(фрагменты из книги череповецкого краеведа и публициста Иды Климиной «Перселенцы», Череповец, изд. «Окраина»,2016г.)
В судьбах этих людей за полтора десятка трагически переплелись раскулачивание, 1937-й год, выселение из родных мест в связи с образованием Рыбинского моря (затопление заливных лугов по берегам реки Шексны в 1940-47гг.), финская и великая отечественная…
дер.Вайша.
Акимова (Чеканова) Зоя Ивановна, г.р. 1930.
В Терино жил лучший кузнец Василий Васильевич Калякин, считался зажиточным, раскулачили и отправили мужа и жену, Анну Григорьевну, в разные места. Сына несовершеннолетнего и зятя расстреляли. Родителей выручил милиционер Кашуба, он под чужой фамилией дал Калякиным возможность поселиться в Гаютино. Из села Терино отец моего мужа Милютин Иван Андреевич.
***
Мешалкина Анна Васильевна, г. р. 1916.
«Кузьмодемьянское село было большое. Церковь нарушили в 1932 году. Была у нас начальная школа, три класса. На другом берегу всё росло хорошо: грибы, ягоды – всего много, просто ужас. В нашем саду у дома было много яблонь. В селе была усадьба Ливоновых, их выслали до затопления, как кулаков. Люди они были не вредные, хорошие, не знаю, за что выслали. У них был магазин, сами не работали в нём, а нанимали. Потом в их доме устроили детские ясли. Больше у нас богатых не было. Колхоз назвали «Безбожник». После образования Рыбинского водохранилища, климат значительно изменился, ведь, раньше не было ветров, как сейчас, был лес по обе стороны Шексны. Все снесли - дует напролёт, один холод от моря. Бывали такие ураганы, что крыши сносило».
Записи турпоходов ДДЮТ г. Череповца. Щетинское, 1996 г
***
Кочкина Елизавета Александровна, леушинка, 74 года:
«Место было хорошее, мама пока была жива, все говорила: «Только бы разрешили, поехала бы, выкопала землянку и осталась там жить». Хорошее было место, вдоль улицы деревья растут большие с обеих сторон, а вверху даже кроны сходятся. Мне и сейчас все это снится…
Помню, как выселяли нас. Вот подъезжают на лошади к дому, сундучок маленький ставят сверху, ребятишек садят на телегу, сзади привязана другая лошадь. Хозяйка из дому выходит: «Ой, караул,- закричала, упала… Это выселение запомнилось мне на всю жизнь.
Перед выселением в монастыре располагалась Ленинградская областная школа для трудновоспитуемых (ЛОШТ). Там были трудные ребята, были и хорошие, некоторые к нам приходили, и нас на праздники к себе приглашали. Несколько воспитанников после окончания остались воспитателями. Позже школу перевели, а на их место пригнали заключенных для работ в лесу.
Лес у нас был замечательный, чистый. Мы не гуляли так, как сейчас молодежь гуляет. С десяти лет, а то и раньше, как только снег растает, нас гонят в лес: сначала за подснежной клюквой, потом морошка, черемуха, черника, брусника… Мы не гуляли ни одного дня, как вот сейчас до 20 лет гуляют, с семи лет в лесу все заготовляли. У нас не как сейчас в огороде все сажают – помидоры-огурцы…, а картошка, лук, капуста, брюква, все остальное из лесу. Огурцы мать привезет из Мяксы – так в диковинку.
Заключенные сначала лес срубили и вывезли, а потом пришел приказ и нам освободить дом. Никому не хочется выезжать. Хозяйка затопила печку, приходит бригада заключенных, разбирают крышу, хочешь, не хочешь, а выезжай.
Рядом с нами тетя Феня жила, глухонькая такая, все меня ночевать приглашала. Она жила в достатке, чаем с медом всегда напоит, спать уложит. Однажды приехали к ней ночью, постучали, все переворошили, нашли церковные книжки, забрали и увезли. Дали 10 лет тете Фене...»
***
Тяпин Серафим Павлович, леушинец, 73 года:
“Дом наш начали перевозить зимой 1939 года, всю зиму перевозили. Точнее дом разобрали и бросили. Только после письма в газету перевозку завершили, дом собрали, и в июне 1940 года мы только переехали.” Когда ликвидировали монастырь, то там открыли Школу для трудновоспитуемых. Детей ловили и свозили из Москвы, Ленинграда, других городов. Для них создали мастерские. По жестяному ремеслу, к примеру, был мастером мой отец, я туда ходил. В одном храме соорудили тракторную мастерскую. Обучение было по 5-бальной системе и, если кто получал плохие отметки, то его наказывали. Например, за большую провинку раздевали, связывали, заворачивали сырой простыней и открывали настежь окна зимой на какое-то время. Правда, потом, когда об этом узнали, то кое-кто за это поплатился. Судили воспитателей, а позже воспитателями стали ставить и старших воспитанников. После окончания школы ребят распределяли кого в Рыбинск, кого в Череповец, в разные города.
