Бумеранг мести

Сергей Бакшеев
Роман вышел в издательстве «Клуб Семейного Досуга» в январе 2016. Тираж 10 000 экз. Твердая обложка, 288 стр.
IBSN 978-5-9910-3409-8

Ранее там же вышла первая часть этой серии – «Тайная мишень»
Тираж 10 000 экз. 304 стр. IBSN 978-5-9910-3309-1
(Общий тираж 3-х изданий романа - 32 400 экз)

Сергей Бакшеев автор следующих книг:

Серия:      «ПЕТЛЯ»
1. ТАЙНАЯ МИШЕНЬ
2. ОПАСНАЯ УЛИКА
3. БУМЕРАНГ МЕСТИ   
4. ВОПРЕКИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ

Серия:      «ОПАСНЫЕ ТАЙНЫ»:
1. КОНКУРС  НА  ТОТ  СВЕТ    
2. ОСКОЛОК  В  ГОЛОВЕ    
3. ПРОИГРАВШИЙ  ВЫБИРАЕТ  СМЕРТЬ    
4. ЧЕРЕП  ТИМУРА    
5. ОТРАВЛЕННАЯ  СТРАСТЬ    
6. ШПИОН  ИЗ-ПОД  ВОДЫ
7. ИНОГО НЕ ЖЕЛАЮ    

Серия:      «СВЕТЛЫЙ ДЕМОН»:
1. СВЕТЛЫЙ  ДЕМОН    
2. ДАМСКИЙ  ВЫСТРЕЛ 
3. ЗЕРКАЛЬНАЯ  МЕСТЬ

Серия:      «20 СЕКУНД»:
1. ОПЕРЕДИ,  ЕСЛИ  УСПЕЕШЬ    
2. ВЕРНИ,  ЕСЛИ  УСПЕЕШЬ   

Серия:  «UNICUM»
1. КОМПОЗИТОР    
2. МАТЕМАТИК   
3. ПАРАЛИЗАТОР
4. ГАЛАКТИКА МОЗГА

Триллер:
НЕВЕСТА  АЛЛАХА 

Сборники рассказов:
1. ЛЮБОВНИЦА  ДЕПУТАТА
2. МОИ БАНДИТЫ
;
Аннотация

«ПЕТЛЯ» — это серия детективов о женщине-следователе. Главная героиня старший следователь Елена Петелина — цепкая, вдумчивая, решительная, с неустроенной личной жизнью. Помимо расследования преступлений ей приходится решать проблемы близких, копаться в нераскрытых тайнах прошлого. И конечно она хочет любить и быть любимой.

«Бумеранг мести» — третий роман серии.
В заложницы захвачена дочь крупного бизнесмена. Цена ее жизни – миллион долларов. Похитителю передают выкуп и полицейские уверены, что операция под полным контролем… Но во время штурма заложница и преступник погибают, а деньги таинственным образом исчезают.
И это только начало проблем, с которыми предстоит разобраться следователю Петелиной. Железное алиби всех подозреваемых заводит дело в тупик. Но после того, как материалы расследования попадают в прессу, Петелина понимает, что операцию сорвал кто-то из своих… Теперь под подозрением каждый.

1

«Что я здесь делаю? Зачем приехала? Что важнее, в конце концов: ботинки для дочки или жизнь похищенной девушки? Там решается судьба заложницы, а я, как дура, топчусь у вокзала!»

Старший следователь Елена Петелина смяла в кулаке ремешок женской сумочки и попыталась себя урезонить. В ее сознании проснулся второй голос и затеял спор.

«Прекрати! Зачем себя накручивать? Операцию контролирует твой любимый Валеев и группа спецназа. Тебе ни к чему отвлекать мужиков от серьезной работы. Они спасут девушку».

«А если…»

«Никаких если! Они профессионалы, прошедшие огонь и воду, а девчонку похитил какой-то придурок! Ты сама сделала такой вывод».

«Вот именно, что придурок! От идиота можно ждать чего угодно. Я могла бы участвовать в переговорах».

«С идиотом? Я тебя умоляю... Ох, уж это вечное испытание работающей женщины – борьба между материнскими обязанностями и служебным долгом. Не ной!»

«Я следователь, черт побери, а жду сейчас какое-то барахло!»

«Ты здесь не ради ботинок, а ради своей единственной дочери Насти! Психика подростков, как нежный цветок. Неосторожное движение – лепестки осыпались, и вместо красоты уродище! Ты хочешь получить дочку-неврастеника?»

«С ума сошла!»

«Вот и успокойся. Сейчас получишь ботинки и поедешь спасть мир».

Елена Петелина вздрогнула от телефонного звонка и выхватила смартфон из сумочки. Ее движение не укрылось от мужчины с клетчатым баулом в руке и прижатым к уху телефоном. Он приветливо помахал трубкой и направился к ней свозь снующую толпу.

Елена догадалась, что это курьер интернет-магазина. Она вздернула подбородок, ища проверенные веками часы на башенке Ленинградского вокзала. Середина дня – без двадцати пяти два.

«Сейчас освобожусь и, может быть, успею к завершению операции. Вымогатель назвал крайний срок – два часа дня».

«Успеешь, как же. Лучше ботинки не забудь проверить. Настя тебя убьет, если перепутаешь».

2

Назначенное преступником время отсчитывало последнюю минуту. Заброшенное здание прядильной фабрики зияло выбитыми окнами. Группа спецназа полиции затаилась в оцеплении и готовилась к штурму. Всеобщее напряжение вооруженных людей, казалось, наэлектризовало сухой сентябрьский воздух «бабьего лета» до состояния покалывания щек, будто по ним лупили ледяные снежинки.

Боец в шлеме и маске сквозь оптический прицел снайперской винтовки ощупывал постройку. Картинка в перекрестии прицела плавно перемещалась и фиксировалась. Вот его взгляд проник в комнату первого этажа с закрепленным на подоконнике динамиком.

– Вижу самодельное взрывное устройство. Висит под потолком, – доложил снайпер командиру через встроенный в шлем микрофон. – Вниз отходит провод. Могу попробовать перебить.

– Отставить! Там заложница. – отозвалось в наушнике.

Динамик на подоконнике вновь разразился искаженным механическим голосом:

– Мне надоело! Гоните деньги, а то я ее прикончу! Выкуп в окно – или ей конец. И без фокусов! Если сунетесь – я всех взорву!

Лицо худого парня, выкрикивавшего угрозы, скрывала черная маска с прорезями для глаз и рта. Он нервно переминался в защищенном стеной углу комнаты. Одна его рука сжимала микрофон, другая – бутылку «мартини» с остатками алкоголя. Рядом на бетонном полу сжалась девушка, прикованная за руку наручником к старой трубе отопления.

Парень глотнул из бутылки, пнул заложницу и прошипел:

– Не молчи, дура.

– Па-па! – завопила девушка.

– Я сверну ей голову! – пригрозил в микрофон парень. – Поторапливайтесь, козлы!

К автомобилю оперативников, стоявшему за оцеплением, подбежал командир спецназа. Офицер сунулся в открытое окно:

– Деньги приготовили?

В машине на передних сиденьях суетились капитан Марат Валеев и старший лейтенант Иван Майоров. Валеев возился с рюкзаком, у Майорова на коленях был ноутбук. Сзади испуганно следил за их действиями шестидесятилетний отец заложницы Дмитрий Богданов.

Марат Валеев вставил таблетку радио-маячка в пачку долларов и спрятал деньги в рюкзаке среди остальной суммы для выкупа.

– Теперь готово, – отрапортовал он, застегнул рюкзак и передал его спецназовцу.

– Восемьсот тысяч. Это же целое состояние, – проводил рюкзак убитым взглядом Богданов.

– Требовали миллион. Жизнь вашей дочери дороже.

– Вы вернете мне деньги?

– Всё под контролем. – Иван Майоров показал на монитор ноутбука, где на схеме местности мерцал удаляющийся сигнал радио-маячка. – Хорошо, что быстро собрали выкуп.

– Вы заставили. Деньги не пропадут? Уверены, что получится?

– Так надо. Преступник получит выкуп, отпустит вашу дочь, и наши бойцы…

– Я убью ее! Слышите?! Убью! – огрызнулся бранью динамик. – Гоните деньги, уроды! Мое терпение лопнуло! Десять секунд – и ей конец! Нет, пять! Начинаю считать. Раз! Два! Вы что, думаете, я шучу? Сейчас получите ее труп. Три!..

Вдоль стены здания поспешно крался спецназовец с рюкзаком. Оказавшись под окном с динамиком, он швырнул рюкзак в комнату и отбежал. Рюкзак плюхнулся на пыльный пол.

Парень в маске отбросил микрофон, отдал бутылку «мартини» заложнице и подтянул к себе рюкзак. Его пальцы дернули язычок молнии, воспаленные глаза заглянули внутрь.

– Ух, ты! В жизни не видел столько бабла, – прошептал паренек, стягивая маску.

На юношеском лице расплывалась счастливая улыбка. Он достал пачку долларов, пошелестел купюрами и продемонстрировал их заложнице:

– Во! Получилось.

Девушка взвизгнула и отхлебнула «мартини». Нервные тиски ожидания ослабили психологическое давление и освободили пружину истерического смеха. Она заржала, давясь выпивкой и слезами.

– За меня… папаша… отвалил… миллион!

Парень хапнул из рюкзака еще несколько пачек и пританцовывал с деньгами, невнятно мыча.

Снаружи через мегафон раздалось требование командира спецназа:

– Мы выполнили условие. Немедленно отпустите заложницу. Повторяю, заложница должна выйти немедленно!

Юный вымогатель спохватился, выронил пачки долларов и затянул конец длинного стального тросика на лямках рюкзака.

– Сейчас получишь, – бормотал он под нос. – Но сначала я смоюсь.

Неожиданно динамик на подоконнике угрожающе прохрипел механическим голосом: «Теперь, идиоты, я ее точно прикончу».

Парень недоуменно уставился на валявшийся в стороне микрофон. «Что за хрень?» – беспомощно возмущался его взгляд. Девушка продолжала нервно ржать.

– Заткнись, дура! Тут чертовщина какая-то, – испугался парень.

«Всё! Ей конец, она вам ничего не расскажет», – злорадно изрек динамик.

На этот раз прикованная к трубе девушка пришла в себя. Ее лицо вытянулось, голова втянулась в плечи, она пугливо озиралась:

– Кто это? Откуда?

Парень не отвечал, его терзали те же вопросы. Он со страхом крутил головой, прикрывая грудь подобранными пачками долларов. Каждый угол комнаты и проем в соседнее помещение пугал его неизвестностью.

– Немедленно отпустите заложницу! – снова потребовал спецназовец. – Иначе вы будете уничтожены.

«Я пристрелю ее, придурки! Вы ничего не успеете», – рассмеялся механический голос.

Заложница вжалась спиной в кирпичную стену. Тут же отчетливо прозвучали два выстрела. Девушка дернулась то ли от ужаса, то ли от полученных ран. Парень отшатнулся на середину комнаты в полном недоумении: кто стрелял, откуда? Пятясь, он задел головой подвешенное к потолку взрывное устройство и плюхнулся от страха на пол.

Командир спецназа дал вынужденную команду на штурм, и бойцы с двух сторон устремились к закрытому входу в здание. Первый боец взбежал по бетонным ступенькам. Хлипкая дверь не выдержала профессионального удара ботинком и распахнулась, чуть не слетев с петель. Не успел спецназовец перешагнуть через порог, как внутри заброшенной фабрики раздался оглушительный взрыв. Окно с динамиком на подоконнике изрыгнуло сизый мрак с крупными осколками кирпича.

Выждав не более пяти секунд, спецназовцы осторожно вошли в помещение. В едких клубах дыма и пыли кружились обрывки стодолларовых купюр. В мрачном антураже они напоминали не праздничную мишуру, а стаю растревоженных летучих мышей с подпаленными крыльями. Ботинки бойцов, утяжеленных бронезащитой, хрустели по битому кирпичу. Лучи фонариков рыскали по углам. Во встроенных микрофонах сверчком зудел голос командира. Нервно поглаживая цевье автомата, он задавал один и тот же вопрос:

– Что с заложницей? Найти и доложить!

Луч фонаря прорезал толщу дыма и наткнулся на распластанное на полу тело парня-вымогателя. Тут же в найденной точке сфокусировались другие лучи. В расширенном пучке света стало видно второе тело – заложницы Валерии Богдановой.

– Вижу двоих. Лежат без движения…

Командир спецназа хлестко выругался, услышав доклад по рации. Стоявший рядом с ним Валеев крикнул напарнику:

– Вызывай реанимацию!

Он опустил голову, выхватил пистолет и побежал к зданию.

Спецназовец запросил уточнение:

– Проверить девушку. Она жива?

3

Странная обувь. Правый ботинок явно тяжелее левого. Его подошва толще за счет скользящей белой поверхности, называемой слайдером. На левом ботинке, наоборот, прорезиненная подошва, которой можно отталкиваться ото льда. И даже дизайн носка скользящего ботинка отличается улучшенной обтекаемостью. В остальном ботинки похожи – укрепленные швы, вставки специального материала для удержания тепла. Ведь в них игрокам в керлинг приходится проводить на холодном льду по три часа.
Елена Петелина сверила размер, еще раз убедилась в надписи «Balance Plus» на ботинках и трех – именно трех! – круглых углублениях на скользящей подошве. Об этом дочь предупреждала особо. Насте надоело играть в ношенных ботинках, которые выдавали в спортивном клубе. К тому же за лето нога у девочки выросла, и в сентябре на первой же тренировке Настя жутко натерла ногу и не могла играть.

«Ух, одной проблемой меньше, – облегчено вздохнула Петелина. – Цена, правда, как на модельные сапожки. Но чего не сделаешь, ради мечты дочери. Настя получит лучшие ботинки для керлинга. Как у девушек из сборной страны».
Следователь расплатилась с курьером, прибывшим из Петербурга. Он назначил встречу на Ленинградском вокзале в середине дня. Пришлось согласиться. Что поделаешь, если в Москве не было ни одного магазина, где бы продавались фирменные ботинки для керлинга.

Елена Петелина положила покупку в машину и поспешила покинуть загруженную площадь трех вокзалов. Глядя на снующих туда-сюда пассажиров, она невольно подумала, выдерни из толпы одного человека – никто и не хватится.

Вчера на Киевском вокзале Москвы так и произошло. Двадцатилетняя студентка Валерия Богданова собралась ехать к маме в Калугу. Купила билет, но в поезд не села и в общежитие не вернулась. Валерия Богданова исчезла. То, что это не загул бесшабашной девчонки, а криминальный случай, стало известно сразу же.
Отец девушки, Дмитрий Кириллович Богданов, давно бросил семью, однако в последнее время возобновил отношения с дочерью. Он проживал в Москве, занимался строительным бизнесом и являлся состоятельным человеком.
Преступник позвонил ему в тот же вечер. Неизвестный потребовал выкуп за дочь. Вымогатель предупредил, если до двух часов дня не получит миллиона долларов – девчонка умрет. Последнее, что услышал отец – умоляющий голос дочери.
Странно, но вымогатель не прибегнул к стандартной угрозе: сообщишь в полицию – живой дочь не увидишь. Возможно рассчитывал, что папаша легко расстанется с деньгами. Но тот поступил правильно и позвонил в полицию. Так дело досталось следователю Елене Павловне Петелиной, дежурившей в тот вечер по округу.
И колесики расследования мгновенно завертелись. Опрос знакомых, просмотр камер наружного наблюдения на вокзале, попытка определить местоположение девушки по сотовому телефону быстрого результата не дали. Телефон заложницы оказался отключен, момент ее исчезновения камеры не зафиксировали.
Как и следовало ожидать, утром звонок вымогателя повторился. Было около одиннадцати часов. Преступник выдвинул жесткое требование. Он назначил Богданову встречу через три часа на территории заброшенной прядильной фабрики на московской окраине. Там же пообещал обменять заложницу на выкуп. И пригрозил, что любое промедление означает неминуемую смерть девушки. На просьбу проинструктированного отца, вымогатель разрешил убедиться, что девушка жива, ударив бедняжку при включенном телефоне.
Проанализировав запись разговора, Елена Петелина пришла к выводу, что захват осуществил наглый самоуверенный, но недалекий молодой человек. Возможно, он наркоман в предчувствии ломки, отсюда неуемная агрессивность и жесткие условия по срокам. К сожалению, преступник пользовался краденными сим-картами, но это была единственная мера предосторожности с его стороны. Встреча в безлюдном уединенном месте давала возможность блокировать объект силами спецназа.
Петелина решила не рисковать жизнью заложницы и выполнить условия вымогателя. Благо, что отец девушки обладал требуемой суммой, хотя его пришлось убеждать, что с деньгами ничего не случится. Получив выкуп, преступник потеряет интерес к девушке и сосредоточится на бегстве. Тогда-то злоумышленника и схватят, он не сможет улизнуть.
В закономерном исходе операции опытный следователь не сомневалась. Они имеют дело с дилетантом, а дилетант всегда проигрывает профессионалам.

