.
Растворов стоял возле подъезда и вовсю смотрел на Му-
хоморова. А Мухоморов насвистывал, как соловей, и к
тому же, неимоверно запрокинув голову, пронзал взгля-
дом точку неба над собою.
Так они простояли десять часов. И тут с работы пова-
лил люд. Само собой, весь народ – к ним.
– Эй, Растворов, – сказал кто-то, – ты чего на Мухомо-
рова уставился?
Но Растворов молчал. Нет, он сначала сказал: – Гэть,
падлюка! – а уж потом замолчал.
– Ишь ты! – забеспокоились в толпе. – А что это Мухо-
моров всё соловьём заливается?
Но Растворов молчал, а Мухоморов свистел без про-
дыху. А вообще, Растворов сначала плюнул кому-то в
морду, а уж потом и молчал, как гусь со свиньёй – или,
как правильно?
– Постойте, постойте! – сказал один видный товарищ. –
Это переходит всякие границы! Надо непременно объяс-
нить, что это тут за акция! Вы, Растворов, чем плевать-
ся, объясните…
Но Растворов, что называется, сделал сальный кон-
фуз, отчего некоторые схватились за нос, и замолчал уж
навек.
Тогда кто-то с досадою сказал: – Эээххх! – и каак вма-
жет по уху соседу! Сосед, не долго думая, навалился на
другого соседа и стал его душить. Тут уж вся толпа озу-
дилась и началась всеобщая драка.
И вот, протоколируем: весь работный люд, возвра-
тившись в тот день от сохи и мышки – тут же и передрав-
шись! Да не на жизнь, а на смерть! Не в бровь, а в глаз!
Не спустя рукава, а засучив! Не за страх, а за совесть!
Не до работы, а после работы!
К полуночи весь пятачок возле подъезда был завален
телами, а Растворов и Мухоморов навсегда и безследно
перекочевали от того подъезда к соседнему.
конец
.