От властей и своим деревенским доставалось. Однажды, к примеру, перед Пасхой собрали и наказали всем выходить на работу и никаких праздников. Вот, мол, раньше только и было в Пасху, что попы яйца забирали... Тут встает сосед мой Михаил и говорит: “Раньше всем яиц хватало: и нам и попам.” А брат его Дмитрий тоже встает и поддакивает: “Правильно ты, Михаил, говоришь, - всем яиц хватало”. Через какое-то время приезжает машина из НКВД и прямо к Михаилу. Его забрали и Дмитрия тоже - в кузов и увезли. Отец мой в этот же вечер толстенную библию в печь бросил, так она часа два горела, иконы тоже убрали. На другой день снова из НКВД приехали, соседей про братьев расспрашивали. Им рассказали, что они бедняки, безграмотные, да еще и “немного не хватает” у них. Потом их выпустили».
Из музея Мяксинской школы, 2000 год.
Мякса, 2009 г.
Иванова (Беляева) Римма Петровна, г. р. 1938, Леушино. (фрагмент)
«Моя мама, Беляева (Лаврухина) Прасковья Фёдоровна, 1902 года рождения, работала пчеловодом на монастырской пасеке. Её сестра, Федосья Фёдоровна, трудилась в монастыре прачкой. При разорении монастыря, мама и тётушка прятали иконы. Эти иконы были на досках. На тётю Федосью донесли, она была арестована, и отбывала на Урале 10 лет заключения. Деда, Лаврухина Фёдора, раскулачили, раньше.
Мама и тётя Феня рассказывали что, в монастыре был золотошвейный цех, там «ломали» (свой термин) корону для царя. Девочек учили на учительниц, платья у них были голубые с белыми передниками, накрахмаленными кружевными воротниками и манжетами. Чистоту их строго проверяла сама настоятельница. Монастырь продавал мёд и обеспечивал мёдом себя. Фотографии мамы и тёти я передала в музей Мяксинской школы…
Мякса. 2005г.
Черепанов Владимир Александрович, г. р. 1926, деревня Ольхово.
(Работая в речном пароходстве, он каждое лето бывал на острове Ольхово).
« Родился я в деревне Ольхово, в доме моего дедушки Ивана Филипповича Черепанова. Дом стоял на берегу реки Шексны на расстоянии одного километра от села Ольхово. Кроме нас здесь стояли ещё два дома, моего дяди Дмитрия Ивановича и другого родственника Михаила Яковлевича Черепанова, и все называли деревню – хутор Черепановка.
В 1935-36 годах в нашей местности появились незнакомые люди, которые прорубали просеки в лесу, строили в разных местах вышки высотой 20-30 метров, занимались съёмками местности. Знающие люди стали поговаривать о том, что, якобы, наша местность подлежит затоплению, поскольку будет построена плотина в районе Рыбинска, и будет создано водохранилище.
В 1936-37 годах через нашу деревню зимой прошли первые колонны заключённых. Эту огромную серую массу сопровождала охрана с винтовками и с собаками. Шли они пешком, плохо одетые. Оказалось, что их вели в Пертовку, где организовывалась зона с заключёнными. В Пертовке был штаб Волгостроя, а располагался он в доме бывшего барина Василия Верещагина. С этого времени началась вырубка лесов в нашей округе, подготовка местности к затоплению. Весь лес вывозился на реку с помощью конной тяги, там вязались плоты, и по воде отбуксировывались пароходами вниз по течению. Надо отметить, что к моменту 1941 года большая часть леса осталась не вырубленной и была затоплена… (в сокращении)
Сейчас я должен вернуться к 1937 году. Поскольку, мой отец работал в то время начальником пути и судоходной обстановки реки Шексны на участке от Череповца до Рыбинска, у нас в доме был установлен служебный телефон. Каждое утро к нам в дом приносили данные о замерах горизонта воды работники обстановочных постов: «Гнилуха», «Фоминское», «Каргач» и т. д.
Данные о замерах отец утром передавал по телефону в Череповец. Те, кто к нам приходили, говорили почти шёпотом: «Александр Иванович, сегодня Петра Курилова взяли». Назавтра приходили и говорили: «Сегодня взяли Галанину Анну Васильевну» (прим. – не вернулась с Соловков) - так почти каждый день. Как правило, людей забирали ночью. Многих ольховских мужиков посадили не за что. Я знаю, что посадили Волкова Александра, Ковылёва Ивана, Дмитрия Ивонина, Александра Грехова и многих других. Моего дедушку Ивана тоже забрали, описали имущество, но через некоторое время отпустили, имущество вернули. Родители мои говорили, что дедушку отпустили лишь потому, что было обращение его детей к М. И. Калинину. Рассказывали и о таком факте: когда забрали в Мяксу Николая Ванина, кузнеца, и стали допрашивать, приписывая ему то, что он не делал, то он в сердцах схватил со стола чернильницу и запустил в следователя. За хулиганство дали полтора года. Создавалось впечатление, что власть должна была посадить как можно больше людей, под любым предлогом.