Петелина посмотрела на часы на панели приборов автомобиля: 14:05. Она находилась на подъезде к заброшенной фабрике. К этому времени операция должна закончиться. «Благополучно!» – настраивала себя следователь.
Ее близкий друг Марат Валеев был против женского присутствия при опасной операции, но следствие вести ей, и она должна увидеть собственными глазами место развязки драмы с заложницей.
Майор юстиции Петелина набрала номер капитана полиции Валеева. Марат не ответил. Она позвонила его напарнику Ивану Майорову. Тоже молчит. Под завывание сирены машину следователя обогнал реанимобиль
«Куда он мчится? Сворачивает на территорию той самой фабрики. Что происходит, черт возьми! Обычная «скорая» и так должна быть задействована в операции».
Петелина подъехала к оцеплению и выскочила из машины. В окнах заброшенного фабричного здания рассеивался сизый дым. Пахло порохом, но кроме едкой гари взрывчатки воздух был насыщен чем-то другим – давящим и неприятным.
«Неужели унынием?»
Женский взгляд метнулся по согбенным фигурам и кислым лицам спецназовцев.
«Дело плохо. Но насколько?»
Тревожное предчувствие стиснуло сердце женщины. Старший следователь Петелина показала служебное удостоверение и прошла за желтую ленту ограждения.
А вот и родной Марат Валеев. Оперативник, с которым жила следователь, едва сдерживал Дмитрия Кирилловича Богданова. Отец заложницы рвался внутрь ветхой фабрики и с возмущением твердил что-то про деньги и дочь. Его рука сжимала обожженный клочок купюры, которым он тыкал в лицо Марата:
– Вы меня обманули! Вы за всё ответите!
«Дело дрянь! Но, может, осталась надежда».
Елена взбежала по ступенькам фабрики во вход с оторванной дверью. Внутри запах пороха и дыма были настолько едкими, что во рту появился кислый привкус, и заслезились глаза. Спертый воздух приходилось не вдыхать-выдыхать, а мелко откусывать и выплевывать.
Навстречу из разрушенной комнаты вышли двое медиков, мужчина и женщина. За их спинами на полу Елена увидела два распростертых тела. Розовая куртка и бежевые джинсы на теле у стены соответствовала описанию одежды заложницы.
– Почему вы им не помогаете? – выкрикнула в сердцах Елена, не желая признавать очевидное.
– Чтобы не мешать следственным действиям, – хмуро ответил врач, доставая сигарету.
Женщина-врач посторонилась и потупила взгляд.
«Кошмар! Я виновата! Этого бы не случилось, если бы я была тут».
Елена Петелина собралась с духом, шагнула внутрь и словно оказалась за невидимой чертой. Здесь в разрушенной комнате время будто остановилось в момент взрыва. Лицо заложницы было частично иссечено осколками, они были настолько горячи, что сразу запекли кровь. Глаза девушки были открыты, они словно кричали от удивления: за что? Смерть настигла Валерию Богданову мгновенно, она оставалась прикованной к трубе. Вторая жертва, очевидно преступник, успел сжаться и пытался отползти. Но это его не спасло.
Следователь наклонилась, чтобы разглядеть лицо погибшего преступника. Молодой парень, точнее подросток с пушком на губах. Действительно дилетант, как она и предполагала.
«Почему же тогда операция провалилась? Кто виноват в трагедии? Что, черт возьми, здесь произошло?!»
Борясь с головокружением, Елена вышла на воздух. Она придерживалась за стенку, пока в голове не прояснилось. В сознании с трудом укладывалось, что двадцатилетней студентки Леры Богдановой, которую она обязана была спасти, больше нет в живых.
«А если он убил ее заранее?» – мелькнула спасительная мысль. И тут же стало стыдно. Спасительная для ее погон, для репутации, а не для юного безвинного существа.
Петелина хотела расспросить Валеева о произошедшем, как услышала возбужденный крик, неприлично радостный, словно кто-то победил в лотерею. Неуместное ликование резало слух. Петелина узнала голос Ивана Майорова и повернулась в его сторону.
Старший лейтенант, высунувшись из автомобиля, звал коллегу:
– Есть! Марат, я засек его! Вижу маячок!
– Нашу закладку? – живо откликнулся Валеев.
– Да! На мониторе четкий сигнал. Он движется.
Марат Валеев с явным облегчением оставил на попечение Елены возмущенного Богданова и побежал к машине. Щеки отца погибшей девушки были смертельно бледны.
– Верните мои деньги! – беспомощно крикнул вдогонку Богданов и сунул обгоревшую купюру в карман.
«Он только что потерял дочь. Я бы сошла с ума, если такое случилось с… Тьфу-тьфу-тьфу, не смей так думать!»
Она подозвала врача и попросила дать Богданову успокоительное.
Как только Валеев захлопнул дверцу, автомобиль оперативников без полицейской символики сорвался с места.
«Ребята при деле. Я тоже должна работать. – Петелина безжалостно колола себя в открытую душевную рану. – Соберись! Стань холодной и черствой! Расследование по горячим следам как раз про такой случай».

4

Марат Валеев управлял разогнавшимся автомобилем уверенно и резко. Вцепившийся в ноутбук Иван Майоров сверялся с маячком на мониторе и подсказывал дорогу. Оперативники не были пристегнуты ремнями безопасности и их мотало на поворотах.
– Какая-то тварь смылась с выкупом, – цедил сквозь зубы Валеев.
– Кто? – недоумевал Майоров.
– Как я сразу не врубился! Повсюду чертовы клочки купюр, а остатков рюкзака не было! – хлопнул по рулю Валеев, не обратив внимания на вопрос напарника.
– Но как? Как он ушел с рюкзаком? Мы же оцепили здание!
Столь громкий возглас не заметить было невозможно. Капитан покосился на недоумевающего старлея и согласился:
– Интересная загогулина вырисовывается. Скоро узнаем, если догоним. Как там?
– Блин, расстояние почти не сокращается! – взглянув на монитор, доложил Майоров. – Он на параллельной улице. Давай на перекрестке налево!
– Там одностороннее.
– Иначе уйдет!
– Будь прокляты те депутаты, которые отняли у оперов мигалки.
Валеев вывернул руль и рванул навстречу потоку, включив дальний свет и, то и дело, давя на клаксон. Эх, пару лет назад он бы примагнитил мигалку на крышу и распугал крякалкой непонятливых водил. Но борьба автолюбителей за справедливость на дорогах привела к парадоксальному эффекту. Теперь мигалки украшали только генеральские лимузины, а оперативники должны были «лететь» на происшествия, исправно тормозя на светофорах.
– Капец! – выкрикнул Майоров, зажмурив глаза перед надвигающимся автобусом.
Валеев рванул руль в бок. Автомобиль оперативников вильнул вправо и перескочил через бордюр. Когда Ваня открыл глаза, он увидел, что теперь они мчатся по тротуару. Валеев продолжал неистово сигналить. Пешеходы шарахались в стороны, их отражения в автомобильных зеркалах костерили оперативников на чем свет стоит.
– Мы по делу… Служебный долг… Временные неудобства, – пытался извиняться Ваня перед искаженными страхом ликами прохожих. Разумеется, его вежливость осталось неоцененной.
Тротуар закончился, послушная машина совершила обратный прыжок на дорогу и с заносом задних колес свернула на широкую улицу.
– Фу! – Ваня вытер вспотевший лоб.
– Приблизились? Где маячок? – торопил напарника невозмутимый Валеев.
Иван Майоров взглянул на монитор, потом на дорогу и убедился, что они на верном пути.
– Прямо по курсу. Поднажми!
Валеев шел на опасные обгоны, дерзко бросая машину из ряда в ряд. Тем временем удивленный взгляд молодого напарника метался от монитора к потоку машин и обратно, пока его глаза окончательно не округлились.
– Ни хрена себе! – вырвалось у Вани.
Он засек объект погони. Сигнал маячка шел от полицейской «лады» с символикой патрульно-постовой службы.
– Какая машина? – не сразу понял Валеев.
– Вот! Оборотни в погонах.
– Или ряженные, – мрачно предположил капитан.
– Тачка настоящая со всеми делами.
– Могли угнать.
– Я понял, они подставили глупого пацана, а сами удрали с бабками. Марат, они прослушивали наши рации!
– Вызывай подкрепление! – грубо прервал напарника капитан. – По мобильному!
Валеев поравнялся с «ладой», чтобы оценить состав преступников и, если удастся, их вооружение. Внутри «лады» сидели двое мужчин в полицейской форме. Они покосились на приклеившуюся слева машину без опознавательной символики и что-то заподозрили.
«Лада» ускорилась. Оперативники не отставали. Полицейская «лада» неожиданно свернула направо. Оперативников качнуло на повороте, но они успели совершить тот же маневр. Один из полицейских внутри «лады», уже не таясь, следил за погоней в заднее стекло и о чем-то совещался с водителем.
– Нас вычислили. Будем брать! – решил Валеев. – Ваня, приготовься!
Иван Майоров сунул ноутбук на заднее сиденье, достал пистолет из наплечной кобуры и передернул затвор. Валеев прибавил скорость и стал грубо прижимать машину патрульных к обочине. Полицейские резко затормозили. Валеев тоже ударил по тормозам, вывернул руль и заблокировал им путь. Оперативники выскочили из машины и направили пистолеты на противников.
И тут капитан Валеев понял, что в пылу погони не оценил главное: превосходство преступников в оружии. Два укороченных автомата в руках озлобленных мужчин, грамотно укрывшихся за дверцами полицейского автомобиля, взяли на мушку оперативников.

5

Елене Петелиной, как успешному следователю, поручали расследование особо тяжких преступлений. Она привыкла осматривать места убийств и не чуралась вида трупов. Однако всегда убийство являлось уже свершившимся фактом, и предотвратить его она была не в силах. После обнаружения трупа чаще всего и начиналась рутина расследования. Есть жертва, надо найти убийцу – такова неумолимая последовательность.
Сегодня же всё по-другому, жертв можно было избежать! В том, что погибли два юных создания немалая вина спецназа и следственных органов. А значит, и ее лично! Это обстоятельство накладывало особое волнение. Разброд в душе не давал женщине покоя. Елене казалось, что если бы она участвовала в переговорах перед штурмом, то операция по освобождению заложницы прошла бы иначе. Она бы что-нибудь придумала, почувствовала опасность, и девушка осталась бы жива.
Следователь проклинала спортивные ботинки, из-за которых отвлеклась на встречу с курьером, и тут же вспоминала дочь Настю. В голове множились опасные параллели. Отец погибшей студентки Валерии Богдановой был в меру богат. Как и отец Насти. И тот и другой находились в разводе и имели единственную дочь. Кто-то воспользовался этим фактом и под угрозой жизни ребенка решил вытянуть из Богданова крупную сумму. Результат ужасен! А что если найдется злодей, который поступит также с Настей?
По стрекоту мотоцикла Петелина догадалась, что к месту происшествия примчался эксперт-криминалист Михаил Устинов по прозвищу Головастик. Стянув шлем, эксперт тряхнул большой головой, и непокорные волосы заняли привычную форму «во все стороны».
Петелина встретила Мишу Устинова на пороге здания старой фабрики и коротко поведала ему суть дела. К этому времени тела погибших успели увезти в следственно-медицинский морг.
– Я подключила Лопахина. – Следователь назвала фамилию самого опытного судмедэксперта, с которым у нее сложились давние дружеские отношения. – Иван Иванович свою работу пообещал сделать как можно быстрее, а нам надо срочно установить личность преступника. На вид ему шестнадцать-восемнадцать лет. При себе никаких документов. Фото лица сделаны, но есть повреждения, сам понимаешь…
– Пока разошлем ориентировку, сто лет пройдет.
– Если уложимся в сто часов, тоже неприемлемо. Надеюсь, на твои хитрые методы, Миша.
– Мне что, ехать в морг? – без энтузиазма спросил эксперт. Он ненароком продемонстрировал свой специальный рюкзак со всем необходимым для первичного осмотра места происшествия.
– Здесь мы сами справимся, – ответила на его намек следователь.
Словно подтверждая ее слова один из полицейских, вышедших из здания, продемонстрировал пакет с обрывками денежных купюр.
– Собрали все клочки.
– Тут явно не восемьсот тысяч долларов, – мгновенно оценил Головастик, принимая улику. – Я определю сумму по весу.
– Это еще одна проблема, – подтвердила Петелина. – Рюкзак с выкупом исчез, значит был подельник.
– И что, его упустили? – изумился Устинов, оглядываясь на спецназ.
– В том-то и дело… Но он на крючке у Валеева и Майорова. Если поймают…
«Как было бы хорошо, если бы задержали гада!», – подумала Петелина и тут же прикусила губу. Термин «хорошо» совершенно не подходил применительно к сегодняшней ужасной трагедии.
– Что еще забрать в лабораторию? – спросил эксперт.
– В первую очередь остатки взрывного устройства и поражающие элементы.
Устинов рассмотрел содержимое подготовленных пакетиков с уликами и сложил их в свой рюкзак.
– Самоделка, – уверенно констатировал он.
– К сожалению, она сработала.
Устинов надвинул шлем на копну волос, после этой процедуры размер его головы визуально не изменился, и оседлал мотоцикл. Петелина проводила эксперта потухшим взглядом. Удаляющийся стрекот двигателя способствовал новому приливу ее уныния.
«Не подавай виду, ты на службе, – старалась взбодрить себя Елена. – От тебя ждут четких указаний. Ты должна верить в успех, не взирая на обстоятельства!»
Петелина заставила себя забыть о ненужных эмоциях и сосредоточиться на работе. Несмотря на то, что она являлась руководителем следственно-оперативной группы и могла бы довольствоваться докладами подчиненных в кабинете, она предпочитала сама видеть, что произошло, и вникать в мельчайшие детали. Реальные впечатления с места преступления служили толчком для интуиции.
Елена Павловна одела латексные перчатки и зашла в разрушенную комнату. Ей не давали покоя выстрелы, которые послужили сигналом к штурму.
– Гильзы нашли? – спросила она сотрудников, работавших в комнате.
– Ни одной.
– Освободите помещение, – приказала она.
Сотрудники вышли. Петелина встала в центре квадратной комнаты под обрывком провода, на котором было закреплено взрывное устройство. Она прикрыла глаза и попыталась представить взрыв. Вспышка, ударная волна, осколки бомбы, теплая кровь и угасающие жизни.
Сжатые ресницы распахнулись. Елена медленно повернулась на 360 градусов. Мелом обозначены положения тел, под которыми остались почерневшие пятна крови. Рядом на полу среди битого кирпича она замелила какой-то отблеск.
Старший следователь присела, поманив фотографа и понятых. Свои действия она отчетливо комментировала в диктофон:
– Рядом с пятнами крови обнаружены осколки стеклянной бутылки предположительно из-под алкоголя. – Петелина сложила найденные стекляшки в прозрачные пакеты. – Также имеется поврежденная пластиковая бутылка. На дне остатки бесцветной жидкости.
Петелина еще раз взглянула на батарею, к которой была прикована заложница. Всё, что связано с положением тел, брызгами крови и клочками биоматериалов было зафиксировано и собрано в первую очередь. Елена обратила внимание на трубы, уходящие в пол. Вокруг них зиял пролом в подвал, впрочем, довольно узкий.
– Положите рядом линейку и сфотографируйте дыру, – попросила она фотографа, указав на проем.
Фотовспышка выделила на сером бетонном сколе яркое пятнышко. Петелина пригляделась. На неровном краю отверстия зацепился рваный клочок синей ткани размером меньше ногтя. Цвет материала не соответствовал одежде убитых. Возможно, он лежит здесь целую вечность, а может…
– Товарищи понятые, обратите внимание на лоскуток ткани синего цвета, – указала Петелина и приобщила находку к собранным уликам.
Подсвечивая фонариком, она изучила отверстие и спросила:
– Кто-нибудь пробовал туда спускаться?
– Дыра очень маленькая, застрять можно, – усомнился фотограф.
– Если речь идет о взрослом мужчине, но в похищении участвовал подросток.
– Он далеко не ушел, – напомнил фотограф.
– Сфотографируйте пролом крупно и с разных ракурсов.
– Но я уже…
– Выполняйте! – пресекла ненужную полемику следователь.
Она заранее знала, что большинство собранных окурков, фантиков или жвачек оказываются бесполезными и не имеют никакого отношения к преступлению, но пренебрегать ими нельзя. На данном этапе важно собрать и заснять всё, что нужно и не нужно, и передать на исследование. Иногда сущая мелочь является ключом к разгадке тайны.
«Здесь можно закончить, – решила Петелина. – Когда же позвонит Марат? Если ребята арестуют подельника с деньгами, многое прояснится».
При выходе из здания следователю встретился мрачный командир спецназовцев. Петелина перехватила его ускользающий взгляд.
– Почему так случилась? – спросила она.
– Мы штурмовали через эту дверь. Взгляните сюда. – Офицер показал на верхнюю часть дверного косяка.
Петелина посмотрела и скривилась от досады. Какую чудовищную ошибку они совершили!

