Перед самым окончанием рабочего дня он позвонил диспетчеру, сказал, что забарахлила установка и попросил прислать электрика – дескать, требуется наладить местное освещение для срочного ремонта. Диспетчер поворчал для порядка, но заявку принял. К приходу Андреича всё было готово – бутерброды, яблоки, бутылка старого, ещё отцовской выделки, домашнего коньяка расставлены на освобождённой от бумаг половине стола и прикрыты от глаз случайных визитёров развёрнутой во всю ширь технологической схемой цеха.
- Всё-то у нас не как у людей! Куда спешим, инженер? Смена кончается, мы с Лёней уже в пирожковую собрались, переодеваться начали… До понедельника твои переноски не потерпят?
- Потерпят. – успокоил он, убирая и аккуратно сворачивая схему. - Ты заходи, раздевайся, дверь защёлкни… Сегодня мимо пирожковой проедешь, Лёня там и сам управится.
Электрик хотел что-то сказать, но открывшийся взору натюрморт примирил его с неожиданными изменениями в привычной программе.
- С чего пьём? С горя или с радости?
- Чтобы не отвыкнуть.
- Единогласно поддерживаю мудрое решение руководства.
Они познакомились года три назад, когда по очередному вызову в лабораторию явился среднего роста поджарый обстоятельный человек непонятного возраста – то ли под сорок ему, то ли за шестьдесят… Такое иногда бывает у людей, живущих на нервной силе. Внимательно выслушав замечания, пришедший подвёл итог
– Питание, скорее всего, ни при чём, тут какая-то внутренняя неполадка.
Он хотел было вызвать инженера, курировавшего их оборудование, но телефон в группе ЧПУ был занят. Пока он раз за разом накручивал диск, электрик задал пару вопросов, бегло заглянул в схемы, а потом вдруг ловко, как давно знакомое оборудование, распотрошил их уникальную установку. В первый момент он встревожился, но уверенные действия, точные движения, вся ухватка опытного специалиста, успокоили раньше, чем он успел высказать своё возмущение такой самодеятельностью. Электрик ткнул куда-то отвёрткой, бокорезами выкусил из платы какую-то детальку, порылся в своём ящике, подобрал на замену что-то вовсе непохожее, и стал возиться с паяльником. Чтобы не мешать, он занялся было своими делами, но уже через несколько минут его позвали:
- Ну, где ты там, инженер? Иди, принимай работу.
Несколько блоков стояли на столе, соединённые со шкафом управления только пучками проводов, но всё работало нормально.
- Годится. А эти потроха что, так и будут теперь здесь стоять?
- Вообще-то я собирался их обратно запихнуть, но если нравится, могу оставить так.
- Лучше сделайте как было.
- Как скажешь.
- Спасибо.
- Не во что!
Хмыкнув, он открыл сейф, достал оттуда бутылку спирта и поставил на угол стола. Закончив работу, рабочий собрал в сумку инструмент, сунул туда же бутылку и на прощание представился:
- Меня Иваном кличут. Если что – звони, инженер.
- А по отчеству?
Электрик с интересом посмотрел ему в глаза.
- По отчеству…Андреем батьку звали.
Типичный кадровый работяга старой закваски, как будто так и родился с паяльником и ключами в руках… Позже он догадается, что это профессиональное. Въевшаяся до автоматизма привычка к мимикрии – раствориться, слиться с фоном, ничем не выделяться. Однажды он с внутренней ухмылкой подумает, что Андреича могли бы признать за своего даже в толпе аборигенов какого-нибудь африканского племени – а потом из некоторых малозначительных оговорок нового знакомца поймёт, что его шутейное предположение не так уж далеко от реальности. Но это будет потом, а в ту, первую, встречу, он только удивился, когда Андреич попросил показать, где находятся туалеты – надо, дескать, заодно лампочки поменять.
- Вы же, насколько я смог разобраться, высококлассный специалист – что, у вашего шефа некого больше этим загрузить?
