Что сказать...

 
-Я его застрелю! - слышу я взвинченный голос,  непроизвольно вздрагиваю,
и отрываюсь от монитора.
Дверь полуоткрыта.  До стола  всего два метра.
- Ольга, прикрой, пожалуйста,  дверь и садись.
- Пока не могу сидеть, доктор. Можно, я здесь похожу?
- Конечно.  Если тебе так комфортно.
- Зачем ты собираешься его ... уничтожить?
Мы с тобой очень старались сохранить обеих девочек. Помнишь, как  сложно было выносить, родить... А сколько сил понадобилось оградить малышек от болезней. Титанический труд за всем этим... А ты...?!

- Он совсем забросил семью, постоянно в командировках, а там пьянки,дурь,бабы...
Он растратил себя.
Три месяца торчал на сборах. Приехал. И что?! Думаете кинулся помогать мне,  уделил внимание дочери, откликнулся хоть раз на ее приглашение поиграть?  Как бы не так. Пьет! Куражится! Он опять привез гепатит, от которого  вы его с таким трудом избавили.

Она ловит  мой взгяд и долго не отпускает его.  В ее глазах нестерпимая мука.
- Я уже не могу это выносить...застрелю!
Безрассудство опустошило Олино лицо. Оно похоже на маску. Какие слова  произнести, чтобы отрезвили?  Вдруг вспомнил, увидел момент,  решивший судьбу. Мою сегодняшнюю участь. Мать, маявшаяся головной болью, сказала:
- Как видно, надвигается старость. Это болезнь. Я боюсь ее. А ты собираешься изучать дельфинов. Кто же мне поможет?  Я не смог  вынести ее взгляда, вот как сейчас... Так я стал доктором.

- Подумай об Алисе.  У тебя пропадет молоко от переживаний.  Она еще слишком мала.
-Забываю даже о детях. У меня  раскаленный гвоздь в мозге. Эта ревность ...и все вместе ... заставляют думать только о действии.  Мне надо отомстить. Сделать  так же больно... хочу от него избавиться навсегда!

-Но это можно решить известным способом... Не продолжаю. Она не реагирует.  Слезы заливают лицо, спазмы перехватывают дыхание, начинается истерика.
Мне нужно остановить ее, заставить себя услышать. Что сказать... Что?!
Встаю.

-Ты не можешь лишить своего мужа жизни, каким бы он не был.
Это не в твоей власти. Ты ему не Бог. Не в твоей власти казнить и миловать.
Говорю тихо, очень тихо. Чувствую - прислушивается.
 
Невидящим взгядом смотрит поверх головы. Идет и утыкается мне в плечо.
С трудом преодолевая рыдания, мычит: помм...ммо...гите! Усаживаю ее в свое кресло, глажу по голове, не  совсем верными, слегка подрагивающими  руками вытираю мокрое лицо, подношу к самым губам стакан с водой. Пьет, поперхивается, отвлекается, перестает закатываться в плаче.

Она абсолютно одинока. Бога еще нет. Отца и матери уже нет. Муж предал.
Выходит, кроме меня она со своими детьми никому не нужна.

...Сколько их, страдалиц, перебывало у меня.  Сколько  плакало на плече. Ей знать не надо. Одним  удавалось помочь. Другие тонули в трагедии, теряли надежду. Вмешивался, не спал ночами, использовал личные  связи, чтобы помочь, нажил врагов. Еле уберег свою семью. Жена точно так, как многие мои пациентки,  испытывала дефицит  внимания.

Время безжалостно наступает. Чувства мои истощились. Если это синдром выгорания, то я почти банкрот. Как доктор - призван лечить...А приходится спасать.
Оля! Не могу ее бросить. Вот уже четыре года  участвую в перепетиях сложного существования этой семьи.  Особенно дороги малышки. Их жизнь для меня все это время была важнее собственной. 

Большое затруднение в том, что мужчина, заблудший,  сжигающий понапрасну
драгоценные дни,  мой  коллега.
Господи, помоги! Без меня им точно хана!