6

Двое на двое – силы равны. Это согласно закону абстрактной математики. Но в жизни всё иначе, два автомата против двух пистолетов опрокидывают арифметическое равенство к чертовой матери! К тому же, на преступниках помимо полицейской формы одеты бронежилеты. Они прячутся за раскрытые дверцы автомобиля, а оперативники, хоть и укрылись за своей легковушкой, но автоматная очередь с пяти метров превратит кажущуюся преграду в решето.
Так невесело оценивал сложившуюся ситуацию капитан Марат Валеев.
– Что будем делать? – шепотом спросил его Иван Майоров.
– Ждать подкрепления. Время на нашей стороне.
– Эй, вы! Бросить оружие, руки на капот! – нагло крикнул один из автоматчиков.
– Слушай меня, твари! Если хотите жить, медленно опускаете автоматы и толкаете их ко мне. – потребовал Валеев.
– Предлагаю вам сдаться, – поддержал его Майоров. Но в голосе молодого оперативника не было стальной уверенности, присущей более старшему напарнику.
– Обнаглели, уроды! – Второй противник чуть приподнял ствол автомата и выстрелил одиночным патроном.
Оперативники дружно присели, скрывшись за автомобиль.
– Следующий на поражение! – предупредил стрелявший.
– Блин, я надеялся, что у них муляжи, – проворчал Ваня Майоров.
– Ага, а мы манекены. – Валеев сжимал двумя руками пистолет, пытаясь контролировать действия бандитов в форме. – После смерти заложницы они не сдадутся.
– На них кровь – два трупа. Им терять нечего.
– Сейчас проверим. – Валеев высунулся и прокричал: – Даю вам время одуматься! Две минуты!
– Почему две? – не понял Майоров.
– Чтобы сели в машину и умотали. Далеко они не уйдут, Ваня. Ты же вызвал подмогу. Да и люди вон уже пялятся.
Рядом притормозила красненькая легковушку. Женщина за рулем удивленно взирала на прячущихся мужчин с оружием. Валеев оскалился и пригрозил пистолетом. Машина, словно живая, издала испуганный выхлоп и отчаянно закрутила колесами.
Послышался приближающийся вой полицейской сирены. Валеев выглянул и увидел мчащийся под красно-желтыми огнями полицейский «форд».
– Наши! Сейчас мы покажем бандитам.
«Форд» с визгом остановился сзади оперативников. Трое полицейских, выскочивших из автомобиля, дружно направили два автомата и пистолет на Валеева и Майорова. Старший из прибывших в звании майора скомандовал:
– Бросить оружие! Лицом на землю!
– Мы свои! Преступники там. – Валеев дернул ствол пистолета в направлении «лады».
– Не двигаться! Еще раз рыпнешься – я стреляю! – грозно рыкнул майор.
– Черт, ты не понял! Я капитан полиции, а они бандиты.
– Они парни из нашего отделения, а вот ты…
Три ствола столь осязаемо давили на психику, что казалось оружие упирается в лоб оперативников. А в спины целились еще два автомата.
– Уйми своих, я покажу удостоверение, – спокойным голосом пообещал Валеев.
– Руки! Не дергайтесь, стволы на землю!
– Ваня, опускаем пистолеты, – сдался Валеев первым бросив оружие. – Сейчас я объясню этим придуркам…
– Лежать!
Подбежавшие полицейские грубо ткнули оперативников носом в асфальт и сковали их запястья наручниками.
– Да что ж вы делаете, твари! – возмущался Валеев, норовя поднять щеку с грязного асфальта. – Проверьте мои документы.
– Сам ты тварь! – кто-то пнул Валеева в бок.
– Что здесь произошло? – Майор из «форда» обращался к патрульным из первого автомобиля.
– Подрезали, уроды. Хотели завладеть автоматами. Вот этот у них главный.
– Я оперуполномоченный капитан Валеев.
– Сейчас проверим, кем ты уполномочен.
Оперативников бесцеремонно обыскали. Майор раскрыл удостоверение, изъятое у Валеева:
– Ксиву в переходе купил? Хорошо стали делать, хрен отличишь.
Валеев не унимался:
– Эти двое участвовали в похищении заложницы. Она погибла. В их машине выкуп. Задержите их!
– Кого надо уже задержали.
– Послушай, майор, – вмешался в словесную перепалку лежащий рядом Ваня Майоров. – Ты Петлю знаешь?
– Ну, – заинтересовался офицер.
– В нашей машине рация. Можешь связаться и проверить, мы действуем по ее заданию.
– Только что придумал?
– А капитан Валеев живет с ней! – бросил последний аргумент Ваня.
Майор прищурился на распластанного Марата.
– А ну-ка поднимите его. – Четыре руки вздернули оперативника. Недоверчивые глаза старшего придирчиво изучали Валеева: – Ты тот самый опер, на которого запала сама Петля?
Валеева покоробили слова майора: запала, Петля. Кто он такой, чтобы так рассуждать о его любимой женщине! Однако ответная грубость была сейчас ни к чему. Марат почувствовал, что отношение к нему изменилось. Все полицейские с интересом ждали ответа. Капитан понял, что магия имени Петелиной принесет ему свободу быстрее собственного удостоверения.
– Да, я с ней живу. В гражданском браке.
– И как ее зовут?
– Слушай, ты...
– Имя-отчество?
– Елена Павловна. Я учился с ней в одном классе. Тогда она была Ленкой Грачевой.
Майор сально улыбнулся и хлопнул Валеева по плечу.
– Саму Петлю имеет!
– Если ты еще раз…
– Везунчик. Снимите с них браслеты. – Майор вернул освобожденным оперативникам удостоверения, продолжая изучать Валеева, словно диковинку. – Хотя, если Петля дома такая же крутая, как на службе, я тебе не завидую. Слушай, друг, она наручниками балуется?
Марат не выдержал и вмазал капитану под дых. Его тут же попытались урезонить ударом приклада автомата по спине. Валеев увернулся и, загораживаясь полусогнутым майором, обхватил его сзади. 
– Теперь давай успокоимся и поговорим о деле, – предложил он.
– Ладно, забыли, – поднял раскрытую ладонь майор.
Валеев перешел на шепот:
– Двое твоих патрульных соучастники похищения девушки. Я могу доказать.
– Как?
– Обезоружь их, а я проверю машину.
– Не слишком ты крут?
– Можем позвонить Петелиной. Она ведет это дело.
– Ну ладно, ради нее, капитан.
 Майор дал команду патрульным из «лады» передать автоматы своим оперативникам. Те злобно покосились на Валеева, поворчали, но подчинились приказу.
Марат кивнул своему напарнику:
– Ваня, бери прибор, обыщи их тачку.
Старший лейтенант вооружился специальным детектором с индикатором маячка и обследовал салон. Индикатор ни разу не мигнул.
– Ничего не понимаю. Кажется, пусто.
– Не может быть! Деньги где-то здесь!
Валеев выхватил детектор и принялся обследовать машину снаружи. Около заднего бампера индикатор активно замигал. Капитан недоуменно взирал: где здесь может быть спрятан рюкзак? Самый сильный сигнал шел из центра. Валеев оттянул номерной знак автомобиля и вытащил из-под него свернутую бумажку. Внутри оказался спрятанный маячок. Тот самый, который он лично сунул в пачку долларов.
Оперативник расправив бумагу, впился глазами в рисунок и сплюнул от досады. На странице красовалась комбинация из трех пальцев, известная под многими названиями: фига, кукиш, дуля, шиш тебе, накося выкуси, дырка от бублика, от жилетки рукава.
«Выбирай по настроению, мент!» – явно злорадствовал кто-то.
 
7

Примчавшийся в судебный морг Михаил Устинов благоговейно замер у входа в прозекторскую, переводя дух.
Вопреки ожиданию, комната для вскрытия трупов была отнюдь не мрачной, а довольно светлой. Два стационарных стола из нержавеющей стали с мойками в изголовьях, оснащенные сливами и шлангами с душевыми насадками, располагались у окон с открытыми жалюзи. Для лучшего освещения над столами нависали блоки люминесцентных ламп, а также дополнительные круглые прожекторы на рычажных манипуляторах, наподобие тех, которыми пользуются стоматологи.
Однако густой специфический запах медикаментов и умершей плоти давал о себе знать, и желудок молодого криминалиста отозвался посасывающими всхлипами. На каждом из столов покоилось израненное обнаженное тело: парень и девушка.
Многоопытный судмедэксперт Лопахин, мельком взглянув из-под очков на вошедшего, поправил клеенчатый фартук, прикрывающий хирургический костюм салатового цвета, и продолжил бесцеремонно ворочать и разглядывать погибших.
Закончив поверхностный осмотр, Иван Иванович Лопахин придал телам умиротворенный вид и направился к Мише. По пути он сбил маску со рта и грубо сдернул перчатки. Латекс чпокнул как лопнувший шарик. Сквозь сетку морщин на лице специалиста, которому недавно перевалило за шестьдесят, пробивалась гримаса жалости.
– Дожили. Дети похищают детей. Куда катится мир? – проворчал Лопахин, недовольно двигая густыми бровями.
Не дождавшись ответной реплики, судмедэксперт спросил:
– Какими судьбами, Миша? Петелина прислала?
Устинов кивнул, сглатывая ком в горле. Будучи экспертом-криминалистом Головастик видел немало трупов, но то, с чем приходилось работать судмедэксперту даже его приводило в трепет. Это сегодня тела привезли сразу после гибели, а порой убитых находят спустя неделю или месяц. А бывает и расчлененка, утопленники, разорванные взрывом, сплющенные в автокатастрофах. Бывалые опера в обморок падают от увиденного, а судмедэксперт должен детально во всем разобраться и установить причину и время смерти. Как представишь – бррр!
Невольное движение плечами не ускользнуло от Лопахина. Иван Иванович счел своим долгом помочь молодому человеку:
– Понимаю, Елену Павловну интересует личность преступника. – Лопахин сделал широкий приглашающий жест, каким радушная хозяйка зовет к столу дорогого гостя: – Можете работать, Миша.
Взгляд Устинова был прикован к лицу судмедэксперта.
– У вас это, – неуверенно показал он на себе пальцем где-то в области глаза.
Лопахин снял очки, заметил на них каплю мутной крови и протер салфеткой.
– С перчаток отлетело, – смущенно пробормотал Лопахин и указал рукой: – Вы халатик накиньте, а то тоже...
Миша поспешил последовать совету. Застегнув все пуговицы на халате, он ощутил себя в привычной спецодежде и стал искать место, где мог бы разложить свои препараты и инструменты. Он прошел в угол к пластиковому столу, и с удивлением заметил на нем большую ярко разрисованную матрешку.
– А матрешка вам зачем? – невольно вырвалось у Головастика.
– Коллеги подарили на шестидесятилетие. – Видя недоумение на лице криминалиста, Лопахин хитро улыбнулся и пояснил зловещим тоном: – Наша профессиональная игрушка. Вскрываешь, а внутри еще шесть трупов.
– У вас и шуточки. – Миша отдернул руки от румяной матрешки, впервые заметив насколько неестественно у нее раздут живот.
– Защитная реакция организма, молодой человек. Я ведь начал потрошить… пардон, заниматься аутопсией, когда вы еще не родились, а в пулевые девяностые ощущал себя рабочим у конвейера. Трупы привозили… Эх, да что там!
Оба специалиста сдержанно улыбнулись. Устинов окончательно успокоился и сосредоточился на предстоящей работе. Лопахин посмотрел на приготовления криминалиста и любезно предложил:
– Могу помочь с пальчиками.
– Если не трудно, Иван Иванович.
Пока Миша фотографировал погибшего парня, фиксировал антропометрические данные и собирал биоматериал для анализа ДНК, судмедэксперт обмыл грязные руки жертвы холодной водой, а затем подержал их в теплой.
– Пальчики набухли, – убедился Лопахин. – Сейчас вытру, обезжирю – и можете дактилоскопировать. Только вряд ли в столь юном возрасте он где-нибудь засветился.
– Больше данных, выше вероятность, – заметил эксперт, поглощенный работой.
– Лучше бы он был старым рецидивистом, – вздохнул Лопахин. – Или просто старым.
На столе затрезвонил телефонный аппарат. Лопахин подмигнул Мише:
– Держу пари, что это Елена Павловна.
Так и оказалось. Петелина позвонила судмедэксперту, как только вернулась с места трагедии в рабочий кабинет.
– Добрый день, Елена Павловна.
– Не добрый, Иван Иванович. Хуже некуда. – Непривычно холодный тон сразу дал понять, в каком состоянии находится сейчас следователь.
– Паршивый денек, – согласился Лопахин.
– Вы установили причину смерти заложницы?
– Причина очевидна. Многочисленные осколочные ранения, полученные в результате взрыва. Девчушку изрешетили крупные шурупы, Лена.
– Взрыв – это главная причина?
– Как минимум две раны смертельны.
– От шурупов?
– В заключении я напишу: от поражающих элементов взрывного устройства.
– Иван Иванович, перед взрывом спецназовцы слышали два выстрела. Это крайне важно! Преступник угрожал заложнице убийством. Вы обнаружили на теле пулевые ранения? Может, они похожи на осколочные?
Задав вопрос, Петелина поймала себя на мысли, что очень хочет, чтобы пулевые ранения существовали. Тогда картина преступления совершенно меняется. Девушку убил психованный вымогатель. Она погибла от выстрелов преступника. И только после этого начался вынужденный штурм, который привел к смерти убийцы.
«Давай же, найди эти пули. Умнейший Иван Иванович, сними с нас ответственность», – мысленно умоляла она судмедэксперта.
Возникла пауза. Лопахин словно слышал ее мысли, и прекрасно понимал, о чем идет речь.
– Елена Павловна, вы настаиваете, чтобы я еще раз осмотрел тело девушки? – сухо спросил он.
– Если преступник стрелял в Богданову, то…
– Я понимаю. Подождите.
Лопахин положил трубку рядом с аппаратом. Он мог вернуться и заново исследовать тело, тщательно проверить сантиметр за сантиметром, осмотреть каждую рану. Но он был уверен, что это будут напрасные хлопоты, ответ останется прежним. Сорокалетний опыт работы не оставлял судмедэксперту повода для сомнений. Он сделал свою работу без ошибок. Рваные раны от шурупов отличаются от пулевых отверстий так же, как след трактора от легковушки.
Лопахин выждал несколько минут и поднял трубку:
– Пулевых ранение нет, Елена Павловна.
– Это точно?
Лопахин промолчал.
Голос следователя дрогнул:
– Ну, значит… – Петелина поняла, сколь неуместна ее назойливость, и, прежде чем положить трубку, грустно поблагодарила: – Спасибо.
– Я позвоню вам сразу после вскрытия, – заверил ее Лопахин.

8

Любимая женщина лишь слегка подняла тонкую бровь, когда он вошел в ее кабинет. И тут же ее опустила, словно отгородилась ширмой. Левой рукой она подпирала голову, а правой водила карандашом по листу бумаги. Такой мрачной Елену Петелину Марат Валеев, кажется, никогда не видел, хотя знал ее еще со школы.
– Лена, твоя слава спасла мне жизнь. Представляешь, нас окружили патрульные, взяли на мушку. Все по-взрослому! Их пятеро, нас двое. У них «калаши», у нас «макаровы». Я пытаюсь им втолковать: вы что, мужики, я свой!  Не верят, уроды! И только твое имя…
Марат Валеев попытался поднять настроение подруге рассказом о неразберихе между сотрудниками полиции, но Елена его прервала:
– Марат, сейчас не до шуток. Давай по делу. – Следователь скомкала страницу с рисунком, напоминающим взрыв, и швырнула ее в корзину для мусора.
Нахмурившийся Валеев опустился в кресло перед следователем.
– По делу, так по делу. Ситуация следующая. Трубы из здания фабрики уходят в коллектор. По нему можно выйти за периметр оцепления. Мы обыскали все колодцы в том районе, где преступник мог подсунуть маячок полицейским, и нашли рюкзак, в котором был выкуп. Пустой, конечно. Там же мы обнаружили брошенную куртку и брюки. В них преступник спустился вдоль труб, пробрался по коллектору, а перед выходом оделся в цивильное.
– Куртка синего цвета? – уточнила Петелина, вспомнив о найденном на месте трагедии клочке ткани.
– Да. Вещи уже в лаборатории.
– Значит, на месте преступления был кто-то еще. – Елена опустила взгляд. Из-под ее руки на чистом листе начал появляться новый рисунок.
– К гадалке не ходи! Не пацан же замутил такое дело. Главарь ушел с деньгами и посмеялся над нами. Наглец подсунул нам натуральную фигу.
– И поделом! – Карандаш хрустнул под рукой следователя. Она резко встала, оттолкнув кресло к окну за спиной. Разговор сразу перешел на повышенный тон. – Почему вы не подготовились? Почему такой результат? Не можете думать, действуйте по инструкции. Нужно было перекрыть все возможные пути отхода! Все!
– Когда? Преступник не оставил нам времени. В одиннадцать утра продиктовал условия, а через три часа уже штурм!
– Три часа – это сто восемьдесят минут!
– Спасибо, что напомнила. Ты забываешь про расстояния и организационные хлопоты. Договориться со спецназом, помочь Богданову собрать выкуп, получить спецсредства, технику. Операция проходила с колес! Когда мы прибыли на чертову фабрику, преступник уже был там. Мы заблокировали территорию вокруг здания, а он постоянно угрожал заложнице и торопил нас. Что прикажешь делать? В этой ситуации выход один, согласиться на выкуп ради сохранения жизни. Ты сама это прекрасно знаешь.
– Нужно было действовать по обстоятельствам.
– Мы так и поступили. Мы были уверены, что получив деньги, мразь попытается сбежать. Тут бы его и взяли!
– Вы передали восемьсот тысяч вместо миллиона.
– Сколько успел собрать Богданов. Но это неважно. Взрыв произошел почти сразу. Пересчитать за это время невозможно.
– Что же пошло не так?
Валеев стиснул губы и постучал кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой.
– Понимаешь, он вдруг засмеялся… Нагло, самонадеянно, противно… Потом крикнул, что убьет заложницу, и сразу начал стрелять. Что было делать? Спецназ и пошел на штурм.
– Не было никаких выстрелов! – хлопнула рукой по столу Петелина.
– Как не было? – опешил оперативник. – Лена, я сам слышал.
– Нет ни пуль, ни гильз, ни пистолета. Ни-че-го!
– Подожди. – Валеев цапнул ладонью воздух, словно хотел выловить нечто невидимое, но очень нужное. Он разжал пустой кулак и расстроился: – Ты хочешь сказать...
– Я не хочу, но вынуждена об этом говорить! Не знаю, что вы слышали, но заложница погибла от взрыва. Если бы спецназ не пошел на штурм, взрыва бы не последовало, и Валерия Богданова, возможно, осталась жива!
– Черт! Это точно?
– Кто отдал приказ на штурм?
– У нас была четкая договоренность с командиром спецназа. Если бандит сорвется… А он сорвался! Он крикнул, что убьет заложницу и начал стрелять. Это подтвердит каждый!
– Что ваши слова против экспертизы. Судмедэксперт не нашел пулевых отверстий в теле девушки.
– Но как же…
– Очень просто. Над дверью был датчик на размыкание. Когда ее выбили, сработало взрывное устройство. Ты понимаешь, что это значит?
Елена и Марат впились взглядом друг в друга. Короткие мгновения, казалось, тянулись вечно. Первым опустил глаза оперативник и помотал головой, словно пытался избавиться от боли. Елене стало стыдно, что она, воспользовавшись своим отсутствием во время штурма, пытается переложить вину на кого-то другого, лишь бы выгородить себя. Это несправедливо, она – руководитель следственной группы, и несет полную ответственность за то, что случилось.
Следователь умерила внутренний гнев:
– От наших поспешных действий погибла невинная девушка, а также мальчишка, который был с ней рядом.
– Он не мальчишка, он – преступник.
– Он сообщник. Настоящий преступник ушел с деньгами и показал нам всем фигу.
Валеев вспомнил обиду, взмахнул кулаком, собираясь выразить возмущение, но взгляд его быстро потух. Марат покачал головой и опустил руки на колени.
– Я слышал его смех. Он засмеялся так подло и нагло… А потом выстрелы или что-то подобное. И мы сорвались.
– Он просчитал ваши действия. Умело сыграл на нервах.
– У нас не было времени на раздумья. Всё решали секунды!
– Зато сейчас времени – хоть подавись. А когда уволят, времени будет море – потонуть можно.
Оперативник и следователь опустили взгляды. Каждый из них хотел отмотать время вспять, чтобы исправить чудовищную ошибку и не допустить трагедии.