***
Александр Павлович Жданов (см. выше «Борки»).
«Когда я вспоминаю склады на Поганых, у меня и сейчас захватывает дыхание, какой я был глупый. Там был склад макулатуры. Как сейчас помню в нём горы старых книг в искусных переплётах. Книги были разные: художественные, медицинские, церковные. Им сейчас цены нет. Это были реквизированные библиотеки у богачей, купцов и т. д. Видел полные собрания сочинений писателей 18, 19, 20-го веков. Какие переплёты! И всё это прессовалось в кипы и отправлялось баржами на бумажные фабрики. Это был такой вандализм! Возьмите 1933-34-й годы закрытия Мяксинской церкви: все церковные книги, иконы, в том числе и дарственные, которым не было цены, выбрасывались на улицу, грузились в телеги, и их везли в тот склад на Поганых. Я всё это видел, держал в руках и не оценил, не прибрал».
Книга «Хантаново, родина моя, любовь святая», изд. Вологда, 2003 г.
дер. Среднее.
Астафьева (Алёшина) Вера Фёдоровна, г. р. 1925, дер. Среднее.
« В церковь ходили в село Логиново. Дорога к нам проходила так: село Логиново, за ним деревня Крутец через реку, дальше наша - Среднее, а за ручьём деревня Жаль. В Среднем было три конюшни, на ферме 150 коров. Сестра работала на ферме, где на каждую доярку приходилось по десять коров, а доили вручную.
Перед затоплением молодёжь стала оформлять паспорта и уезжать в город. В деревне оставались старики, и они захотели выбрать нового председателя. После собрания сразу забрали 18 человек мужиков. Моего отца и его попутчиков взяли по дороге, когда они везли груз на пристань Поганые. Их остановили, привязали лошадей, скомандовали сесть на другую подводу и увезли Мяксу. Это был 1937 год. Босыми увели и через день расстреляли. Отец был хороший мастеровой.
При переселении мне было 10 лет, в семье я была младшая. Старшие сёстры разъехались. У нас с мамой была возможность поселиться в деревне Хмелина в хорошем доме племянника, т. к. он уехал с семьёй в город, но старшая дочь, имея семью в деревне Сельцо Щетинского сельсовета, позвала поближе к ней. За наши строения назначили двенадцать тысяч, но мы получили только четыре. Погрузили, что могли на телегу, и, оставив родной дом, уехали.
Поселились в деревне Кодино. Купили старый дом, его предложила Корякова Екатерина Савельевна после своей сестры, которая с семьёй уехала жить в Рыбинск. Дом требовал ремонта - в простенки была видна улица. Мама была больная, и я одна ходила в лес дёргать мох. Сосед сделал деревянные лопатки, научил, как протыкать (конопатить) стены, сказал: «Справишься». Устроились вдвоём с мамой, а потом… война».
Мякса, лето 2007 г
Об авторе.
Климина Ида Александровна родилась в Ленинграде в 1941 году, детство и школьные годы прошли в Мяксе, работу на производстве совмещала с учёбой на вечернем отделении Политехнического института. С 1960 года крановщица кузнечного отделения РМЦ-1, а затем конструктор отдела главного механика Череповецкого металлургического завода (позднее ОАО « Северсталь»). Восьмилетний стаж работы на горячем производстве дал возможность выйти на пенсию в 45 лет. Трудовые будни продолжаются, а с 2004 года совмещаются с общественной работой, направленной на поиски материалов о поэтах-земляках в городском клубе «Госпожа Провинция» и «Батюшковском обществе», отсюда вытекает интерес к вопросам краеведения. Решила напечатать эту книжечку, пока есть люди, которые могут рассказать о своей погибшей малой родине.
С помощью сестёр Ирины Александровны Макаровой и Идеи Николаевны Иониной выпустила в издательстве Санкт-Петербурга два сборника поздравительных стихосложений для коллег по трудовой и общественной деятельности. Тиражом 400 и 200 экз. соответственно.
После этого вышли в свет две книги «Подводное Леушино» и «Там, где зелёные холмы». Тиражи – по 25 экземпляров, издательство «Окраина» Череповецкого Литературного объединения.
Примечания:
1. ДДЮТ- Дом детского и юношеского творчества в Череповце.
2. Леушенец- житель села Леушино Мяксинского района ( в то время) Вологодской области.