, сжимая сердце когтистыми лапами, завывал знакомый уже подлый всеобъемлющий страх. Рядом никого не было – Мокошь куда-то пропала, Йорган тоже исчез, а о юном подстреленном рыбаке напоминали только его портянки, сохнущие возле костра.
— Значит, Лукич все же реален, – пробормотал Странник, дрожащей рукой отвинчивая пробку алюминиевой фляжки, – то, что он заранее капнул в настойку немного лауданума, оказалось как нельзя кстати.
Вскоре дрожь унялась, а сознание начало понемногу освобождаться от оков мерзкого страха. Уорнер вновь становился самим собой, понимая, что зависит теперь от этого пузырька с ароматными каплями так, как еще никогда и ни от чего в своей жизни.
Достав из планшета карту, парень принялся за изучение местности. Он надеялся, что неподалеку находится еще один схрон, в котором его ждет новый запас необходимого для путешествия зелья и, возможно, чего-то еще, не менее полезного, значимого.
Дедовская буссоль пока еще работала вполне исправно. Без труда обнаружив на карте озеро, Странник установил ровно хитрый прибор и отпустил фиксатор. Колесо-стрелка качнулось, как маятник, несколько раз, а после застыло, явно показывая неправильное направление севера. Повторный опыт дал те же самые результаты. Полистав дневник, Странник неожиданно обнаружил слово «Лыжа» и стоящие рядом цифры – 303. Повернув карту, повинуясь северу, указанному буссолью, парень взял огрызок карандаша, прицелился по конскому волосу и провел азимут, – ничего, только тайга и болота.
Глубоко вздохнув, Странник подбросил в костер немного оставшихся дров и капнул себе еще лауданума в выпивку.
— Наверное, пора попробовать оленину, – сказал он неизвестно кому. – И начинать уже думать о возвращении. Дед мой явно был сумасшедшим, как и я теперь, а без этой гадости мне долго не протянуть. Пережить в холодном осеннем лесу четырехдневную ломку, будучи ни к чему непригодным, на девяносто процентов означает – верную смерть. Лукич по любому слиняет…
— А ты не думал о том, чтобы посмотреть на все не сверху, а снизу? – раздался за спиной приятный звонкий девичий голос.
Лисенок присел рядом и плеснул на карту немного зеленого пойла.
— Что ты творишь? – возмущенно воскликнул Странник, не понимая до конца, – чего ему жаль больше – карты или лекарства.
— Сон запомнил? – беспечно спросила Мокошь.
— Запомнил, – проворчал парень, принимаясь сушить карту возле костра.
В свете языков нового пламени на плотной бумаге начали проявляться какие-то записи, цифры и знаки.
— Видишь? – Лисенок рассмеялся и, вытащив из аптечки кусок старого бинта, протянул его Страннику. – С обратной стороны. Не жмись, я тебе еще настойки приготовлю. Ягоды с травами растерла уже.
— Чем это он писал? Невидимые чернила? – спросил Странник, недоверчиво покосившись на миску с чем-то буровато-зеленым в руках у Лисенка; паста пахла можжевельником, пижмой, полынью и чем-то еще.
— Трассером, – ответила Мокошь. – Только непростым. Аненербе выпускала особые пули, наполненные составом, способным навредить нечисти, вампирам и одержимым. На свету начинка пули испарялась почти бесследно.
— Вампиры, нечисть? Они там, видать, совсем дуру гнали... Трассером, говоришь?
— Ну да. Я же тебе говорила уже, что если спилить рубашку у любого трассера, то можно использовать его, как карандаш. Сам попробуй, – сказала Мокошь, протягивая парню винтовочный патрон с фиолетовой полоской на пуле. – Пилка есть у тебя.
— Ты таскала его с собой все это время? Про стеклорез из бронебойных знал, а про карандаш из трассера только от тебя услышал впервые, – хмыкнул парень с долей сомнения в голосе.
— А надписи то проступают, – хихикнул Лисенок, глядя на то, как аккуратно парень наносит бинтом настойку на пожелтевшую от времени карту.
— Проступают, но не разобрать ни черта. Это у твоего зелья свойство такое?
— Разберешься, посмотри насквозь, пока солнце высоко не поднялось, – ответила Мокошь, игнорируя, тем не менее, сам вопрос.
Странник поднял карту и снова взглянул на нее в свете костра. Точно на помеченном азимуте в лесочке между болотами стал заметен маленький крестик. С обратной стороны он прочел надпись: «Malleus clavum cranium».