9

Каждый раз, оказываясь в криминалистической лаборатории, Ваня Майоров испытывал трепетное уважение при виде сложных приборов, по шмелиному зудящих компьютеров, хитрых инструментов и таинственных склянок с химикатами. Но сегодня расстроенный неудачами оперативник грозовой тучей ворвался в лабораторию, чуть не столкнув по пути к Головастику подставку для пробирок, некоторые из которых были заполнены голубой жидкостью.
– Осторожнее! – Михаил Устинов схватился за пробирки, успокаивая их недовольный звон.
– Вот, полюбуйся! – Иван Майоров расправил на лабораторном столе свернутую страницу с красочной распечаткой кукиша.
– Ох, ни фига себе! – возмутился Миша Устинов. – Что за художество?
– В этот рисунок был завернут наш маячок?
– Спрятанный в долларах?
– И подсунут под номерной знак патрульного автомобиля полиции! Каково?
Изумленный эксперт покачал головой, словно отдавал должное смелым действиям преступника:
– Мы имеем дело с исключительным наглецом.
– Еще бы знать, с кем именно. Сейчас ржет, сволочь! И денежки считает.
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – попытался вернуть оптимизм оперативнику Устинов.
– Я как раз по этому поводу. Миша, выручай. На маячке могли остаться отпечатки этого урода. Он же брал его в руки!
– А что, все наглецы самоуверенны. Это их и губит. Иногда они совершают детские ошибки.
– Проверь прямо сейчас. – Оперативник передал эксперту пакет с передающим датчиком.
– Без проблем.
Эксперт-криминалист вооружился приборами и склонился над крохотной уликой, похожей на плоскую батарейку. Ваня Майоров с минуту наблюдал за кропотливыми действиями Головастика, однако урчанием живота большой организм напомнил ему, что обед сегодня просвистел мимо.
Оперативник потянул носом и направился к тумбочке с чайными принадлежностями. Там его поджидал «обаятельный» скелет Василич с отвисшей челюстью. Прижившийся в лаборатории искусственный скелет с настоящим черепом по-хозяйски развалился в кресле. Его костлявая рука покоилась рядом с кофейной чашкой и плошкой шоколадных конфет. Ваня развернул одну из конфет, сунул в рот и тут обратил внимание на предупреждающая надпись на груди скелета. «Приноси свою еду, а то нарвешься на беду!» Ваня посмотрел в пустые глазницы черепа и на остатки желтых зубов. Привычный оскал Василича показался ему наглой ухмылкой. Былой аппетит как-то сам собой улетучился.
– Пальчики сосканировал! – доложил эксперт о достигнутом успехе. – Отпечатки сохранились частично, но я попробую их идентифицировать.
Иван Майоров поспешил сменить компанию лысого мертвеца на место за спиной вихрастого, а главное живого, эксперта.
– Что обнаружил?
– Фрагменты капилярных узоров большого и указательного пальцев. Сейчас прогоню их через нашу базу данных. И если повезет…
На широком мониторе компьютера замелькали ряды цифр и картинки с отпечатками пальцев.
– Идет сравнение, – прокомментировал эксперт и тут же воскликнул: – Ух ты!
– Нашел? – оперативник смотрел на остановившиеся цифры, толком не понимая, что произошло.
– Есть совпадение! Обнаружили мгновенно, а это значит…
– Что? – не терпелось узнать Ване.
– Не иначе наследил кто-то из очень известных преступников. В первых рядах списка, как говорится. Сейчас раскрою дактилоскопическую карту – и он наш! – Ловкие пальцы эксперта пробежались по клавишам, и на мониторе появилась фотография и анкетные данные хорошо известной обоим личности. Устинов выругался: – Черт подери!
Иван Майоров недоуменно смотрел на фото своего напарника капитана Валеева.
– Какого хрена? – спросил он.
– Валеев дотрагивался до маячка?
– Ну да. Он же сам его закладывал.
– И наследил… Надо было сразу предупредить.
– А почему его отпечатки в нашей базе?
– Не волнуйся, твои тоже есть.
– Зачем?
– Все, кто участвует в осмотре мест происшествия, в моей картотеке. Вы же лапаете всё подряд, а мне потом разбирайся!
Ваня поскреб подбородок с проступившей щетиной. Из-за аврала с делом заложницы он не успел утром побриться.
– Наш наглец не такой дурак, как хотелось бы.
– Или мы наворочали глупостей.
В лабораторию вошел Марат Валеев. Увидев свой официальный лик на мониторе, он озадачился:
– Ты чем занимаешься, Головастик?
– Поспорили, когда у тебя день рождения. Чтобы про подарок не забыть. – Устинов торопливо щелкнул по клавиатуре, на экране открылось другое окно.
– До дня рожденья можно не дожить. Лучший подарок сейчас – твои точные экспертные заключения.
– У меня не десять рук, и всего одна голова.
– Одна, но какая! – Валеев дружески потрепал макушку Головастика и кивнул на соседний стол, где были разложены черные погнутые шурупы. – Это из самодельной бомбы? Что скажешь?
– Обломки взрывного устройства переданы в специализированную взрывотехническую лабораторию. На мой взгляд, начинка из бытовой пиротехники, продающейся повсюду. Поражающие элементы – стандартные саморезы. Хотите проехать по строительным магазинам и рынкам? Я предложу Петелиной.
– В Москве их тьма, не вздумай и заикаться!
– То-то. Короче говоря, со взрывным устройством пока тупик. Подождем заключения взрывотехников.
– А личность юного вымогателя установил?
– Был в морге, снял отпечатки. Они ничего не дали. Сейчас программа делает сравнение по фотографии. – Устинов небрежно кивнул на соседний монитор.
– По особым приметам? У парня при жизни дырки в щеках вряд ли были, – усомнился Валеев.
– Объясняю, работает стандартная система распознавания лиц. Ширина носа, уголки глаз, уголки рта, контуры подбородка – всего 56 точек сравнения. Хотя фото трупа и живого человека… Сам, понимаешь.
– Еще бы! Я сам себя на некоторых фотках не узнаю.
– А компьютер узнает.
Устинов зацепился взглядом за монитор, на котором шло сравнение, заинтересовался полученной картинкой, вытянул руку, вцепился за стол и, словно щука, пойманная на спиннинг, плавно переехал к соседнему компьютеру в офисном кресле на колесиках.
– Кажется, нам повезло. – Эксперт щелкал по клавишам, раскрывая вложенные файлы. – Так-так-так. Есть!
Взгляды собравшихся уткнулись в монитор, где появились два стандартных полицейских снимка юноши с дерзким взглядом: анфас и в профиль.
– Он?
– Похоже, наш кадр, – процедил Валеев. – Что известно по нему?
– Алексей Матохин, шестнадцать лет, – начал читать с экрана Устинов. – Дважды привлекался за кражу в супермаркете рядом с Киевским вокзалом. В местном отделении полиции его сфотографировали и поставили на учет.
– Где проживал?
Устинов открыл файл с дополнительной информацией:
– Матохин сирота. Воспитывался в школе-интернате в Одинцовском районе Московской области. Это специальная коррекционная школа для трудных детей.
– Скорректировали удачно. Начал с кражи, закончил захватом заложницы.
– Заложница Валерия Богданова вчера исчезла как раз на Киевском вокзале, – напомнил Майоров. – Ее туда подвез знакомый по общежитию Олег Белых.
Валеев ненадолго задумался и быстро принял решение:
– Миша, распечатай нам данные на Матохина и его фото. Я смотаюсь на Киевский и побеседую с коллегами. А ты Ваня сгоняй в студенческую общагу. Покажешь Олегу Белыху снимки Матохина. Возможно, Белых вчера заметил паренька у вокзала в компании второго вымогателя.
– Общежитие? Туда на перекладных замучишься добираться, – пожаловался Майоров.
Капитан понял намек. Служебный автомобиль у оперативников был один на двоих. Марат часто пользовался собственной машиной, но в данный момент она стояла в нескольких километрах от Следственного Комитета около УВД, где служили оперативники.
– Держи. – Марат вручил напарнику ключи от служебной машины. – Я одолжу тачку у Петелиной.

10

Старший следователь сняла трубку затрезвонившего телефона. Судмедэксперт Лопахин как обычно говорил вежливо:
– Елена Павловна, звоню вам, как обещал.
– Да-да, слушаю. – Петелина плотнее прижала трубку в слабой надежде, что патологоанатом все-таки нашел пули в теле погибшей девушки. Ведь одно дело внешний осмотр, и совсем другое – вскрытие.
– Я завершил работу. Старался ничего не упустить. – В трубке послышалось, как Лопахин устраивался поудобнее за письменным столом. – Сейчас буду писать заключение, это займет некоторое время…
– Иван Иванович, не томите, – поторопила патологоанатома Петелина. – Скажите о главном.
– Кх-м, возвращаясь к вашему вопросу… Пуль в телах погибших я не обнаружил. Ни у девушки, ни у юноши. Подтверждаю их смерть от поражающих элементов самодельного взрывного устройства.
Тонкая ниточка надежды окончательно оборвалась в душе следователя.
«Я виновата. Я должна была быть там, а не топтаться на вокзале!»
Петелина в сердцах пнула коробку с ботинками для керлинга, брошенную на полу у стола.
– А вот алкоголь присутствует в крови обоих жертв, – продолжил рассказ Лопахин. – Частично сохранился в желудке. Взяв пробы, я установил, что пили они одно и то же. И не мало! Вы не находите это странным – преступник и жертва пьют из одной бутылки?
– Я нахожу это ужасным.
– Ужас – это чувство сильного страха, переходящее в подавленность, оцепенение. Я не верю, что вас можно устрашить.
– Страха нет, а вот подавленность… – честно призналась Петелина.
– Елена Павловна, немедленно взбодритесь! В подавленном состоянии вы ничего не добьетесь. Мозгу нужен кислород. Сейчас я научу вас правильно дышать.
– Мы совершили непоправимую ошибку. Этот взрыв… Его можно было избежать.
Лопахин решил успокоить следователя, прибегнув к логике:
– Вы думали, что имеете дело с расчетливым преступником, и пытались его переиграть стандартными методами, а он оказался отморозком, которому наплевать на свою жизнь. Мне непонятно, на что рассчитывал несовершеннолетний оболтус. Он напивался, находясь в окружении полиции.
– Был кто-то еще, кто им руководил. Главарь ушел с деньгами.
– Ах, вот как! Неприятный поворот.
– Ужасный!
– Я верю в вас, Елена Павловна. Когда найдете похитителя, обращайтесь. Вы умеете заглядывать в душу человека, а я покопаюсь в сердце и почках. Вместе мы вывернем злодея наизнанку.
– У вас это получается лучше.
– Не льстите старику, а то я зазнаюсь. Кстати, могу подсказать самый короткий путь к сердцу мужчины.
– Через желудок?
– Вы, барышня, не знаете анатомию. Кратчайший путь к сердцу любого мужика – шестое межреберье слева по среднеключичной линии.
Петелина горько усмехнулась. Обычный юмор патологоанатома на этот раз не развеселил ее. Елена поспешила поблагодарить Лопахина и попрощаться, так как по мобильному как раз названивала дочь.
Девочку сжигало радостное нетерпение.
– Мама, ну как они!
– Кто? – Елене не сразу удалось перестроить ход мыслей на семейные проблемы.
– Мои ботинки! Ты их получила?
– Не получила, а купила, – расставила акценты Елена.
Но дочери были безразличны бюджетные тонкости. Настю интересовало главное:
– Ты проверила модель? На слайдере должны быть три круглых углубления. Три, а не два или одно!
– Успокойся, до трех я считать умею.
– Ура! У меня самые лучшие ботинки для керлинга, в таких выступает сборная страны!
Хоть кто-то сегодня счастлив, подумала Петелина. Общение с дочкой напомнило ей, что в мире существуют не только трупы и убийцы, и хорошо, что большинство людей с ними не сталкиваются.
– А антислайдер купила? – радость Насти сменилась очередной тревогой. – Он продается отдельно.
Елена подтянула пакет, который недавно пнула, и заглянула внутрь. Помимо коробки с ботинками в пакете она увидела небольшую упаковку. Слава богу, курьер не забыл вложить в комплект антислайдер.
– Есть, – убедилась Елена.
– Надень его на ботинок. Размер подходит? – не унималась дочь.
Следователю пришлось раскрыть коробку с ботинками на рабочем столе и распаковать упаковку с антислайдером. Он напоминал миникалошу из мягкой резины. Елена нацепила его на скользящую поверхность ботинка. Так поступали игроки, когда не требовалось катиться по льду впереди камня и тереть щеткой лед. Резиновая подошва также защищала скользящую поверхность вне льда.
– Антислайдер подходит отлично. Я ничего не перепутала, – заверила дочку Петелина.
– А я, часом, кабинет не перепутал?
Строгий голос заставил следователя вздрогнуть. В дверях стоял начальник Петелиной, полковник Харченко Юрий Григорьевич, облаченный в служебный мундир, застегнутый на все пуговицы. Появление начальника без предупреждения, как правило, не сулило ничего хорошего. И этот раз не стал исключением. Вертикальные морщинки над переносицей полковника казались еще глубже, а его лицо напоминало предгрозовую тучу.
Полковник подошел к подчиненной. Он заметил беспорядок на столе следователя и не скрывал осуждения. Харченко хмуро приподнял и опустил утяжеленный ботинок со скользящей поверхностью.
– Что это такое? Чем ты занимаешься, Петелина? – спросил он и сам себе ответил с расстановкой: – Черт знает чем!
Елена украдкой шепнула Насте: «Потом поговорим», и убрала телефон.
– Это для дочери. Она в керлинг играет, – торопливо объяснила Елена, сгребая ботинки в коробку.
– А вот Валерия Богданова уже ничем не сможет заняться. Ей было всего двадцать лет, и она тоже была дочерью. Поставь себя на место ее родителей!
– Я всё понимаю, Юрий Григорьевич, и пытаюсь разобраться.
– Чудовищный провал. Просто чудовищный! Даже не припомню, чтобы у тебя… – Полковник в сердцах махнул рукой и обиженно поджал губы, словно в эту секунду потерял веру в нечто святое, чему поклонялся всю жизнь.
Петелина встала и обошла стол, чтобы не выглядеть дерзкой перед стоящим начальником. Харченко был раздосадован и растерян. Форма на нем сидела безукоризненно, туфли блестели, а Елена только сейчас вспомнила, что так и не переобула испачканные на месте взрыва сапожки. В нижнем ящике стола у нее хранились две сменные пары туфель: черные лодочки под брюки и служебную форму, и кремовые туфли на танкетке на тот случай, когда она приходила в юбке и хотела подчеркнуть свою женственность.
«Сегодня очередь черных... Господи, о какой ерунде я думаю!»
Елена отдавала себе отчет, что в последние годы полковник не покидал рабочий кабинет, занимаясь в основном рутинной работой с документами. Он полностью ей доверял и не вмешивался в следственно-оперативные действия ее группы. Были случаи, когда он сглаживал огрехи в ее работе и защищал перед вышестоящим начальством.
Но сейчас ситуация иная. «Чудовищный провал», как верно сказал полковник. Как его исправить? Что делать? И в этих нелегких вопросах, Харченко скорее всего продолжал полагаться на лучшую сотрудницу. Он заглянул в ее кабинет в надежде, что опытный следователь нашла верный способ раскрыть преступление и уже предприняла все необходимые меры. А тут какие-то странные ботинки на рабочем столе и разговоры о непонятном керлинге. Есть от чего расстроиться.
– Мы работаем, Юрий Григорьевич. Делаем всё возможное, – без энтузиазма заверила Елена.
– Всё возможное… – с сомнением повторил Харченко.
Хмурый взгляд полковника уперся в подчиненную. Петелина опустила глаза, но убедившись, что разноса не последует, открыто посмотрела в лицо начальника. Досада и раздражение на лице Харченко сменились тихой внутренней болью.
Елене не надо было объяснять, что творилось в душе Харченко. Она чувствовала нечто подобное.
С первого дня службы Елена Петелина работала под непосредственным руководством Харченко. Вместе они поднимались по служебной лестнице. За долгие годы они научились понимать друг друга с полуслова и полувзгляда. Одно время даже ходили слухи, что «шустрая Леночка любовница Харченко, потому и муженек ее бросил». Так нерадивым сотрудникам было удобнее объяснять служебные успехи женщины следователя. Сочетание женской грации и цепкого ума с полицейской формой многим казалось взаимоисключающими явлениями. Однако кроме взаимного уважения Харченко и Петелину ничто не связывало.
– Сейчас я не буду ничего спрашивать, – прервал молчание полковник. – Спрошу только об одном. Если нужно усилить твою группу, говори, кто требуется.
– Устинов зашивается. Все экспертизы у нас срочные, от них зависят дальнейшие действия.
– Будет тебе еще один криминалист. Сегодня же. – На лицо Харченко вновь вернулось суровое выражение. Прежде чем выйти, он предупредил: – Вечером с докладом ко мне!

