С чего начинается Родина?. Ну как же, мы все это знаем. С картинки в твоём букваре. С какой картинки? А вот с этой самой. «Грачи прилетели». Её мы увидим в Родной Речи. И кому она не известна с детских лет. Почему же именно эту «картинку» выбрали, как живописное обобщённое представление всей нашей обширной Родины? Почему именно это изображение должно запечатлеться в глазах и, прежде всего, в душе нашего ребёнка как место, в котором сам Бог распорядился явиться ему на свет. И почему именно с этим местом он будет и всю последующую жизнь связывать своё родовое начало.
Я задаю себе эти вопросы и не нахожу ответа. Почему «Грачи прилетели» стали олицетворением того, без чего и жить невозможно. То есть без Родины. У меня нет ответа. В этом незамысловатом пейзаже нет каких-то особых примет, способных возбудить в моей душе восторги от явленной какой-то особой ослепительной красоты. Что-то такое, что поразило бы с первого взгляда наше воображение.
А что мы видим на этом небольшом пейзаже. Да ничего особенного. Ну вот стоит церквушка с колокольней. Какая-то неказистая. Прямо скажем - не шедевр архитектурный. И сколько их таких же похожих по городам и весям мы и сегодня увидим. За дощатым забором несколько изб – тоже не хоромы. И деревья вовсе не заморские стройные пальмы или сосны могучие среди ровных долин, как на полотнах Шишкина.
Нет всего этого. Видим отнюдь не стройные берёзки, а какие-то корявые стволы с нагими сучьями без листвы. А на этих сучьях копошение грачей, строящих свои жилища ради продолжения своего рода. Вот и всё. Ну, конечно ещё и небо с голубыми просветами. Такое, какое оно может быть лишь в самом начале весны.
Да и всё это видение какое то случайное, специально не выбранное художником. Не чувствуется в нем желание живописца подправить природу, приукрасить её. Нет в нём ничего намеренно постановочного.
И тем не менее … Может быть именно в этом и таится необыкновенная, волшебная сила притяжения этой «картинки» из букваря. То есть в том, что нет в этой картине ничего искусственного. И вообще нет ничего от искусства. И вся картина кажется даже и не творением человека. То есть, кажется, что человек-художник просто умело держал в руке кисть, послушно следуя правде природы, открывшейся перед ним в волнующий момент её пробуждения.
Тем и мил и дорог нам этот пейзаж. И это было замечено сразу. Первыми же зрителями. Пейзаж был выставлен на первой выставке Передвижников в Петербурге первого ноября 1871 г. На ней было показано ещё около 50 полотен разных жанров. Многие из них стали хрестоматийными и всем нам известны с тех пор. А гвоздём выставки стал вот этот пейзаж, ничего особенного с точки зрения эстетов не представляющий. Почему? Это объяснил художник Крамской. Он написал тогда: "Грачи прилетели" есть лучший, и он действительно прекрасный, хотя тут же и Боголюбов, и барон Клодт, и Шишкин. Но всё это деревья, вода, и даже воздух, а душа есть только в "Грачах".
Да, душа! А картина то ведь совсем не большая. Она занимает скромное место в одном из залов Третьяковки. Её размеры 62 х 48 см. Да какие там сантиметры, когда это небольшое пространство вместило всю Россию, её душу вместило, как выразился Крамской. Что не удавалось другим художникам на куда более обширных полотнах.
Вот иконописец никогда не подписывал своё произведение. Потому как считалось, что икона – это вовсе не творение человека. Это божье творение. Сам Бог вдохновлял художника. Это он водил кистью художника. Без Него это творение и не состоялось бы.
Вот и в случае с Саврасовым я думаю так, что и тут в «Грачах» тоже сам Бог русского мира водил кистью художника. Вот поэтому пейзаж этот так дорог всем нам и по сей день, и так трогает нашу душу.
Но есть все же в картине одна деталь. Один намёк. Скрытый Не каждый и обратит на него внимание. Среди дерев мы видим и вербу. Вот это совсем не случайно. Верба вот-вот опушится серёжками. Зачем она здесь А для того, чтобы напомнить про Вербное воскресение. Этот праздник называют еще Вход Господень в Иерусалим. С него начинается Страстная неделя, которая заканчивается, светлым праздником Воскресения. А церковь с колокольней так и называется Воскресение. И речь в этой картине тоже идее о воскресении. О воскресении природы, которая как бы умерла, замерла на несколько месяцев. И вот она воскресает вновь под радостную весеннюю капель.
* * * * *
Но не надо думать, что это мнение о душе было всеми понято безусловно. Вот был другой художник Бенуа. И вот его отношение, его оценка творчества Саврасова. Вообще-то я думаю, что это как-то не очень этично судить о работе и мастерстве своего коллеги. И тем не менее вот почитайте что он пишет о нём, как о художнике. Саврасов в его глазах – это «неумеха, который каким –то чудом умудрился написать одну порядочную картину – «Грачи прилетели». Вот так! Одна порядочная картина. И всё.