— Два слова знаю, – проворчал парень. – Но место это совсем неподалеку. Можно за пару часов смотаться.
— Ты все поймешь, как только найдешь необходимое, – прошептала Мокошь. – Пошли скорей, пока Йорган не вернулся.
— А где он бродит? – спросил Странник с улыбкой, понимая некоторую абсурдность своих слов.
— Рыбу с Лукичем ловят. Для него теперь икра – лучшая пища.
— Пойдем, – бодро ответил парень. – Зелье не испортится?
— Теперь не испортится, – ответил Лисенок прокалывая себе палец булавкой и сплевывая кровь со слюной в миску.
— Да уж… – многозначительно покачал головой Странник, вешая на плечо карабин.
— Рюкзак пустой прихвати и лопатку из лодки, – хихикнула Мокошь. – Иди, я догоню.
Добраться до места оказалось даже легче, чем можно было того ожидать. Болото густо заросло огромными островками-кочками с клюквой, а зеленый покров между ними, хоть и покачивался под ногами, но был удивительно прочным. Клюква здесь росла крупная, фиолетовая, но собрать немного Странник решил уже по пути назад. «Будет чем оправдать свое отсутствие», – мелькнула мысль у него в голове.
— Так, на всякий случай, – пробормотал парень, пробуя на вкус кислые ягоды. – Ну, вот и лесок.
Ощутить твердую почву под ногами было очень приятно. Что ни говори, а болота – штука опасная, и на них чувствуешь себя непрошенным гостем.
— Чуроту я нюхом чую и о схроне ей толкую. Добрый маленький лесок, покажи мне – где грибок. Елки-палки, ведьмин круг; я пришел к тебе, как друг, – неожиданно для самого себя произнес Странник, замечая краем глаза какое-то движение.
Сняв с плеча карабин, он быстро прицелился и увидел лису, смотревшую на него с явным любопытством, совсем без опаски. Рыжая вильнула хвостом и побежала куда-то.
— Похоже, что ты, и правда, меня догнала. Только по-своему, – усмехнулся парень, опуская мелкашку, и последовал за лисой.
Пройдя метров сто, Странник увидел небольшую полянку, усеянную подмерзшими мухоморами. Часть грибов росла строго по кругу, образуя ведьмино кольцо. По преданиям в таком месте лесные духи водят свои хороводы, заманивая в них смертных, а потом убивая. Поговаривают также, что подобные круги вырастают на том месте, где ведьмы проводили свой шабаш.
— Похоже, что мы пришли, – сказал парень неизвестно кому, скидывая рюкзак и доставая лопатку.
Глотнув немного настойки, Странник собрал самые симпатичные шляпки мухоморов в пакет и принялся за работу. Аккуратно снимая многолетний дерн, он вскоре обнаружил что-то железное, твердое и воодушевленно взялся за дело с новым усердием.
— Радости полные штаны, – раздался за спиной насмешливый голос Лисенка.
— Чур меня, – отшутился парень, опасаясь все же оборачиваться; (неизвестно ведь, кого ты увидишь на этот раз).
— Давай быстрее. Вытаскивай ящик.
— Тут еще и замок, – проворчал Странник, вытащив наконец-то из земли небольшой стальной сундучок.
— Сгнил давно уже, – ответила Мокошь. – Лопаткой ударь, – сам отвалится.
— Без тебя бы не догадался, – усмехнулся парень беззлобно.
Замок сломать ему так и не удалось, но вот проржавевшие петли вскоре поддались отчаянному натиску саперной лопатки, – одну из них удалось перерубить и отогнуть в сторону. С замиранием сердца, Странник открыл ящик.
— Не совсем то, что ты ожидал? – хихикнул Лисенок.
— Да уж, – ответил парень, разглядывая содержимое. – Флигершоколад… Дед что, заныкал здесь кучу немецкого шоколада? Это прикол какой-то?
— Ты прочти, что дальше, – фыркнул лисенок.
— Мит лорвер унд первитин. Что-то знакомое…
— Бери шоколад и пошли. Попробуешь – поймешь, что к чему.
— Думаешь, что он не испортился за это время?
— А ты думаешь, что это место просто так выбрано? К тому же, к производству этого шоколада явно приложило и «Наследие предков» свою руку.
— Но откуда он тут, на севере? Хотя… слышал я что-то про сокровища Валькирии и экспедицию немцев в наши края.
