ЧТО РАЗЛУКА, ЧТО СМЕРТЬ…
– …Я всё понял. Спасибо за сведения, господин Дейк. Дайте мне немного времени. Пожалуйста!
Эмоций сдержать не смог, сжал сильно кулаки под столом, стиснул в отчаянии зубы, заскрипев ими. Едва выдавил, смотря в равнодушный глаз камеры скайпа:
– Прошу…
– Срок завтра до полудня. В час пополудни вмешаемся. Простите. Интересы клиентки важнее наших с вами чувств и жизней. Не Вам, Николас, это объяснять, – суровые серые глаза оппонента потемнели. – Я разделяю Вашу боль и горечь, но выбора ни у Вас, ни у нас нет. Завтра. Прощайте. Рады были с Вами сотрудничать. Наша сторона полностью выполнила договорённость, дело за Вами, господин Нельман. Нужен ли Энгли, решайте сами. Советую передать госпожу Вайт ему. Настоятельно. И ещё: попытаетесь найти – погубите. Помните об этом до последнего вздоха. Бай!
Камера погасла, экран стал синим и немым.
Ник долго сидел в оцепенении, не в состоянии сдвинуться с места. Оглушённый сведениями, растоптанный психологически, сейчас был не просто не в норме, а рассыпался на куски, словно забыл, как держать форму, данную богом при рождении.
Не слышал, как в комнату вошёл Брюс, безмолвно выключил ноутбук, убрал в ящик стола, как стоял рядом в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, как тяжело выдохнул, едва не застонав от серьёзности и болезненности предстоящего шага. Постояв, решился.
– Я сейчас же найду и увезу её. Так будет лучше, поверь.
Положил слегка дрожащую руку на плечо друга и мягко сжал, придавая силу и решительность на последний и такой мучительный шаг: расстаться навсегда с юной возлюбленной, едва обретённой после стольких одиноких лет жизни.
– Пойду, соберу вещи…
– Нет!! Нет! Не сегодня… – очнулся, загорелся, вскочил, задышал надсадно с хрипом. – Ещё несколько часов… Одна ночь…
– Ник!! Опомнись!
Схватил безумца за сильные плечи, стиснул изо всех сил, преодолевая бешеное сопротивление, стараясь помочь справиться с исступлением души и тела.
– Возьми себя в руки! Вспомни, кто ты! Стань прежним…
…В холле прозвучал звук телефона: SMS.
Энгли ринулся и пропал.
Нельман побледнел, замер, напрягся: «Время пришло».
Метнул взгляд на циферблат величественных напольных старинных часов, тайком застонал: «Скоро полдень!» Отодвинул пустую кофейную чашку, решительно посмотрел на Веронику.
– Есть разговор.
Ответила мягкой покорной улыбкой, кивнула.
– Ник, выйди на минутку. Есть дело, – вмешался Брюс.
Стоял в проёме двери упрямо. Не дал паре поговорить.
Поняв, что друг не уступит, Николас встал, поцеловал голову любимой и беззвучно покинул столовую, не оглянувшись.
Через несколько минут во дворе загудел его джип, поспешно выехавший в сторону города.
– Вероника, быстро: вещи в сумку и на вылет!
Энгли был полностью одет: куртка, вязаная шапочка, тёплые сапожки. Ключи от машины держал в руках, на лице не было ничего радостного и тёплого.
– Ну?..
…Проснулась рано, до рассвета.
Полежала в полнейшей тишине незнакомой спаленки, привстала, дотянулась до блокнота с карандашами и стала рисовать сон, пока не выветрился из гудящей и звенящей головы. Был странен, больше похож на слайды, не совсем связанные по смыслу, хотя его-то вполне поняла, как ни путал бог мысли и разум: Николас погиб. Вот и рисовала ту самую сцену, которая ясно осталась в памяти: гора, на скале сидит Ник. Он то ли думает, то ли прислушивается к звукам вокруг, и то, что слышит, не радует – враг рядом.
«Что же было потом? – силясь вспомнить сон, старалась уцепиться за видения, ощущения, предчувствия. – Хрустнула ветка где-то совсем рядом, Ник резко обернулся на звук и тут… Что это было? Видела чётко: старик вздрогнул, замер и стал падать вниз, в разлом! Что случилось? Выстрел с глушителем или… сердце не выдержало напряжения последних дней? – закрыла глаза, постаралась очутиться мыслями там, над обрывом. – Вдали чья-то тень, но она остановилась тогда, когда Николас сорвался вниз. Значит, не успели расправиться с ним, опоздали: сердце оказалось хитрее, разорвавшись именно в тот миг. Спасло от насильственной смерти, подарив иную: от несчастного случая. Не потому ли Ник и не стал нас искать? Не хотел, чтобы я оказалась в роковой момент рядом? Похоже.
Автоматически рисуя ясную картинку, грустила и старалась не расплакаться: нервы были на пределе.
– Спасибо, Ники! Ты остался до последней минуты воином. Мир праху твоему, мой солдат! Земля пухом…»
Вскоре, не сдержав эмоций, выронила из онемевших пальчиков блокнот с карандашами, которые гулко скатились на деревянный пол, изрядно нашумев и загрохотав – не заметила, разрыдавшись и уткнувшись лицом в подушку.