А кто такой сам Бенуа. Тоже художник. Хороший художник. Правда ещё и теоретик искусств, основатель и идеолог объединения «Мир искусств». Но вот вы назовёте мне так с ходу хоть одну картину художника Бенуа. Уверен, что сделают это немногие. А уж про то, чтобы хоть одна из его картин, хоть один его пейзаж, отразили бы с такой силой русскую душу, то здесь и вовсе говорить не о чем. Поэтому и нет ни одной его «картинки» в том самом известном букваре.
Назвать Бенуа русским художником… Не знаю. По мне так нет. И не только потому, что он чуть ли не половину своей жизни провёл за границей и умер в Париже. Просто ни в одном из его чудесных пейзажей нет и намёка на выражение русской души. Ну не будете же вы, в самом деле, утверждать, что сказочные виды Версаля эпохи Людовика 14 и Петергофа времён Петра и Екатерины, то есть того же русского Версаля, тронут в нас патриотические струны. Да ни за что!
А вот высказывание о Саврасове его любимого ученика. Левитана, которого я тоже бесконечно люблю. Он это пишет после кончины своего учителя: «Не стало одного из самых глубоких русских художников». Левитан был одним из самых достойных его последователей. Потому как и его пейзажи тоже мы запомнили с детства, благодаря тому же букварю. Одна «Золотая осень» чего стоит»
* * * * *
Знаете, а вот это живописное видение – вовсе и не плод воображения художника. Такая художественная фантазия. Совсем Нет. И церковь, и деревня с избушками имели и имеют точный адрес и свои имена. Церковь, как уже было сказано, называется Воскресенской. А деревня…
А это самое удивительное. В то далёкое время она называлась Молвитино. А сегодня, вы не поверите, она называется Сусанино. Да, того самого Ивана Сусанина. Всем известного мужика, который завёл недругов в непроходимые дебри, сгубив их там. И сам голову сложивший во имя спасение подростка по имени Миша Романов. И тем самым, пожертвовав собой, не только спас подростка, но и всю царскую династию,последствие пребывавшей у власти 304 года. А внутри церкви, которую мы видим на картине, ныне с 1939 года находится музей Сусанина. Да, именно так.
Недруги шли в село Домнино, в котором находился в то время Миша со своей матерью. Как они там оказались?
Поляки дошли до Москвы. Ну не совсем дошли, их туда скорее пригласили, даже и трон царский пообещали. И стояли гарнизоном в Кремле, надеясь остаться в нем навсегда.А их пыталось выбить оттуда ополчение под водительством всем известных Минина и Пожарского. Долго не хотели выходить. Да и боязно было как-то. А уже и есть было нечего. Всех кошек и собак поели. Говорят и до человечены дошли. Вот они и выпустили из Кремля не нужных им едаков. Немалая толпа вышла из Троицких ворот. И в этой толпе шли инокиня Марфа с сыном, неведующим ещё ничего о том, какую судьбу уготовил ему сам Господь Бог.
После освобождения они отправились в вотчину матушкину, в село Домнино. А когда стало известно, что отрок и недоросль Миша был избран Земским собранием царем, в это место отправился польско-литовский отряд. Зачем? А чтобы пленить Мишу, взять в заложники. А то и убить. Тем более, что его папенька уже был у них в плену. В тех же заложниках.
Так утверждает история. Правда есть и сомнения. Говорят что миф всё это. Что вовсе это были не поляки, а мародерствующие по дорогам России казаки, пребывающей в великой Смуте. Но так или иначе подвиг был. Никто этого и не отрицает. И памятник ему в Костроме стоит заслуженно.
* * * * *
Но меня поразил ещё один факт. Поразитесь и вы тоже. Ещё один уроженец этих краёв тоже стал спасителем одного из Романовых. На этот раз была спасена жизнь императора Александра второго. И стоял спасителю когда-то тоже памятник в селе Молвитино. Если хотите он по факту совершил тот же подвиг, что и Сусанин. Звали его Осип Иванович Комиссаров.
Вы знаете его? Думаю, что нет. А это он в 1866 году отвёл пулю, уже выпущенную из пистолета, направленного в императора. Стрелял Каракозов у выхода из Летнего сада. Когда его величество вышел из сада и уже поднимался в карету, убийца навёл удар. Но спасение все же состоялось В лице мастера по изготовлению шапок Комисарова. Он ударил по руке злоумышленника снизу, и пуля ушла в воздух. Царь был спасён. Это было первое покушение на него.