- Ничего, инженер, я поменяю - загадочно улыбнулся электрик. - Мне, знаешь ли, за трудовую биографию столько всякого дерьма прибрать пришлось на четырёх континентах, что отечественным сортиром ты меня не испугаешь. Можно сказать, работа по основной специальности… Так что давай, показывай помещения.
* * *
Парнишка ожидал своих товарищей, которые сгрудились у судейского стола. Там вовсю кипели страсти, опровергая известную поговорку про то, что после драки кулаками не машут – некоторые всё-таки машут, да ещё как темпераментно…
- Студент? - мальчишка удивлённо оглянулся, не понимая, откуда вдруг появился рядом с ним на длинной деревянной скамейке, прилепившейся у бревенчатой стенки стрельбища, этот незаметный дядечка с внимательными серыми глазами.
- Студент. Техникума лёгкой и пищевой промышленности! - веско уточнил он.
- Пищево-ой - уважительно протянул незнакомец.- Первый курс?
- Первый.
- Из деревни?
- Посёлок городского типа! - с достоинством поправил паренёк.
- Во как! – изумился сероглазый. – Это твоя мишень?
Он повертел в руках простреленный листок, который уже видел через установленную на огневом рубеже двадцатикратную трубу – все пробоины, будто насмехаясь, компактно – гривенником накрыть - скучились в левом верхнем углу, за границами чёрного яблока.
- Ну, моя. – неохотно согласился он.
- Доволен?
- Ага. Есть повод для ликования – очко! Двадцать одно из пятидесяти возможных.
Незнакомец улыбнулся незатейливой шутке.
- И долго тренировался?
- Не очень. Два раза. Один раз из воздушки постреляли, а потом Василь Василич пять человек отобрал, взял мелкашку, по три патрона каждому – и в рощу за железкой.
- В общем, всё как всегда. – понимающе покивал дядечка. – А не хотел бы с нами поработать?
- С кем это – «с вами»? Я вас впервые вижу. Может, вы жулик какой, может, вас милиция с собаками по всему Советскому Союзу ловит…
- Осторожный значит? Это хорошо. – довольно ухмыльнулся собеседник. – Слово даю, что с собаками меня никто не ловит. В Союзе, по крайней мере. Подробнее познакомимся потом – приходи сюда завтра после занятий, я целый день здесь буду. Если явишься засветло, постреляем с тобой от души. А не так, когда одна «ТОЗовка» на пятерых и по три патрона на нос…
Так неожиданно началась его служба. А оборвалась она не понять как – то ли неожиданно, то ли, наоборот, в сложившихся исторических обстоятельствах вполне предсказуемо…
Сначала он в боевой обстановке отказался выполнять приказ. Уму непостижимо - после многих лет беспорочной службы, после джунглей, пустынь и саванн, он на Родине, в России, не выполнил боевой приказ. Штабной генерал тогда чуть не задохся от возмущения – командир группы наотрез отказывается принимать участие в запланированной операции.
- Два дня! – чеканил командир. Мне надо два дня – и я возьму это кубло без потерь. Мы ювелиры, мы обучены совсем другому. Лезть в лоб на пулемёты – не наша специфика.
Генерал не мог ждать, ему необходимо было отрапортовать приезжающей комиссии о ликвидации важного узла сопротивления противника. От этого зависело многое, в первую очередь – подтверждение в глазах высокого начальства его компетентности и соответствия занимаемой должности, в каковом соответствии у самого генерала никаких сомнений не было. Хотелось наград и перспективы дальнейшего продвижения по службе, а для этого необходимо блеснуть. Нет, всё, конечно, схвачено и так, но время, время теперь не совсем удачное. Надо серьёзно замотивировать ходы, иначе высокий покровитель в Москве пальцем о палец не ударит, срочно нужен явный, осязаемый результат. Дорого яичко ко Христову дню…
- Ты трус! Я тебя разжалую! Под трибунал у меня пойдёшь!.. - орал генерал - но Командир намертво упёрся – «Два дня!».