— Не перегружай мозг. Лучше прими все, как есть, и попробуй, – весело тявкнул Лисенок. Пошли уже.
— Идем-идем, – в задумчивости пробормотал Странник, перекладывая в рюкзак немецкие шоколадки с нацистской символикой.
На самом дне обнаружился старый порножурнал и пара медных сапожных гвоздей. Их парень тоже прихватил с собой.
Взглянув на часы, Странник с удивлением обнаружил, что времени прошло всего ничего. Допив остатки своей ароматной настойки, он закусил шоколадом, который оказался хоть и весьма твердым, но вполне съедобным на вкус. По дороге можно было пособирать еще клюквы, тем более, что в рюкзаке оставался пустой «полит-этиленовый», как любил говаривать Сева, прочный пакет, чем парень и занялся.
Спустя еще полчаса, бодро шагая к озеру по тропинке, Страннику показалось, что рюкзак опустел. Пошевелив плечами и легонько подпрыгнув, он убедился, что все вроде бы на месте, но вот гравитация заметно ослабла. Хотелось петь, кричать, набить кому-нибудь морду и... конечно же, секса. Повинуясь какому-то дикому инстинкту, парень пробежал остаток пути, но не только не устал, но даже не запыхался. Уже у костра, закуривая трубку, он принялся анализировать свое состояние и понял, что виной такому приятному самочувствию может быть только треть съеденной им шоколадки. Довольный находкой, раздумывая о том, поможет ли ему «Флигершоколад» избавиться хоть частично от текущей зависимости, Странник отнес в лодку рюкзак, рассовав по карманам несколько плиток, взял пилку по металлу и вернулся к костру. Жажда деятельности бурлила в нем, словно смола в преисподней, но заняться парень благоразумно решил чем-то спокойным и менее подозрительным.
Вскоре появились и рыболовы. Впереди, бодрой походкой шел порозовевший шаман, а чуть поодаль семенил босиком сонный Лукич. В здоровой руке он нес выпотрошенную уже средних размеров щуку.
— И это весь ваш улов? – спросила Мокошь с улыбкой.
— Не твоего ума дело, вертихвостка, – огрызнулся Йорган, наливая себе из заметно опустевшей банки полную кружку сивухи. – Завтракайте быстрей и поедем. Еще немного выше будет развилка – Илыч трахнет Печору, – там и заночуем на острове, а засветло в путь.
— Опять остров, – проворчал Странник, забивая трубку. – Там хоть никаких дел не предвидится?
— Там я буду беседовать с предками, – ответил шаман. – Там тебе снова приснятся твои дьяволицы, да и рыжая в лес не убежит.
— С какой стати ей от нас убегать?
— В местах этих всякое может случиться, – ответил Йорган и залпом осушил кружку, а после с удовольствием принялся грызть мертвый сухарь, отломив половину прибежавшему откуда-то Марсику.
— Я не убегу, – сказала вдруг Мокошь совсем по-женски, обиженно, и прижалась к Страннику. – Мне хорошо с ним.
— Только пожертвовав частью души для любимого человека, можно испытать с ним истинное наслаждение... это единственная достойная жертва богам в нашей жизни, – заявил неожиданно высокопарно слегка захмелевший шаман.
— У лисы есть душа? – спросил Лукич, протыкая палочкой жарящуюся на углях щуку.
— Kann ich sein Ohr abbeissen? – фыркнул Лисенок.
— Можно… Aber erst nach dem uns den Weg zeigt*, – ответил Странник бездумно, проверяя свое изделие.
Карандаш из трассера оставлял в блокноте отчетливо-видимый серо-стальной тонкий след. Ровные строчки возникали, словно сами собой…
***WD***
* — Можно, я ему ухо откушу?
— Можно... Только после того, как покажет нам путь.
* Нацисты после испытаний убедились, что первитин резко повышает работоспособность и выносливость, и заказали для армии большие партии первитина, в первую очередь для танкистов и летчиков.
Для танкистов предназначался "Панцершоколад" с первитином, для летчиков "Флигершоколад".
Употребление наркотиков во время Второй мировой войны является самым узаконенным приемом средств в истории человечества. Это было особенно характерно для немецких военных. Препаратом для немецкой армии являлся метамфетамин, который бодрил и держал солдат в боевой готовности в течение нескольких часов/дней. 35 миллионов таблеток метамфетамина были отправлены в армию и в военно-воздушные силы только в период апрель-июль 1940 года.