11

Двенадцатиэтажная коробка студенческого общежития торчала в углу между железной дорогой и крупной эстакадой подобно чудом сохранившемуся зубу в стариковской челюсти. Лет сорок назад квадратные панели, из которых состояло здание, вероятно, были белыми. С тех пор они превратились в грязно-серые квадраты с выщербленными межпанельными швами. Старые рамы недовольно брюзжали мутными стеклами при прохождении электричек, вечный гул транспортного потока, казалось, заставил «зуб» покоситься и чуть отклониться от эстакады.
Так, в общих чертах, оценил обстановку оперуполномоченный Иван Майоров пока сворачивал с дороги и подъезжал ко входу в общежитие. Однако вывод сделал парадоксальный: «Эх, нам бы с Галкой комнату в такой общаге».
Ваня Майоров почти год жил с ласковой и покладистой Галей Нестеровой, скитаясь с терпеливой молодой женщиной по съемным квартирам. Галя обладал пышным бюстом, крепкими ножками, званием лейтенанта полиции и умением менять взор от нежной поволоки в глазах для поощрения любимого до неприступной стали, когда занимала служебное место в паспортном столе районного УВД. Молодую пару здорово выручил Валеев, предоставив свою однокомнатную квартиру практически бесплатно. Дружба дружбой, но вечно благотворительность напарника продолжаться не может. Квартирный вопрос подталкивал старшего лейтенанта к серьезному решению.
«Если официально поженимся, нам с Галкой дадут комнату в общежитии для семейных сотрудников. Стопудово! – убеждал себя Ваня. – Конечно, лучше бы получить квартиру, но выслуга пока маленькая. Хотя, если мы станем семьей, шансы повысятся, ведь Галчонок тоже в нашем ведомстве служит. А может, оформить ипотеку? Вдвоем потянуть можно, многие так поступают. Эх, побыстрее бы получить капитана».
По здравым рассуждениям выходило, что объединившись в законную семью, проблему с квартирой решить легче, особенно, если Ваню повысят в звании, а это вопрос ближайшего будущего. Но полноценная семья – это ведь не только муж и жена, а еще и дети. И если у них появится ребенок, Галя не сможет работать, денег станет меньше, как тогда выплачивать ипотеку?
«Как же все сложно: семья, дети, квартира. Надо узнать подробнее про пособия на ребенка и проценты по кредитам», – решил Ваня, поднявшись на седьмой этаж общежития и остановившись перед комнатой, в которой жил свидетель Олег Белых. Студент последним из знакомых Валерии Богдановой видел девушку перед ее исчезновением. Вчера с ним беседовали, но сегодня в свете полученных данных о юном похитителе, есть вероятность, что студент вспомнит новые детали.
Майоров постучал в дверь и только сейчас сообразил, что студента может и не быть на месте, правильнее было созвониться по телефону. Однако послышались шаги и дверь в комнату распахнулась. На пороге возвышался коротко стриженный широкоплечий парень с умным лицом и вопросительным взглядом.
– Олег Белых? – уточнил оперативник. Накануне со свидетелем общалась Петелина и Валеев.
– Ну да.
– Старший лейтенант Иван Майоров, – представился оперативник. – Надо поговорить.
– Про Леру? Да я вчера всё рассказал вашей этой… следователю.
– Обстоятельства изменились. – Ваня помрачнел, вспомнив взрыв и испещренное осколками тело молодой девушки. – Валерия Богданова погибла.
– Погибла? – эхом отозвался Белых. Его лицо перекосилось, а глаза наполнились мутным страхом. – Ее… Леру убили.
Студент отшатнулся. Майоров шагнул вперед, сохраняя дистанцию, и попытался объяснить:
– Поэтому я здесь, и должен…
Иван сунул руку под куртку, где рядом с кобурой-оперативкой во внутреннем кармане лежали фотографии Алексея Матохина. Он собирался предъявить их для опознания, но Белых заметил рукоять пистолета и истолковал жест как знак агрессии. Его взгляд вспыхнул. Он оттолкнул оперативника, вырвался из комнаты и побежал по длинному коридору.
– Стой, дурак! – крикнул Майоров, устремившись в погоню. – Стой, а то хуже будет!
Как обычно в таких случаях оперативник инстинктивно выхватил пистолет. Его тяжелые ботинки грозно топали по каменному полу, а рука угрожала оружием. Студент преодолел всю длину коридора, оглянулся на полицейского и испугался еще больше. Белых сходу толкнул крайнюю дверь, выскочил на лестницу и, сломя голову, помчался вниз.
Рослый и массивный Ваня Майоров отличался природной силой, но никак не резвостью бега. Он немного отставал. Однако не успел оперативник преодолеть половину первого лестничного пролета, как услышал внизу грохот падающего тела. Ваня спустился, умерив шаг, и припечатал тяжелой ладонью к полу, пытавшегося подняться студента.
– Ну что, допрыгался? – Ваня смахнул пот со лба и решил, что новая стометровка ему ни к чему. – Дальше пойдешь под конвоем. Руки!
– За что?
– Сам знаешь! – огрызнулся Майоров. – Руки покажи.
Белых затравленно покосился на опера с пистолетом и вытянул перед собой ладони. Майоров защелкнул на его запястьях наручники.
– Вставай! – Майоров рывком поднял студента, ткнул его лицом в стену и обыскал.
Опыт сыщика подсказывал, что нервный срыв парня и желание убежать говорят не в его пользу – это явные признаки преступного умысла. Последний свидетель частенько становится главным подозреваемым. И порой следствие доказывает его вину.
Кроме студенческого билета и тощего бумажника в карманах Белыха ничего не оказалось. Придерживая на всякий случай студента за куртку, оперативник направил задержанного впереди себя.
– Советую без глупостей, Белых. Свидетели от нас не бегают. А вот преступники…
– Я не преступник!
– Все так говорят. Проедем к следователю. Там тебя ждет теплый прием.

12

Полковник Харченко ввел в лабораторию невысокую пухленькую женщину с русыми волосами, незатейливо сцепленными в пучок широкой резинкой. Женщина выглядела озабоченной домохозяйкой, которую вырвали из потока привычных дел.
– Устинов, принимай пополнение, – бодро заявил начальник, представляя гостью. – Старший лейтенант Светлана Маслова, эксперт-криминалист.
Головастик оторвал взгляд от окуляра электронного микроскопа, выпрямился и удивленно улыбнулся.
– Какие люди! Мы знакомы, Юрий Григорьевич.
– Да? – наморщил лоб Харченко.
– Перед ее декретом мы целый год вместе работали. Привет, Света.
– Привет.
– Вот и хорошо! – Харченко по-отечески коснулся плеча Масловой. – Я уговорил Светлану выйти на службу пораньше. Два с половиной года отсидела с ребенком, пора возвращаться, впрягаться в наше общее дело. Тем более, малыш в ведомственный детский сад устроен. Ведь так?
– Спасибо, Юрий Григорьевич, – скромно потупилась женщина.
– В общем так, Маслова, у нас жуткая запарка. Устинов тебя введет в курс дела, а у меня ни минуты лишней. Приступай без раскачки.
– Надо так надо.
Уходя, полковник заметил вальяжную позу скелета Василича в темных очках, с сигарой в зубах и рукой, покоящейся у наполненного коньячного бокала.
– А это что за инсталляция?
– Тестовый образец для натурных экспериментов. И напоминание о бренности бытия, – бодро отрапортовал Устинов и поспешил добавить: – А в бокале чай.
– Давненько я сюда не заходил, – укоризненно покачал головой начальник. – Все бы тебе в игрушечки играть, Устинов. Работать надо, работать!
– Не разгибаюсь, Юрий Григорьевич. Скоро сам в Василича превращусь.
– Если мы не раскрутим это дело, нас всех превратят в такие вот… экспонаты.
– Я со своей стороны обещаю…
– Все результаты сразу Петелиной! – выдал команду полковник и покинул лабораторию.
Светлана Маслова сняла теплую куртку и убрала ее в шкаф. Оставшись в трикотажной кофте и юбке до колен, она сцепила руки на груди, словно озябла. На самом деле она стеснялась. Молодая женщина располнела после родов и никак не могла вернуться к прежнему весу.
Заметив мелькнувшее удивление на лице Головастика, Маслова истолковала мужской взгляд по-своему. Устинов помнил ее стройной худышкой, а сейчас критически оценивал произошедшие изменения. Одно дело хлопотать по дому в застиранном халате и совсем другое – ходить на службу. Придется полностью обновить гардероб. Или сесть на жесткую диету. Только ничего не помогает, она пробовала.
Вспомнив о лабораторных халатах, Светлана нашла их в шкафу. Выбрала самый большой, завернулась в безразмерный балахон, и ей стало уютнее.
Миша Устинов, тем временем, рассказывал о захвате заложницы и неудачном штурме. Но Маслова слушала коллегу вполуха. Она заняла свое прежнее место, которое из-за новых приборов и компьютеров разительно изменилось.
Женщина сидела спиной к Головастику. Она украдкой подкрасила губы и посмотрелась в темную поверхность монитора. Лицом она осталась довольна – кожа гладкая, глаза выразительные, брови тонкие – за ними, слаба богу, удавалось следить. Проблема с прической. Волосы у нее пышные, вьющиеся, натурального русого цвета. Но «конский хвостик» хорош для школьниц, и для зачуханной мамаши в домашних тапочках, но никак не к лицу тридцатилетней даме из солидной организации. Распустить? Получится грива ниже плеч. Распрямить, чтобы лежали ровно? Красиво, но до первого дождя. Эх, придется подстричься. Но прежде, чем решиться на радикальное изменение имиджа, нужно с кем-то посоветоваться. Новая прическа – это как второе рождение.
Светлана обернулась на голос Устинова, перечисляющего найденные улики. Придирчивый женский взгляд остановился на мужской копне, которую впору было назвать антипрической, и с завистью вздохнула: «Везет же мужикам! Взять, к примеру, Головастика Его, вечно стоящие дыбом волосы никого не смущают».
– Света, ты слышишь, что я говорю? – Устинов пытался поймать отстраненный взгляд Масловой.
– Конечно слышу, Миша.
Светлана тепло улыбнулась, хотя пропустила мимо ушей почти всё, о чем рассказывал коллега. Семейная жизнь научила ее поддакивать увлеченному мужскому рассказу, а думать о своем.
Когда-то она, как более опытная сотрудница лаборатории, вводила в курс дела молодого специалиста Мишу Устинова, но, благодаря пытливому уму и неутомимой энергии Михаил быстро превзошел наставницу и заслужил прозвище Головастик. Профессиональная ревность недолго мучила Маслову. Ее новые, чисто женские ощущения – беременность, ожидание первенца – переместили ее сознание в возвышенную плоскость, откуда служебная суета стала казаться мелкой и несущественной. Вернувшись после долгого перерыва Светлана, тем более, не стала оспаривать право Головастика распределять работы и давать указания.
Она решила упростить коллеге задачу:
– Давай не будем терять время, Миша. Ты просто скажи мне, какая экспертиза требуется в первую очередь?
– У нас появился подозреваемый, Олег Белых. В коллекторе была найдена верхняя одежда. Надо проверить, использовал ли Белых вот эти брюки и куртку? – Устинов указал на пакеты с одеждой.
– Найти потожировые и сравнить с его ДНК? – уточнила Светлана.
– Да, обычная методика.
Светлана Маслова натянула перчатки из латекса, с удовлетворением оценила вмиг ставшими гладкими пальчики и пожалела, что не сделала этого сразу. Как же удачно лабораторная форма скрывает недостатки фигуры и неухоженные ногти.
Эксперт раскрыла пронумерованные пакеты с грязной одеждой. Проблемы с прической и лишним весом тут же забылись.
От привычной работы женщину отвлекали только мысли о любимом сынишке Мише. Как он там в детском саду?

13

Иван Майоров втолкнул Олега Белыха в кабинет следователя.
– Как увидел, что за ним пришли, бежать решил, но я его… – Оперативник пихнул студента на стул, наглядно демонстрируя, что подобные вольности с ним не прокатят, и обратился к Петелиной: – Браслеты снимать?
В кабинете горел яркий свет. Елена Павловна мерила шагами комнату, обдумывая тактику допроса.
Вчера поздно вечером, когда на нее свалилось дело о похищении Валерии Богдановой, Петелина уже разговаривала с Белыхом. Тогда это была беседа со важным свидетелем. Дело происходило в стареньком синем «фольксвагене-гольф», на котором студент подвез Валерию Богданову к Киевскому вокзалу. Осмотр автомобиля дежурной бригадой ничего подозрительного не выявил. Однако сегодня ситуация в корне изменилась. Заложница погибла. Свидетель предпринял попытку к бегству. Теперь следователь рассматривала Олега Белыха в качестве подозреваемого и готовилась к официальному допросу.
Студент, которого Майоров припечатал тяжелой рукой к вертящемуся стулу, нервно озирался на представителя закона, расхаживающую по кабинету. На его ногах не было обуви, носки прикрывали шуршащие бахилы.
– Почему меня разули? За что арестовали? – выпалил он, демонстрируя скованные руки.
– Оставь мне ключ, Ваня, – решила Петелина, желая подчеркнуть зависимость судьбы задержанного от ее воли.
Это было против правил, но, как говорится, победителя не судят, а сейчас ей нужна была только победа. И причем быстрая! А если она проиграет, то, чего горевать: семь бед – один ответ.
– Я ни в чем не виновен и требую меня отпустить!
Следователь проигнорировала типичную жалобу. Пока студента везли из общежития, она решала: мариновать его ночь в камере или допрашивать сразу? Если допрос, то короткий или изматывающий? Как себя вести: подчеркнуто сухо или с эмоциональным напором? В зависимости от обстоятельств и психологического состояния подозреваемого к успеху вели разные тактики. Как поступить сейчас?
«Жаль, что еще не готовы результаты экспертиз. Но это не беда. Неопытного человека лучше сразу брать в оборот, а вот для допроса рецидивиста нужно как следует подготовиться».
Петелина приняла ключ от наручников и села за стол напротив задержанного.
– За что? Отпустите меня, – бубнил Белых.
Петелина подчеркнуто громко окликнула Майорова:
– Ваня, пришли конвоиров. Пусть подежурят за дверью.
Упоминание конвоиров подействовало так, как она и рассчитывала. Студент вжал голову в плечи и затравленно смотрел на нее.
«Клиент дозрел. Добавим последний штрих, – цинично подумала Петелина и закрыла жалюзи на окне. – Физическое давление под запретом, а моральное никто не отменял».
Она выключила верхний свет, а единственный источник освещения – яркую настольную лампу – направила в лицо задержанному. Теперь она могла наблюдать малейшую эмоцию подозреваемого, а ее собственное выражение лица скрывала густая тень. Следователь редко использовала грубые методы допроса тридцатых годов, но нынешние обстоятельства не оставили ей время на сантименты.
Сморщенная физиономия студента красноречиво показывала, насколько неуютно ему стало.
«Что-то есть в старых методах. Петля я, в конце концов, или нет! Приступим».
Она включила диктофон для записи допроса. После необходимых формальностей – имя, возраст, род деятельности, место жительства – перешли к главному:
– При каких обстоятельствах вы расстались с Валерией Богдановой?
– Я уже рассказывал. Вчера вечером я привез ее на Киевский вокзал на своей машине. Я уехал, а она пошла к поезду.
– Сейчас у вас есть возможность изменить показания.
– О чем вы?
– Рассказать правду.
– Я не вру! – огрызнулся парень, вжав голову.
– Если вы не причастны к похищению Богдановой, тогда почему оказали сопротивление нашему сотруднику.
– А что мне оставалось делать!
– Оперативник пришел, чтобы расспросить вас. Если вы не виновны, то почему бежали?
– Известно почему! Вам нужен козел отпущения, а я последний, кто видел Леру! Теперь вы на меня повесите ее смерть!
– Я расследую преступление и должна разобраться во всех обстоятельствах. В том числе меня интересуют мотивы вашего поведения. Вы должны четко отвечать на мои вопросы.
– Я и так отвечаю.
– Посмотрим, – многозначительно произнесла Петелина.
Следователь пронзила задержанного взглядом, которого тот не видел, но явно почувствовал. Он нервно заерзал на стуле. Петелина выдержала долгую паузу, пошелестела бумагами, словно подсматривала там важную информацию, и неожиданно сменила тему:
 – Белых, где вы находились сегодня в 14:00?
Белых наморщил лоб и закатил глаза, словно его спросили о том, что случилось годом ранее. Петелина внимательно наблюдала: действительно вспоминает или придумывает?
– В два часа дня? – уныло переспросил он.
– В это время убили Леру Богданову.
– Я так и подумал! Значит, все-таки хотите обвинить меня.
В этот момент в кабинет буквально ворвался Михаил Устинов. В руках он держал распечатку результатов экспертизы.
– Елена Павловна, я на минутку.
Петелина встала и включила верхний свет. По азартному блеску в глазах Головастика, следователь догадалась, что у него важные и своевременные новости. Если бы они не касались текущего допроса, эксперт повременил бы с визитом. Но раз он вошел без приглашения, значит, имел на руках неопровержимые доказательства.
– Закончил экспертизу? – уточнила она.
– Да, – уверенно кивнул эксперт и перевел уничижительный взгляд на фигуру задержанного.
– Говори, Миша, – разрешила следователь, не заглядывая в бумаги. Психологическое воздействие в виде «разорвавшейся бомбы» – незаменимый ингредиент фирменного рецепта успешного допроса.
– Отпечатки пальцев Олега Белыха есть на осколках бутылки «мартини» и на пластиковой бутылке воды, которой пользовалась заложница.
– Очень любопытно, – следователь оперлась о стол и нависла над задержанным.
Устинов перелистнул страницы, и Петелина поняла, что это еще не все важные новости. Так и оказалось.
– А на подошвах его ботинок цементная пыль из здания фабрики, где произошел взрыв. Вот заключение.
Эксперт передал бумаги следователю. Взгляды следователя и эксперта прожгли подозреваемого с разных сторон.
Студент не выдержал давления. Он сокрушенно опустил голову в расставленные ладони и простонал:
– Ну вот, я же говорил…