На шум в комнату поспешно вошёл Брюс.
Окинул обстановку опытным взглядом, беззвучно подошёл к кровати, поднял блокнот и карандаши, внимательно рассмотрел рисунок и… задохнулся, застыл в мистическом ужасе: Ника до мельчайших подробностей изобразила момент смерти Нельмана! Ему самому сообщили о ней буквально накануне.
«Откуда узнала? Разговор не могла слышать, оставалась в комнате. Иных источников не имела, следовательно, сработала колдовская интуиция, дар. Вот и не верь в потустороннее…» – надрывно вздохнул, очнулся от тяжёлых мыслей, опомнился.
Долго не мог её успокоить, всё что-то говорил, уговаривал, поддерживал, старался быть другом.
Обессилев от истерики, она вновь провалилась в сон.
…Вышла из комнаты на запах испанского омлета и свежесваренного кофе.
Беззвучно вошла на кухню и села в уголок на диванчик. Некоторое время молчала, глаз не поднимала, была необычайно бледна и насторожена.
– Ты знал?
Брюс в этот момент вынимал из духовки бисквит, и ему понадобились все душевные силы, чтобы сдержать эмоции и сохранить нарочито беспристрастное поведение. Медленно вынул пирог, снял форму, накрыл выпечку полотенцем, отёр руки, постоял возле рабочего стола, повернулся и посмотрел открыто и решительно на канадку, которая не сводила с него глаз.
– Да.
Боялся её реакции, даже не знал, что будет делать в случае срыва, но ошибся: была тиха и спокойна, лишь ещё сильнее побледнела.
– Когда?
– Вчера. Тот звонок. Не смог сказать, прости.
– Не извиняйся, Брюс. Мы это с ним давно предчувствовали. Днём раньше, днём позже… – задавив слёзную атаку силой воли, посмотрела в окно, в светлое уже небо, печально улыбнулась. – Наконец, они вместе. Семьёй. Так долго были разлучены! Теперь будут счастливыми. А мне отныне, что разлука, что смерть – хрен редьки не слаще. Выживу. Ведьмы не умирают молодыми…
…На экскурсию выбрались лишь в полдень.
Ехали молча, изредка поддерживая друг друга грустными улыбками.
Потеря была болезненна и слишком дорога: Энгли дружил с Нельманом много лет, сросся с ним, стал братом, и Веронике стоило немало душевных сил, чтобы принять смерть и смириться.
Когда ехала сюда, в Йеллоустон, не могла и представить, что увеселительная прогулка по чужому загаданному желанию обернётся столькими знаковыми событиями, которые перемелют душу в крошево, раздавят, почти уничтожат.
Что держало на тонкой кромке трезвомыслия? Память и острое желание рассказать в серии картин историю Николаса. Ради воплощения этого замысла и сжимала душу и чувства в кулак, жила, дышала автоматически, путешествовала и рисовала безостановочно, едва выдавалась свободная минутка. Вещи давно были отправлены до востребования на почтамт района – не хотела преждевременной огласки о скором возвращении. Теперь же писала в альбомах, блокнотах, внимательно следя за сохранностью, понимая, что они со временем станут неоценимым материалом не только для будущих картин, но и для кинофильма – поклялась себе в ту ночь в этом тогда, когда увидела гибель возлюбленного, ставшего почти мгновенно своим и желанным.
Окидывая прошлое помертвевшим сапфиром, лишь удивлялась, как щедра судьба была к ним с Ником – одарила настоящей чистой любовью: хлёсткой, пьянящей и опасной.
«Мы, словно два безумных глупых мотылька, Кружились в чудном танце вкруг огня свечи. Манила нас опасная и злобная звезда, Прикинувшись радушным маячком в ночи. Влюблённые летели быстро, без оглядки, Поверив в ту открытость, ясность, чистоту, Но пламя обмануло, обыграв коварно в прятки, И опалило до костей, вскрыв душ наивных наготу…» – стала тихо напевать на русском неожиданно пришедшие на ум стихи, «севшие» на популярную мелодию.
До немоты удивлялась литературному вдохновению, вылившемуся в стихотворную форму. Замерла на миг, поражаясь в очередной раз дарам божьим, вылитым на неё, недостойную.
Очнувшись, поймала восхищённый взгляд Брюса в зеркале заднего обзора. Смутившись, тихо перевела текст на английский.
– Какая красивая песня, Ники! И стихи просто великолепны, – окунул в любящую теплоту серых глаз. – Жаль, не понимаю русского. Ваш поэт?
– Нет… моё. Вдруг всплыла в уме рифма. Музыка легла сразу, словно пришла из ниоткуда, будто Ник напевал её мне на ухо. А ведь он тоже не знал языка… – не договорив, отвернулась, стиснула зубы и безмолвно зарыдала.
Март, 2016 г. По мотивам романа «Лишь руку протянуть…»
Фото из Интернета.
http://proza.ru/2014/02/24/2262