Генералу очень надо было отрапортовать – и он бросил на ту горушку десантников. Смелых, хорошо подготовленных ребят, которым поставили чужую задачу... Восемь из них остались перед теми пулемётами… Через два дня группа без потерь взяла вражеские укрепления, но это было уже неважно – комиссия отбыла в Москву, вожделенный бутерброд проплыл мимо генеральского рта... Ещё через неделю группу расформировали, по одному – по два человека рассовали «на усиление» в аналогичные спецподразделения, а Командир оказался в смешной роли начальника самого заштатного блокпоста. Ему только удалось захватить с собой Лисёнка, прапорщика с которым они когда-то вместе начинали, и с той давней поры, работая, понимали друг друга без слов.
Поначалу это тихое сидение могло показаться санаторием после их прежних ураганных игрищ, однако очень скоро деятельная натура спецов взвыла от безделья. Командир ввёл тактические занятия, на которых учил солдат действовать в нештатных ситуациях, заставлял их оборудовать всё новые позиции, так что очень скоро заброшенный блокпост превратился в образцовое укрепление с основными и запасными замаскированными ячейками для снайперов, пулемётчиков, гранатомётчиков, продуманно соединёнными между собой сетью ходов сообщения. Вся эта система была тщательно замаскирована. Посторонний наблюдатель видел только несколько бетонных глыб, перегородивший дорогу шлагбаум да панельный домишко, находчиво смонтированный из двух стандартных блоков «ванна-туалет», которые до войны штамповал где-то в соседнем районе завод панельного домостроения.
Настоящий, действующий сортир стоял чуть поодаль – незатейливое сооружение, сплетённое из хвороста и слегка прикрытое обрывками маскировочной сетки. Оттуда тоже вёл замаскированный лаз в одну из ячеек – устраивая его, подчинённые вволю позубоскалили над извращённой фантазией Командира, но он тогда только отшучивался, требуя лишь соблюдать тишину, не включать фонарики и не курить, чтобы не демаскировать «важный оборонный объект».
Прапорщик днями напролёт муштровал свободную от боевого дежурства смену личного состава, а по вечерам заходил к нему в землянку и жаловался на жизнь. Они вспоминали былое, ребят, выпивали по сто граммов для общей релаксации и, если не были намечены очередные ночные занятия или земляные работы на окопах, отключались до утра. Утром всё начиналось по тому же кругу. Контрактники ненавидели Лисёнка лютой ненавистью. Первое время Командир даже опасался, что кто-нибудь из них сорвётся, но всё обошлось, крутой рубака сумел внушить мальчишкам не только ненависть, но и некий священный трепет перед его умениями, многие из которых пока лежали за границами их понимания. Как бы то ни было, эти месяцы свирепой муштры пошли на пользу и когда на захолустный блокпост свалились реальные передряги, никто не растерялся, каждый действовал автоматически и подразделение выиграло свой бой так убедительно и так быстро, что даже не все бойцы сразу поняли, что произошло.
* * *
-…Надоело, небось, в майорах-то ходить? Потерпи немного, представление твоё уже у меня на столе лежит. Если колонна пройдёт без происшествий, даю ему ход, так что отнесись соответственно.
Услышав в трубке гудки отбоя, Командир осторожно опустил её на рычаг, повернулся к прапорщику и недоуменно пожал плечами.
- С чего бы это он про нас вспомнил? – лениво поинтересовался Лисёнок.
- Сам теряюсь в догадках. Лично позвонил, звёздочку вернуть пообещал…
- Нешто опять в дело фалует? – оживился прапорщик. – Пора бы уж, засиделись мы с тобой в этом доме отдыха.
- Да нет, не похоже. В столице учительская конференция проводится, представители со всей республики съедутся, из Москвы будут, из министерства. От двух приграничных районов делегаты через наш пост проследуют, он просил обеспечить безопасность…
- Лично? Тухлятина какая-то…
- Да уж, за версту несёт.
- Так что делать будем, Командир?
- Служить. Нам здесь поставлена предельно конкретная задача – контролировать и не допустить. Вот её и будем выполнять.