14

Иван Майоров заглянул в лабораторию. Оба эксперта, Устинов и Маслова, были заняты проведением исследований. Бросалось в глаза различие в их темпераментах. Если Маслова кропотливо склонилась над аппаратурой и каждое действие предпринимала после некоторого раздумья, то Устинов метался между приборами словно у него были четыре руки и две головы.
Опасаясь задеть хрупкое оборудование, соединенное бесчисленными проводами, Ваня робко прошел за их спинами и поспешил примоститься поближе к чайному уголку, где было относительно свободно. Втиснув большое тело в офисное кресло с пружинистой спинкой, оперативник расположился по соседству с невозмутимым Василичем.
После задержания Олега Белыха Иван Майоров вернулся в лабораторию по двум причинам. Здесь они расстались с Валеевым и здесь же договорились встретиться. К тому же, из декрета вернулась Светлана Маслова. Вот кого нужно расспросить о детских пособиях, продолжительности оплачиваемого отпуска и прочих житейских хитростях для молодых мам. Ненавязчиво, разумеется, чтобы ничего не подумала.
Пока эксперт возилась с уликами и разбиралась со сложной техникой, Майоров не решался ее отвлекать. Он скептически изучал тощий скелет Василича и размышлял: не завещать ли свое тело криминалистической науке? Уж он-то покрупнее будет. Интересно, как его назовут в этом случае? Ване почему-то хотелось именоваться Майором.
Он представил, как приходит в лабораторию молодая длинноногая сотрудница, а старый седой Головастик скрипучим голосом ее знакомит: «Это уголовник Василич – так себе экземплярчик. А это наш легендарный опер Майор! Классным оперативником был, возможно, лучшим». «Неужели тот самый Майор! – ахнет девушка. – О нем рассказывали в академии».
Дальнейшие мечты оборвал рабочий шум. Серый принтер подмигнул индикатором, заклокотал внутренностями, подобно расстроенному животу, и высунул, словно белый язык, напечатанную страницу. Маслова подхватила бумагу и передала Головастику со словами:
– Клочок синей ткани из пакета номер 12 принадлежит куртке из пакета номер 13.
– В этом я не сомневался.
Ваня Майоров стряхнул наваждение, догадался, о чем идет речь, и поспешил включиться в разговор:
– Еще бы! Ведь очевидно, что некий гад получил выкуп, спустился в узкий проход, зацепился и порвал куртку. А потом удрал через коллектор и выбросил одежду вместе с рюкзаком.
– Умозаключение хорошо, а экспертное заключение лучше. – Устинов вложил листок в папку для следователя.
– Тюремное заключение будет следующим этапом.
– И отправят преступника по этапу.
– Хм, – ухмыльнулся игре слов Ваня. – Я даже догадываюсь кого именно.
Сдержанной улыбкой его поддержал Устинов. Однако Маслова не разделила мужское самолюбование.
– Словарный запас у вас, мальчики, ограниченный.
– Зато набор доказательств разнообразный, – возразил Устинов. – Пальчики на бутылках идентифицировали, пыль на ботинках сопоставили. Сейчас убедимся, что этой курткой воспользовался не кто иной, как Олег Белых – и ему крышка!
– По потожировым? – продемонстрировал эрудицию оперативник.
– Естественно. Я взял образец ДНК у подозреваемого. Света нашла потожировые следы на брошенной куртке и брюках. Надо провести биологическую экспертизу и сравнить результаты, чем мы сейчас и занимаемся. – Устинов поинтересовался у Масловой: – Света, скоро?
– Свою часть я выполнила. Дальше пусть думает компьютер. 
Все посмотрели на монитор, в верхнем углу которого крутилась спираль ДНК. Внизу монитора слева направо ползла желтая полоса процентов выполнения, а в центре с бешенной скорость мелькали строки цифр.
Светлана Маслова отвлеклась от работы, подошла к столику с чайником и кружками и стала хлопотать по поводу кофе.
Настало время задавать вопросы, обрадовался Ваня. Он должен заранее знать, что ждет семейную пару, решившуюся родить ребенка.
Сильные пальцы опера разломили тонкую плитку шоколада, лежавшую на столике. Ваня угостил шоколадом Светлану и спросил:
– Тебя начальство срочно вызвало или пришло время вернуться?
– И то и другое. На пособие долго не посидишь.
– Да-да. А сколько платят?
– До полутора лет сорок процентов заработка. Потом, до трех лет, пятьдесят рублей в месяц.
– Так мало!
– Не нравится, выходи работай.
– Ну да, конечно.
– Только ясельных групп в детских садах почти не осталось. Или няню нанимать, или бабушку уговаривать, – вздохнула женщина.
– Бабушку, – пробормотал Ваня, прикидывая, сможет ли его мама или будущая теща посидеть с ребенком. Обе еще активно работают, а значит – пролет.
– Мне повезло, Харченко помог с ведомственным детским садом. – Маслова задумчиво размешала в кружке растворимый кофе. – Как там мой маленький Миша? Первый день самый трудный.
– Кстати, какие условия в детском саду?
– Слушай, Майоров, а с чего ты такой любопытный? – Маслова с тонким прищуром изучала оперативника. – Ты ведь даже не женат.
– Ну, понимаешь…
– Так-так-так. Давай колись, Ванечка, с кем у тебя шуры-муры? Всё так серьезно? Или она уже того? – Светлана свободной рукой очертила контур живота беременной и засмеялась.
Оперативник вконец засмущался и поспешил отмахнуться:
– Да ну тебя!
– А, значит, влип по уши! А я думаю, что он всё вокруг да около – про пособия, про детский сад.
– Наш Ваня давно уже с Галей Нестеровой живет, – решил внести ясность Устинов. – Она лейтенант, из наших.
– Ну и отлично! Приводи свою невесту, Ваня, расскажу ей о женской доле в деталях. И как мужика с первых дней в правильный оборот взять, тоже расскажу. А то вы думаете, что ребенок только наша головная боль. А дети, между прочим, чувствуют, если их папа ведет себя, как козел.
В лабораторию вернулся Валеев. Он сразу заметил Светлану, прошелся взглядом по ее фигуре, оценивая изменения, и дружески улыбнулся.
– Ух, ты! Привет, Маслова. С возвращением. О каких детях вы болтаете?
– О самых маленьких, малюсеньких-лилипусеньких. Ты, правда, через это уже прошел. Да и Елена Павловна – мама со стажем. Если что…
– Ты о чем болтаешь?
– Слышала-слышала про вас.
– Ну, сороки.
Маслова взглянула на часы и спохватилась:
– Миша, мне пора бежать. Я с Харченко договорилась, что в детский сад не могу опаздывать. – Женщина сняла халат, накинула куртку и мельком указала на монитор. – Компьютер скоро закончит анализ и выдаст результат. От меня уже ничего не зависит. Ну, я побежала?
Устинов кивнул. Мужчины проводили взглядом озабоченную мамочку. Валеев подошел к чайнику, бесцеремонно сдвинул кресло с Василичем и отломил шоколад. Оценив вкус, он обратился к Майорову:
– Был я на Киевском, расспрашивал об Алексее Матохине. От местных ментов толку ноль, глаз замылен, в детали не вникают. «Задерживали пацана, если есть протокол». А с кем он и как? «Пойми, мужик, у нас дел невпроворот» – вот так и поговорили. Ну, ничего, завтра придется смотаться в интернат. Может, там выяснится круг его знакомств. А как у тебя прошло с Белыхом?
– Студент оказал сопротивление при встрече. Пытался убежать.
– Да ну! Наш клиент?
К разговору поспешил подключиться Устинов:
– Мы, хоть и не называемся операми, зато работаем оперативно.
– Да не тяни ты! Что узнал?
– Объясняю. На обеих бутылках, из которых пила заложница, сохранились отпечатки пальцев Олега Белыха. Анализ пыли на его ботинках доказывает, что он там был. Кроме того, клочок ткани, зацепившийся в проломе, принадлежит куртке, найденной в канализационном колодце. Теперь доказано, что преступник с деньгами спустился вдоль труб и ушел через коллектор.
– Тоже мне, откровение. А куда он еще мог деться?
– Я оперирую не догадками, а научно подтвержденными фактами.
– Белых раскололся?
– Сейчас Елена Павловна его дожимает. Белых, конечно, пищит про алиби, но скоро у нас будет новое доказательство. На брошенной одежде остались потожировые следы. Сейчас сравним их с его ДНК – и дело можно закрывать.
– Знаем эти отговорочки про алиби. Проверим и разоблачим! – Марат отломил большой кусок шоколадной плитки, часть протянул Майорову. – А шоколад ничего. Ваня, угощайся.
– Эй, мне-то оставьте! – обеспокоился Головастик, указывая на призыв на груди Василича, что чужая еда доведет до беды: – Читали, что написано? Со своим приходить надо. Не напасешься на вас, оглоедов.

15

Олег Белых сидел без наручников и жадно пил воду.
Следователя и подозреваемого разделял широкий письменный стол. Помимо бумаг на столе открыто лежал цифровой диктофон, похожий на миниатюрный пульт с дисплеем. Запись продолжалась уже пятьдесят минут. Петелина методично задавала одни и те же вопросы в разной интерпретации и следила за реакцией студента. Ее целью было найти нестыковки, мелкие трещинки в твердом каркасе защиты подозреваемого, чтобы протиснуться в них, подкрепить доказательствами и превратить в большие прорехи, которые откроют спрятанную ложь. Петелина то ослабляла нерв беседы, позволяя подозреваемому расслабиться, то неожиданно натягивала с новой силой.
В один из таких напряженных моментов Елена Павловна резко встала, нависла над столом и ткнула пальцем в экспертное заключение.
– Против вас, Белых, веские улики. Если что-то скрываете – самое время, признаться. Я оформлю вам явку с повинной. Это шанс, который я больше не предоставлю. Подумайте!
– Какая явка. О чем вы? Я невиновен. Невиновен!
– Ну, хорошо. Это ваш выбор. – Петелина села и зашла на прежний круг вопросов: – Тогда объясните, как вы оказались с Богдановой на Киевском вокзале?
– Да я уже говорил. Лера собиралась ехать к заболевшей маме, а я подвез ее к вокзалу. Что в этом плохого?!
– Вы сами предложили? Или с просьбой обратилась Богданова?
– Какое это имеет значение?
– Отвечайте на вопрос.
– Лера попросила. Мы же с ней из одного города, а у меня есть машина. Досталась еще от мамы.
– Теперь расскажите про бутылки. Как на них оказались ваши отпечатки пальцев?
– Да сколько можно. Мы приехали на вокзал рано и зашли в магазин. Вместе купили эти злосчастные бутылки! Как сейчас помню: литровая «Мартини» и пластиковая бутылка с простой водой. Я укладывал их в пакет. А пыль на моих подошвах потому, что пару дней назад я играл в этом здании в пейнтбол! С компанией. Имена я вам называл. Всё уже записано в вашем чертовом диктофоне.
– Мы проверим на счет пейнтбола. Хотя возможно, что именно тогда вы и присмотрели это место.
– Я что, похож на идиота? – сорвался Белых. – Ну, скажите, если бы я задумал преступление, разве я оставил бы эти глупые отпечатки?
Прямой вопрос заставил Петелину в очередной раз задуматься. Белых учился в серьезном техническом университете и на дурачка не походил. В его глазах читался ум, показания были логичны и последовательны, вот только нервные движения и ускользающий взгляд… Хотя, попав в такой переплет, любой задергается, особенно неопытный. Впрочем, неопытные преступники часто совершают глупые ошибки. Ум – не гарантия непогрешимости. А изворотливый преступник тоже по-своему талантлив.
– Теперь вернемся к главному, – снова сменила тему Петелина. – Где вы находились сегодня около четырнадцати часов?
Белых отвечал нехотя, с видимым сожалением на лице:
– У девушки я был. Но ее имя я раскрыть не могу. Она всё равно не подтвердит нашу связь.
– Имя – секрет, потому что не успели договориться? А казалось бы, чего проще. Вы сообщаете, кто она, мы привозим девушку сюда, допрашиваем и сверяем показания.
– Она не признается. Она скромная.
– Звучит убедительно. Ну, правда, бывают же такие совпадения! И жертву подвезли, и в магазине были, и играли в пейнтбол на месте преступления, а теперь еще загадочная скромница. Вас не в камеру, а в пантеон святых надо определить.
– Вот вляпался! – Студент сокрушенно крутанул головой.
– Итак, подведем итоги. Алиби на момент преступления у вас нет, а улик, подтверждающих вашу причастность, хоть отбавляй. – Петелина ткнула в бумаги и придала голосу добрые нотки: – Я советую признаться, это облегчит вашу совесть и будущее наказание.
– Подождите… я вспомнил! – осунувшийся до этого Белых воспрянул духом. – Около двух часов дня я купил цветы в магазинчике рядом с общагой и пошел к девушке.
– К кому конкретно? Имя!
Белых стиснул зубы, мучительно покачался на стуле и оттолкнул ладонью воздух перед собой, словно отвергал невидимое давление.
– Нет! Я не могу ее подвести.
– Какое благородство! Про девушку не можете, тогда уточним про цветы. Какие цветы вы купили?
– Розы, пять штук, красные. Но чек мне не дали.
– Кто бы сомневался.
Петелина позвонила по рабочему телефону в лабораторию.
– Миша, оперативники у тебя? Пришли их ко мне. Срочно!
– Бить будете? – с вызовом спросил подозреваемый.
Петелина кольнула взглядом и не стала отвечать на провокационный вопрос. Но и успокаивать задержанного не захотела.
Когда в кабинет вошли Валеев и Майоров, подозреваемый сжался и косо взглянул на оперативников.
– Не бейте, прошу вас, не бейте, – взмолился студент.
В его словах слышался нешуточный испуг. Петелина неприязненно покосилась на диктофон. Прослушает кто-нибудь и подумает, что она действительно использует жестокие методы.
– Не устраивайте истерику, Белых. Я вынуждена проверить вашу версию. -Следователь говорила нарочито громко, принимая скрытый вызов. Она обратилась к оперативникам: – Возникла проблема. Задержанный утверждает, что приобрел пять красных роз сегодня около двух часов дня в палатке по пути к общежитию.
– Я видел павильон «Цветы», когда ездил за ним, – припомнил Майоров.
– Придется еще раз съездить и поговорить с продавщицей.
Майоров кивнул и вышел из кабинета.
Валеев, придирчиво изучивший спортивную фигуру подозреваемого, поманил Петелину и увлек за собой в коридор. Капитан говорил шепотом, показывая взглядом через приоткрытую дверь:
– Лена, ты посмотри на этого парня. Он бы не протиснулся в маленькую дыру в полу.
– Мог резко выдохнуть, как-то сжаться.
– Ну да, намылился и проскользнул. Белых бы застрял в плечах, это факт.
– Это не факт, а гипотеза. Что там с курткой?
– Головастик пашет. Ему Свету Маслову на помощь из декрета вызвали.
– Ух, ты! Харченко засуетился. Кстати, он вызывает нас на ковер.
– Начинается головомойка.
– Заслужили.
– Я был на Киевском, расспрашивал про Матохина, но пока безрезультатно.
– Подождем данные экспертизы. Если курткой пользовался Белых – это и будет результат.