А что было потом? А потом чувствительный император плакал на плече мужика из Молвитино во время приёма в Зимнем дворце. А ещё потом просто град приятных подарков обрушился на шапочного мастеря. Награды, медали, подарки. В Английском клубе, в дворянском собрании прием в его честь. И Некрасов в его честь читает стихи. И ему самому жалуют дворянский титул. А ещё жалуют и имение под Полтавой. Ну не жизнь, а малина. Но только этот мужик во дворянстве не очень был принят в среде аристократов. Наверное, в обиде на это он запил горькую. И скончался всеми забытый.
Я так слегка фантазирую. Я не люблю фразу про то, что история не знает сослагательного наклонения. Знает. Вот,к примеру, не оказалось бы так случайно Комисарова в толпе зевак у выхода из Летнего сада. А Каракозов там уже стоял, спрятав заряженный пистолет под полой. И он стреляет. И вряд ли бы промазал, поскольку стрелял почти и в упор. Шансов нет. А дальше что? А дальше Александр третий приходит к власти. Ему на тот момент 21 год. Уже не мальчик. И зная его характер, он вряд ли допустил бы целую серию покушений на себя. И никакая «Народная воля» не могла бы состояться. И какой была бы судьба России, - это только одному Богу известно.
*****
Но как бы то ни было, скажите мне, объясните мне, как крохотная точка в огромной России стала местом рождения двух мужиков, столь повлиявших на судьбу всей России. А место это – вот эта самая деревня, которую мы видим на знаменитой картине, написанной Саврасовым.
Но знаменита, конечно, картина и сама по себе, а не в силу выше описанных исторических фактов. Она затмила мистический факт рождения в одном месте двух спасителей наших царей. Об этом факте даже ведь никто и не знает. Удивительно.
Этот живописный пейзаж стал олицетворением с самого раннего нашего детства нашей природы, всей среды нашего обитания. Я всматриваюсь в эту картину, в каждую маленькую веточку берёзовую и явственно вдыхаю запах тающего снега. Весенний воздух, наполненный ожившими запахами земли. И быть того не может, чтобы и вы не услышали столь же явственно гомон птиц, которых не было слышно долгие месяцы. И не услышали бы хлопанье крыльев и деловую суету у своих гнёзд, вернувшихся на Родину из дальних краёв птиц. И всё это знак того, что долгое время, лишенное движения и самой жизни в природе, закончено. Весна идет. И уже пришла. Радуйтесь люди. Вот они вестники весны, шумно суетящиеся на ветках родных берёз. Жизнь продолжается И так будет всегда. И от этого сердце не может не наполниться радостью.
* * * * *
Живописец Саврасов, не знаю даже, как и сказать, благодаря или из-за этой чудной картины, стал едва ли не художником одной картины. Такое случается. И не только в живописи. Вот например, как незабвенный замечательный актёр Бабочкин, так и остался навеки Чапаем. Или Роже дё Лиль, композитор и поэт довольно посредственный, написавший одну патриотическую песню. Но какую! Марсельеза! Она обессмертила его имя.
Сам Саврасов заплатил высокую цену за тот шедевр. В 1870 году он уже был на Волге. И находился под большим впечатлением от увиденного. И, воспользовавшись случаем, он едет туда ещё раз. Он пишет: «Имея частное поручение исполнить рисунки и картины зимних пейзажей на Волге, покорнейше прошу Совет Училища уволить меня со службы на 5 месяцев» И поехал, несмотря на протесты и плач жены. А ей так не хотелось никуда ехать. Да ещё и с детьми.
Но поехали все же. В Ярославль. Сняли квартиру. А потом вскоре у них умерла дочь, только что родившаяся. Вы понимаете, как это напрягло отношения между супругами. А они уже потеряли двух детей. А если бы они не поехали? Возможно, дочь была бы и жива. А у нас не было бы Грачей. Грустно об этом думать и писать.
Смерть дочки. Причём не первая детская смерть в этой семье. А художник был человеком чувствительным и ранимым. И слабым. Не устоял. Запил. А дальше одни несчастья. И всё одно к одному. Ну не могли держать пьющего профессора в знаменитом училище. И по решению его Совета Саврасова увольняют со службы. И лишают казенной квартиры. От него уходит жена с детьми. И её тоже можно понять.
И его стали видеть все чаще в кабаках Хитровки. А еще не раз и у дверей любимого Училища с протянутой рукой и просьбой :»Подайте бывшему профессору» - бормотал этот нищий. А этот нищий был вовсе не Киса Воробьянинов, а действительно профессор, придворный советник и, а это главное, большой художник, любимый всей Россией.
Он так и умер в больнице для бедных на Хитровке. Был похоронен на Ваганьковском кладбище. К счастью могила его сохранилась. Она ухожена. У надгробной стелы лежат цветы. А в букваре мы видим его Грачей. Ту самую картину, с которой начинается Родина