16

Как только Иван Майоров открыл дверь лаборатории, к нему разом повернулись две головы из трех имевшихся. Надменный Василич возвращение оперативника проигнорировал.
– Что разведал? – накинулся на напарника Валеев.
– Продавщица подтверждает, что Белых покупал розы. Она узнала его по фотографии.
– Он мог договориться с ней.
– Вот видео из цветочного павильона. – Майоров продемонстрировал компьютерный диск и передал эксперту. – Миша, загрузи, посмотрим. У них по праздникам бывает приличная выручка, для острастки повесили камеру перед входом.
Устинов вставил диск в компьютер, на мониторе появилось изображение унылой улицы с редкими пешеходами. Таймер в углу показывал 10:00. Оперативники сгрудились у дисплея.
– Перемотай сразу к двум часам, – попросил Валеев. Устинов сдвинул бегунок курсором, картинка изменилась. – А вот и наш фигурант!
На мониторе было видно, как Олег Белых с букетом роз выходит из цветочного павильона. Устинов остановил кадр и прочел показания таймера:
– Время записи четырнадцать ноль одна.
– Блин! Это время штурма. А что там на заднем плане? – пригляделся Валеев.
– Там пункт обмена валюты, – подсказал Майоров.
– Сейчас укрупню.
Головастик увеличил изображение, и на дисплее отчетливо стало видно электронное табло с курсами валют и временем: 14:01.
– Время то же самое.
– Черт подери, у парня действительно алиби. Он не мог находиться одновременно в цветочном и рядом с заложницей. – Валеев представил, как Петлина старается добиться признательных показаний от студента и неодобрительно покачал головой: – Лена зря теряет время.
Все замолчали. Устинов взъерошил волосы, Майоров безвольно опустил руки, Валеев хмурился. Так уж устроена психология сыщика. Когда обрывается ложный след, каждый член следственно-оперативной группы испытывает досаду. Столько усилий – и псу под хвост! Хотя, как говорит Петелина, отрицательный результат – тоже результат. Появляется стимул сконцентрировать усилия на других версиях. Проблема только в том, что других версий пока нет.
Молчание нарушил трехкратный писк монитора соседнего компьютера. На нем перед уходом домой работала Светлана Маслова.
Устинов метнулся на звук, изучил данные, и мимолетный всплеск энергии в его глазах утонул в болоте уныния.
– Сравнение ДНК закончилось, – сообщил он. – Потожировые на куртке не принадлежат Олегу Белыху.
– Что и следовало ожидать, – пробормотал Валеев.
– Надо сообщить Петелиной, – напомнил Ваня Майоров.
Взгляды присутствующих синхронно переместились на Валеева. Казалось, что на этот раз, даже Василич не обошел унылую физиономию оперативника своим вниманием.
Марат вздохнул и потянулся за телефоном. Прежде, чем набрать знакомый номер, он от чего-то вспомнил традиционное напутствие при вступлении в брак. Точнее, отдельные слова: «в горе и в радости, в болезни и в здравии будьте вместе, поддерживайте друг друга…» И так далее в том же духе.
Они с Еленой пока не в браке, но тренировку получают отменную. Радость осталось в прошлом, ужасный сегодняшний день преподносил одну неприятность за другой. Парни правы, плохие новости Елене должен сообщить именно он.

Петелина выслушала Валеева и не произнесла ни слова в ответ. Оба понимали – расследование зашло в тупик.
В глубине души Елена предчувствовала это. Что может быть общего между шестнадцатилетним лоботрясом из интерната, погнавшимся за легкими деньгами, и студентом последнего курса серьезного технического университета? Орбиты их жизни не пересекаются. Один готов сорваться во все тяжкие, другой из тех, кто семь раз отмерит, прежде чем раз отрезать.
Но если Олег Белых не причастен к преступлению, то кто же исчез с деньгами и посмеялся над оперативниками и спецназом? Что предпринять дальше?
– Паршиво, – пробормотала следователь в трубку.
– Прекрати! – потребовал Марат, услышав расстроенную женщину.
– Что прекрати?
– Вести себя, как я. Ты – богиня следствия, не забывай об этом.
Бесхитростная лесть заставила Елену улыбнуться. Она приободрилась.
Нет, к черту хандру! Нельзя поддаваться унынию и опускать руки. Надо работать. Ради погибшей Леры Богдановой. У девушки была вся жизнь впереди. Она училась, смеялась, дружила, мечтала о будущем. Она должна остаться в памяти не безликой жертвой, а личностью, у которой украли целую жизнь. И тот, кто это сделал, должен поплатиться.
Следователь положила трубку и не заметила, как взялась за карандаш. Размышляя, она часто рисовала бессмысленные узоры, которые подспудно передавали ее настроение.
Нельзя паниковать и топтаться на месте, – подбадривала она себя. Нужно посмотреть на события с иной стороны. Она зациклилась на том, кто ушел с деньгами. Эта ниточка оборвалась.
Елена заметила, что изобразила на листке несколько крупных знаков доллара.
Деньги! Восемьсот тысяч долларов! Кто мог знать, что отец Валерии Богдановой способен собрать крупную сумму?
– Что-нибудь случилось? – отвлек Елену от размышлений голос студента. Допрос формально продолжался. Следователь и задержанный сидели друг напротив друга. Белых объяснил: – Вы побледнели, я подумал – не нужно ли врача?
Петелина ошпарила студента яростным взглядом.
А парень нахал! Уже успокоился и держится бодро. Впрочем, такое поведение сейчас свидетельствует в его пользу. Виновные обычно держат оборону. Они прикрываются панцирем хитро слепленной лжи и сконцентрированы на том, чтобы отражать неудобные вопросы. Если им что-то не нравится, то скандалят. Или угрожают. А колкости… Это из репертуара уверенных в себе и невиновных. Тех, кто хочет подчеркнуть свое моральное превосходство над упертым следователем даже в такой ситуации.
Конечно, она может осадить нахала и продемонстрировать свою власть. Но это мелко. Она должна думать о деле. Благодарный свидетель лучше озлобленного.
– Думаю вас отпустить, – решила Петелина.
– Ну наконец-то! Я сразу понял, вы справедливый человек.
– Под подписку о невыезде.
– Надеюсь, это простая формальность?
Петелина сделала пространный жест рукой: трактуй, как угодно.
– Но прежде, еще несколько вопросов.
– Фу! Опять, – скривился Белых.
– Вы с Лерой Богдановой из одного города, учитесь в одном университете, живете в одном общежитии. Кто еще мог знать, что у ее отца, Богданова Дмитрия Кирилловича, бросившего Лену в младенчестве, проявились отцовские чувства?
– Я Лере всегда помогал, и в школе, и в универе. А папашка ее объявился недавно, стал дарить дорогие шмотки. Подмазывается, перед одинокой старостью.
– Недавно, это когда?
– Первого сентября, когда началась учеба.
– Всего месяц. Кому она успела рассказать?
– Она не трепалась, Лера гордая. Подарки часто соседке отдавала и папашей не хвасталась. Только из нашей компании о нем и знали.
– Кто именно? Назовите имена.
– Мой приятель, Игорь Рощин, я с ним живу в одной комнате. Игорю Лера нравилась, он к ней подкатывал и так, и этак, а она, то улыбнется, то посмеется. Ну, знаете, как девчонки чувства испытывают.
– Рощин и Богданова сблизились?
– Это у Игоря лучше спросите. Я, как говорится, свечку не держал.
– Хорошо. Кто еще входил в вашу компанию?
– Разумеется, Айшет Закирова.
– Лерина подруга?
– Скорее просто соседка по комнате. Куда ж без нее. Мы часто тусовались вчетвером: я, Игорь, Лера и Айшет. Когда папаша Лерин объявился, она не стала от нас скрывать.
– Лера рассказывала, что ее отец богат?
– Это и так было понятно. Папаша в детстве проделал девчонке дыру в душе, а теперь решил заткнуть ее деньгами. Он дарил вещи с ценниками. Подчеркивал их стоимость. Как-то подарил дорогие часы. Лера швырнула их, а я спихнул в ломбард. Четверть цены дали – на один поход в хороший ресторан компанией. Лучше бы папаша дарил деньгами.
– Итак, об отце Леры знали только четверо?
– Понял, куда вы клоните. Хотите остальных потрясти? А что, давайте. С какой радости я один отдуваюсь.
– Белых, сейчас вы подпишите бумаги, и вас отвезут в общежитие.
– Избавьте от ваших провожатых! – возмутился студент. – Я сам могу добраться.
– Не избавлю. Познакомите наших сотрудников с Рощиным и Закировой.
– Да не могли ребята участвовать в этом ужасе! Только время потеряете.
– Я делаю свою работу, – жестко ответила Петелина.
– Как скажете, – смирился Белых. – Я на всё готов, лишь бы вы нашли убийцу.

17

Когда Олег Белых после долгого допроса вернулся в общежитие, ему навстречу ринулся сосед по комнате Игорь Рощин.
– Олег, наконец-то! Говорят, тебя задержали. Это из-за Леры? Что им надо?
– Сейчас сам узнаешь, – буркнул Белых, проходя в комнату.
Вслед за студентом вошли оперативники Валеев и Майоров. Марат Валеев после крайне неудачного дня был настроен мрачно.
– Предъявите документы! – хмуро потребовал он.
– Это Игорь Рощин, – поспешил представить приятеля Белых.
– Станислав Егорович Рощин, – прочитал раскрытый паспорт капитан полиции. Валеев недоверчиво сравнил студента с фотографией, словно подозревал обман.
– Это я, – кисло улыбнулся Рощин.
– Почему испугался? Разве мы страшные? – Валеев показал на себя и Майорова. Крупная фигура напарника перегораживала выход. – Или ты что-то скрываешь?
– Я?.. Нет. Что вы, – замямлил Рощин.
Валеев небрежно бросил паспорт студента на стол в центре комнаты и прошелся вокруг него, изучая обстановку. Он заглянул в шкаф с одеждой, перелистал несколько книг на полке.
– А где Айшет Закирова? – обернулся Валеев к студентам.
– Этажом выше, – показал Белых.
– Она с Лерой живет. Жила… – осекся Рощин. – То есть, она живет, а Лера…
– Идемте к ней. Все вместе, – скомандовал капитан.
Айшет Закирова оказалась худенькой черноволосой девушкой с недоверчивым взглядом. Она была одета в черное закрытое платье, отнюдь не коктейльное, а скорее траурное. Возможно, выбор наряда объяснялся смертью подруги, но не исключено, что девушка всегда так одевается, подумал Валеев, зная о строгих обычаях северокавказских женщин.
Айшет явно смутилась, когда четверо мужчин бесцеремонно вошли в ее комнату. Узнав, что двое незнакомцев – полицейские, ее смущение переросло в испуг. От Валеева не укрылось, что девушка инстинктивно подалась ближе к Олегу Белыху, словно парень мог ее защитить.
– Не буду ходить вокруг да около, – начал говорить Валеев. – Вы знаете, что произошло. Погибла ваша знакомая Валерия Богданова. Пока мы не раскрыли преступление, каждый из вас является подозреваемым.
– Подозреваемым? – отшатнулся худощавый Игорь Рощин.
Валеев проигнорировал проявление слабохарактерности и продолжил более суровым тоном:
– И поэтому, в ближайшее время вы не должны покидать Москву и обязаны являться к следователю по первому требованию. Всем понятно? – Валеев хмуро посмотрел в глаза студентам и кивнул напарнику: – Ваня, оформи бланки.
– Я уже подписал подписку о невыезде и надлежащем поведении, – напомнил Белых.
– Вот и молчи.
Пока Майоров оформлял подписку у двух других студентов, Валеев совершил беглый осмотр комнаты.
– Извините, – обратился Рощин, читая бланк: – Тут сказано: «Мне разъяснено, что при нарушении данных обязательств ко мне может быть применена более строгая мера пресечения». Что это значит?
– Арест, – коротко ответил Валеев.
– Домашний?
Валеев зыркнул так, что надобность в разъяснении отпала сама собой. Студент сглотнул, опустил голову в плечи и взялся за ручку. Валеев убедился, что бланки подписаны и перешел к следующей процедуре, которую ему поручила Петелина:
– А сейчас мы возьмем у вас образцы биологического материала.
– Биологического? – смутился Рощин.
– У тебя плохо со слухом? Вечно переспрашиваешь. – Валеев в упор посмотрел на студента.
– Я не совсем понимаю, как именно…
– Капелька крови. Грамм сто, двести. – Валеев похлопал себя по карманам. – Черт, иголку не взяли, придется ножом.
– Ножом? – ужаснулся Рощин.
Валеев понял, что такими шуточками доведет студента до обморока.
– Не дрейфь, достаточно твоей слюны.
– Надо плюнуть?
– Я тебе плюну! Открой рот. Шире!
Валеев достал ватную палочку и тщательно потер ею за щекой перепуганного Рощина. Затем упаковал палочку в пластиковый пакетик и написал фамилию студента. Аналогичную процедуру Майоров проделал с девушкой.
Олег Белых тем временем плюхнулся на кровать и криво усмехнулся:
– Надо мной поиздевались, теперь ваша очередь.

18

Поздно вечером в кабинет Петелиной заявилась совершенно неожиданная парочка гостей. Хотя, зная страсть дочери к керлингу, Елена, обладающая отменной дедукцией, могла бы предположить нечто подобное. Но постоянная нервотрепка в течение всего рабочего дня не оставила ей время для посторонних раздумий.
– Мама, ну сколько можно тебя ждать!
В кабинет буквально ворвалась тринадцатилетняя дочка Настя. Ее сопровождала бабушка, Ольга Ивановна, мама Елены.
– Я тебе звоню-звоню, а ты – подожди, да подожди! Опять домой приедешь, когда я спать буду.
– Не могла ее удержать, – оправдывалась Ольга Ивановна. – Пришлось взять такси. Ты что, здесь ночевать собралась?
– Дела навалились, неприятности.
– Это цветы сажать приятно, а людей... Ох, не женское это дело, Лена. Ты бы на какую-нибудь канцелярскую работу попросилась, чтобы, как все, ровно в шесть дверь закрыла – и домой.
Елена посмотрела на часы – почти девять – обреченно кивнула:
– Сегодня день выдался бешенный.
– Да у тебя все дни ненормальные.
Настя металась по кабинету, рыская по всем углам в поисках коробки. Потом встала перед столом и развела беспомощно руки:
– Мама, ну, где они? Мне не терпится примерить.
Елена наклонилась и достала из-под стола коробку с ботинками для керлинга.
– Держи, спортсменка.
Настя прижала коробку к груди, ее глаза вспыхнули от радости. Бабушка и мама с умилением смотрели на счастливую девочку. Ради таких мгновений и стоит жить. Служебные неприятности рассыпаются прахом, если счастливы дети.
Настя плюхнулась на диван, отбросила крышку и схватила ботинки. Первым делом она рассмотрела ботинок со слайдером, ее глаза просияли.
– То, что надо! Пусть завидуют. Теперь я буду играть лучше всех.
Она скинула осенние туфли, собираясь примерить обновку. И в этот момент внутри девочки словно щелкнул выключатель и погас свет. Счастливое выражение лица сменилось нешуточным горем.
Петелина заметила, как расстроилась дочь.
– Размер не подходит? – заволновалась Елена.
– Мама, я же правша, а не левша! – с горьким упреком бросила Настя.
– В чем дело?
– А в том! Я толкаю камень правой рукой и выкатываюсь на левом ботинке.
Елена часто любовалась красивой растяжкой дочери в процессе выката и даже фотографировала ее, но никогда не брала в голову, какая нога впереди, а какая сзади в этот момент.
– Слайдер должен быть на левом ботинке! На левом, а не на правом! – Раздраженная Настя постучала неугодным ботинком по полу. – Разве это непонятно?
– Но я не знала. Я даже не думала, что ботинки в керлинге разные для левшей и правшей.
– Потому ты думаешь только о своей проклятой работе. Я играю в керлинг уже четыре года. Четыре! А ты, а ты даже не запомнила элементарные вещи!
Настя встала с дивана и припечатала правым ботинком со скользящей поверхностью бумаги на столе следователя. Елена, наконец, поняла ошибку.
– Курьер перепутал. У него другие ботинки были. Он сунул нам не ту коробку.
– Не нам, а тебе! Я бы не взяла эти. Они мне не нужны!
– Ничего. Что-нибудь придумаем.
Елену, будто огромной занозой, пронзила досада, что впустую потрачены немалые деньги, а в результате потерянное время, проваленная операция, погибшая заложница и обиженная дочь. Как же она просмотрела?
– Позвони курьеру. Поменяй! – требовала дочь, не сдерживая слезы. – Мне не в чем играть.
Петелина набрала номер курьера, сохранившийся в телефоне.
– Абонент отключен, – беспомощно развела руки Елена.
– Найди его, – хныкала дочь.
– Как же его найти? – стала прикидывать Петелина.
– Ты же следователь!
– О Господи. Успокойся, Настюша, – пыталась приголубить внучку бабушка. – Мама, поменяет. Она всё исправит. Ведь так, Лена?
Мрачное настроение, чуть-чуть улучшенное визитом дочери, черной тучей заползло в душу. Что за паршивый день! Просто фатальное невезение, одна неприятность за другой. Думала, хоть дочь порадуется – и на тебе! А еще сапожки натерли пятку, блузка липнет подмышками, безумная муха бьется о стекло, и даже Марат раздражает.
Зазвонил рабочий телефон. Петелина бесстрастно выслушала напоминание полковника Харченко, что он ждет отчета о проделанной работе. «Не проделанной, а провальной», – ткнула себя в растревоженную душевную рану Елена.
В кабинет вернулись оперативники. Майоров застыл истуканом, а Валеев с опаской поглядывал на расстроенную Настю, матово-бледную Елену и суровую Ольгу Ивановну. Он боялся спросить о том, что случилось. По опыту Марат знал, что вряд ли он кого-нибудь успокоит, а получить сгоряча может по полной, причем от всех вместе. И не понять, за что.
Первой нарушила молчание Ольга Ивановна:
– Мы с Настей домой. Подвезешь, капитан? – «Теща» умела задать вопрос так, словно была директором школы и вызывала к доске отъявленного двоечника, зная, что он не выучил урок.
Марат промолчал и вопросительно взглянул на Елену.
– К сожалению, нас вызывает Харченко. Всю группу. Ваня позови Устинова, – уныло ответила Петелина.
Майоров, почувствовавший разгорающийся чужой семейный скандал, поспешил слинять из кабинета.
– На службе тоже напортачили, – понимающе покивала головой Ольга Ивановна. – Зятек, наверное, отличился.
Елена пообещала дочери:
– Настя, подождите здесь. Когда я освобожусь, поедем домой вместе.
– Я так ждала, а ты… – По щекам Насти катились крупные слезы, она в сердцах пнула коробку из-под обуви. Та отлетела на середину кабинета.
– Дождешься тебя, как же! Насте завтра в школу, – продолжила наступление по всем фронтам Ольга Ивановна. – А ты с Валеевым можешь и тут переночевать. Зачем время на семью тратить. Диванчик, правда, узковат, но зятьку только этого и надо.
– Мама, не начинай.
– Пойдем, Настя. Никому мы не нужны, на такси доедем. – Бабушка взяла внучку за руку. Около двери Ольга Ивановна обернулась и изрекла фразу, подсмотренную в одном из женских журналов: – Статус женщины, зависит от статуса мужчины, которого она контролирует.
– Что это было? – спросил Марат, когда кабинет опустел.
– Забудь! – отрезала Елена.
Ей не хотелось объяснять свою оплошность с ботинками для керлинга. В то время, когда жизнь заложницы висела на волоске, она занималась личными проблемами. И только их усугубила.

19

Полковник Харченко выслушал подробный отчет майора Петелиной, пояснения оперативников и эксперта-криминалиста. Безрадостная картина событий текущего дня предстала во всех деталях.
Двенадцать спецназовцев, опытные оперативники и лучший следователь не смогли предотвратить трагедию. В результате – двое погибших, включая заложницу. Но и это не всё! Исчез крупный выкуп, а наглый преступник оставил в подарок издевательский рисунок и огромное пятно на репутации правоохранительных органов. Да что там пятно – все участники опергруппы оказались в бочке дерьма, из которой не ясно, как выбираться.
Юрий Григорьевич сцепил перед собой пальцы и нахмурил брови. Сотрудники обреченно ждали его праведного гнева. Полковник понимал, что наорать и потрясти кулаком – это самое простое, но бесполезное решение. Ну, сорвет он злость на подчиненных – а дальше что? Все уйдут обиженные и раздраженные. Мужики выпьют с горя и не мало, а Петелина не сможет уснуть, и завтра ее измотанный бессонницей мозг будет плохо соображать. Чего уж говорить о похмельных оперативниках. Кому от этого будет лучше? Разве что скрывшемуся преступнику.
Нет, нужен иной подход.
О дальнейших следственных действиях, разумеется, пусть думает Петелина. Юрий Григорьевич отдавал себе отчет, что, как сыщик-практик, он уже давно уступает своей ученице. Его задача: предоставить сотрудникам все возможности для эффективной работы, подгонять их, следить за соблюдением законности и, что греха таить, выступать в качестве громоотвода перед вышестоящим начальством. Хотя с последним на этот раз может и не выгореть. Точнее, он может сам сгореть под ударами молний руководства.
Первые начальственные звонки Харченко уже принял на себя. Но это были цветочки, которые уже завтра могут превратиться в отравленные ягодки. В провальной операции всегда ищут виноватого и лучше званием повыше. Так безопаснее для собственного кресла. Бывалые чиновники усвоили уроки аппаратной игры и предпочитают сразу бить по верхам, чтобы отвести удар от себя.
– Я всех выслушал, теперь послушайте меня, – устало произнес полковник. – У меня нет сил, чтобы устраивать вам взбучку. Не столько вас жалко, сколько свои нервы. Вы и так понимаете, что заслужили самый суровый разнос. Я мог бы вас всех отстранить сегодня же, но… – Харченко разжал пальцы, словно демонстрировал в расставленных ладонях некую зыбкую невидимую материю: – Это будет только хуже для дела.
Собравшие, не поднимая взглядов, сосредоточенно изучали пылинки на полированной поверхности стола.
Харченко продолжил:
– Короче говоря, спасать собственные задницы нам предстоит вместе. Работать придется и день и ночь. Выход один – действовать не просто быстро, а очень быстро! Я говорю это не для красного словца. Чем быстрее мы раскроем дело, тем больше шансов, что уцелеем сами. Да-да, Валеев, ты не ослышался! – Вопреки обещанию, полковник повысил голос, обращаясь к оперативнику. – Каждого могут вышвырнуть со службы или перевести куда-нибудь к черту на кулички… Ну, ты сам знаешь, как это бывает.
– Если надо, отстраняйте! – взбрыкнул Валеев.
– Бросишь Елену Павловну в трудную минуту? Она пусть разгребает, а ты умываешь руки? – взъелся полковник. – Так сейчас поступают настоящие мужчины?
– Проехали, забыли, – опомнился Валеев.
– То-то! А теперь конкретно. Чтобы оперативники не толклись в лаборатории и всегда были под рукой следователя, выделяю вашей группе специальный оперативный офис.
– Тот самый? – уточнила Петелина.
– Тот самый, – кивнул Харченко, прекрасно поняв вопрос.
Некоторое время назад Следственный комитет вел расследование совместно с коллегами из ФСБ. Чтобы создать условия работы для смежников просторный кабинет на этаже Петелиной переоборудовали в современный офис с совещательной комнатой, компьютерной техникой и мини-буфетом. Помещение получило название – оперативный офис.
Когда совместное расследование завершилось, оперативный офис закрыли. Его решили использовать в особых случаях. Начальство приняло к сведению, что единственным замечанием следователей ФСБ было отсутствие хорошей кофе-машины. На прошлой неделе Петелина заметила приоткрытую дверь и заглянула в оперативный офис на запах свежемолотого кофе. Она попала на испытание только что распакованной кофе-машины и оценила насыщенный вкус бодрящего напитка.
– Нам потребуется кофе в зернах, – заявила она.
– Будет вам и кофе, и чай, и какао с пряниками, – пообещал Харченко. – Всё необходимое передадут из буфета. Днюйте и ночуйте, но найдите преступника! Если потребуется, привлекайте в помощь кого угодно. Дополнительного эксперта я тебе, кстати, выделил.
– Спасибо, Юрий Григорьевич.
– И главное. Никакой утечки информации! Не хватало нам еще вмешательства прессы. Особенно это касается тебя, Устинов.
– Рот на замке, Юрий Григорьевич.
– А ключик от этого замка в руках твоей подружки?
Все знали, что эксперт поддерживает близкие отношения с шустрой журналисткой Машей Луганцевой, пишущей на криминальные темы.
– Не в руках, а пониже, – хмыкнул в кулак Марат.
– Валеев, твои шуточки сегодня неуместны! – Хмурый взгляд полковника не ограничился капитаном и прошелся по всем собравшимся. – А про прессу я предупреждаю серьезно. Такое впечатление, что пресса – от слова прессовать. Им только дай повод – забросают грязью, зароют и на могиле спляшут. А повод мы дали, да еще какой.
В кабинете повисло тяжелое молчание. Каждый вспоминал события прошедшего дня.
– На сегодня всё. Надеюсь, что завтра вы...
Полковник не договорил и махнул рукой подчиненным, давая понять, что совещание окончено.

20

Иван Майоров продрал глаза намного раньше привычного писка будильника в телефоне и попробовал настроить себя на оптимистичный лад. Вчерашний день был хуже некуда, значит сегодняшний должен получиться хотя бы чуточку лучше. «Вот тогда и обсудим с Галей планы на дальнейшую жизнь».
С этой мыслью Ваня скинул одеяло. За ним на кухню поплелась сонная подруга. При любых обстоятельствах Галя старалась приготовить завтрак для любимого. «После свадьбы женщины радикально меняются, – вспомнил нравоучения бывалых сослуживцев оперативник и мысленно им возразил: – Моя Галка не такая. Она… она классная!» Решив дать любимой возможность подремать еще, он не стал завтракать дома, чмокнул девушку в щечку и промчался на службу. Зачем давиться дома растворимым кофе, если начальство обещало обеспечить натуральным.
В так называемом оперативном офисе Ваня Майоров оказался первым. Помещение было разделено стеклянной перегородкой на две неравные зоны. В большей по размеру находился овальный стол с восьмью ноутбуками, подключенными к внутренней сети Следственного комитета и интернету. В торце комнаты висел широкоформатный монитор, куда выводилась информация во время совещаний. В меньшем отсеке, именуемым буфетом, блестели чистенькие СВЧ-печь, чайник, кофейный аппарат, кулер с водой, холодильник и полки с набором бакалейных продуктов. Там же нашлось место для раковины и двух обеденных столиков.
Пока Майоров пытался разобраться с англоязычными подсказками хитрой кофе-машины, за его спиной появилась Петелина.
– Привет, Ваня. У тебя проблемы?
– Понимаете… – По растерянному лицу Вани было видно, что он ничего не понимал.
– Тут всё просто. – Петелина пришла на помощь смущенному оперативнику. – Этим регулятором устанавливаешь объем чашки, а этой кнопкой выбираешь уровень крепости напитка. Тебе побольше и покрепче?
– Угу.
Аппарат благородно загудел, перемалывая зерна, и с шипением наполнил широкую чашку ароматным черным кофе с бежевой пенкой. Ваня зарделся в предвкушении удовольствия. Он сел за столик и развернул сверток из фольги. Галя-умница все-таки успела нарезать бутерброды, пока он одевался.
– Галя сунула, хотя я был против, – немного смутился оперативник.
– Заботливая. Держись за нее.
– И я так… – Ваня осекся и торопливо предложил: – Вы с чем будете: с сыром или колбасой?
– Я уже позавтракала. Только кофе.
Елена Павловна села напротив оперативника и раскрыла принесенный с собой ноутбук. Прежде чем выдать задания сотрудникам следственно-оперативной группы она собиралась еще раз, на свежую голову, проанализировать собранные материалы. Дома утром сосредоточиться не удалось. Всерьез обиженная Настя упрекала перепутанными ботинками для керлинга, Марат попытался свести проблему к шутке, но «маленькая грозовая туча» разразилась тирадой, что «если ничего не понимаешь в керлинге, незачем и рот открывать!» Марат внутренне взъярился, однако стерпел обиду. Он считал, что не вправе поднимать голос на чужого ребенка и поспешил ретироваться по делам.
– Валеев скоро будет? – пережевывая бутерброд, поинтересовался Майоров.
У Елены чуть не вырвалось замечание: «Сначала прожуй, а потом говори», которым она периодически одергивала за столом Марата. До чего же мужики одинаковы, но Ваня, слава богу, не ее забота, над его манерами пусть работает Галя Нестерова. И Петелина воздержалась от нравоучений.
– Валеева я отправила в интернат, где воспитывался Матохин. Во-первых, мы обязаны сообщить им о гибели воспитанника, а во-вторых, выяснить круг его знакомств.
«Воспитатели – все-таки не родители, – подумал Ваня. – Нет хуже обязанности, чем сообщать родственникам о гибели близких».
Однажды вместе с Валеевым он принес весть об убитом муже женщине с грудным ребенком. Хорошо, что Марат оказался расторопным и успел подхватить и ее, и младенца. Настроение после таких визитов – ни к черту! А вчера про погибшую девушку ничего не пришлось объяснять. Ее отец оказался свидетелем трагедии, а мать живет в другом городе, ей местные полицейские сообщат. Однако на сердце было вдвойне паршиво.
Открылась дверь. В офис по-хозяйски вошел сухопарый мужчина лет сорока с кожаным портфелем. Одет он был в гражданский костюм, но неприязненный взгляд и раскованные манеры выдавали в нем человека, привыкшего повелевать.
– Ах, вот вы чем занимаетесь, – брезгливо сморщил губы вошедший, словно завтрак перед работой являлся крайне неприличным занятием. Он плюхнул на столик портфель, чуть не опрокинув чашки с недопитым кофе.
В отличие от Майорова Елена Петелина сразу узнала гостя и вежливо поздоровалась:
– Доброе утро! Какими судьбами, Геннадий Михайлович?
– Доброе? Это, смотря для кого! – сразу перешел на повышенный тон гость.
– Знакомьтесь, – представила Петелина мужчин друг другу. – Оперуполномоченный Иван Майоров – подполковник Грищук. Геннадий Михайлович раньше работал у нас. А потом ушел на повышение. Как продвигается карьера?
Петелина с намеком задала этот вопрос. Она никогда не дружила с Грищуком, потому что считала его отъявленным карьеристом. Расследуя преступления, Грищук искал не справедливость, а возможность отличиться перед начальством. Петелина подозревала, что порой Грищук фабриковал обвинения и вступал в сомнительные сделки с подследственными. «Ты дай показания на подельника, и я тебя выгорожу», – обещал Грищук. Или давил: «У тебя же есть дочь! Подумай о том, что завтра ее могут поймать на сбыте наркотиков». Его методы были нечистоплотными, зато по срокам расследования и по количеству отправленных в суд дел Грищук всегда ходил в передовиках. 
Петелина и Грищук постоянно пересекались по службе и часто конфликтовали. Когда Грищук добился своего и ушел за очередным званием в вышестоящее управление, Петелина на радостях позволила себе полакомиться пирожными с «девчонками» из канцелярии.
– Моя служба идет, как положено, в отличие от вашей, – процедил Грищук.
– Поздравляю, новая звездочка на погоны скоро?
Грищук сузил глаза, будто подбирал самые обидные слова для ответа.
Ваня Майоров поспешил разрядить обстановку:
– Товарищ подполковник, может, кофе?
Гость охотно сменил объект своей неприязни и перевел взгляд на мощного оперативника:
– Чтобы лучше работали мозги, а не кулаки, надо пить какао! У вас есть какао?
– Сейчас посмотрю.
Майоров шагнул к полке и нашел нераспечатанную пачку какао-порошка. Не успел он что-либо сказать, как услышал повелительный возглас:
– Приготовьте! Пять ложек на чашку.
– А в чем, собственно, дело? – нахмурилась Петелина, начиная догадываться, что визит Грищука не случаен.
Она хорошо помнила, что Грищук в общении никогда не отличался любезностью, но сегодняшний наглый тон подполковника выходил даже за его привычные рамки и ничего хорошего не предвещал.
– Прислали по вашу душу! – Грищук сел за столик, раскрыл портфель и небрежно швырнул перед Петелиной официальную бумагу. – Вот приказ о служебной проверке.
– На каком основании?
– Еще спрашиваете. Заложница погибла, денежки тю-тю, а вдобавок еще это!
Грищук хлопнул на стол газету с крупным заголовком «Следственный комитет выбивает показания». Текст иллюстрировала фотография раздетого до пояса Олега Белыха с красноречивыми синяками на теле.
– Белых? Этого не может быть, я сама его допрашивала! – искренне удивилась следователь.
– А кто задерживал?
Петелина перевела взгляд на Майорова. Оперативник вернулся к столу и покосился на снимок.
– Ну, я ездил за студентом.
– Отличная работа! – съязвил Грищук. – Спасибо, что не покалечил.
Ваня схватил газету, придирчиво изучая ссадины на теле Белыха.
– Плохо видно? Сейчас разглядишь во всей красе. – Грищук воткнул в ноутбук Петелиной крупную флешку в алюминиевой окантовке. – Полюбуйтесь! Здесь остальные фото, не вошедшие в статью. Потерпевший передал их в наш Отдел собственной безопасности вместе с заявлением о побоях и заключением медиков.
Петелина прокрутила несколько снимков. На каждом подавленный Белых демонстрировал синяки в разных ракурсах.
– Да он сам с лестницы свалился! – возмутился Майоров.
– Детские отговорки! По заключению врача, удары нанесены тупым предметом. Лицо ему не расквасил и думал – сойдет? По ребрам и по почкам метил?
– Я его пальцем не тронул.
– Сочиняй-сочиняй. Ты понимаешь, Майоров, чем это тебе грозит? Да если бы дело только в тебе – выгнали и забыли. Ты опозорил Следственный комитет, всю правоохранительную систему. Это задевает нас всех!
– Студент врет! – пытался доказать свою правоту Ваня. – Кто ему поверит, если я скажу, что не бил?
– Многие. – Хмуро изрек Грищук. – А после газетной публикации – все!
Петелина вынуждена была согласиться с неутешительным прогнозом. Общество охотно принимает на веру, что полицейские легко пускают в ход кулаки и дубинки. Доказанных случаев по всей стране не так и много, но каждый из них многократно муссируется в прессе и по телевидению. Видимо, читателям надоели материалы о грабежах, нападениях и убийствах. Им подавай жаренные факты о произволе полиции. Вот журналисты и стараются угодить.
– Еще надо разобраться, – вступилась она за оперативника.
– Я за этим и приехал, чтобы с вами разобраться!
У Вани опустилось сердце. Он убедился, что сегодняшний день, едва начавшись, уже стал хуже предыдущего.

(В романе 69 глав)